23 сентября 1949 года: Президент США Гарри С. Трумэн объявляет миру, что Союз Советских Социалистических Республик успешно произвёл испытание атомного оружия, положив конец исключительному статусу Соединённых Штатов как единственного обладателя ядерного арсенала.
19 октября 1949 года: Министр обороны США Луис А. Джонсон, выступая в роли американского связного с Фондом, передаёт ультиматум от администрации Трумэна.
Альпы величественно проступали сквозь ажурные окна, чьи стёкла со временем слегка повело. Снег уже всерьёз укутывал горные вершины, предвещая долгую и суровую зиму. Война вынудила Фонд найти нейтральное место для встреч высшего уровня, и Надзиратели постепенно привыкли к собраниям в Цюрихе. Так отель «Швейцерхоф» в те годы превратился в своеобразную резиденцию для джентльменов из «Самаркандского клуба» - неформального объединения тринадцати международных торговых посредников, которые время от времени занимали все его номера на несколько дней.
Для большинства присутствующих тёмный зал с деревянными панелями, куда холодный и ясный свет швейцарского дня проникал лишь частично, был привычной обстановкой. Но O5-8, глядя на обнажённые балки под потолком, никак не мог отрешиться от воспоминаний о шокирующе публичной гибели своего предшественника. С учётом обстоятельств его недавнего вступления в Совет и нынешних событий, новейший член Надзирателей невольно ловил себя на тоске по более простым временам войны, несмотря на всю их мрачную сторону. Он занял место за отполированным столом из красного дерева, в то время как O5-1 нетерпеливо прочистил горло.
Тринадцать собравшихся в зале мужчин и в лучшие времена не отличались весёлым нравом. Но даже мрачные шутки и чёрный юмор, которые обычно заменяли им товарищескую беседу, сегодня отсутствовали напрочь. Судя по намёкам в приглашении, тема нынешней встречи обещала быть совершенно новой для O5-8 за всё время его службы в Фонде. А всё новое, как он успел понять, редко приносило что-то хорошее. Откинув с лба прядь стремительно седеющих волос, он щёлкнул зажигалкой и прикурил новую сигарету.
Во главе стола худощавый мужчина в идеально сшитом костюме прищурил глаза; тёмная кожа его лица была пересечена ритуальными шрамами. Низким, глубоким голосом он спокойно призвал к вниманию. O5-1 не стал тянуть.
— O5-3, вы наш североамериканский субдиректор. Проинформируйте Совет.
Коренастый седобородый мужчина неторопливо поднялся, поправив жилет и золотую цепочку от карманных часов. O5-3 поправил очки и на миг замялся, обводя взглядом двенадцать коллег за столом, прежде чем заговорить. O5-8 показалось, что на виске старика выступила капля пота.
— Господа, как вам известно, сорок восемь часов назад мой офис получил зашифрованную телеграмму из Пентагона. Характер этого послания был таков, что я не мог передать его даже через наши обычные каналы. Отсюда и срочное собрание. Итак, вот что мне было сообщено.
Заместитель директора Лафурш ещё раз поправил запонки. С тех пор как его назначили связным с Соединёнными Штатами, он так и не привык к костюму. У какого бы портного он ни заказывал одежду, она всё равно сковывала его движения — от туфель, за сохранностью которых жена вечно напоминала, до галстука, который постоянно приходилось поправлять. Вернуться к прошлой жизни — снова стать агентом Лафуршем — он уже не мог: теперь на его плечах лежала слишком большая ответственность. Но, застёгивая пиджак и откидывая рукава, он невольно улыбнулся при мысли о том, что когда-нибудь вновь мог бы каждый день надевать полевую форму.
Позади него стоял офицер безопасности, внимательно осматривая пустынную придорожную стоянку и шоссе, вглядываясь в ночь.
— Да ничего из этих кукурузных полей не выйдет, Стилуэлл. Мы точно убедились, что все эвакуированы?
