Тишину типичного обшарпанного чикагского подъезда нарушил грохот ключа в замке: автослесарь Питер Шарп вернулся домой после тяжёлого рабочего дня в мастерской. Старая дверь со скрипом отворилась, звякнули бутылки пива в корзине, и хозяин вошёл внутрь. Засаленный комбинезон полетел в угол, а усталый Питер грузно уселся на старый диван и включил телевизор. Ритуал завершило откупоривание бутылки холодного пива, сопроводившееся смачным шипением. Бросив крышку на пол и глотнув пива, Шарп устроился на диване поудобнее.
Пит очень любил проводить свободное время в компании с пивом и телевизором. В отличие от своих коллег, он в свои сорок шесть был холост и не имел детей, в чём видел немало плюсов. Никто не надоедал ему своим нытьём и скандалами, никто не мешал спокойно предаваться развлечениям, пить и смотреть телевизор. Никто не наседал на него с требованиями немедленно купить что-то дорогое и ненужное. Никто не выедал ему мозг с тем, что он мало зарабатывает. Словом, положение одиночки Питера полностью устраивало. Он потянулся к пульту и включил спортивный канал. Как раз транслировался футбольный матч, играли "Питтсбург Стилерз" и "Аризона Кардиналс". Первые явно выигрывали.
Пит как раз отправлял в рот горсть солёных орешков, когда в дверь позвонили. От неожиданности Шарп вздрогнул, рассыпав орешки по дивану и чуть не облившись пивом. Мужчина тяжело поднялся с дивана и направился к двери, бормоча под нос ругательства. Пока он шёл, в дверь позвонили ещё раз.
– Кого там, мать вашу, чёрт принёс? – нарочито грубо крикнул Шарп, не открывая дверь.
– Доставка пиццы! – прозвучало снаружи. Невинный тон взбесил автослесаря ещё больше прежнего.
– Я не заказывал пиццу! Проваливай нахуй отсюда, пока я не вызвал копов!
– Но, сэр, это всего лишь пицца! – возразил голос.
– Я сказал, вали отсюда нахуй или я сам спущу тебя с лестницы! Понял?! – Пит едва не сорвался на визг. – Убирайся отсюда!
С лестничной площадки не донеслось ни звука. «Кретин» – буркнул Пит и направился обратно в комнату, чтобы продолжить смотреть матч. Внутри мужчина буквально кипел. Он так хотел, чтобы его оставили в покое, но нет, припёрся какой-то хер с пиццей, а на прошлой неделе кто-то изгадил его коврик под дверью ядовито-зелёной краской. Были до этого и другие выходки. Будь Питер помоложе, он бы уже давно отсюда съехал.
Войдя в комнату, Пит остановился как вкопанный: у окна стоял молодой длинноволосый парень в джинсах и клетчатой рубашке. Он держал в руках коробку с пиццей и небрежно прислонялся к подоконнику с невинным, почти ангельским видом.
– Ты… ты кто такой?! – судорожно хватая ртом воздух, воскликнул Шарп. – Как ты сюда попал?
– Пиццу принёс, – сказал незнакомец и, как ни в чём не бывало, пожал плечами.
– Я… я, – Пит на секунду замолчал, пытаясь подобрать слова, и, найдясь, заявил: – Я сейчас вызову полицию! Сейчас я вызову копов, и тебя вышвырнут к ёбаной матери! – с этими словами Питер решительно направился к стоящему в углу телефону. Однако едва его рука коснулась телефонной трубки, как её остановил внезапно возникший перед Питом незнакомец, довольно болезненно стиснув её своими пальцами. Шарп был готов поклясться, что мгновение назад тот стоял в противоположном углу комнаты.
– Отпусти меня! – закричал Пит и грохнулся на пол, потому что парень тут же разжал пальцы, вынудив хозяина квартиры потерять равновесие. Непроизвольно поморщившись от удара копчиком о твёрдый пол, он так и остался на нём, в ужасе уставившись на таинственного пришельца.
