SCP Foundation

Натзох выхватил из-за спины привычный лук вместо брошенного мимо цели кинжала и бросился к другому камню. Над ухом зыкнули два арбалетных болта. Натзох упал на землю спиной вперед, быстро развернулся к проходу и вцепился пальцами в оперение стрелы. Воцарилась короткая тишина, пропитанная напряжением.

Натзох прерывисто выдохнул. Тишину прорезало несколько металлических щелчков. Лучник метнулся наперерез через проход, прицелившись и выстрелив на лету. Последовал звякающий звук; Натзох попал одному из механитов в горло, но этим парням пробитая глотка — как слону брошенная галька. Даже не шелохнулся, выставляя вперед руку с арбалетом.

Еще один удар всем корпусом об каменистый грунт. Натзак охнул, протянул руку за стрелой и нащупал лишь голую заднюю стенку колчана. Проклятье.

— Выходи с поднятыми руками. — звякнул голос, — Тебе не выбраться. Скоро сюда прибудет отряд миротворцев, а они не берут…

Натзак выбросил руку вверх и вслепую начертил в воздухе первый пришедший на ум глиф. Звякающая речь тут же оборвалась за влажным всплеском. Руку Натзака в ту же секунду в пробила острая боль. Болт прошёл навылет сквозь кость, превратив запястье нялкита в месиво. Пальцы сразу потерялись, едва не отваливаясь.

— Да чтоб… — Натзак выбросил весь воздух из легких сквозь зубы.

— Выходи с поднятыми руками. — зазвенел второй голос, чуть более ржавый. Уцелел после карномантии — значит, "чистый", с полной заменой плоти латунью.

— Иди ко всем Пустым!! — крикнул Натзох, зажимая свободной ладонью фонтан темно-бордовой крови из руки. — Я насчитал достаточно выстрелов, у тебя нет…

— А у тебя нет стрел, кусок саркикского мяса! Выйди, иначе я раздавлю твою голову между шестернями в своей заднице!!

— Не утруждайся, там и так побывает достаточно нялкинских…

Тут железная рука резко рванула Натзака за шиворот и подняла в воздух. Лучник отчаянно дернулся, не отрывая от кисти ладони, из-под пальцев которой двумя широкими струями стекали остатки крови.

Щелкуник дернул рукой в сторону, и из предплечья вылетел длинный латунный клинок. В следующую секунду тело нялкита ниже ребер глухо повалилось на выжженную вулканическую землю.

*

— Да чтоб тебя на дополнительную смену поставили. — сказал СБшник, раздражённо закрыв ноутбук.

Писк рамки. Сейчас подойдёт ещё один желающий попасть в столовую. СБшник подкатился на стуле на колесиках к рабочему монитору и наклонился к стеклу в ожидании.

В его полной власти две маленькие комнатушки с белыми гладкими стенами. Одна — с монитором, стулом на колёсиках и мячиком-попрыгунчиком в углу. Другая, в которую ведёт окошко в толстом бронированном стекле — с двумя дверьми, в столовую и из столовой, и турникетом. Если бы у охранника была хоть капля склонности к клаустрофобии, после первого же рабочего дня он умер бы от удара.

Чтобы попасть в столовую исследовательского крыла, нужно пройти пять точно таких же контрольных пунктов со смертельно скучающими охранниками таких же в застеклённых кабинах. Туров не будет часто посещать столовую в этой Зоне, так что бояться обиды охранника было нечего. Мужчина часто посещал разные Зоны. В каждой новой Зоне он посещал столовую, и в каждой его пытались прессовать скучающие охранники. На удивление одинаково.

У каждого такого турникета нужно приложить карту, дождаться сигнала и пройти побыстрее. Остался последний пункт.

Сегодняшний пациент был коренастым блондином в усиках. Это последний, но минуты лучше не терять. Светлые волосы и чёрные брови, как у Печорина. То ли крашеный, то ли породистый аристократ. Сейчас он может сразу сказать, что раньше не видел Турова, а может притвориться, что раньше видел и не может вспомнить. По затратам времени первое предпочтительнее.

– Что-то тебя раньше тут не видел. – сказал СБшник, поднимая глаза от экрана компьютера.

Туров едва сдержал удовлетворённую улыбку.

– Я тут раньше не работал. – повторил он заученную фразу. Не больше и не меньше, чем необходимо.

– Ты вообще новенький в Фонде или раньше был в другой Зоне? — СБшник посмотрел в монитор, вероятно, проверяя уровень допуска Турова. — А то, знаешь, в последнее время больно много переводят к нам новеньких, всё думаю — почему это?

Скучает. Ему-то спешить некуда. Ну и чёрт с ним, если что, всегда можно напустить на себя страшный вид и начать давить. Долгополое пальто в стиле Бегущего по Лезвию очень к такому располагает, но Туров этого не любил. Привлекает лишнее внимание, что по определению хорошим быть не может. Туров никогда не принадлежал к категории нарциссов со склонностью тратить время на то, чтобы сбивать спесь с мелких СБшников с синдромом вахтёра. Немного поиграть с наивняком – пожалуйста. Тратить время и силы – есть дела поважнее.

– Меня перевели из седьмой. Зачем — сам знаешь, персоналу ниже третьего уровня допуска разглашать не положено.

– Седьмой? – охранник постучал ногтями по столу, краем глаза наблюдая за Туровым. Тот сохранял лицо игрока в покер. – Насколько я слышал, есть седьмая плюс и седьмая минус. Из какой ты?

– Минус. Подземка.

Охранник и Туров напряжённо впились друг в друга глазами. Туров даже краем глаза заметил сужающийся экран, как в вестернах. В этот момент диалога самая приоритетная задача — не засмеяться. В этот раз каменное лицо удалось удержать, пусть для этого и потребовалось взять в голове сложный интеграл.

– Какие объекты ты содержал? – наконец родил охранник.

– Назвать три? – обыденно предложил Туров.

– Назови три. – с азартом в голосе согласился тот.

– 1206, 1262, 1127.

– Мне эти номера ни о чём не говорят. – заявил СБшник. – Давай подробнее.

Естественно, не говорят. У тебя уровень допуска, наверное, как у дэшки. А в Фонде почему-то чертовски мало документов, доступных для допусков ниже третьего.

– Я тороплюсь вообще-то. – напомнил Туров. – Мне нужно дожать серию экспериментов к двум. Сам знаешь, начальство давит в последние дни.

– Ну проходи. – понуро согласился охранник. – Когда будешь свободен – расскажешь. Я всегда тут.

Обойдёшься.

Туров, сохраняя каменное лицо, приложил карту в третий раз, дождался зеленого света на терминале и вошёл в столовую. Там он быстро взял тарелку со свининой и направился к столу, за которым сидела Анна Яковлевна Селиверстова по прозвищу "Аякс", стажёрка из Отдела Антимеметики.

Селиверстова вытряхнула из оранжевой пластиковой баночки шестигранную зелёную таблетку на ладонь. Она уже пропустила предыдущий приём мнестиков из-за какого-то амбала, налетевшего на неё в коридоре и рассыпавшего почти всё содержимое банки. Так делать лишний раз не стоило, можно было и забыть, где вообще работаешь. Селиверстова подняла стакан с водой свободной рукой и вдруг почувствовала, как кто-то нечаянно выбивает таблетку у неё из рук. Туров поспешно поставил тарелку на стол, нагнулся и поднял упавший в грязь белый цилиндр.

— Ой, прости, случайно получилось. — он виновато посмотрел на таблетку. — Ничего особо важного?

— Ну, как бы жаль, конечно, но у меня есть запасная баночка в кабинете, схожу за ней. — Селиверстова начала подниматься с места.

Туров рукой мягко усадил её обратно.

— Да ладно тебе, не голодать же из-за такой мелочи. После обеденного перерыва спокойно сходишь и примешь всё, что нужно, времени – вагон. Мнестики не такие строгие в плане соблюдения времени, так ведь?

Селиверстова молча кивнула с напряжённым выражением лица и тут же усмехнулась.