Молодой человек повернулся к начальнику:
— Ну… да, но гражданс—
— Наши люди, Стилуэлл. Они все выведены и на точках сбора?
Тот снова уставился в темноту:
— Так точно, сэр.
Лафурш тяжело, размеренно вздохнул, сунул руки в карманы и прислонился к машине.
— Что ж, деваться некуда.
Прошло несколько минут в молчании. Лишь стрёкот сверчков да редкий шорох живности в полях нарушали тишину. На шоссе показались фары. Стилуэлл напрягся и потянулся к рации.
Лафурш распрямился:
— Прекрасный принц пожаловал.
Стилуэлл ввёл в эфир серию кодовых слов, подтверждая встречу, пока чёрный «Крайслер» закатывал на стоянку и останавливался рядом с казённым «Фордом» Фонда. Из водительского и пассажирского сидений вышли двое мужчин в чёрных костюмах; один поспешил открыть заднюю дверь для лысеющего мужчины в очках. Следом третий, выходя из машины, накинул на себя длинное, помятое коричневое пальто, спасаясь от усиливающегося осеннего холода. Вся группа двинулась к Лафуршу и Стилуэллу.
Лафурш улыбнулся и протянул руку:
— Добрый вечер, господин министр. Пентагон держится?
Министр обороны США холодно посмотрел на протянутую руку, затем перевёл взгляд на Стилуэлла, стоявшего рядом.
— Вы всегда были слишком фамильярны, — сказал Джонсон, и Лафурш убрал руку. — Ну? Ваши люди вызвали нас в эту глушь за ответом. Я хочу услышать его сейчас.
Улыбка постепенно сошла с лица Лафурша.
— Дело серьёзное, господин министр. Спешить тут не стоит. Вы просите у нас слишком многого.
— За эти годы Фонд получил немало из казны Соединённых Штатов, — сухо заметил Джонсон. — Можно сказать, мы лишь хотим вернуть своё.
— Ну что ж, — протянул Лафурш нараспев, — мы считаем рубли рядом с долларами. Господин министр.
Между пятью мужчинами повисло напряжённое молчание. Взгляды телохранителей Джонсона неотрывно следили за Лафуршем и Стилуэллом. Лишь стрёкот сверчков да облачка пара изо рта, бледно подсвеченные лунным светом, нарушали тишину.
— Маршрут свободен, продолжайте, приём, — раздалось из рации Стилуэлла.
Пар из его рта вырывался чуть быстрее, чем у остальных. Поддерживая зрительный контакт с ближайшим охранником, он поднял рацию.
— Вас понял. Продолжаем, приём.
— Вы услышите наш ответ совсем скоро, господин министр, — сказал Лафурш. — Но мы дадим его в пяти милях отсюда. Поехали.
Джонсон шагнул ближе к Лафуршу:
— Если вы вздумаете что-то затеять…
Лафурш поднял руки в притворной обороне:
— Ну что вы, здесь всего-то три машины в радиусе пяти миль, да истребительная эскадрилья, готовая накрыть нас с воздуха, если я не ошибаюсь?
Джонсон промолчал.
— Ну же, господин министр. Мы не дураки. Но нам нужно многое обсудить, а стоять в кукурузном поле чертовски холодно. Просто следуйте за нашей машиной, это не больше десяти минут.
Джонсон помедлил несколько секунд, затем махнул своим людям заводить машину. Он ещё раз внимательно посмотрел на Лафурша и Стилуэлла, после чего направился к своим.
Оперативники Фонда сели в свою машину. Лафурш, усаживаясь в «Форд», крикнул в сторону американской делегации:
— Смотрите, не отстаньте. Стилуэлл у нас любит погонять.
Два часа заседания — и крики только усиливались. Совет раскололся на два лагеря: одни, во главе с O5-2 и его планом «стереть семнадцать человек из истории», настаивали на немедленном устранении администрации Трумэна; другие же предлагали умиротворить американцев контрпредложением, предусматривающим передачу части списка — в зависимости от того, кто именно из Надзирателей говорил. Эту линию вели O5-3 и, что было редкостью, солидарный с ним O5-13.