– Ну вызовешь ты полицию, и дальше что? – невозмутимо поинтересовался наглец, вновь мгновенно переместившись к подоконнику и устроившись на нём. – Запрёшь меня в чулане и будешь ждать, пока полиция доест пончики и галопом к тебе примчится? – фразу он закончил уже сидя на кресле в углу. Пит видел, как он испарился с подоконника и возник в кресле, при этом вряд ли прошла даже доля секунды. – Вот представь, ты вызвал копов, чтобы они меня повязали. Пока они будут ехать, я могу раз двести вокруг Земли прошвырнуться. И естественно, я не буду их ждать.
Пит только молча хлопал глазами, думая, что начинает сходить с ума.
– Итак, полицейские приехали, а меня нет, – продолжил парень. – Что ты им скажешь? Что какой-то хмырь доставил тебе пиццу прямо в квартиру, телепортировавшись в неё, и не даёт тебе смотреть футбол? Да тебя просто в психушку отправят и запрут, а если и нет, то выпишут нехилый такой штраф за ложный вызов. Если они вообще приедут. Кстати, "Стилерз" выиграют. Я это тебе точно говорю, так что можешь дальше не смотреть.
Незнакомец вдруг замолк и немного удивлённо посмотрел на Пита, словно тот вдруг превратился в крысу.
– Знаешь, я думаю, тебе не стоит лежать на полу, простудишься ещё, – сказал он. – Давай помогу встать.
Он протянул Шарпу руку и тот неуверенно за неё ухватился, всё ещё пребывая в смятении. Даже когда парень довёл его до дивана, усадил и сунул в руку недопитую бутылку пива, Питер продолжал тупо смотреть перед собой. Хотя один рефлекс у него всё же сработал: едва пальцы Пита ощутили прохладу стекла бутылки, как он тут же к ней приложился и опустошил её почти наполовину. В голове чуть прояснилось, и Шарп спросил, запнувшись:
– Кто… кто ты такой вообще? Инопланетянин, что ли?
Незнакомец усмехнулся и ответил:
– Инопланетянин? Нет, так легко ты не отделаешься, – Он посмотрел в испуганные глаза хозяина и добавил: – Я не инопланетянин. Я также не демон, не ангел Божий, не правительственный агент, не пришелец из прошлого или будущего и не твой отец. Я могу так долго перечислять, чем ещё я не являюсь. Ах да, ещё я не глюк, но это ты и так понял, я думаю.
Питер ощутил, как страх внутри него постепенно начинает сменяться злостью. Кем бы ни был этот странный тип, он ещё и издевается. Да что ему вообще нужно?
– Слушай, кто… что бы ты ни был, перестань морочить мне голову и скажи, чего ты ко мне привязался? – устало и недовольно спросил Пит.
– Я хочу просто поговорить, – ответил парень. – Клянусь, я хочу просто поговорить и не причиню тебе никакого вреда. Ну, кроме того, что я раскрыл тебе, что Стилерз победят и тем самым испортил всю интригу.
Вместо ответа Пит ещё раз приложился к бутылке, на этот раз вылакав её до дна.
– Кто ты? – повторил он вопрос.
Незнакомец снова мгновенно перенёсся к подоконнику, взял пиццу и таким же образом переместился обратно, положив пиццу на журнальный столик и сев на диван рядом с хозяином квартиры, заставив того чуть дёрнуться.
– Я – Совесть, Питер.
– Совесть? – поперхнулся Шарп. – В смысле, совесть?
– Нет, не совесть, а Совесть. С большой буквы, так сказать, – улыбнулся парень, нарезая пиццу на ломтики невесть откуда взявшимся ножом. – Бери, а то остынет, – протянул он ломоть. Пит молча его взял и откусил кусочек. Вкусная. С ветчиной и грибами.
– Но я не конкретно твоя совесть или там совесть нации. Я просто Совесть. Но немного не в том смысле, какой люди обычно вкладывают в это понятие. Кстати, можешь так меня и называть.
– Я не понимаю, – рассеяно сказал Пит и открыл следующую бутылку.
– О, я угощусь? – попросил Совесть. Получив одобрение, собеседник Пита тоже откупорил бутылку и отпил немного. – Я не опьянею, но, думаю, если я тоже буду пить, ты будешь больше расположен к беседе.
– А зачем тебе я? – спросил Пит.
– Просто поговорить, я же сказал.