— Представляешь, предыдущий приём я пропустила прям из-за такого же случая. В коридоре дело было, тоже выбили из рук все таблетки.

— Два пропуска подряд? — Туров обеспокоенно нахмурился. — Всё-таки не забудь принять после обеда.

— Вот именно для того мнестики и нужны, чтобы не забыть лишнего. — хихикнула Селиверстова и принялась за остывающий рассольник.

– Ну так… – Туров воткнул вилку в кусок мяса и отпустил. Та осталась стоять.

Туров обвёл столовую взглядом. Большинство сотрудников сидели в неформальной одежде, накинув халаты на спинки стульев. СБшники были без характерной белой формы, а просто в свитерах. Один из них, крепкий детина с пирсингом в носу, вообще сидел в одной майке. Липовская из Отдела Внешних Связей, по совместительству связистка в какой-то простаивавшей без заданий МОГ, прошла мимо стола в голубой водолазке и джинсах. В коридоре мелькнула оранжевая роба сотрудника класса D, наверное, уборщика.

– У меня сейчас появилась идея для сюжета. – сказала Аякс.

– Ну, повествуй. – усмехнулся Туров. — Ты ведь раньше стажировалась в патафизике, да?

— Ага. Только эта мудозвонка решила, что русский филиал надо сократить, и прогнала всех стажёров.

— Ага. Это, конечно, подстава, — поддержал Туров, впрочем, не вполне понимая, о какой именно мудозвонке идёт речь. Для него это слово вообще звучало как название детали от трактора. — Ну, рассказывай свои байки.

– Ну, там главный герой, некий богатый бизнесмен, возможно МКиДовец, или учёный Фонда, может, даже опёнок…

– Как бы они не отцензурили тебя за фанфики про себя.

– В любом случае я без понятия, чем они занимаются 24/7, художественного описания не выйдет. – улыбнулась Аякс. – Так вот, видит во сне, как некие сущности заставляют его проходить длинный тест с вопросами о его прошлом. Герой проходит тест лениво, небрежно и без интереса. Затем сущности выводят его из комнаты, в которой он проходил тест, и герой мельком видит, как бедный адвокат, известный своей фотографической памятью, проходит точно такой же.

– Аномальной памятью или просто как дар? — зачем-то уточнил мужчина.

– Скорее просто дар. Секрет художественных произведений про сверхъестественное – не делать аномальным вообще всё.

– Учту. – усмехнулся Туров.

– На следующее утро гг просыпается в теле адвоката и обнаруживает письмо, в котором его уведомляют, что адвокат подал в некую организацию — подразумевается Онир, конечно — иск о том, насколько гг целесообразно занимает собственное тело. Адвокат, многие годы тайком шпионя на героем, прошёл тест на знание его жизни и привычек успешнее, чем он сам, и поэтому по приговору орган переместил личность адвоката в тело гг как "более достойного владельца".

У стажёрки был приятный хрипловатый голос. Туров плохо запоминал лица, и поэтому обращал больше внимания на голоса людей.

– Блин, знать бы побольше про Онир, чтобы сказать, реалистично ли это. – вздохнул он.

– У тебя допуска не хватает или это вообще неизвестно?

– Скорее всего, и то, и другое. — Туров отправил кусок свинины в рот. — Продолжай.

– Герой пытается жить жизнь адвоката, но из-за полного отсутствия юридического образования теряет работу, затем от него отворачивается семья за то, что он мало помнит о ней, типа он их не ценит. В кратчайшие сроки оставшись в одиночестве и опустившись на социальное дно, главный герой наблюдает из-за забора, как адвокат в его теле живет роскошную жизнь в особняке героя. Гг пытается поговорить с адвокатом, но его не пропускает охрана. Гг начинает искать Онир и обнаруживает одного из их сотрудников, которому говорит, что хотел бы оспорить решение суда. Сотрудник соглашается. Остаток дня гг проводит, вспоминая свою жизнь; также он проникает в дом своей сестры и выкрадывает оттуда альбом с фотографиями, чтобы тот помог ему вспоминать. Здесь, возможно, его ловят и сажают в тюрьму и он засыпает в камере, а может быть, он засыпает в доме адвоката. Для сюжета это неважно.

– Не так уж и неважно, как по мне.

– Ну, так или иначе, во сне он снова проходит тест, на этот раз основательно подготовившись и подходя к тесту серьёзно, и результат оказывается успешнее, чем у адвоката. Адвоката уводят, гг просыпается в своём теле.

— Прикольно, конечно. — похвалил Туров.

— Вряд ли доведу до конца. — Аякс зачерпнула рассольник ложкой.

— Придумываешь сюжеты и носишь короткую стрижку. У тебя есть аккаунт в тумблре?

— Да иди ты. — засмеялась Аякс. – Теперь ты расскажи что-нибудь.

– Что именно?

– Ну что-нибудь интересное. – Аякс ткнула ложкой в суп. Та звякнула об дно тарелки. – В последние пару дней скучно что-то. Может, на самом деле я работаю над чем-то интересным, просто мне стирают память?

– Я могу рассказать анекдот. – предложил мужчина, пережёвывая крупный кусок мяса.

– Ну валяй. – стажёрка положила голову на кулак.

– Идёт ударная группа ГОК по лесу. Вдруг видит на развилке камень, на камне написано кровью: направо пойдёте – чистая территория, налево пойдёте – встретите дракона, он всех вас пидорами сделает. Ну подумали оперативники – че это за дракон такой, что пидорами нас сделает? И пошли налево. Видят – там дракон из болота воду пьёт. Говорят, мол, это че, это он нас пидорами сделает? Набросились на него, избили до полусмерти и бросили в болото. Дракон высовывает голову из воды и спрашивает: ну и кто вы после этого?

Селиверстова улыбнулась, обнажив чуть зеленоватые от таблеток зубы.

– Где ты эти анекдоты берёшь?

– Народное творчество. – пояснил Туров, отправляя в рот кусок свинины.

Вдруг Туров почувствовал какой-то резкий звуковой перепад. Разговоры разом стали на полтона тише. Такое бывает при погружении на большую глубину или при взлёте самолёта. Вроде бы ничего заметно не изменилось, но воздух как будто слегка ударил по барабанным перепонкам.

— Ты слышал, что в этой столовой был какой-то инцидент пару месяцев назад? — спросила Селиверстова, беспокойно оглядываясь.

— Не-а. — Туров ткнул свинину вилкой. — Откуда мне знать-то, память всем после такого стирают обычно. А почему ты спрашиваешь?

Исследовательница подняла голову.

– Что-то не так. – вполголоса проговорила она.

Понятно. Значит, тоже почувствовала этот самый перепад. Ещё и разговоры разом притихли. Вентилятор стих. Может быть в этом и дело? Пробегая глазами по столовой, Туров поймал на себе беглые взгляды нескольких других осматривающихся людей. Во всех встреченных взглядах он читал лёгкую тревогу.

– Что именно не так? – уточнил он у Аякс.

Та пространно взмахнула рукой в воздухе над тарелкой.

– Просто ощущение такое. Вот на уровне того чувства, как будто на тебя кто-то смотрит. Вот так же необъяснимо тревожно.

– Кроме мнестиков ты пропускала приёмы каких-нибудь таблеток?

– Нет, тут дело скорее в таком ощущении, как будто… – Селиверстова собралась было щёлкнуть пальцами, но вместо этого просто потёрла большой об указательный. – Как будто какая-то мелкая деталь, которая мельтешит на периферии, но на которую…

– …ещё не обратила внимания. – закончил за неё Туров.

Вдруг в столовой погас свет.

Разговоры на мгновение стихли. Кто-то испуганно охнул. Вентилятор, обычно жужжавший над ухом, молчал. Воцарилась напряженная тишина. Огромные панорамные окна разом почернели, как будто залепленные толстым слоем глины. Селиверстова заёрзала на стуле. Через полминуты один за другим начали загораться экраны телефонов, выхватывая из темноты куски комнаты вокруг себя. В их неярком свете стала видна стоящая в дверях фигура Липовской.

— Не волноваться! — объявила она. — Произошла небольшая поломка с внешними жалюзи. Оставайтесь на своих местах.

