Резкий свет бьёт по глазам, а назойливый стрёкот люминесцентных ламп — по ушам. Сколько я уже лежу на кровати и пялюсь в монотонный светло-серый потолок в полудрёме? Пялюсь в тёмную точку где-то в центре потолка моего обиталища. Вроде, там, за стеклом, должна быть камера? Лампа, что висит прямо над лежанкой мерзко рябит. Очнувшись от болезненной сонной истомы, я щурюсь и прикрываю глаза рукой. Нет, сколько я лежал без движения? Слишком долго. Всё тело ноет, суставы и мышцы затекли. Пора вставать, но смысл? Ещё один день здесь. Да и день ли?
До отвращения знакомое жужжание заставило грёзы, куда я снова мог провалиться, отступить. Дрожащей конвульсией чуть приподнимаюсь, чтобы увидеть открывшуюся в стене нишу, куда уже упал запакованный плёнкой одноразовый поднос. Всё-то у них тут на автоматике!
Ладно, встаю. Еда это хорошо. Хоть она мне и не нужна. Ни еда, ни вода, ни даже сон. Я проверял. Пытаюсь принять вертикальное положение, хотя бы сесть. Тело тут же отзывается ломотой, а икры сводит судорога. Сука! Пытаюсь наклониться, чтобы помассировать ноги и слышу, как хрустит позвоночник. Пальцами вот вроде бы хрустеть не опасно. А спиной?
Встаю на свои две и тут же начинаю падать. Кажется от долгого лежания, мои колени и ступни забыли что такое "стоять". Так. Вроде устоял. Суставы болят страшно, будто ушибленные. Стою на полусогнутых. Иду к стене будто паралитик. Каждый грузный шаг отдается в кафельном полу и от бетонных стен лёгким гулом, в стопе — уколом боли. По пути пытаюсь размяться. Потягиваюсь. Снова хруст, теперь уже по всему телу. Хрустят руки, хрустят ключицы, хрустит шея, спина и, конечно, ноги. В мышцах отдаётся приятная тянущая боль.
Подошёл к нише. Беру поднос и разрываю плёнку. Сложно. Ногти короткие и не растут. Как и волосы. Зубами. Да, вот так. Баночка какой-то пастообразной каши, пакетик галет и вода. Как вчера. Как позавчера. Как и всегда. Ну ладно. Открываю. Зачерпываю кашу. Кладу в рот. Горло сжимается в тугой рвотный комок, как только пища касается языка и дёсен. Отхаркиваю кашу на стол. Нет, надо убрать. Комок не проходит. Больно. Надо подышать, тогда пройдет. Дышать-то мне тоже не обязательно, как выяснили тесты
Сгребаю плевок пальцами и вытираю их о край баночки. Остатки облизываю. Не то что бы эта штука не вкусная. Просто… не могу уже. Всякий раз, когда они дают мне еду, это всё та же каша и галеты. Каша и галеты. И ничего другого. Не могу уже. Ну хоть от воды не тошнит.
Я много сплю в последнее время. Вообще-то мне и спать не надо тоже, но сон хоть как-то красит однотипные дни в этой коробке. Раньше хоть уборщик иногда приходил — было с кем перекинуться словечком. Теперь и того нет.
Я уже и забыл как и когда я попал сюда. В этот… как его бишь там? Фонд? Кажется, да. Когда я пытаюсь вспомнить — в голове лишь смутные обрывки, перемешавшиеся друг с другом. Размытые лица, одежды, голоса, коридоры и кабинеты. Всё поистёрлось. Слишком долго я гляжу на эти белые стены, на эту бетонную кровать, на закрытую дверь, что тёмно-серым прямоугольником въедается в глаза, нарушая безмятежную монотонность стен. Другой давно бы уже сошёл с ума или нашёл бы сорок тысяч способов подохнуть. Я не могу. Просто не получается. Ни обезуметь, ни убить себя.
О. Кажется, я опять поплыл. Очнулся лёжа лицом на холодной столешнице, в опасной близости от подноса с едой. Нахер его. Выкину. Надо ополоснуться. Взбодриться. Стою напротив раковины. Взгляд скользит по голой, грязно-белой стене. Вода бежит. От белизны и сероватых пятнышек рябит в глазах. Голова болит. Вода бежит. Вздрагиваю. Возвращаюсь в действительность. Вода бежит. Холодная. Мёртвая. Зачерпнув рукой прозрачные капли, растираю их себе по лицу. Убираю грязные космы, что лезут в глаза. Только на ощупь могу напомнить себе свою внешность. Смотрю на свои руки. Все такие же, как и раньше. Борода чешется. Вода бежит. Взгляд скользит ниже, по истрепавшейся до полупрозрачности одежде со стёршимися, цифрами и останками символа-кружка стремя стрелками. Вода бежит. Смотрю ниже и прислушиваясь. Кафельный пол холодит ноги в тапочках без подошвы, которые я нашел скорее по привычке, нежели с практической пользой. Вода бежит.