Совесть глотнул ещё немного пива и продолжил:
– У большинства людей совесть есть внутри них. Она начинает грызть их изнутри, когда те сделают что-то плохое. Не всегда, но бывает. Иногда она одерживает верх, иногда терпит поражение. В любом случае, она работает, а значит, для человека не всё потеряно. Но есть люди, которые настолько без тормозов, что у них совесть где-то там на дне забитая лежит, либо вообще отсутствует. К таким я обычно и прихожу.
– Как ко мне?
В ответ Совесть лишь тихо засмеялся и произнёс:
– Хех, если все бы были такими как ты, Пит, мир был бы значительно лучше. У тебя-то и из недостатков только любовь к выпивке, грубость и раздражительность, но ты никому не причиняешь вреда. Нет, Питер, я прихожу к настоящим подонкам. К тиранам, угнетателям, к равнодушным к людским проблемам мудакам. К психам, садистам, мошенникам, убийцам, насильникам и много к кому ещё. Если бы ты был кем-то в этом духе, мы с тобой беседовали бы в другой обстановке. Вот в такой…
Шарп и моргнуть не успел, как очутился в незнакомой грязной комнате без окон. Единственным источником света была тусклая лампа накаливания, а из мебели был только колченогий складной стул с наручниками. На потрёпанной обивке Питер заметил следы крови и живо представил, как этот тип пытает здесь своих жертв. В представлении Пита он при этом здорово смахивал на Джона Крамера.
Видимо, Совесть понял, о чём думает Пит и пояснил:
– Нет, я никогда никого не бью и не истязаю. Им здесь обычно и так достаточно неуютно. Сам посмотри: незнакомая обстановка, клаустрофобия, боязнь темноты, ограничение свободы движения, – он прикоснулся к наручникам. – Плюс, для усиления эффекта я всегда принимаю вид того, кто больше всего страдает от действий моих подопечных. Кровь только для антуража, как и всё остальное. Кстати, ты в моём облике никого не узнаёшь?
– Н-нет, – запнувшись, проговорил Шарп.
– Девяносто третий год, та забегаловка в Нью-Джерси. Ты начал драку с другим посетителем и жестоко его избил. И всё просто потому, что ты решил выпить больше обычного. А он ничего плохого тебе не сделал, он был обычным парнем, пришел поесть после работы, как и ты. Помнишь такое?
Пит почувствовал, как на его спине проступил пот. Да, он помнил, что тогда нажрался и избил молодого парня. Шарп тогда чудом избежал тюрьмы и с тех пор старался, даже будучи сильно выпившим, держать себя в руках. О посетителе он знал только то, что из забегаловки его увезли на скорой.
– Вот так он в тот день выглядел, – сказал Совесть. – Сейчас этот молодой парень уже далеко не молодой. Ему сорок, он женат, есть ребёнок. А ещё у него на память о том случае осталось несколько шрамов от разбитой бутылки, которой ты его порезал.
– Не было никакой бутылки! – воскликнул Пит, резко повернувшись к Совести.
– Была бутылка, – мрачно оборвал его Совесть. – Ты разбил бутылку из-под виски о барную стойку и прошёлся розочкой по его лицу, а потом начал молотить его кулаками. Что, стыдно?
Слесарь не ответил, молча разглядывая свои тапки.
– Когда это произошло, я, честно говоря, хотел к тебе зайти поговорить, – продолжил гость. – Но я понаблюдал за тобой и увидел, что тебя проняло достаточно сильно, чтобы лишний раз тебя не навещать. Ладно, давай вернёмся к тебе домой.
Они тут же снова оказались в квартире Пита. Впрочем, Шарп не сразу это понял, перед глазами всё ещё стояла замызганная комнатка с окровавленным стулом и тусклой лампочкой.
– Ешь пиццу, остынет же, – напомнил Совесть, беря себе ещё кусок.
– Не хочу, – буркнул Пит.
– Ну ладно, мне больше достанется, – пожал плечами гость. – Так вот, как я сказал, я прихожу только к тем, кто делает много всяких гадостей или же одну, но реально ужасную гадость. То есть, шанс на то, что меня увидят хорошие, праведные люди, равен нулю. Честно говоря, мне немного обидно, что я не могу пообщаться ни с кем из них, выразить своё восхищение их поступками и образом жизни. А что ты об этом думаешь?