Люди в столовой снова загудели, правда, потише, чем раньше — как не крути, обстановка была нервной. Когда всеобщее внимание переключилось на телефоны с неработающей связью, Липовская быстрым жестом поманила к себе Селиверстову. Девушка встала и направилась к ней. Туров проследил за ней глазами и вернулся к свинине.

— Что случилось? — спросила Селиверстова, когда она вышли из основного помещения столовой в коридор.

— Всё обесточено. — зашептала Липовская. — Табло на стене остановилось. Двери обесточены и не открываются. Как будто мы попали под завал.

— Связь с основной Зоной есть?

— Не-а. — качнула головой девушка, одной рукой заправляя длинные светлые волосы за ухо. — Но это не самое главное.

— А что главное?

Липовская взяла Селиверстову за руку и подвела к небольшому окну. Через полминуты, когда глаза той лучше приспособились к темноте, она стала различать в непроглядной тьме перегородки между участками неравного размера, похожие на пищевую плёнку. Перегородки постоянно смещались, передвигая огороженные участки. За окном было множество каких-то плотных пузырей, похожих на икру. "Икринки" жались к стеклу, перетекая с места на место. Селиверстова коснулась стекла пальцем, и пузыри дёрнулись к месту прикосновения.

Селиверстова перешла к другому окну. Чёрная масса была и там. В жидкости, окружавшей пузыри, плавали какие-то тонкие белые пучки полупрозрачных нитей, похожих на нервные волокна.

Селиверстова перевела взгляд на Липовскую.

— Кто ещё заметил это?

— В столовой никто. — Липовская посмотрела в дверной проём. — Столы далеко от окон.

— Хорошо. Лучше не рассказывать всем, пока мы не выяснили больше подробностей.

Повисла пауза. Слышался пульсирующий шум, но было неясно, где – в ушах или снаружи, за стенами.

— Перед тем, как это появилось, снаружи время замерло. Птицы остановились в воздухе, как вмороженные в лёд. — сказала Липовская. — Электричество пропало ещё тогда.

Обе вперились взглядом в неоднородную массу существ за окном. Те задвигались, как будто заметив, что за ними наблюдают.

— У кого в здании самый высокий уровень? — шёпотом спросила Селиверстова.

— У сюрреалиста, который ест бутер с тунцом, третий. — ответила Липовская. — Выше никого не знаю.

— Я не уверена насчёт того, какой у Турова уровень. — пробормотала Селиверстова. — Давай я спрошу у него, а ты подойдёшь к сюрреалисту.

— Давай я к этому Турову, а ты к сюрреалисту.

— Почему? Мы с Туровым на короткой ноге.

— Он мой бывший.

Селиверстова вернула взгляд на Липовскую и вместо легкомысленного испуга или шутки встретила в глазах девушки абсолютную серьёзность.

— Ладно. — вздохнула она. — Пошли. И давай побыстрее, люди начинают нервничать.

*

Где-то полчаса назад Пимикрон вошел в столовую и на секунду остановился, ослеплённый светом ламп. Комбинезон Круза жал ему, к тому же агент противнейшим образом потел в нем. Остро чувствовалось, как на спине под комбинезоном преет кожа. Дышать в этой тюрьме было трудно, так как с каждым вдохом приходилось с силой растягивать латекс грудной клеткой. Выдох тоже был неприятным, как будто стягивающаяся резина грубо выжимала из тела агента воздух.

На границе его поля зрения стояла сплошная чёрная фигура в форме человека. На её "голове" белели глаза, нос и рот, как будто вырезанные из журнала и наклеенные на чёрный бумажный силуэт.

– Ты не компетентен. – сказала фигура. Её голос не тихий, не громкий, не низкий и не высокий. Он просто есть.

– Ты больше не можешь выводить меня на эмоции. – устало сказал сюрреалист. – Я не смогу наполнить тебя.

Пимикрон с трудом протащился через ярко освещенную столовую и сел. Из коричневого бумажного пакета он извлек сэндвич с мягким сыром и тунцом и принялся невнимательно жевать чёрный ржаной хлеб, не чувствуя вкуса и щурясь от длинных изжелта-белых ламп. Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте. Музыка. Пимикрон подумал о недавнем разговоре с доктором Писаревым. Они обсуждали какой-то новый альбом какой-то группы, и по этому вопросу Пимикрон точно имел какое-то мнение – он не помнил, какое именно, как и не мог вспомнить название альбома и группы. Тогда Писарев между делом спросил агента, какую музыку тот вообще слушает, и вдруг агент не смог ответить совершенно ни-че-го. Пимикрон вообще не мог припомнить, чтобы в последние годы слушал музыку по собственной инициативе, по собственному побуждению.

Как давно вообще был этот разговор, что Пимикрон до сих пор не может выбросить его из головы? Агент порылся в памяти. Затем поднял на уровень глаз наручные часы. Это было около минуты назад. Гм.

– Ты теряешь свою личность. – сказала фигура, сидевшая напротив. – Ты превращаешься в бессмысленный, лишённый начинки набор рефлексов, интуитивных реакций и памяти.

– Ты ведь помнишь, кто ты? – спросил сюрреалист, не поднимая глаз от стола.

– Гуманоидный логический пробел из-под подавливаемых общепринятых эмоциональных индикаторов, которые…

– И знаешь, что это значит? – перебил Пимикрон.

– Нет.

– Что ты ёбанное ничего, форма из-под человека. – раздражённо подытожил сюрреалист. – Так что знай своё место и не мешай.

– У тебя нет сознания.

Пимикрон угрюмо посмотрел над надкушенный сэндвич и сделал неловкое движение затекшим плечом, пытаясь поправить комбинезон. Ёбанные лабораторники. "Оо неет, нам не нравится смотреть на лысых, голых и бледных голлумов, носите латексную кожу с искусственными волосами". Пимикрон поморщился, но латекс поглотил своей толщей почти всю мимику. Ещё вставная челюсть эта. Жрали бы сырный крем-суп, как раньше, и всё было бы тибиди-доп. Никто не жаловался.

Выключился свет. Кто-то что-то объявил. Пимикрон не шелохнулся. За время работы в Отделе Сюрреалистики он привык абстрагироваться от проблем, которые были слишком просты для него. И неважно, угрожало ли это его жизни.

Стукнул опустившийся на стол поднос. Пимикрон поднял глаза. Перед ним сидела высокая девушка с короткой стрижкой. Она была заметно выше Пимикрона. Если бы личность агента не была изъедена, как кислотой, ударными дозами всех состоящих на вооружении Отдела Сюрреалистики препаратов, он был бы фрустрирован по этому поводу. Девушка нагнулась к нему и тихо заговорила.

— У Зоны пропала внешняя связь. — безо всяких предисловий сообщила она.

— Ура. — вяло поздравил Пимикрон в ответ. — Очень за вас рад, но это не ко мне. Вы должны быть в курсе, что мой отдел таким не занимается.

— Зона полностью изолирована от внешнего мира. — девушка обернулась на нервно оглядывающихся учёных вокруг. — Ситуация может быть… кхм…

— Я сомневаюсь, что вам нужен сюрреалист. – агент помешал чай ложечкой.

— Там за окном довольно сюрреалистичная вещь. — еле слышно прошептала девушка, взглядом указав на окно. — Это нужно видеть.

Пимикрон закатил глаза.

— Милочка, даже если кто-то превратился в слона без видимой причины или вдруг изменил агрегатное состояние на конденсат Бозе-Эйнштейна, это недостаточно сюрреалистично. Да, случайное превращение непонятно во что может быть слегка контринтуитивным, но…

— Перед тем, как окна были закрыты этим, время снаружи остановилось.

Пимикрон поднял глаза и встретил абсолютно серьёзный взгляд.

— Гм. — агент постучал пальцами по столу. — Вы уверены, что я действительно вам нужен?

Девушка оглянулась.

— Насколько я понимаю, вы здесь единственный сотрудник с третьим уровнем допуска. А нам нужно, чтобы кто-то проконтролировал ситуацию, пока она не стабилизируется.

