Данная статья является переводом, требующим вычитки, и ещё не проверялась модерацией.
Страница может содержать стилистические ошибки и смысловые неточности.
Все вокруг кричало. Циферблаты, приборы — все кричало, но он не обращал на это внимания. Он обращал внимание лишь на жар. Он горел. Не снаружи, а внутри, сгорая от палящего жара, который поджаривал его изнутри. Вдобавок, крохотная капсула была так плотно запечатана, так идеально подогнана, что он не мог хоть как-то изогнуться, хоть как-то поменять положение, в котором горел. Радио прокудахтало и взвизгнуло дважды, прежде чем замолкнуть, маленькая панель смялась, пока дрянной, перегруженный тепловой щит прогибался при входе в атмосферу, а белые и желтые языки пламени продолжали мелькать в крохотном иллюминаторе.
Однако, жар не был тем, что так пугало человека, что заставляло его бояться не только собственной безвременной и скорой кончины, но и того, что может ждать его после нее. Обжигающие огни не были тем, что разрушало небольшое окно, закрепленное у его вспотевшего, размягченного лица. Они окружали твердый, острый подбородок.
Лицо смотрело на него, вглядываясь, держась за края окна смутными намеками на конечности. Лицо смотрело, хотя и без глаз, без рта, будучи пустым, безэмоциональным ничем, таким дьявольски странным. Оно наблюдало, улыбаясь несуществующей улыбкой, за тем, как крошечная песчинка сгорала в легкой, обжигающей атмосфере…
и его дыхание оседало инеем на пылающем, пузырящемся окне.