– Я думаю, какого чёрта ты всё-таки пришёл ко мне, – огрызнулся Пит. – Я вроде ни к психопатам, ни к паинькам не отношусь. Скажи, на кой хрен я тебе сдался?
Совесть молча вздохнул, потянулся и только потом ответил:
– Потому что я тоже устаю, хоть я и не человек. Кто-то из ваших, не помню кто, сказал, что самая вредная работа – это работа с людьми. И он чертовски прав, чёрт его дери. Тем более, моя работа связана с отнюдь не хорошими мальчиками и девочками. Ты ведь не осуждаешь меня за то, что я тоже хочу расслабиться?
– Нет, – ответил Пит.
– Спасибо. Вообще, Питер, как думаешь, каково это – каждый день общаться со всякими ублюдками, многим из которых место на электрическом стуле?
– Думаю, это херово, – осторожно согласился Шарп. Он уже убедился в могуществе своего нового знакомого и решил, что безопаснее будет во всём с ним соглашаться, как с психически больным. Залитый кровью стул всё ещё не выходил у него из головы.
– Верно, это отвратительно, – кивнул Совесть. – Вот знаешь, некоторые люди мечтают о том, чтобы видеть других людей насквозь до мелочей. Они думают, что это так просто и безболезненно.
– А это что, больно? – осведомился Пит.
– Только в переносном смысле. Я вот смотрю на людей и всегда их насквозь вижу. До мозга костей. И ощущения весьма и весьма хреновые. Приведу аналогию – вот перед тобой блюдо с огромным тортом со взбитыми сливками. Для тебя этот торт – красивый и невероятно вкусный. Но ты не можешь узнать это, пока его не попробуешь, не узнаешь его начинку, пока не надрежешь. Мне же его резать не надо – всё находящееся внутри говно будет видно как на ладони. И это будет только один человек.
Пит молча слушал своего нового знакомого.
– А когда ты окидываешь взглядом людную улицу или площадь и видишь настоящий океан грязи… – Совесть вздохнул. – Просто руки опускаются. Кажется, что зря стараешься.
– Ну, по идее твои беседы должны ведь вправлять мозги? – спросил Пит.
– Ну… да, иногда это работает, – помедлив, кивнул гость. – Но не так часто, как хотелось бы. Видишь ли, люди, с которыми я разговариваю, не запоминают самого главного – что их похитил не самый ненавистный и презираемый знакомый, коллега или родственник, а сверхъестественная сущность. Обычно всё просто кончается тем, что мой пациент начинает наезжать на свой излюбленный объект придирок ещё сильнее, в общем-то, полностью оправдывая мои ожидания.
– Тогда получается, что ты делаешь только хуже! – воскликнул Шарп.
– Это не я делаю хуже, а сами люди. Они просто не пытаются задуматься. Хотя… может, ты и прав. Но я все же продолжаю надеяться на лучшее. Имею я право верить во что-то хорошее или нет?! – внезапно вскинулся Совесть.
– Имеешь-имеешь! – поспешно заверил его слесарь, вскакивая и усаживая разозлившегося Совесть обратно. – Только не нервничай, успокойся.
Сверхъестественная сущность послушно уселась обратно и сделала несколько глубоких вдохов, после чего произнесла:
– Прости. Просто мне немного обидно из-за того, что у некоторых разум и душа такие твердые, что им всё как об стенку горох.
– Ничего, – сказал Пит. – Ты не пробовал делать так, чтобы они это запомнили, там, фокус какой показать, вроде твоих телепортов?
– Телепортаций, – поправил Совесть. – Нет, они всё равно забывают. Просто я так устроен, чтобы люди не помнили ничего о моих визитах. Не то что бы мне это затрудняет работу, но мне кажется, что человека нельзя к такому подготовить. Уж точно не среднестатистического крикливого начальничка. Кстати, Пит, ты о моём визите тоже забудешь, когда я уйду. Наверное.
Шарп смутился, но не стал заострять на этом внимание. Отхлебнув из бутылки ещё чуть-чуть, он сказал:
– Мне кажется, я начинаю тебя понимать. Но ведь бывает же, что твои, эм, клиенты или пациенты, не знаю, как назвать, ведут себя по-другому?