Пимикрон встал.

— Ладно, давайте посмотрим.

— Спасибо.

*

Туров сидел в темноте перед свининой и прислушивался. Темнота начинала медленно заполнять свои пустоты чьим-то шёпотом. Первый испуг у всех прошёл, от паники фондовцы себя успешно сдерживали. Медикаменты уже были собраны в корзины из-под закусок, и этого хватало для общего спокойствия.

Липовская села перед Туровым на место Селиверстовой. Тот встал.

— Что бы не стряслось, расскажете в коридоре. — пояснил он.

— Разумно.

Оба сотрудника быстро пересекли тёмную столовую и вышли в коридор. Туров одёрнул полы халата.

— Так чем могу быть полезен? — спросил он.

Липовская впотьмах молча подвела его к окну. В этот раз, кажется, пузыри стали двигаться быстрее и охотнее. Волокна, плавающие между ними, по ощущениям стали длиннее, собраннее и плотнее. Туров быстро изучил чёрную массу глазами.

— Это отдельные существа? – спросил он ровным деловым голосом.

— Мы сошлись на том, что да. — нерешительно ответила светловолосая.

— Сколько их?

— Сотни. Тысячи. — Липовская пожала плечами. — Так на всех окнах. Может быть, они покрывают всё здание. Но она реагируют, если коснуться стекла. Стягиваются к руке. Может, они только на окнах.

— Окна везде закрыты?

— Да.

— Двери везде электрические и герметичные?

— Да.

Туров посмотрел на сторожевой пост безопасников. Комната в комнате, отделённая от основной стеклянным окном. Такое же окно вело на улицу. Оба окна закрыты. Сбоку находилась электрическая герметичная дверь. Таких постов перед выходом было три. Сейчас их едва можно было разглядеть в темноте. Туров посмотрел на Липовскую.

— Такие двери? — деловито уточнил он.

— Да. — ответила девушка, изучая взглядом сторожевой пост.

— Эта кабина достаточно хорошо изолирована?

— Насколько я могу судить. Окна такие же, как наружу, дверь такая же. Насколько я понимаю, внутрь здания ещё не проникло ни одно существо. Если бы проникло, мы бы точно об этом узнали.

Туров приложил палец к стеклу. Масса явственно зашевелилась.

– Вы слышали об этом раньше? Хоть что-нибудь? Слухи, случайно прочитанные заголовки в базе данных?

Липовская мотнула головой.

– Значит, неизвестно, уязвимы ли они к оружию?

– Нет.

Повисла пауза. Туров провёл пальцем по стеклу сверху вниз. Масса за окном колыхнулась волной.

— Если в ходе эксперимента разбить окно внутри загерметизированного изнутри сторожевого поста, существа не покинут его?

— Погодите… вы собираетесь ставить эксперименты? — нахмурилась Липовская.

— Весьма типичная процедура для Отдела Зоновой Блокировки. — пояснил Туров, оттянув край халата с бейджиком. На бейджике была напечатана обычная трёхзубая шестерня Фонда с силуэтом средневековой башки с бойницами внутри. Силуэт был накрест перечёркнут двумя чёрными цепями.

— Прямо во время нарушения условий содержания?

— По вашему мнению, когда их следует ставить? — поинтересовался Туров.

— После постановки на содержание.

— Дамочка, оно похоже на объект, который можно будет поставить на содержание после того, как он разблокирует Зону?

Липовская осеклась. Туров кивнул.

— В этом и заключается задача полевых исследователей — мы изучаем аномалии прежде, чем их запрут в коробке, если их вообще когда-нибудь засунут. К тому же… — Туров оглянулся на дверь, — я бы не называл нарушением условий содержания инцидент с… кхм… явно не содержащейся аномалией.

— На ком планируется провести эксперимент? — мрачно осведомилась Липовская.

— Предлагаю безопасника с пирсингом в носу.

— А класс D?

— Мы изолированы в столовой для сотрудников с первым уровнем допуска и выше. Откуда здесь быть персоналу с классом D?

— Здесь должны быть уборщики. — Липовская посмотрела на часы. — Аномалия началась в то время, когда должны начинаться уборка помещений.

— Видимо, они не успели прибыть в корпус. Их здесь нет.

Липовская тоскливо посмотрела на дверной проём. За матовым стеклом перекатывались белые шарики света — фонарики и экраны телефонов. Девушка сглотнула. Туров положил ей руку на плечо.

— Наша приоритетная задача — добыть как можно больше информации об этой твари… или тварях. Что бы это ни было. — сказал мужчина. — Если мы узнаем больше, это поможет предотвратить жертвы в дальнейшем.

— В даль-

— Вы ведь не думаете, что это случай первый и последний? Он не первый. И вряд ли будет последним.

В дверях возникла Селиверстова. За ней вошёл сюрреалист, на ходу поправлявший комбинезон Круза на лице. Селиверстова остановилась перед говорящими; сюрреалист остановился сразу за ней, как утёнок.

— У Турова подходящий уровень. — сообщила Липовская. — У нас уже есть план действий.

— Извините, мы нашли сотрудника из другого отдела. — сказала Селиверстова Пимикрону. — Можете вернуться на место. Главное, не поднимайте панику лишними разговорами.

— С вашего позволения, я всё же рассмотрю аномалию и выясню, чем могу помочь. — вежливо сказал Пимикрон.

— Не возбраняется. — девушка вернулась к Липовской. — Так что за план?

— Мы собираемся засунуть безопасника с оружием в охранный пост, чтобы он разбил там окно наружу. — сказала Липовская, сглотнув. — В рамках эксперимента.

— Это ты придумал? — обратилась Селиверстова к Турову.

— У тебя есть какие-то возражения? — невинно осведомился тот.

— Спешу уведомить тебя, что Зона находится в состоянии чрезвычайной ситуации. Мы не можем разбрасываться людскими ресурсами направо и налево.

— Даже дэшками?

— У бойцов СБ уровень допуска два, они не расходники. Они уже ценные кадры.

— Когда я работал в МОГ, у моих бойцов был третий уровень допуска, и ими на разведывательных операциях аномалии просто тыкали, как палочками, чтобы узнать, ебанёт ли. — спокойно ответил Туров.

— И ты глубоко травмирован этим?

— Почему же, я считаю это морально оправданным. Не давать же расходникам оружие. — мужчина пожал плечами. — Именно поэтому сейчас я предлагаю пожертвовать одним эсбэшником ради получения ценной информации.

— Ты считаешь информацию, что будет, ценной?

— Я считаю ценной информацию, уязвимо ли оно к огнестрелу. Это важная информация. Если нет, мы не берём в расчёт оружие как ценный ресурс. Если да, то его следует пересчитать и раздать персоналу с уровнем допуска два и выше. Наличие или отсутствие целой переменной в расчётах — это ключевой вопрос при планировании дальнейших действий.

Девушки переглянулись. Туров подошёл двери сторожевого поста и осмотрел её.

— Ладно. — согласилась Селиверстова. — Я приведу СБшника. А ты, Липка, иди и успокой всех. Они уже должны были заметить аномалию.

Дверь открылась, и сотрудницы вышли. Пимикрон услышал, как Липовская спрашивает у учёных в столовой, не потеряли ли они кого-либо из товарищей. Его взгляд пересёкся с взглядом Турова.

— Из какого ты отдела? — спросил тот.

— А ты? — бесстрастно ответил сюрреалист вопросом на вопрос.

— Отдел Зоновой Блокировки.

Сюрреалист отвернулся к окну и коснулся стекла. Икринки стянулись к его пальцу. Пимикрон провёл пальцем по стеклу. Икринки последовали за ним. Сюрреалисту на мгновение показалось, что стекло прогнулось под их давлением.

Интересно. Это явно не сюрреалистика, но оттого отнюдь не менее интересно.

*

Вошли Селиверстова и Липовская с мужчиной в характерной белой форме и пирсингом в носу с горбинкой. Тот осматривался с отстранённым интересом. Пимикрон протянул мужчине продолговатую таблетку, пахнущую корицей.

