Трэвис Брентон был из тех, кто готов помочь любой попавшей в несчастье девице, но эта, видимо, была несчастнее всех. Она брела вдоль шоссе 62 в пятидесяти милях от города, и, несмотря на тридцатиградусную жару, она была закутана в ярко-красное пальто. Когда он подъехал к ней, она с трудом обернулась, чтобы посмотреть на него; её светлые волосы подпрыгивали с каждым натужным шагом.
Трэвис опустил пассажирское окно своего пикапа и перегнулся через обтянутое винилом сиденье: "Эй, мисс, вас подвезти куда-нибудь? Вам плохо?"
Она остановилась, слегка покачиваясь, потом повернулась, чтобы посмотреть в окно. Её лицо было разрисовано как фарфор, с резко выделявшимися вишнёво-красными губами и маленькими розовыми румянцами, нарисованными на щеках, будто мятной конфетой. Остальная часть её лица пряталась под широкополой соломенной шляпой и огромными солнцезащитными очками. Однако, несмотря на дюйм макияжа на щеках и тяжёлую одежду, ни капельки пота на ней он не заметил. Она оценивающе посмотрела на него пару секунд, а затем её лицо озарилось ослепительной широкой улыбкой, открывая ряд совершенно белых, напоминающих драже, зубов.
— Благодарю, сэр. Подъехать до ближайшего города было бы очень приятно.
Трэвис толкнул дверь пикапа, и она с трудом забралась в кабину; негабаритный рукав полностью скрывал её руку. Она не стонала и не хрипела, но казалась слабой, как котенок. Не дивно, если учесть, сколько она, должно быть, прошагала по такой жаре. Трэвис протянул руку, чтобы помочь ей забраться, и она сжала её липкой белой ладонью.
Рука Трэвиса почувствовала себя покрытой сиропом. Он с любопытством пошевелил пальцами, потом попытался вытереть их о джинсы, но только измазал липкую ладонь слоем пыли и ворса.
— Вы в порядке, мисс? Вам, наверное, жарко, давайте я вам включу кондиционер, — предложил он и повернул ручку, украсив её коллекцией липких отпечатков.
— Я в порядке, на самом деле. Очень любезно с вашей стороны поделиться своим грузовиком со мной. Делиться очень важно, — ворковала таинственная женщина, снимая шляпу и очки.
Она обмахивалась потокам воздуха, глядя прямо перед собой на дорогу. Трэвис попытался ещё раз хорошенько её рассмотреть, когда выехал обратно на трассу, но она больше не смотрела в его сторону.
— Ну, я думаю, что важно протянуть руку помощи людям, которые в ней нуждаются, — сказал Трэвис с улыбкой.
— Забавно, что вы так сказали, дорогуша, — невесело сказала женщина, расстёгивая пуговицы пальто своей липкой рукой.
Под пальто у неё был какой-то нелепый кружевной конфетно-полосатый наряд, казавшийся порванным, коричневого цвета. Обильный кленовый запах заполнил кабину.
— Ой, ой, извините. По-моему, у меня протекло прямо на ваше сиденье.
Трэвис повернулся, чтобы взглянуть на свою попутчицу, и она уставилась на него пустыми немигающими голубыми карамельными глазами. Её пухлые красные марципановые губы сжались в бантик.
— Мне очень жаль, сэр, я знаю, что вы делаете мне доброе дело, разделив свой грузовик со мной, но я ничего не могу поделать с сиропом. Он не сворачивается так просто, как кровь.
Грузовик сорвался с дороги, дико скача по голой земле. Облако пыли взмыло с обеих сторон, застилая окна снаружи. Женщина вскрикнула, и ее волосы растрепались, когда Трэвис ударил по тормозам и в ужасе уставился на неё.
— Знаю, я ужасно выгляжу. Я просто хотела с ним поделиться, но он хотел слишком много. Он слишком много взял, больше, чем я хотела с ним поделиться, и теперь мне нужно вернуться на кухню, как видите. Я не прошу вас отвезти меня прямо на неё, да и наверное для вас лучше было бы этого не делать.
Женщина сбросила пальто полностью - с головы до пят всё её тело было таким же белым, как и её лицо. Она старательно закрепляла обратно свои сладковатные волосы здоровой рукой - другая её рука заканчивалась там, где должно было быть запястье. Её плоть выглядела потрескавшейся, как кусок ириски, а на месте костей торчали две толстых бумажных трубки, как палочки из недоеденного леденца. Её наряд был разорван и изжёван, а большая часть её некогда хорошо сложенного тела без вести отсутствовала.
— Прошу прощения, если вы испугались, сэр, но мне действительно нужно вернуться на дорогу. Может быть, вы можете ещё со мной поделиться? — она стремглав скользнула по сиденью, стремясь лицом к Трэвису, будто желая его поцеловать.
Дальше случилось что-то не очень понятное, но Трэвис внезапно обнаружил вокруг себя облако пыли, а под спиной - твёрдую землю. Его рука ужасно болела, будучи вывернута при панической попытке открыть дверь и покинуть кабину, пока странное кондитерское изделие в женском обличье не прикоснулось к нему. Она посмотрела на него с тенью сожаления на своём маскообразном лице и потянулась в его сторону; какие-то толстые красные мотки при этом вывалились из дыры в её боку на пол кабины грузовика.
— Наверное, так будет лучше. Спасибо, что поделились со мной. Я отплачу вам, когда вернусь из кухни, я обещаю. Вы очень, очень сладенький — конфетная женщина схватила открытую дверь грузовика и захлопнула её, пока Трэвис отползал прочь на четвереньках, а затем завела грузовик и укатила, оставив Трэвиса у шоссе 62 в тридцатиградусную жару.
Трэвис медленно поднялся на ноги и с идиотским лицом стоял среди вертящейся пыли. Это что, на самом деле? У него угнала машину недоеденная конфетная женщина?
Что-то корчилось у его сапога; он посмотрел вниз и увидел несколько извивавшихся и пульсировавших на земле витков потрохов конфетной женщины, оторванных хлопнувшей дверью грузовика.
Он повернулся на каблуках и побежал.