Высыхающая влага забирает тепло и стягивает кожу лица. Под шуршание воды по трубам, под её гулкий и все затихающий рокот о металл умывальника, сползаю по стенке и сажусь, обхватывая колени руками. Смотрю. Вижу. Монотонный шёпот вод, белая стена. И я. Шёпот вод. Стена. И я. Шёпот. Стена. Я. Нет больше ни звуков, не тишины. Гудение ламп примешивается к журчащей струе. Стены камеры содержания, светлые до рези в глазах, мутнеют и расплываются. Вечно закрытая дверь темной пастью наезжает на окружающую её белизну. Все кружится и пляшет под симфонию ламп и воды, а я смотрю, смотрю, смотрю…
Я хорошо помню свои первые дни. Когда моё пребывание здесь было наполнено хоть какой-то динамикой. Жизнью. Помню белые халаты, что говорил обо мне с настороженностью, но с интересом. Помню оранжевые футболки, коих вели по коридорам солдаты в черном. Помню самих солдат. Помню эксперименты.
Помню как меня осматривали везде, где только можно, всем, что только можно и не можно представить. Помню как меня расстреливали десятки раз, как бомбили из танка, как топили, сжигали, травили газом и душили вакуумом. Как оставляли без еды, воды и сна. Как показывали фантасмагоричнве картинки и давали слушать потусторонним звуки. Помню, как меня долго везли поездом, как привели в точно такой же комплекс, только… иностранный кажется? Помню, как отвели в изъеденную кислотой камеру, где на полу хрипела и стонала гигантская зверюга. Помню человека в костюме с иголочки, которого сопровождали десять солдат, и который прилип к смотровому окну, снедаемый любопытством. Помню, как зверь жевал меня, изодрав всю одежду в мокрые тряпки. Помню как все засыетились, когда увидели, что и это меня не убило. Помню операции, биопсию. Помню странные уколы, которые тоже не работали, но суеты вызвали еще больше. Помню всю боль, что до сих застряла в мозгу раскаленным штырем арматуры.
Помню, как всё это прекратилось. Как меня увезли обратно. Как всё реже меня отводили на очередные процедуры. Как всё реже я видел белые халаты, оранжевые футболки и черную униформу. Как автоматика заменила сначала разносчика еды, а затем и уборщика. Как безрезультатно звал по интеркому, как подолгу сидел у двери или у стены, прислонившись к ним ухом и пытался расслышать хоть что-нибудь снаружи, но там была лишь звенящая тишина, лишь изредка прерывающая еле слышным скрежетом. Как кричал до немоты, как колотил по стенам и двери руками, ногами и головой, пока текущая из зарастающих переломов кровь, смешанная с мозгами, не запеклась толстым слоем где-то в глубине дверных механизмов, окончательно сковывая и навсегда запечатывая их. Помню как пытался себя развлечь — то пел во всё горло, то бесцельно ходил по камере кругами, пока стопы не превращались в сплошную кровоточащую мозоль. Помню, как изучал каждый микрон стен, пола и потолка (они все закончились быстро).
Помню как пытался себя съесть (неудачно). Помню как рисовал на стенах своей кровью, а потом стирал водой, и так по кругу. Помню как лежал на кровати и плакал до слепоты. Помню, как переделал все, что можно. Даже разговоры с нарисованными лицами на стенах осточертели, а я все лежал, лежал, лежал и, расфокусировавшись, смотрел в потолок. Или спал.
Не знаю, сколько времени прошло. Не помню. Я силюсь вывернуть свою память наизнанку, выскрести из неё хоть что-нибудь, пока не свалюсь от головной боли. Но каждый тщетно. Как и когда я попал сюда? Кто я? Обо мне забыли? Я не знаю. Есть лишь я и моя камера. Остальное сожрали стены.
Видеозапись с системы наблюдения в Секторе содержания гуманоидов Зоны 7-, ██.██.20██. Автоматическая стенограмма охранного РИИ EYE.aic
00:00:00: [Камера висит наверху внешнего угла, в конце коридора 138-А. В кадре виден сам коридор, уходящий в левую часть кадра, несколько дверей камер содержания гуманоидов, а так же боковое ответвление (уходящее вправо) со шлюзом, ведущим в другие помещения Зоны.]