– Ну да. Бывает, – невесело усмехнулся Совесть. – Нет, правда, человек осознаёт, что вёл себя как скотина и пытается измениться. Но это бывает редко, и не все справляются. Характер переделать не в силах даже я. Иногда человек просто игнорирует, есть у меня один субчик такой, не поверишь, раза три уже с ним разговаривал – непробиваемый. Или он кайф какой ловит от этого? – спросил гость в пространство.
Питер молча разглядывал своего собеседника.
– А иногда человек просто решает сбежать от проблем и порой убивает себя от усердия. И всё, – помолчав, добавил Совесть.
– Слишком сильно пронимает?
– В яблочко! Пока ещё не понял, от меня ли это зависит или от самого человека. Надеюсь, что от человека, иначе мне придётся пересмотреть методы работы.
– А давно ты вообще этим занимаешься? – полюбопытствовал Пит.
– Сколько себя помню, – ответил Совесть. – Много повидал, со всякими общаться доводилось, даже со знаменитостями. С Гитлером, Сталиным, Иди Амином. Даже с Саддамом. Кстати, он тоже крепким оказался, дважды разговаривал, дважды безрезультатно. Вот что значит, стержень был у человека.
– А с Обамой не думал пообщаться? – поинтересовался Шарп.
– Да там в администрации много с кем пообщаться надо, хоть семинар устраивай. Собрать в зале эдак человек пятьдесят и каждому популярно объяснить, что к чему. Эх, мечты, мечты…
Совесть осторожно поставил пустую бутылку на столик и повернулся к Питу:
– Знаешь, мне приходилось разговаривать с Иваном Грозным, Исии Сиро и Зодиаком. Я пытался изменить в лучшую сторону обоих Вашингтонских снайперов, Рональда Рейгана и Джека Потрошителя. Но вот так просто пообщаться с простым незлым человеком вроде тебя – это для меня в новинку. И это много для меня значит.
На этот раз Пит рискнул посмотреть Совести в глаза. От взгляда человека взгляд Совести отличался только необычной серьёзностью. Если бы не она, то были бы самые обычные карие глаза. Шарпу стало неуютно: Совесть буравил его взглядом так, что слесарю захотелось провалиться под землю, лишь бы не ощущать этот тяжёлый взгляд, которым сможет похвастаться далеко не каждый прокурор.
– Прошу, не думай обо мне плохо, – попросил Совесть. – Я просто хочу хорошо тебя запомнить. Всё-таки ты первый, кому я излил душу. Для меня это своего рода исторический момент. Спасибо за то, что выслушал меня, Питер.
– Эм, ну… хорошо, – промямлил Пит.
– По правде, я только сейчас понял, насколько я устал от всех этих подонков. Но теперь мне стало легче. И ещё я чувствую в себе силы продолжать, – произнёс Совесть. – Это всё благодаря тебе, Пит.
– Рад был помочь, – кивнул Шарп и неловко улыбнулся.
– Пока есть такие люди как ты, мне есть ради кого стараться, – сказал гость, подходя к входной двери и открывая её. – А теперь я, пожалуй, пойду. Надо заняться делом. Прощай, Пит.
Дверь закрылась. Пит несколько мгновений просто стоял в коридоре и глядел на облупившуюся краску и только потом решился её распахнуть. На лестничной площадке никого не было. Закрывшись, слесарь вернулся в комнату и взял последний кусок пиццы, уже остывшей. Без энтузиазма его съев, он лёг на диван и заснул.
На следующее утро Питер Шарп не помнил ничего из того, что было накануне. Единственным напоминанием осталась пустая коробка из-под пиццы, которую хозяин квартиры выбросил в бачок вместе со всем остальным мусором, после чего пошёл на работу. Настроение было приподнятым, ведь "Стилерз" опять победили.
Совесть глядел сверху вниз на спешащего и пробирающегося через толпу прохожих Пита и снова мысленно благодарил его за то, что он помог ему ощутить свою нужность. Рядом с ним стоял ещё один Совесть, и ещё один. И ещё…
Каждый аватар Совести смотрел на Пита и благодарил его.
Каждый аватар из бесконечного числа себе подобных.