SCP Foundation

У нас есть аномальная статуя, которая каждые несколько дней заливает комнату объёмом фекалий и крови. Наверняка вы об этом знаете. Но вы, скорее всего, не знаете точного объёма. Если вы достаточно вдумчивый человек, вы можете догадаться, что кто-то другой знает.

Я и есть этот кто-то.

SCP-173 производит приблизительно семнадцать килограммов отходов каждые двадцать четыре часа. Это более шести тонн эзотерических отходов в год. Как бы вы от этого избавились? Смыли в толчок? Вам понадобится довольно большой толчок. И навыки сантехника. А хотели бы вы, чтобы магически генерируемые отходы попадали в грунтовые воды, или в септик, или просто в глубокую тёмную дыру под землёй? Вам понадобится весьма навороченная канализация, чтобы гарантировать, что смытое вами не вернётся, жаждя мести.

Отдел по борьбе с акроаматическим загрязнением Зоны 43 — это и есть эта канализация.

Под охраной Фонда находятся сотни эктоэнтропийных объектов, способных генерировать материю в обход законов физики. А ещё — поражающее разум количество самовоспроизводящихся организмов, которых нельзя нейтрализовать традиционными средствами. SCP-1658 — это гриб, который заражает книги, превращая их в новые, изменённые истории. Безопасно ли сжигать книги, переписанные живыми чернилами? SCP-5977 — это колония ос, выделяющих стекло, которое может растворить только их яд. Звучит довольно не-экологично, да? SCP-5079 — это ритуал, который превращает людей в грибы. А что делать с их грибными оболочками? Хоронить их — не очень хорошая идея. Сжечь? Но это создаёт лишь новую проблему: куда именно высыпать их прах?

Фонд SCP пытается решить эти проблемы уже десятки лет. Несмотря на то, что частичные усилие по борьбе с отходами принимались ещё с обнаружения первых аномалий, конкретные протоколы уничтожения всего этого проблемного мусора были разработаны лишь в начале двадцатого века. Наши обширные подземные сооружения в Зоне 43 занимаются именно этим: вспениваясь в темноте, превращают токсичные странности в токсичные обыденности с помощью методов, слишком многочисленных и тайных, чтобы перечислить их здесь. В Зоны Фонда по всему миру включены небольшие отделы, которые пользуются знаниями сотен учёных, добытыми за десятилетия ведущихся до сих пор исследований. Зона 43 — это центр этой сети, занимающейся неизмеримой и не окупающей себя работой, которая остаётся неясной для большинства исследователей Фонда. Но, как и с любой надёжной канализацией — вы бы заметили, если бы всё это перестало работать; если бы мы не справлялись с затопляющим нас ежедневно потоком аномального шлака, то проще было бы и правда просто смывать их в унитаз.

Примером может служить тематическое исследование. Я утверждаю, что дело, называемое «борьбой с акроаматическим загрязнением», возникло, когда маленький валлийский мальчик бросил камень в горящую угольную шахту. Его звали Винн Рис Риддерех, и однажды он стал основателем Организации по борьбе с акроаматическим загрязнением.

Угольная шахта Афлендида, около 1895.

Винн родился и вырос в маленькой шахтёрской деревушке Афлендид в Южном Уэльсе. В то время, как уэльская угольная промышленность переживала бум, продлившийся до Второй Мировой войны, жилы под Афлендидом достигли истощения уже к концу 1880-х гг. В 1891 г. отец Винна, Мейкал, решил перевезти свою жену Аэронвен и двух восьмилетних сыновей в город Суонси, чтобы найти работу на медеплавильном заводе. Но Аэронвен упрямо придерживалась местных обычаев, поэтому супруги не успели договориться до того момента, как внезапное землетрясение обрушилось на деревню, повредив угольную шахту и несколько жилых домов. Дом Риддерехов подвергся только одному странному и необъяснимому последствию этой страшной катастрофы: трава и деревья вокруг него заболели и к началу 1892 года полностью погибли.

Поскольку угольная промышленность в Афлендиде теперь тоже погибла, скромный дом Мейкала почти ничего не стоил. Когда его сын начал проявлять интерес к набиравшей популярность археологии, вдохновившись землетрясением и работой отца в угольных шахтах, Мейкал одобрительно отнёсся к копаниям мальчика в ныне уже бесплодной почве. Так юный Винн обнаружил грубый белый камень, погребённый в трёх футах под землёй. Он принёс его в дом, чтобы показать родителям; впечатлённые, они позволили ему спрятать и сохранить его. Увлечение археологией переросло в увлечение геологией.

К середине 1892 года в семье Риддерехов произошли большие перемены. Брат Винна, Эшли, устроился работать на завод по обогащению угля. Мейкал лишился намерений переезжать в Суонси, настаивая на том, что угольная промышленность в Афлендиде скоро восстановится. Он начал посещать собрания Афлендидской Лиги осадочных пород, группы, занимавшейся открытием новых и неисследованных тоннелей внутри мёртвой шахты. Мейкал утверждал, что их «научная магия» вскоре оживит экономику деревни. Однако в то же время у Аэронвен появилась необъяснимая страсть к путешествиям. Ей неожиданно наскучила до тошноты и стала ненавистной родная деревня, так что когда в сентябре их дом посетил коммивояжёр, торговавший энциклопедиями, та уехала вместе с ним. И больше не вернулась.

