Дождь играл стаккато на ярко-алом зонте. Он не был особенно силён, но лил весь день; ещё с утра в небе нависли тёмные тучи. Д-р Райтс не беспокоилась о дожде, пока была суха; но тот факт, что этот ливень выпал на один из её редких выходных, безусловно её раздражал.
Проезжающий мимо автомобиль промчался по луже, окатив Райтс с головы до ног грязной дождевой водой. Доктор зарычала и салютовала одним пальцем исчезающему вдали авто. На мгновение она вспомнила своего старого профессора философии, д-ра Кабенвальда, который отличался привычкой называть этот жест «перевернутой птичкой» и стремлением при первой возможности показать озвученный жест в затылок декану.
Райтс едва заметно улыбнулась, перешагнула через лужу и пошла дальше по тротуару.
Здесь темно. Та тёплая темнота, наполненная лишь шёпотом влюблённых и шорохом простыней.
С ноги открывается дверь. Комнату взрезает резкий свет и суровый голос. Его, бессвязно заикающегося, стаскивают с кровати, заломив руки за спину. Она разражается ругательствами.
Один из них мрачно смотрит на неё. Он вооружен. Он просит её сохранять спокойствие, привести себя в порядок и ждать. Кто-то всё объяснит. Она плюётся и кричит на него, всё ещё полуголая.
Райтс поднимается на холм. Слева от неё огороженные "рабицей" необъятные просторы травы с пятнами небольших деревьев, заставляющие забыть об оставшемся позади шоссе и забегаловках. Справа от неё – череда старых двухэтажных домов. У некоторых совсем зарос двор, а на фасадном окне висит табличка «ПРОДАЁТСЯ». Одни дома из кирпича, другие покрыты полинялой, облупившейся краской. Райтс прошла чуть дальше, потом свернула и взошла на бетонное крыльцо одного из домов.
Дом из простого кирпича, которому явно не помешала бы новая облицовка. Двор аккуратен и лаконичен, по крайней мере, был таковым, прежде чем был затоплен; по обе стороны от дорожки посажены цветы. На крыльце висят скрипящие деревянные качели. Перед входной дверью – рваный грязный коврик с надписью «Вытирать Тут, Некультурные Вы Дикари». Райтс сложила зонт и стёрла мокрую грязь со своих теннисных туфель.
Его уводят прочь. Она пытается бороться, но говоривший с ней человек направляет ей в лицо пистолет. «Мне очень жаль» - говорит он тоном, означающим, что ему явно не жалко.
Проходят минуты. Шок ослабевает, по крайней мере, в какой-то степени. Она надевает футболку и шорты и идёт на кухню. Горит свет.
Д-р Кабенвальд сидит за столиком. У него две чашки кофе; одна в руке, другая на столе напротив него. Это крупный человек, с лысой головой и толстой бородой с проседью. Он выглядит усталым, но всё же улыбается. Он указывает на свободное место и чашку кофе. Она оглядывает комнату. Другой человек в полицейской форме стоит у входной двери. Он читает дешёвую книгу в мягкой обложке, но каждые несколько секунд косится в её сторону.
- Что за ебическая хуйня тут происходит? - Она произнесла это так, что, казалось, воплощала сейчас собой ту самую пословицу про «нет фурии в аду»1.
- Присаживайтесь. Не знаю, смогу ли я объяснить всё достаточно ясно, но я буду благодарен, если вы меня всё же выслушаете.
Проходит несколько мгновений, прежде чем она с неохотой садится. Она пробует кофе. Крепкий. Очень крепкий.
- То, что произошло с мистером Мэтьюсом, случилось не по его вине. Если бы мы знали о нём раньше, этого бы удалось избежать. - Он всегда называл студентов так: мистер Мэтьюс, мисс Райтс. По имени – только после выпуска, и ни разу до этого момента.
Она сделала ещё несколько глотков. Кабенвальд продолжил.