– Гнозиак. – пояснил он.

– Эээ… спасибо. – мужчина взял таблетку двумя пальцами и бросил в рот.

– Вы должны поучаствовать в эксперименте. – диктующим голосом сказал сюрреалист. – Это необходимая жертва, которая поможет спасти всех людей в столовой.

– Ладно.

Селиверстова подвела мужчину к двери кабины. Туров попросил того достать пистолет.

– Господа, если мы находимся в чрезвычайной ситуации, к тому же вне столовой, с вашего позволения я сниму комбинезон. – сообщил Пимикрон.

– На здоровье. – подтвердила Липовская.

Пимикрон перекинул руки назад и расстегнул молнию на спине. Втянув голову в плечи, он высунул её из силиконовой формы, тут же как будто сдувшейся, и высунулся из спины латексного комбинезона по пояс, свободной рукой вынимая вставную челюсть. Сюрреалист без комбинезона был белоснежным, безволосым, беззубым гуманоидом. Вспотевшая белая кожа жирно блестела от света фонарика. Туров невольно брезгливо поморщился, тут же скрыв это выражение за бесстрастной миной. Пимикрон аккуратно сложил комбинезон и положил на пол в углу.

– Приступим. – сказал он.

Туров нажал пару кнопок. Дверь открылась. Туров протянул руку в пригласительном жесте, глядя безопаснику в глаза. Тот беспрекословно вошёл в кабину.

– Ваша задача – когда мы закроем дверь, разбить стекло и выстрелить в этих существ. – сухо проинструктировал Туров.

СБшник кивнул.

– Пистолет заряжен?

Безопасник осмотрел оружие и так же молча кивнул.

– Входи.

СБшник вошёл внутрь и сходу нажал пару кнопок на столе. Дверь закрылась. Туров отошёл от стекла к остальным и сложил руки на груди.

Безопасник широко размахнулся и ударил гаечным ключом по стеклу. Окно разошлось по швам и утонуло в хлынувшей внутрь кабины под давлением чёрной желеобразной массе. Две струи ударили в стены. Поток отшвырнул безопасника назад. Быстро поднявшись, тот поискал глазами оружие, стоя по пояс в чёрной массе существ. Направив пистолет вниз, в массу, пистолет, безопасник прицелился и вдруг упал навзничь. Грянул выстрел, пуля попала в потолок кабины и засела в нём. Из чёрной массы безопасник не всплыл.

Когда существа полностью заполнили кабину, Селиверстова заметила, что несколько крупных пузырей, прижатых к стеклу, приняли форму человека с раскинутыми руками. На "головном" явственно различались приплюснутые черты лица безопасника. Сквозь прозрачную массу просвечивало несколько медленно дрейфующих внутри человеческих органов.

Туров облизнул губы.

– Нужен повторный эксперимент. – твёрдо заявил он. – Используем две свободные кабины.

– Что? – не поверила своим ушам Селиверстова.

– Неужели ты правда думала, что я скормил его затем, чтобы увидеть, как именно мы все сдохнем, если эти существа проникнут внутрь? – полюбопытствовал Туров.

Селиверстова подошла к стеклу на почтительное расстояние и всмотрелась в черты лица, ранее принадлежавшие безопаснику. Напротив вылепленных их чёрной жижи глазниц в глубине жидкости плавали тускло белеющие глаза. Туров тоже подошёл к стеклу, всматриваясь в это зрелище. Селиверстова косо посмотрела на него и не нашла в его серых глазах ни капли садизма.

– Это действительно…

– Он не успел выстрелить. – перебил её Туров. – Цель эксперимента состояла в том, уязвимы ли эти существа к воздействию огнестрельного оружия.

Селиверстова снова посмотрела на лицо, прижатое к стеклу.

– Хорошо. – согласилась она. – Кто будет следующим?

– У меня на примете…

– Кхм. — кашлянул кто-то у них за спиной.

Оба исследователя обернулись на Пимикрона и содрогнулись. Вид сюрреалиста без комбинезона Круза не давал легко к себе привыкнуть. Тот подошёл к Турову и положил скользкую, как будто подгнившую руку ему на плечо.

– Я хотел бы стать следующим расходником. – заявил он. — Я полагаю себя недостаточно ценным кадром, чтобы стоять в конце этой очереди.

Туров содрогнулся и оглянулся на два пустых сторожевых поста.

– Я… сомневаюсь, что эти существа одинаково отреагируют на обычного человека и на… вас. – выдавил он.

– Какая разница, как они отреагируют? – спокойно спросил Пимикрон. – Главное то, что я успею выстрелить, разве не это цель эксперимента?

– Для этого я выбрал бы кого-нибудь с опытом стрельбы, чтобы он гарантированно успел открыть огонь.

– Я не учёный, я МОГовец. Подготовленный к работе с сюрреалистическими аномалиями. У меня есть опыт стрельбы.

– Терапия не повлияла на ваши рефлексы? – уточнил Туров.

– Ничуть.

Туров обернулся на Селиверстову. Та молча изучала кабину, в которой ворочалась чёрная пузырящаяся масса.

– Я бы взял безопасника по той причине, что их уровень допуска ниже, а значит, они более приоритетны в вопросе траты кадров. – заявил Туров. – Ань, пойдём в столовую за ним.

Селиверстова молча пошла за ним, глядя в пол. В напряжённой тишине, царившей в корпусе на протяжении всего инцидента, слабо слышались тихие разговоры и вежливые, но настойчивые команды СБшника, назначенного дежурным. И вездесущий аритмичный пульс. Когда безопасника поглотила жижа, пульс сразу же замедлился. Кажется, сквозь него даже время от времени прорезалось сытое урчание.

Селиверстова и Туров исчезли в тёмном дверном проёме. Пимикрон проследил за ними взглядом. Когда они скрылись, он подошёл к Липовской, рассматривавшей слепок с лица безопасника, впечатанный в бронестекло.

– Ты знаешь этого Турова?

Липовская задумалась.

– Нет, я никогда раньше не виделась с ним. Но он из другого отдела, а в такой большой Зоне, как наша, это всё равно, что жить в разных городах.

– Ты видела его раньше в столовой?

Липовская странно посмотрела на Пимикрона.

– При такой постановке вопроса…

– Да или нет?

Липовская облизнула губы и мотнула головой.

– У тебя есть какие-то соображения на его счёт?

– Ему нужны конкретные люди. – пространно сказал сюрреалист. – Он не с первого раза нашёл отговорку. Он хочет проводить эксперименты именно с этими безопасниками, а не с кем бы то ни было ещё.

– И почему, по-твоему?

– Причины могут быть разными. Но есть одна деталь… – Пимикрон кашлянул.

– Какая же? – нахмурилась блондинка.

Сюрреалист выдержал паузу.

– Он мной побрезговал.

Липовская вернула взгляд на массу, наводнившую кабину охраны. Поверхность пузырей в ряде мест, кажется, начала терять свою гладкость и из блестящей плёнки превращалась в матовую кожицу. В центре самых больших пятен кожица даже светлела, становясь серой с бежевым оттенком. Липовская сглотнула.

– Ты считаешь, что он – часть аномалии?

– Да. И это схема охоты.

Липовская прищурилась.

– А может, ты просто веществ своих сюрреалистичных наглотался и тебе мерещится? – ядовито спросила она. – Агнозиаками закинулся и подозреваешь всех вокруг. Может, через пять минут я у тебя тоже аномалией стану…

Пимикрон, видимо, попытался закатить глаза.

– Ты что, всё ещё зла на меня из-за расставания? Помни, что это был твой выбор.

– Да? – съязвила Липовская. – Твоё наказание тоже я назначила и преступление я совершила, да?

– Да, мне поставили ультиматум между устранением и переводом в Отдел Сюрреалистики! Я сто раз тебе всё объяснял, и ОВБшники объясняли, даже Бельфа снизошёл, чтобы тебе пояснить!

– А на кой хуй ты связался с Повстанцами? – яростно зашептала Липовская. – Вот кто тебя просил?