В конце 1892 года Винн увлёкся методами добычи угля. На полпути к ратуше, к которой он шёл, чтобы записаться в Лигу осадочных пород, он остановился, чтобы обдумать свои мотивы с научной точки зрения. Продавец энциклопедий оставил ему несколько разношёрстных томов, и он жадно поглощал их, пытаясь найти объяснение странному поведению своей семьи. Поздневикторианский психоанализ был тяжёл в учении, но лёгок в бою, и Винн ухватился за мысль о том, что, возможно, предположение из его дневника было правильным. Может быть, его мать, отец и брат действительно были отравлены ядом, изменившим их разум? Стоя на пыльной улице, он спрашивал себя: неужели и с ним происходит то же самое? Он был маленьким, замкнутым, умным мальчиком, плохо приспособленным к физическому труду в тесных замкнутых помещениях. Почему он хочет стать шахтёром?

Полный вопросов и вооружённый частичным пониманием научного метода, Винн вернулся домой, положил белый камень в деревянный ящик и поставил этот ящик в своем подвале.

Первое, что произошло — почти абсолютное исчезновение его желания добывать уголь, особенно когда он находился в своей спальне на втором этаже. Второе — его отец отказался от участия в заседаниях Лиги Осадочных Пород и опять вспомнил о переезде в Суонси.

Ну и третье — дом Риддерехов сгорел дотла 9 декабря 1893 года. Причина пожара официально не установлена, но огонь начал распространяться из подвала. Мейкал обгорел, спасая своих сыновей от огня — не сильно, но достаточно, чтобы задержать их отъезд из Афлендида на время того, как отец выздоравливал в доме своего брата. Как только выпала безопасная возможность, Винн посетил свой старый дом и нашёл неповреждённый белый камень. Деревянный ящик полностью сгорел.

Образец аномального плагиоклаза из Афлендидской угольной шахты

После весенней оттепели в 1894 году он бросил камень в карьерный пруд и попытался забыть о нем. Когда в 1895 году пруд пересох, он нашёл камень и попытался разбить его молотком. Но не вышло. Мальчик показывал его своим школьным учителям, которые молчали и не проявляли интереса, не желая помочь ему в расследовании. Вспомнив о пожаре в доме, он сверился со своей энциклопедией и обнаружил, что откопал образец чего-то под названием плагиоклаз… и что температура его плавления была почти две тысячи градусов по Фаренгейту. Бесполезно. Следующие два года он провёл в попытках уничтожить эту штуку с помощью кислоты, разрушить его или отдать способным помочь взрослым, но всё тщетно.

16 мая 1897 года в угольной шахте начался пожар. Там оказалось достаточно пыли, чтобы пламя вскоре распространилось на открытые Лигой осадочных пород стволы, и вокруг маленькой деревни Афлендид появились огненные ямы. Пока его отец и брат помогали тушить завод по обогащению угля, Винн бесстрашно приблизился к бушующей преисподней и швырнул в неё проклятый белый камень.

Последний эксперимент Винна, похоже, сработал: в 1898 году, когда истощённый угольный пласт окончательно прогорел, на бесплодной почве Афлендида появилась зелень. Риддерехи переехали в Суонси, а Винн навсегда изменился.

Д-р Винн Р. Риддерех, 1947 г.

В 1910 году он получил докторскую степень по токсикологии в Кардиффском университете и подружился с канадской студенткой по обмену Вивиан Лесли Скаут. Они оба встречались с необъяснимыми явлениями и изучали их в своих научных работах; они оба были наняты Фондом SCP и провели остаток своей карьеры, переписываясь или сотрудничая. Винн создал Отдел по борьбе с акроаматическим загрязнением в 1913 году, чтобы применить свой опыт к более широкой проблеме — уничтожению аномальных веществ, пагубно влияющих на человеческую жизнь. Ибо именно этим он и считал тот кусок плагиоклаза — аномалией.

Его догадки подтвердились, когда Отдел архивации и документации Зоны 43 обнаружил, что население Афлендида стало необычайно консервативным и отсталым с 1891 года. Риддерех отправил разведчика изучить ситуацию и в 1947 году возглавил расследовательную оперативную группу, посланную для изучения деревни. Именно так он и обнаружил обширный пласт плагиоклаза, расположенный глубоко под угольной шахтой, который была поврежден и частично открыт землетрясением 1891 года. Он раздобыл образец, который, как позже определят Отделы меметики и антимеметики, был семантически насыщен понятием «уголь», вероятно, в результате какого-то малообдуманного оккультного ритуала, совершённого Лигой осадочных пород. Именно этот камень вызывал пожары, именно он убивал растения, и именно он заставлял былых мечтателей копаться в земле, а фермеров — бежать прочь в припадках свободомыслия.

К этому моменту Риддерех настолько овладел наукой, которую сам же и создал, что смог одним касанием определить вещество, навсегда нейтрализовавшее эту аномалию. На момент написания этого документа деревня Афлендид превратилась в курортную общину с абсолютным отсутствием промышленности, а почва снова ожила; в течение года после визита Риддереха большая часть угледобывающего населения просто взяла и уехала на более зелёные пастбища.

И напоследок: «акроаматический» означает «эзотерический». Я мог бы сказать вам это с самого начала, но тогда, наверное, вы бы и читать всё это не стали.