- Мистер Мэтьюс – носитель нестандартной бактериальной инфекции, поражающей головной мозг и лимфатическую систему, а также включающей в себя меметический вирус. Мы опасались, что инкубационный период мог уже закончиться, поэтому пришлось срочно принимать меры для предотвращения распространения инфекции. Его доставят в безопасное место, осмотрят и будут лечить. Данная инфекция, как правило, смертельна, если вовремя не начать лечение. - Он отхлебнул кофе. - Он должен выжить.
Она сверлит его взглядом, глядя прямо в глаза.
- То есть, он был болен? Могли бы придумать получше, профессор.
- Мне незачем лгать, мисс Райтс, но я вас понимаю. Болезнь, поразившая мистера Мэтьюса, совершенно неизвестна обыкновенной науке. Если бы она достигла последней стадии, то он начал бы испытывать яркие галлюцинации, а также получил быстрорастущие опухоли, которые в конце концов бы лопнули и привели к распространению этой заразы. Его психическое состояние ухудшилось бы настолько, что он стал бы способен на массовые убийства, пока не умрёт сам.
Честно говоря, я состою на службе определенного Фонда, скажем так. И цель этого Фонда - содержать вещи, подобные тому, чем заразился мистер Мэтьюс, и не допускать их распространение в мире в целом.
- Мне нужны доказательства.
Кабенвальд улыбнулся.
Райтс постучала в дверь.
«Войдите!» - донёсся изнутри старческий голос. Она открыла дверь.
За кухонным столом с недоеденным бутербродом с ветчиной сидел человек, наполовину разложивший перед собой на клетчатой скатерти пасьянс. Высокий и дородный в теле, с совершенно лысой головой и яркой белой бородой, он мог бы сойти за Санта-Клауса.
- Думаю, вы бы не отказались принять гостя, Грег, - сказала Райтс, войдя в кухню.
Лицо д-ра Кабенвальда засияло.
- Всегда рад, Агата. У тебя есть время на партийку или две? - Он собрал карты и начал тасовать.
- У меня выходной. - Она села напротив него. - У меня целых двадцать четыре часа времени.
- Где малышка?
- С папой на целый день. Я хотела взять её с собой, но он сказал: «Сегодня у тебя выходной, я смогу о ней позаботиться!» Между нами говоря, мне кажется, он просто хочет показать её ребятам в офисе.
- Надеюсь, у тебя есть для меня фотографии, - Кабенвальд начал сдавать карты.
- Да, не волнуйтесь, - Райтс улыбнулась.
- Никогда не доверяйте никому, прежде чем вам не представят доказательства. Пять с плюсом, мисс Райтс. - Он роется в кармане куртки и извлекает фотографию. Протягивает ей.
Фото свежее и невероятно чёткое. Зелёная громадина, похожая на какого-то скрюченного динозавра, раздирает на части человека в оранжевой робе. Трое мужчин в чёрной униформе стреляют в него, но это не оказывает заметного воздействия. Она не может и не должна быть настоящей, но она реальна, вплоть до отдельных пятен крови. Не может подделка быть настолько подробной.
- SCP-682. Один из наиболее опасных наших объектов. - Он забирает фото обратно.
- Почему вы мне это говорите?
Он допивает кофе и кладёт руки на стол.
- Потому что вы отправляетесь с нами.
- Что?
- Вероятность инфицирования довольно мала, но мы не можем пренебрегать осторожностью в такого рода ситуациях. - Кабенвальд встаёт. - С вами ещё не всё закончено, а Фонд не любит оставлять дела недоделанными. У нас всегда есть несколько свободных единиц в штатном расписании, на всякий случай.
- Я присматривал за Эдвардом, - сказал Кабенвальд. - У него всё в порядке. Тройки есть?
- Лови рыбку2.
- Он так и не поправился умственно, но получил работу уборщика здесь неподалёку, к тому же у него есть несколько людей, которые навещают его время от времени.
- Думаете, он меня помнит? Шестёрки, пожалуйста.
- Чёрт. Нет, не думаю. Есть короли?
- Лови рыбку, - Райтс усмехнулась. – Всегда забавно вспоминать, что я попала в Фонд через постель. Есть дамы?
Кабенвальд заворчал и показал бывшей протеже перевёрнутую птичку.