[ЧАСТЬ ЗАПИСИ НЕ СОДЕРЖАЩАЯ ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ УДАЛЕНА]
00:37:19: [Из шлюза выходят два человека, опознанных как с. н. с. Виктор Васильев и Мария █████████, управляющая Сектором. Судя по жестикуляции, сотрудники что-то активно обсуждают.]
00:38:35: [Сотрудники пересекают коридора 138-А. Внезапно с. н. с. Васильев останавливается и начинает рассматривать стену, расположенную прямо перед собой. Из-за расположения камеры, наблюдение за данным участком стены затруднительно.]
00:39:46: [Судя по моторике, с. н. с. Васильев выглядит очень обеспокоенным. Он приближается к стене и начинает ощупывать её, что-то бормоча, однако звукозаписывающая аппаратура не обладает достаточной чувствительностью для четкого улавливания речи сотрудника.]
00:39:55: [Мария █████████ трогает с. н. с Васильева за плечо]: Ты что делаешь?
00:39:58: [С. н. с. Васильев]: Куда же… Здесь <неразборчиво>. вздрагивает, резко отстраняется, а затем поворачивается к Марии █████████ Маша. Где дверь?
00:40:04: [Мария █████████]: Ч-чего? Какая дверь, Витя? Здесь отродясь было всего три двери, не считая переходов. Три двери, три камеры. Витя, какие ещё опыты ты сегодня проводил? Очень похоже на действие какой-то цыпы.
00:40:09: [С. н. с. Васильев подходит к двери одной из камер содержания и осматривает её. Затем отходит, вытягивает вперёд руки и формирует из пальцев "рамку". Затем, не меняя позы, подходит к стене и осматривает её ещё раз.]
00:40:20: [Мария █████████ достает из кармана рацию]: Пост охраны, прием. У нас…
00:40:23: [С. н. с. Васильев резко приближается к Марии █████████ и пытается выхватить передатчик]: Стой-стой-стой-стой-стой! Потом.
00:40:27: [Мария █████████ отходит от с. н. с. Васильева, приподнимая руки на уровне груди]: Витя, тебе надо пройти осмотр. Только у обывателей ложные воспоминания — пустяк. Ты ведь в курсе, что это мы выдумали эффект Манделы.
00:40:32: [С. н. с. Васильев молчит некоторое время, ещё раз окидывает взглядом стену и дверь, к которой подходил ранее. Затем он заводит руку в карман рабочего халата и извлекает оттуда белую пластиковую баночку. С. н. с. Васильев рассматривает банку несколько секунд]: Я вспомнил. Маша, смотри сюда. [Сотрудник подходит к той же самой двери в камеру содержания и проводит пальцем по её (двери) периметру.] Видишь? [с. н. с. Васильев подходит поочерёдно к двум другим дверям.] Каждая дверь посажена в небольшую выемку в стене. А теперь обернись. Углубление видишь? Если не видишь — потрогай. И ответь, почему выемки четыре, по две друг напротив друга, а самих дверей, самих камер всего три?
00:41:48: [Мария █████████ так же осматривает углубление в стене]: Ну так это же типовой коридор, типовые камеры. Их строят с учётом будущего расширения и заполнения, не?
00:41:54: [С. н. с. Васильев]: Их строят сразу, Маша. Здесь должно быть четыре стандартные камеры. [с. н. с. Васильев стучит костяшками кулака по стене] Можешь проверить документы ИТС. Никто бы преднамеренно не сделал три, это не брак, не ошибка в расчётах, ты сама прекрасно знаешь, какой у нас за этим контроль…
00:42:01: [Мария █████████]: Слушай, я не знаю почему здесь три камеры из четырёх. Я напишу в итээску и апаиб, Витя, обязательно, но сначала, я бы всё-таки посоветовала тебе сходить на осмотр. Во избежание… всякого. Это приказ, Виктор Степанович.
00:42:11: [С. н. с. Васильев протягивает Марии █████████ банку, которую всё это время держал в руках]: Я схожу. А ты выпей таблеточку.
00:42:17: [Мария █████████ забирает у коллеги банку]: Х-мнестик? Подотчётный препарат же.
00:42:20: [С. н. с. Васильев]: Да. С утра разбирал отчёты по антимеметике. А насчёт документов не переживай, отвечать буду я.
00:42:23: [Мария █████████]: Ну хорошо.
