“Домой возврата нет”
Восемнадцать месяцев назад
— Так, ты мне дашь закончить мой вопрос?
— М-м-м? Конечно, конечно…
— Хорошо, слушай. Скажем, что ты можешь выбрать один из двух совершенно разных призов. Первый — трёхмесячный отпуск в Европе, включающий все расходы.
— Оу, звучит здорово!
— Другой — десять минут на Луне.
— Хм-м-м-м.
— Что ты выберешь и почему?
— Ладно, небольшой вопрос. Можно будет взять тебя с собой?
— Что? М-м-м… конечно. Да, ты можешь взять с собой одного попутчика.
— Тогда без разницы. Когда мы вместе, всё остальное не важно.
— …
— …Ты плачешь?
— Мужчины не плачут. Мы просто потеем через глаза.
— Лжец.
Секундная задержка. Этого было достаточно.
Эндрюс-в-Валентайн посмотрел в лицо его собственной смерти в виде ручной СВЧ гранаты в руке улыбающегося замдиректора. Это оружие — оригинальное изобретение Фонда — представляло собой немного изменённую классическую светошумовую гранату, предназначенную для использования против электронных угроз. Выдерни чеку, высвободи спусковой рычаг, досчитай до четырёх — и активизируется импульс высокочастотного электромагнитного излучения, уничтожающей любые устройства сложнее лампочки или батарейки.
Клеф как бы между прочим свесил чеку с пальца левой руки, держа гранату в правой; спусковой рычаг ещё оставался внутри. Эндрюс опустил второе копьё, выточенное из обломка кровати Мэддокс. Его остриё коснулось кафельного пола, покрытого кровью врача, которая медленно стекалась в его направлении.
— Знаешь, — лениво произнёс Клеф, — я всегда подозревал, что этот комплекс построен под небольшим наклоном. У меня вечно возникало ощущение неровного пола под ногами.
— Ты убьёшь нас? — прошептала Мэддокс. Её голова покоилась на плече Эндрюса, а тело было ещё слишком слабым после долгих месяцев, проведённых в коме. На её спине были видны пролежни, за расстёгнутым халатом на коже виднелись ярко-красные потёртости .
— Ну, как сказать, — вымолвил Клеф. — У меня прямо сейчас происходит аж два нарушения условий содержания. В одном участвует твой старый дружок-наномашина, и это плохо. В другом — Кондраки, и это вообще ужасно. Поэтому, если взглянуть на картину с широкой перспективы, два агента, которые выходят из полуразрушенного комплекса, и их никто больше никогда не видит… это звучит как что-то, что я мог бы отложить на потом, — вздохнул он. — Особенно учитывая то, что граната активируется в течение четырёх секунд. За это время Эндрюс успеет много чего со мной сделать. Она прикончит его… и тебя… умирать будет больно, особенно когда электромагнитный импульс поджарит эти умненькие маленькие контактики между твоими мозгом и телом. Ужасная смерть — когда ты лежишь и ещё можешь думать, но не можешь дышать или заставить своё сердце биться. Возможно, одна из наихудших смертей.
— Предлагаешь сделку?
— Не-а, — признался Клеф. — Но я хочу выйти прямо сейчас за дверь и дожить до завтра.
— Со мной у тебя не будет проблем, — произнёс Эндрюс. — Я не собираюсь держать этих чёртовых жучков дольше, чем потребуется. Как только Би поправится, я засуну оставшихся в банку и поставлю в микроволновку.
— Дело ваше, — хмыкнул Клеф. Замдиректора повернулся и вышел из комнаты, попутно переступив через окровавленное тело убитого медика. — Это больше меня не касается.
Направляясь в ту часть Зоны, где творилась неразбериха с Кондраки, Клеф пробежал мимо бывшего директора Валентайн, которая лупила несчастных исследователей, используя позвоночник лейтенанта Такахаши как дубинку. Мимоходом он выдернул спусковой рычаг электромагнитной гранаты и бросил её в коридор. Она активировалась с громким хлопком, и наномеханическая колония, составлявшая тело SCP-784, распалась, превратившись в инертную слизь.
Клеф подошёл и стал ворошить носком ботинка груду слякоти, пока не откопал мозг директора Валентайн. Он поднял его из кучи и вынужден был признать, что Эндрюс отлично поработал. Головной мозг был аккуратно отделён от спинного, контакты, соединяющие его с наноколонией, выполнены с такой точностью, что были практически идентичны контактам самого Эндрюса. Неплохо для существа, не имеющего никакого опыта в медицине.
Ему было интересно, остались ли какие-то нейроны активны, пусть даже в незначительной степени: до конца не было понятно, какие изменения наномашины произвели в структуре мозга, заменив собой глиальные клетки. Ему также было любопытно, осознала бы Валентайн, если бы её мозг оказался повреждён, и жив ли этот самый мозг в данный момент.
На всякий случай он взял мозг с собой (поснимав с него всякие лишние остатки, как ребёнок обрывает лепестки у цветка, и выкинув их) и направился в сторону участка Зоны, где Кондраки прямо сейчас катался, как на пони, на SCP-682. Он почувствовал себя гораздо лучше, когда нашёл место, где остановился Колючий Ком.
В целом, это был отличный день.
— Почему именно Италия?
— М-м-м-м…. Я просто думал. О вопросе, который я задал тебе в прошлом году.
— О том, который про Луну и Европу?
— Да, о нём. Мне просто кажется… Я не могу подарить тебе Луну. Но, по крайней мере, я могу подарить тебе Тоскану.
— Было бы прекрасно… Вино, еда, музыка…
— Ты уверена, что хочешь разделить это со мной?
— Согласна, это будет немножко чокнуто, но… там ведь всё ещё ты, под этой оболочкой, верно?
— Насколько я могу судить, да.
— Помнишь, что я говорила? Всё остальное не важно…
— …до тех пор, пока мы вместе.
— И ничто это не изменит.
— …
— Ты плачешь?
— Полагаю, что да.
— Я думала, парни не плачут.
— Всё когда-то случается впервые.