– Они держали в заложниках Никколо, ты же знаешь, что…

– Умберто? С каких пор ты стал так дорожить этим… – Липовская пожевала губы, но не решилась никак оскорблять тауматурга, – что вместо отправки туда МОГ ты пошёл у этой кучки пидоров на коротком поводке?

– Он же, блять, ГОКовец, за ним бы не послали даже расходника!

– Так обратился бы в ГОК!

– Я обратился в ГОК, просто им нужно было время на операцию и я его им давал!

– И почему ты, блядун залупорылый, не объяснил всё это на трибунале?! – прошипела Липовская.

– Ну извини, я же не знал, что ты перестанешь со мной встречаться из-за того, что у меня выпали волосы и цвет кожи сменился. – съязвил Пимикрон. – Расистка ты.

– У тебя, блять, член отвалился!

– И что, я надевал бы страпон. – усмехнулся сюрреалист.

– Пидор ты, вот ты кто. – бросила Липовская, доставая телефон. Сеть не ловила.

– А ты думаешь, что мне лучше было выбрать устранение?

Липовская подняла глаза.

– Ты мог попроситься в разведывательную опергруппу и умереть героем.

– Не пустили бы. – заметил Пимикрон. – Туда нелояльные кадры пустят только через труп директора Зоны.

– Ладно, признаю, глупость сморозила. – девушка отмахнулась рукой от невидимой мухи. – Так что с Туровым?

Сюрреалист выдержал паузу.

– Нужно оружие.

– Я знаю, где взять пушку, но… — она осеклась.

– Что?

– Это объект. Эта пушка – объект, который мы привезли для исследований.

– Номер какой?

– 1040.

Пимикрон перемнулся с ноги на ногу в темноте.

– Ладно, давай. – согласился он. – Где она?

– Тут есть скрытый шкаф, ячейка для временного хранения безопасных объектов.

– Прямо рядом со столовкой?

– Да, рядом со столовкой. Сама знаю, как это звучит.

– Ладно, пошли. Под трибунал, надеюсь, не попадём.

Почти наощупь пара добралась до нужного места. В полной темноте Пимикрон не разобрал, откуда Липовская достала длинный футляр, но это было не важно. Всё равно потом стёрли бы память.

*

Аякс и Туров вошли в столовую. Во всех помещениях всё ещё было темно. Аякс прокашлялась, обратив всеобщее внимание на себя. Шушуканье в темноте стихло.

— Все на месте? — спросила она.

Темнота перед глазами отозвалась утвердительным шумом. Аякс кивнула.

— В случае чего обращайтесь к сотрудникам медслужбы. И не включайте свет, пожалуйста. Если глаза привыкнут к темноте, будет лучше. — Селиверстова повернулась к Турову, — Эм…

Туров молча кивнул в сторону группы белеющих в отдалении фигур СБшников. Оба подошли к ним. Туров положил руку на плечо одного из них, ничем не примечательного парня с чёрными волосами.

– Где Пётр? – шёпотом спросил тот. – Что-то его уже долго нет.

– Твоя помощь нам тоже нужна. Пойдём.

СБшник с готовностью поднялся. Аякс легко вывела его в коридор. Там они наткнулись на Липовскую и Пимикрона.

– Всё в порядке? – спросила Селиверстова.

– Ага. – рассеянно подтвердила Липовская.

– Тогда приступим. – потёр руки Туров, подходя к стеклу.

Безопасник молча вошёл в кабину. Туров протянул руку к пульту управления и остановился. В его лицо смотрел чёрный зрачок ствола длинной винтовки.

– Отойди от пульта управления. – приказал Пимикрон.

Туров послушно поднял руки и отошёл. Пимикрон приподнял дуло.

– Итак, это существо – часть аномалии. Что с ним делать?

– Нейтрализовать. – без особого энтузиазма отозвалась Липовская.

– Да как я могу быть частью аномалии? – Туров быстро вынул из кармана брюк финский нож и порезал ладонь. Из разреза мгновенно брызнула красная кровь. Туров поморщился от боли. – Видите? Я человек.

– А ещё "Михаил Туров", потому, что тебя бейджик на это имя есть, да? – Пимикрон дёрнул дулом в сторону стекла. – Вы все видели. Оно беспрепятственно формирует человеческие ткани. В том числе и кровь.

– Да что ты хочешь, чтобы я кишки себе вспорол и показал вам, что они человеческие? Опусти винтовку, дурак!

– Как будто ты ткани кишечника подделать не сможешь.

Туров обернулся на Селиверстову. И не нашёл в её глазах никакого доверия к своим словам. Он вздёрнул брови.

– Вы… вы все серьёзно поверили ему?

Пимикрон снял винтовку с предохранителя. Туров подскочил на месте.

– Опусти ебучую пушку! – заорал он.

– С хера, ты нас всех скормишь этой штуке и не моргнёшь!

– Да ты просто агнозиаков обожрался! У вас целый нахуй отдел торчков под препаратами! – прокричал Туров, пятясь назад.

– Зачем тогда ты убил безопасников, скотина?

– Да говорю же, нам нужно просто знать об этом всём больше! – крикнул Туров. – Мы не сможем сидеть здесь вечно! Рано или поздно они пробьют стекло, и если мы не будем о них ничего знать – нам всем тут пиздец!! Теперь опусти ебучую винтовку, гнилой кусок пидораса!

– Заходи в камеру, крикун. – приказал сюрреалист.

Туров понуро вошёл в сторожевой пост. СБшника куда-то повела Липовская, подталкивая его за плечо. Пимикрон закрыл стеклянную камеру.

– На тебе и узнаем. – бросил он. – Экспериментатор несчастный. Если ты часть аномалии, тебе как раз ничего не будет.

Селиверстова нерешительно отвернулась. Туров содрогнулся.

— Стойте, стойте, у меня есть разрешение на эксперименты, от опят, я человек, откройте кабину!

Все синхронно повернули головы к нему. На пару секунд в воздухе повисла тишина. По небритому лицу Турова заходили желваки. Сюрреалист впервые за весь разговор моргнул.

— Покажи. — потребовала Селиверстова. Ее голос, проходя сквозь толстое стекло, приглушался сильнее других.

Туров вытащил из кармана многократно сложенную бумагу, расправил и приложил к стеклу. На клетчатом от многочисленных сгибов листе чернела подпись О5-8. Все трое из стоявших снаружи вплотную подошли к стеклу, разбирая строки текста.

— …разрешается проведение экспериментальных процедур с привлечением персонала в случае полной изоляции любой из Зон в результате аномальной активности. — прочитала Селиверстова.

— Отдел Зоновой Блокировки находится в юрисдикции восьмого? — спросил сюрреалист.

— Я точно помню, что да. – сказала Аякс.

— А еще ты помнишь о существовании сотрудника по имени "Туров". — Пимикрон обернулся на Турова, все ещё державшего бумагу на стекле. — Мы твоей памяти доверять не можем.

— Липовская же должна тоже помнить его! — Аякс обратилась к связистке. — Ты ведь помнишь Турова?

Та потупилась. Селиверстова стянула рот в тонкую нитку.

— Какого хуя.

— Да не может она меня помнить! — запротестовал Туров. — Ее расквартировали в этой Зоне после того, как ее МОГ всем составом подцепила на разведывательной операции вирус, а у меня тогда был…

— А вот интервью с объектом мы будем проводить только после постановки на содержание. — прервал его Пимикрон.

— Да я не объект, вот же…

— Бумажку убери свою! — сюрреалист поднял СВД в тощих, бесцветных руках. — Эта дама под воздействием какой-то меметической аномалии, и…

— Да как вы не видите, он совсем поехал крышей от бесконечных передозировок! — взвыл Туров, тряся бумажкой в воздухе. — Его нужно изолировать, пока он не решил, что весь Фонд состоит из злых доппельгенгеров или чего-то настолько же, блять, бредово-параноидального!

— Дай на всякий случай СВД. — потребовала Липовская.

— Ты на его стороне?

— На всякий случай! — Липовская взялась за винтовку. — Пока не выяснилось, что да как, так будет лучше.

Пимикрон вырвал оружие у нее из рук и отпрянул назад, переводя ствол с сотрудников на Турова.