00:42:53: [Оба сотрудника выходят в левую часть коридора 138-А.]
[ЧАСТЬ ЗАПИСИ НЕ СОДЕРЖАЩАЯ ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ УДАЛЕНА]
26:13:04: [В коридор 138-А входит двое сотрудников, опознанных как [УДАЛЕНО В СООТВЕТСТВИИ С РЕГЛАМЕНТОМ О ЦЕНЗУРЕ И ПЕРСОНАЛЬНЫХ ДАННЫХ] и [УДАЛЕНО В СООТВЕТСТВИИ С РЕГЛАМЕНТОМ О ЦЕНЗУРЕ И ПЕРСОНАЛЬНЫХ ДАННЫХ] работники Инженерно-Технической Службы. Следом за работниками в кадре появляется Мария █████████, руководитель Сектора содержания гуманоидов Зоны 7- и Дмитрий ███████, заместитель директора Зоны 7, в сопровождении охраны.]
26:25:11: [ИТС-1 и 2 готовят монтажное оборудование, Дмитрий ███████ извлекает из дипломата папку, наполненную бумагами и начинает просматривать их, периодически посматривая на стену.]
26:31:23: [Мария █████████ изучает бумаги в папке, затем обращается к директору]: Ну и насколько <неразборчиво> в дерьмо?
26:31:29: [Дмитрий ███████]: По грудь точно, [шумный выдох] надеюсь на самом деле меньше.
26:31:38: [ИТС-1]: Шеф, мы готовы, отходите.
26:31:11: [Мария █████████ и Дмитрий ███████ меняются местами с работниками ИТС. ИТС-1 начинает бурить стену с выемкой.]
26:40:09: [В коридор 138-А с "правой" стороны заходит с. н. с. Васильев. Примечательно, что он выглядит крайне уставшим.]
26:40:17: [С. н. с. Васильев]: О. <неразборчиво> не во время, да?
26:40:25: [С. н. с. Васильев подходит ближе к перебирающим бумаги сотрудникам. Мария █████████ поворачивает голову, в его сторону]: Ну, поздравляю, Витя. Ты поднял на уши всю Седьмую Зону!
26:40:37: [Дмитрий ███████, не поднимая головы]: Да что там Зону — весь Российский Филиал. А то и чего побольше. [директор отвлекается] А вы — Виктор Васильев? Научная служба, 3 уровень допуска. Что ж, будем знакомы лично.
26:40:49: [Мужчины пожимают руки. ИТС-1 на время прерывает бурение. Обзор кадра затруднителен из-за бетонно-воздушной взвеси.]
26:40:57: [С. н. с. Васильев]: Так и что по итогу-то? Я сутки проторчал на карантине, сами понимаете. Но они ничего не нашли, кроме действия мнестиков.
26:41:01: [Мария █████████ протягивает с. н. с. Васильеву один из листов]: Смотри. У нас, оказывается, есть несколько Изолированных Зон, защищённых от изменения реальности и времени по самые помидоры. В них пересылаются бэкапы всех данных. Когда одну такую вскрыли, какая-то пакость тут же начала затирать некоторые документы. Вот, собственно, план того места, где мы сейчас стоим. Коридор 138-А, Зона 7-.
26:41:10: [ИТС-2 обследует выемку с помощью различной аппаратуры, затем ИТС-1 возобновляет бурение.]
26:41:13: С. н. с. Васильев рассматривает план помещения]: А это точно не мы?
26:41:19: [Мария █████████]: Мы бы поставили чёрный квадрат. А здесь будто кто-то пытался вымыть краску с бумаги. Та же история с цифрой — всё в шумах и сбоях. И всё это произошло разу, как данные покинули Изолированную Зону.
26:41:25: [Слышится громкий писк одного из детекторов. Все непроизвольно вздрагивают. На полу виднеется тёмно-красная.]
26:41:26: [ИТС-2]: ████, Юм-искажение двадцать…
26:41:29: [Слышится резкий лязг металла и камня. Поток красной жидкости, вытекающий из стены сносит небольшой участок стены с выемкой, заливая всех, находящихся в кадре и растекается на полу коридора 138-А. ИТС-1, не успевший отскочить назад, получает ушиб летящим осколком бетона. Остальные сотрудники не пострадали.]
26:41:35: [Мария █████████, подходя чуть ближе]: Твою мать…
26:41:37: [Слышно, как на пол падает что-то влажное и мягкое]
[ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ ПО ПРИКАЗУ ДИРЕКТОРА ЗОНЫ 7]
Ау?