— Наша миссия — обезопасить эти явления на благо всего человечества! — гремел O5-2, сотрясая стол кулаком. — А вы предлагаете отдать их для ведения войны? Да вы сошли с ума!
Глубокие мешки под глазами O5-13 за время обсуждения ещё сильнее потемнели, но O5-8 понимал: это была усталость куда более тяжкая, чем просто следствие горячего спора. Старик лениво махнул рукой на воинственный пафос O5-2.
— И какая альтернатива? Думаешь, тебе под силу напасть на действующего президента Соединённых Штатов? Ты ещё больший дурак, чем я предполагал. Могу только надеяться, что с нашим жалким пониманием каузальных аномалий ты первым шагнёшь в портал со своей «ударной группой».
На лбу O5-2 вздулись вены.
— Лечь и сдохнуть, Великий Мудрец сказал! Отличная стратегия! — при его ударе по столу целая кипа документов с грохотом посыпалась на пол. С трудом обуздав ярость, он заговорил медленно и отчётливо:
— Но не обманывайтесь. Стоит нам передать американцам хотя бы один объект — и первое, что они сделают в своей безмерной гордыне, это ударят по Москве. Мы станем свидетелями начала Третьей мировой, развязанной детьми, уверенными, что овладели атомом, и бросающими в бой оружие куда страшнее, чем придумала наука.
O5-2 обвёл взглядом зал, впервые за многие часы воцарившийся в тишине, и продолжил:
— Если мы поддадимся, можно сразу вырыть себе могилу. Больше не будет никакой консенсус-реальности, которую мы обязаны защищать. Если мы согласимся — у Фонда просто не останется смысла. Радиоактивная пустошь, которой они так страшатся, покажется Елисейскими полями в сравнении с тем, что обрушат на мир Соединённые Штаты, осмелевшие от использования непознаваемого.
В зале стояла тишина, казавшаяся O5-8 бесконечной. Наконец, O5-3, утирая пот со лба, произнёс:
— Мы не знаем, что будет между Советским Союзом и Соединёнными Штатами. Но мы точно знаем, что будет между Фондом и США в открытом конфликте.
Эти слова вновь вызвали взрыв ярости: проклятия, крики, бумаги летели во все стороны, детали забывались перед лицом надвигающейся катастрофы. O5-8 откинулся на спинку кресла и наблюдал за хаосом, замечая, что никто, кроме O5-1, не обращает на него внимания. O5-1 всё это время молча следил за ходом спора и теперь встретился с ним взглядом. Пока остальные бушевали, O5-8 обдумывал их положение, и при безмолвном знаке O5-1 мысленно начал складывать части решения в единую картину. Всё внезапно встало на свои места. O5-8 кивнул. O5-1 ответил тем же и подался вперёд, ожидая.
Никто не заметил, как O5-8 взял в руки стакан с водой и поднялся. Он допил остатки, чтобы прочистить горло, а затем с силой метнул бокал в камин прямо за своей спиной. Тонкий хрусталь разлетелся в дребезги, осыпав каменную кладку осколками и оглушив зал звоном, возможным лишь при уничтожении настоящего произведения мастерства. Все крики стихли. Все разговоры оборвались. Двенадцать Надзирателей повернулись к O5-8, и теперь хрупкая фигура оказалась в центре внимания.
— Господа, — произнёс он с лёгким берлинским акцентом, — у меня есть план.
Две машины остановились на вершине низкого, продуваемого ветрами холма. Пятеро мужчин вышли из своих автомобилей и собрались под одиноким дубом. Внизу, на севере, мерцали огни маленького городка — освещённые окна и яркие точки уличных фонарей.
Лафурш подтянул пальто ближе к горлу, спасаясь от холода.