— Сохранять неподвижность! — приказал он. — Мем как раз, скорее всего, не подействовал на меня из-за скорректированной парадигмы мышления, так что я временно беру на себя командование периметром на правах сотрудника с наивысшим допуском!

— Твоя винтовочка после выстрела сработает только через 24 часа, мы до тебя сто раз доберемся! — крикнула Липовская.

— Вы трое не настолько самоотверженны, чтобы добровольно пойти на сиюминутное мясо ради сомнительной перспективы попасть под трибунал!

— Спокойно, мужик! — Аякс подняла руки. — Мы просто хотим все обсудить и решить как следует…

— Ты вообще молчи! — Пимикрон опасно дернул стволом. — Ты на правах зараженной.

Туров тем временем судорожно бегал глазами по сторожевому посту в поисках хотя бы намека на оружие. Гаечного ключа, каким предыдущий безопасник разбил стекло, за этой стойкой не было. Ручки нет, почему? На всех постах должна ведь быть автоматическая ручка, разве нет? Черт возьми, почему у охраны нет оружия? Только тревожная кнопка и ящик для пистолета, открытый и пустой. Стекло можно пробить и всем телом, но что делать с этим упырем?

Пимикрон тщательно всмотрелся в худеющий, как будто тающий, угольно-чёрный силуэт в темноте. Вдруг его внимание привлёк другой громкий звук.

Стекло взорвалось облаком осколков, разлетевшихся по полу. Из окна вылетел Туров с оторванным монитором от компьютера в руках и с хрустом приземлился на битое стекло. Пимикрон вздернул винтовку, но Туров, настигнув сюрреалиста в два прыжка, отбил ствол в сторону и обрушил на Пимикрона монитор. Тот качнулся; от разбитого носа хлынула ядовито-розовая кровь.

— Хватайте его! — крикнул сюрреалист.

Селиверстова и Липовская сорвались с места и исчезли в столовой, откуда уже доносились возгласы встревоженных людей.

— Черрррт…

Туров, разогнувшись, снова бросился всем телом на сюрреалиста. Тот выстрелил поверх головы и тут же был сбит с ног. Оба мужчины повалились на землю. Сюрреалист, отбросив СВД в сторону, руками и ногами держал Турова на весу над собой. Нужно было отдать ему должное: белый гуманоид, выглядевший настолько дистрофично, удерживал в воздухе тренированного бойца.

— Откуда в тебе столько силы-то… — пробормотал Туров, пытаясь ударить Пимикрона экраном.

— Кто ты? — бросил тот, уворачиваясь и снова поднимая Турова. Его руки начинали крупно дрожать. — Аномалия, диверсант, или что?

— Тебе не положено по уровню допуска. — улыбнулся мужчина и разжал пальцы.

Тяжелый монитор упал ребром. Последнее, что сюрреалист увидел перед тем, как потерять сознание – чёрная фигура, наполнившаяся страхом, гневом и подозрениями и растворяющаяся в воздухе. Руки Пимикрона обмякли, и Туров упал на него.

– Бля. – сплюнул он, поднимаясь.

Туров встал и потащился в общую столовую. Не видно было ни черта, разве что торчал серый конец стола. В темноте заметно нарастало беспокойное оханье.

– Всё в порядке! – хриплым голосом объявил мужчина. – Оставайтесь на местах и не передавите друг друга. Аякс?

– Я здесь. – шепнули ему из темноты.

– Бери Липовскую и пойдём. Дело есть.

*

— О боже. — сказала Липовская.

— Ага.

Аякс, Липовская и Туров обступили лежащего на полу Пимикрона. То ли глаза не могли привыкнуть к темноте, то ли темнота сгущалась — лучше видеть Селиверстова не стала. Сюрреалист, лежащий, бессильно раскинув руки, на полу, белел неясным силуэтом. Тем не менее, кровь, которой было забрызгано всё его лицо и пол вокруг, почему-то было отлично видно.

— Предлагаю перенести его куда-нибудь, чтобы он не лежал на полу. — предложил Туров. — Застудит себе почки и ещё месяц не сможет выходить на задания. Дрался, как загнанный зверь — большая потеря для своей опергруппы.

— Он жив вообще? — обеспокоенно спросила Липовская.

— Пульс, по крайней мере, есть. — сообщила Аякс, щупая бледное скользкое запястье. — Хотя может у сюрреалистов сердце бьётся ещё некоторое время после смерти?

— Как бы эта аномалия не некростимулировала. — прошептала Липовская.

— Не беспокойся, я его и в роли зомби хлопнуть смогу. — пообещал Туров.

Липовская шумно, прерывисто вдохнула и шагнула назад от бесчувственного тела сюрреалиста.

— Ты как там? — уточнила Селиверстова.

— Просто пульс ебашит. — Липовская всхлипнула. — Надо… таблетки найти. Должны быть в персональной аптечке.

— Давай на ощупь определишь, где какая?

— Справлюсь.

В темноте зашуршали карманами. Щёлкнула пластиковая защёлка на аптечке.

— Лучше?

— Угу.

— Так, дамы, давайте-ка поднимем нашего оперативника и отнесём в сторону. — раздался голос Турова. — А то он всю пыль в здании соберёт. Всё-таки ещё не умер.

— Дельная мысль. — согласилась Аякс, нагнулась и взяла ноги Пимикрона. — Липа, бери руки.

В темноте запыхтели, и другой конец тела поднялся в воздух. Сюрреалист оказался даже легче, чем могло бы показаться.

— Лёгкий такой. — озвучила свои мысли Аякс. — Он что, пустой внутри?

— Может, это так заметно отсутствие сердца. — невесело сострила Липовская.

Немного помолчали.

— Что ты там делаешь? — с подозрением спросила Аякс.

— Ничего важного. — отозвался Туров.

— Нет, делаешь. Мне кажется, ты обыскиваешь сюрреалиста. Причем прямо у меня под носом. Зачем?

— Ну я не хочу, чтобы этот шизоид очнулся и пырнул меня заточкой. Ты же видела, он бросился на меня, как…

— Это ты на него бросился. — поправила Липовская.

— В любом случае он опасен и должен быть под присмотром.

— Так, давайте остановимся. — вдруг сказала Аякс.

Группа остановилась.

— Итак, давайте уточним ситуацию. — начала Селиверстова, не отпуская ног сюрреалиста. — Из нас четверых нескольким нельзя доверять, в этом сошлись все. Это могу быть я — сюрреалист утверждает, что я под антимеметической аномалией. Это можешь быть ты, Миха — не помню, кем тебя там считает сюрреалист?

— Частью аномалии.

— Ага. И может быть сюрреалист собственной персоной. Типа он наглотался таблеток и все эти идеи ему принаркоманились. Давайте обговорим, нужны ли какие-либо меры…

— …на случай, если другие гипотезы тоже верны. — закончил Туров. — Я боюсь, от такой ситуации мы не защищены.

— Как жизнерадостно. — подала голос Липовская.

— В любом случае, сюрреалист, в отличие от меня и Аякс, вместо переговоров начал тыкать в нас стволом, так что наиболее непредсказуемый элемент здесь он.

Селиверстова хотела что-то возразить, но прикусила язык. Темноту пронзил стук от стекла. С внешней стороны.

— Это те шары? — прошептала Липовская.

— Бля, я совсем про них забыл.

Повисла пауза. Люди в столовой ощутимо притихли.

— Сюрреалист стрелял, но не попал. — проговорила Селиверстова. — Куда попал заряд?

Туров пошарил в темноте и поднял винтовку. Затем приложил глаз к оптическому прицелу. Стекло было красным.

— Вот блять. – выкрикнул он. – В столовую, быстро!

Туров подхватил тело сюрреалиста на руки, и все четверо рванули к двери. У них за спиной раздался глухой удар, хруст ломающегося стекла, плеск и бульканье множества пузырей, вываливающихся из трещин. Затылок Селиверстовой похолодел. Безопасник, Липовская, Селиверстова и Туров ворвались в столовую. Последний бросил Пимикрона на пол и запер помещение. Через пару секунд пузыри всей своей массой ударились в дверь.

