« Убедительная лира | Хаб | Наш общий ориентир »
«На меня взгляни, я Сандра Ди
Вся полна невинности…»
Я ненавижу эту сраную песню так сильно, что сейчас просто сдохну. Хотя мне только что удалось этого избежать.
Обливаясь потом в тяжёлом звукопоглощающем костюме, я замерла с поднятой в воздух ногой. Я медленно опустила свой мягкий ботинок на более-менее чистое место на полу, стараясь не задеть куски металла и стелющиеся по земле провода. Умереть из-за нарушения правил было бы ну совсем тупо.
Правила — это первая вещь, которую ты узнаёшь по прибытии сюда после того, как тебя обработают. И речь идёт даже не о правилах поведения с охранниками (хотя и их в тебя вбивают достаточно быстро), а о правилах поведения с цыпами. Все вокруг только и говорят о том, какой 173 опасный, но делают они это не для того, чтобы напугать новичков, а чтобы донести до них одну простую мысль: следуй правилам и, может быть, уйдёшь живым.
Я посмотрела в другой конец коридора на клубок медных проводов, медленно качавшихся, словно высокая трава от нежного дневного ветра. У этого засранца тоже есть свои правила. Ты можешь двигаться, но делай это бесшумно. Ты можешь шуметь, но только если стоишь на месте. Однако если ты сначала нашумишь, а потом ещё и дёрнешься — ты труп.
Чтобы его разозлить, хватит всего 14 децибел — это тише шёпота. Даже в скафандре, даже с Глушителем, гасившем все звуки с другого конца коридора, лязг той железки под ногой мог оказаться слишком громким. А эти железки — всё, что осталось от дрона. Надо быть аккуратнее.
Чжао взглянула на меня, пытаясь понять, что не так. Я медленно моргнула в ответ — это означало «Всё в порядке»; мы специально разработали эту систему, чтобы тихо подавать друг другу сигналы, когда нет возможности пользоваться жестами. Вспененные перегородки, которые нам приходится тащить, очень тяжёлые и громоздкие, но только с их помощью мы можем вернуть объект на содержание в звуконепроницаемую камеру. Чжао медленно кивнула, и мы продолжили наш тяжёлый, опасный путь к цыпе.
Чжао всегда была такой заботливой. Когда меня передали под опеку Эта-11 для проведения экспериментов с 092, она была первой, кто отнёсся ко мне по-людски. Она первой спросила моё имя, а не мой номер. Странно, но она никогда не разговаривает о собственных детях. До того, как сработала тревога, я заметила, что она очень суетилась насчёт той перепуганной девушки, которую мы нашли немногим ранее. Эта девушка спрашивала насчёт 012. Двенадцатый — ещё одна цыпа со своими правилами, только в этом случае правила тебе особо не помогут. Если увидел его — считай, ты покойник.
Мы шагали так медленно, что эта прогулка превратилась в вечность. Слишком много времени на размышления. Нужно постоянно смотреть на объект, чтобы не погрузиться с головой в мысли. Забавно, но если смотреть на него достаточно долго, он начинает казаться таким умиротворяющим, как грива коня, как подводное мерцание длинных прядей волос. Уже целая вечность прошла с того момента, как у меня были длинные волосы.
«Меня не так растили…»
Я никак не могу выбросить эту песню из головы. Сандра Ди, ну и имечко. Я никогда не называла Чжао своего реального имени, да и всем остальным, в принципе. Это имя принадлежит кому-то другому — ребёнку, который жил вне этих стен. Ребёнку, который воровал, творил херню и поплатился за это.
Я жалею о том, что случилось. Но я совсем не жалею о том, что воровала. Что уж там, я до сих пор этим занимаюсь. Просто, чтобы не потерять хватку, чтобы почувствовать, как мне это сходит с рук. Сейчас я периодически краду еду, а когда была в камере — тырила сигареты. Но у своей команды я ничего не беру. Они не как все, они этого не заслуживают. Хотя я уверена, что если бы что-то пропало — все сразу же обвинили бы меня; они всегда следят за мной, будто знают, что я попробую что-то стащить. Постоянно разговаривают обо мне, как недавно разговаривали о той девчонке. Я видела, как она посмотрела на меня, когда я вошла в наше логово.
Сегодня я тоже кое-что украла, но не у команды, а у охраны. Маленький фонарик. Когда я приметила его сегодня вечером во время нашей охоты на клопов, я решила — он будет моим. Здоровая связка ключей, которая была к нему прицеплена, тоже привлекала интерес, но фонарик был моей главной целью. Я чувствую, как он лежит в кармане моей униформы, прижатый к телу толстым костюмом. Хорошо, что я его взяла.