В массе людей раздались вскрики. Несколько фигур бросилось к телу сюрреалиста. Толпа дёрнулась от двери.

– Все к дальней стене, быстро! – заорал Туров.

Люди бросились назад, бросая вещи. В панорамные окна со всех сторон начали с ужесточением биться чёрные существа. Послышался тихий, но явственный сухой хруст. Липовская сжала плечо Турова в руках.

Вдруг загорелся яркий свет.

Всё стало белым.

*

Селиверстова сначала подумала про ядерный заряд Зоны. Но, убедившись, что её тело всё ещё на ней, она открыла глаза. Вокруг сновали солдаты в форме СБ и с огнестрелом наготове. Посмотрев в сторону Липовской, Селиверстова встретила тот же слегка недоумевающий взгляд. Турова нигде не было видно.

Селиверстова на ватных ногах подошла к двери и посмотрела внутрь. Учёные и безопасники в столовой по-прежнему стояли вокруг столов в замешательстве. Часть подходила к окнам, чтобы удостовериться, что всё в порядке. СБшники в форме пересчитывали людей. Один из них подошёл к Селиверстовой; та содрогнулась от неожиданности.

— Жертвы были? — спросил он.

— Два безопасника погибли. — отрапортовала Селиверстова.

— Причина?

— На экспериментах. Которые проводил доктор Туров.

— Где он?

— Я не знаю.

СБшник отошёл. Селиверстова растерянно побрела искать Турова. Судя по тону, с которым безопасник интересовался его местонахождением, доктору нельзя было пророчить ничего хорошего.

Селиверстова вернулась в коридор и осмотрелась. К ней подошла Липовская.

— Больше жертв нет?

— Где Миша?

Липовская на секунду задумалась.

— Не знаю. А что?

Сзади кто-то вежливо кашлянул. Селиверстова обернулась и увидела нескольких безопасников. Передо всеми стоял высокий человек с бейджиком немного другого дизайна.

— Так что за Туров?

— Эээ, он… — Селиверстова потёрла пальцами плечо сквозь ткань, — он из Отдела Зоновой Блокировки.

СБшники пошептались друг с другом. Высокий облизнул губы.

— Вы ни с чем не путаете? Может, вы плохо расслышали название отдела, который он назвал, или неправильно расшифровали аббревиатуру?

Аякс напряглась. Сквозь эту внешнюю гуманность чётко просвечивало что-то недоброе.

— А что?

— Такого отдела не существует. – констатировал сероглазый, не отрывая взгляда от Аякс.

Селиверстова в замешательстве обернулась на Липовскую. Та уже или куда-то ушла, или её увели. Её отсутствие ощущалось, как раскрывшиеся прямо за спиной двери метро. Если бы Селиверстова на них опиралась.

— Эм…

— Ладно, потом разберёмся. — сказал СБшник и отошёл. Аякс вдохнула полной грудью и пошла помогать людям в столовой.

*

– Итак, мы порылись в архивах и не нашли никаких упоминаний о том, чтобы некий "Туров Михаил Лазаревич" числился среди персонала Зоны. – подытожила высокая женщина в жакете, сцепив руки на столе. – Также он не получал пропуска на посещение. Другие Зоны по всему континенту также дали отрицательный ответ. Анализ баз данных также дал неутешительный результат.

– Оу.

Это уже не было неожиданностью. Скорее ощущалось как повестка о смерти солдата, полученная его семьёй на следующее утро после того, как его искорёженный взрывом труп приземлился на их же заднем дворе. Грустно, но не новость.

– Похоже, такого человека не существует и никогда не существовало. Вы… уверены, что знали его лично?

– Чёрт, я же пропустила два приёма мнестиков… – Селиверстова провела ладонью по щеке. – Как раз из-за него. Он выбил у меня таблетку из рук, типа случайно.

– В итоге, предположительно, была проведена диверсия, угрожающая безопасности Зоны. – сказала женщина в жакете. – предположительно, это был шпион враждебной СО в антимеметическом камуфляже.

– Или самостоятельная аномалия.

– В любом случае. – жакет пододвинула к Селиверстовой отрывной блокнот на спирали без обложки. – Вы ведь более или менее подкованы в графике?

Селиверстова кивнула.

– В таком случае нам хотелось бы, чтобы вы создали фоторобот… того, что внедрило себя в ваши воспоминания как "Михаила Турова".

Селиверстова снова молча кивнула, взяла блокнот, отошла от стола и села на металлической скамье для ожидания. Карандаш легко выводил якобы знакомые черты лица, и Селиверстовой даже не приходилось особенно напрягаться, чтобы вспомнить внешность человека, выдавшего себя за её приятеля.

Закончив рисунок, Селиверстова села на место перед столом и положила блокнот перед женщиной в жакете. Та аккуратно взяла бумагу в руки и с нахмуренными бровями изучила карандашное лицо. После этого она подняла на Селиверстову глаза.

– Вы уверены, что он выглядел именно так?

– Да.

– Пожалуйста, посмотрите на свой рисунок ещё раз и убедитесь.

Селиверстова взяла блокнот из рук жакета и развернула к себе.

– Да, это он.

Жакет вздохнула.

– В базе данных нет такого человека. Предположительно, это была аномалия.

– Для хищных аномалий такая тактика нехарактерна, больше похоже на диверсию. – задумчиво проговорила Селиверстова. – Жертвы занимали важные посты?

Жакет порылась в компьютере.

– Оба участвовали в расследованиях, связанных с враждебными СО. – бесстрастно сообщила она. – Один был детективом в деле по Повстанцам, другой завтра должен был выступить свидетелем в том же деле.

– Что и требовалось доказать. – подытожила Селиверстова.

– Мы передадим расследование инцидента ОВБ. – жакет вздохнула. – Я полагаю, к вам обвинений не будет, но подумайте над тем, что скажете перед трибуналом. Даже если как свидетель.

Аякс кивнула, поднялась, чуть не споткнувшись, и вышла. В автомате купила батончик, рассеянно вскрыла упаковку и начала жевать.

*

Мужчина с короткой бородой с проседью ещё раз кашлянул. Чёртов сезон пыления берёзы. Аллергия мучала Хулиева даже чаще, чем проистекающие из его фамилии прозвища.

Последние со временем рассосались, когда Александр обзавёлся благообразным, серьёзным и даже немного суровым видом вкупе с чёрной формой Департамента Внутренних Расследований и Анализа. С аллергией на берёзу этот трюк, к сожалению, не работал.

На стуле перед ним с почтительным любопытством осматривал кабинет человек по прозвищу "Квази" плюс последнее имя-прикрытие. Кабинет был выдержан в стилистике освежающей, ненавязчивой простоты: однотонные белые стены с репродукцией Гогена над столом, кулер, широкое окно, светло-голубой диван. Не хватало только тихо постукивающей электроники в наушниках.

Хулиев мягко кашлянул и заговорил. У него приятный, плюшевый бас.

– Итак, как вы уже, скорее всего, поняли, при тестах Зона не выдержала никакой критики. Устойчивость ко всевозможным диверсиям не оставляет простора для оптимизма. Не говоря уже о том, что мы сунули туда двух дэшек в форме СБ и никто не заметил.

– Да, они пропустили меня чуть ли не по ковровой дорожке. – заметил Квазитуров. – Доверие к случайным людям полное. Антимеметичка даже не заподозрила, что я чужак под камуфляжем. Печально, мне всегда нравилась эта Зона.

– Да, да, – отозвался Хулиев, – всё это уже есть в отчёте длиннее "Войны и мира" раза в два. По сравнению с первым экспериментом над биоисследовательским участком, это полное разочарование. Но тем не менее я хотел бы спросить: не хотели бы вы отметить особые заслуги кого-нибудь из персонала?

Квазитуров провёл ладонью по колючей щеке.

– Я прошу повысить финансирование Отдела Сюрреалистики. – заявил он, – Оперативника Пимикрона рекомендую к повышению.

– Хорошо. На этом всё?

– На этом всё.