Я внезапно вспомнила, что в Библии ведь тоже были разбойники. Двое, оба распяты вместе с Иисусом. Один из них умолял Иисуса простить его, вот ведь мелкий жополиз. А другой просто молчал. Жалел ли он о чём-то? Интересно, о чём он думал, когда его прибили к кресту всем на обозрение? На горе Голгофа. Забавно, ведь это ещё и название 012.
Надо сконцентрироваться. Обдумывая каждый шаг, мы двигаемся вперёд, краем глаза посматривая на датчики шума, которые мигают внутри шлемов наших скафандров, постоянно напоминая нам об угрозе. Я уже почти забыла, каково это — знать, что ты можешь умереть в любую минуту.
«Каждый твой шаг наперёд я знаю…»
И что самое плохое, моё имя — самая настоящая издёвка надо мной. Спустя несколько экспериментов, они просто стали называть меня «Ди». Судя по всему, я прожила достаточно долго, чтобы быть чем-то больше номера, но меньше нормального человека. А когда остальные соизволили-таки спросить, как меня зовут, я им не сказала, так что "Ди" прижилось. Как назвать то, что ты подобрал с улицы и приютил у себя, чему дал новое имя и тёплое место для сна? Верно, дворнягой.
Цыпа теперь всего в нескольких футах от нас. Чжао вновь кивнула мне, мы опустили перегородки на землю и начали соединять их друг с другом, чтобы сделать звуконепроницаемую коробку. Мы работаем слаженно, как часы.
Они постоянно говорят мне, что я полноценный член их команды, полноценный агент МОГ, но я-то знаю, что это неправда. Они ведь в курсе, кто я такая. Каждый раз, когда мы вместе обедаем, когда они дают мне время на отдых, разговаривают со мной, я чувствую, что они делают это из жалости, будто подают милостыню бездомному. Когда они состарятся, а Эта-11 расформируют, они получат дозу амнестиков и заслуженный отдых с семьями. А что получу я?
Усики, колышась, скребутся об пол и двигают объект. Вблизи он выглядит гораздо детальнее. Более железный, более чужеродный. Уже не кажется, что провода просто колышутся в воздухе, они пытаются дотянуться. Они ищут. Они охотятся. Но в то же время они двигают объект прямо к коробке, прямо туда, куда и нужно.
А затем Глушитель выходит из строя, и всё идёт к чертям.
Звуковой сигнал костюма уносит показания датчика далеко за пределы 14 децибел. Мы с Чжао замерли на месте, но вдруг я замечаю движение. Бедолага всего лишь высунул из-за угла голову, чтобы посмотреть, что происходит, но объект был слишком быстр. Дюжина проводов, прорвавшись сквозь перегородки, молниеносно проносится по коридору. Охранник не успевает среагировать, они хватают его и утаскивают в коридор, извиваясь вокруг, словно змеи, в то время как всё больше и больше усиков охватывают и обвивают его тело. А затем…
Мне приходится на это смотреть. Я не могу повернуться в сторону, не могу закрыть глаза. Я стараюсь не думать ни о чём, но мне всё равно приходится смотреть на то, как они трясут и трясут его.
Это длилось недолго, меньше минуты. Медные змеи втягиваются назад в тело объекта, который снова находится всего в паре футов от меня. Они вползают обратно через дыры в пробитых перегородках, а я в это время пытаюсь придумать план дальнейших действий. А потом, спустя целую вечность, когда вновь можно было двигаться, я решила взглянуть на Чжао.
Она была в ужасе. Она не видела всего этого, но зато была свидетельницей того, как это видела я. Учащённое дыхание и рассеянный взгляд — она потеряла рассудок. Прошло слишком много времени — она совсем забыла, каково это, когда смерть дышит тебе прямо в затылок. Она вяло пытается показать, что операцию нужно прервать, но что мы тогда будем делать? Твою мать, ну почему ты решила зассать именно сейчас, трусливая ты су…
Чтоб тебя, оно прямо на моей ноге! Одно из щупалец залезло мне прямо на ботинок. У меня перехватилось дыхание, а язык стал сухим, как наждачная бумага. Я чувствую, как медные провода трутся о мою голень, изгибая и растягивая толстую ткань костюма. Непотребство какое-то. Подобной срани никогда не должно было существовать, почему они просто не могут её уничтожить? Казалось, что оно, слепо извиваясь, будет сидеть там вечно. Мне хотелось закричать, пнуть его, закончить это всё одним лишь моментом священной свободы.
А потом оно ушло, и я снова смогла дышать. В моей голове перемешались мысли о том, что всё сломано — Глушитель, звукопоглощающая пена, Чжао. Нам конец, мы тут все умрём, мы все… Нет, заткнись. Нужно что-нибудь придумать. Я не двигаюсь и звуков в костюме не издаю, так что времени на размышления у меня полно.
Точно, костюм! Усики не пробили его, так как материал достаточно упругий. Он должен блокировать достаточно звуков, чтобы мы смогли собрать новую коробку вокруг объекта. Мне нужно только накинуть на него скафандр и дождаться помощи.
Я начинаю аккуратно развязывать узлы костюма — никаких шумных молний или липучек. Я даже не смотрю на Чжао, мне кажется, что её тут уже нет. Сняв костюм, я чувствую себя уязвимой, даже в своей униформе. По моей коже бегут мурашки, а по лицу течёт холодный пот. Я больше не могу следить за датчиками, так что не могу позволить себе издать ни звука. Но он так близко — мне всего лишь нужно тихо нагнуться и накрыть его.
«Просто будь невозмутим…»
Твою мать, опять эта песня! Ну конечно, именно тогда, когда мне важнее всего сконцентрироваться, этот «подарочек» от моих «товарищей» даёт о себе знать. Я пытаюсь дышать как можно тише, но всё равно чувствую, как мои челюсти сжимаются сами по себе.
Они превратили меня из лабораторной крысы в бродячую шавку, которую взяли к себе, и всерьёз верят, что я буду им за это благодарна? Они думают, что я стану рисковать жизнью ради их грёбаной группы, на которую всем насрать? Думают, я стану спасать их задницы, потому что они сами ни черта сделать не могут?
Во мне кипит кровь. Я наклоняюсь так далеко, как могу. Перенося весь вес на одну ногу, я протягиваю скафандр, держа его в обеих руках. И тут происходит это.
Фонарик выскальзывает из моего кармана и вместе со связкой ключей летит на пол.
Именно в этот момент, когда я теряю равновесие и принимаю свою смерть, меня захлёстывает воспоминание пятнадцатилетней давности.
Громкие голоса. Я вхожу в казармы и вижу, как половина отряда спорит с какой-то канцелярской крысой из АПАИБ. Рычат и ругаются все — Дэниелс, Смит, Степовский, даже Хеннесси. Крысёныш окружён несколькими здоровяками из охраны Зоны, дело пахнет жареным. А затем входит капитан. Он вырывает из рук дрыща планшет с бумагами, отмахивается свободной рукой, пробегается глазами по документам и поднимает свой взгляд. На меня. А потом чётко и медленно произносит: «Мне очень жаль, но ваши записи устарели. Эта женщина — агент МОГ и, соответственно, находится под моей юрисдикцией. Вам тут делать нечего. Агент… агент Ди, вернитесь на свой пост»
И это моя последняя мысль. Я смотрю, как падают ключи, чувствую, что падаю. Когда-то я чувствовала за себя гордость.
Но тут из ниоткуда появляется рука Чжао, проскальзывает под ключи, ловит их в полёте и прячет в толстой перчатке своего костюма. И я уже не падаю — Чжао пригнулась и, уперев другую свою руку в мою ключицу, держит меня в равновесии. Она смотрит на меня, её глаза, ненадолго задержавшись на показателях сканера, вновь обращаются ко мне, и она медленно моргает. Чжао встаёт, берёт из моих рук скафандр и укутывает объект так аккуратно, как собственного ребёнка.
Как только цыпу поместили в новую коробку и тихонько укатили в новую камеру содержания, я взглянула на Чжао. Она сняла шлем костюма и медленно опустилась на пол — похоже, она плачет. Я пытаюсь придумать, что сказать, но в конце концов мои ноги становятся ватными, и я оказываюсь на полу рядом с ней и тоже плачу. Чжао молча отдаёт мне фонарик и связку ключей. Она кладёт мне руку на плечи, и мы просто сидим в тишине.
Как называется группа людей, которых ты просто на дух не переносишь, но кроме них у тебя никого нет, и ты всем им обязан? Точно — семья.
Когда всё кончилось, капитан подал запрос на объявление нам благодарности. Он видел, как всё происходило, но не стал рисковать и идти к нам, когда Глушитель сдох. Он сказал, что Хен и Майк отлично справились с поимкой остальных цып, и что мы можем присесть ненадолго. Ха, да мы и встали-то первый раз за два года.
На самом деле, очень странно, что все эти слуховые цыпы сбежали одновременно. Такое чувство, будто кто-то хотел, чтобы мы были чем-то заняты. Мне даже кажется, что это всё капитан затеял, чтобы вернуть нас в дело. А зачем кому-то ещё это делать?
И только на следующий день мы узнали, что 012 украли.