— Вон там, внизу, городок Вудвейл. Население — восемьсот тридцать семь человек. Но вы это и так знали — из ваших предварительных разведданных по месту встречи и окрестностям.
— Ближе к делу, — пробормотал Джонсон.
— Чего вы не знали, так это того, что Вудвейл — это ещё и то, что мы называем Участком-63А.
Секретарь нахмурился:
— Чепуха. У нас полный список —
— Нет, — перебил Лафурш. — У вас его нет. Когда вы выдвигали свои требования, вы делали это с неполной информацией. И именно её мы намерены восполнить сегодня ночью. Видите ли, мы кое-что подготовили. Небольшую демонстрацию. Стилуэлл, будьте добры.
Стилуэлл открыл багажник служебного форда и достал чёрный дипломат. Приближаясь к Секретарю, он заметил, как руки телохранителей медленно скользнули к подозрительным выпуклостям под пиджаками. Стилуэлл неторопливо раскрыл чемоданчик и показал его содержимое Секретарю и его людям.
— Бинокли, — сказал Стилуэлл. — Для каждого из вас найдётся пара.
Американская делегация с сомнением взяла бинокли.
— Что за игру вы затеяли, Лафурш? — спросил Секретарь.
— Ваш ответ. Сейчас вы его и получите. Наведите бинокли на тот городок внизу. И сами убедитесь, насколько «полон» ваш список. Стилуэлл?
Офицер безопасности с самого начала боялся этого момента. Но Лафурш был прав: выхода не было. Совсем никакого.
Стилуэлл включил рацию:
— Контроль периметра, приём.
— Приём, — отозвался безликий голос где-то в ночи.
Короткая пауза. Потом пришлось произнести.
— Отключить системы «Альфа» через «Фокстрот». Снять питание с основных контуров. Эвакуировать оставшийся персонал.
Стилуэлл посмотрел на Лафурша. Тот медленно кивнул.
— Участок-63А, прекращаем работу. Приём.
«Нелепость!» — проворчал O5-5. — «Совершенно исключено. Американцы ударят по нам в течение нескольких часов, если мы решимся на такое!»
Эти слова вызвали одобрительный гул у нескольких других Надзирателей, но O5-8 продолжал настаивать:
— Не если мы преподнесём всё правильно. Нужно лишь убедить их, что у нас достаточно скрытых активов, чтобы они отложили любые действия против нас, пока не соберут больше разведданных.
— Значит, они убьют нас не завтра, а на следующей неделе, — бросил O5-2, расхаживая по другой стороне стола, так и не повернувшись.
— Нет, — продолжал O5-8. — Мы выигрываем время, чтобы вывезти всё, что сможем, из зоны их досягаемости. Спасти удастся не всё, но самые опасные объекты мы не дадим им захватить.
— А что насчёт Советского Союза? Они ведь наверняка предусмотрели это и готовят свои шаги, — вставил O5-3.
— Несомненно, — ответил O5-8. — Но их ультиматум мы пока не получили. Хотя он не заставит себя ждать, как только они узнают о действиях американцев. Мы эвакуируемся и из России, и из Восточной Европы.
O5-13 задумчиво уставился в высокое окно, словно вслушиваясь в собственные мысли. Он задумчиво покусывал палец.
— Американцы будут ждать подвоха, — произнёс он в пространство. — Сила плана зависит от того, какой объект мы решим пожертвовать.
Все взгляды обратились к концу стола. Теперь говорил O5-1.
— У нас недостаточно активов, которые удалось сохранить в тайне от разведслужб, чтобы вести устойчивое сопротивление, — произнёс Глава Совета. — Но есть несколько объектов на территории США, способных оказать необходимое психологическое давление, чтобы даже самые скептичные стратеги в Пентагоне усомнились.
O5-3 нахмурился, перебирая в уме возможные варианты:
— Подходят, пожалуй, Site-101 или Site-13. Но подготовка займёт недели. Нет, я не...
— У меня есть другой вариант, — перебил его O5-8. — Там потребуется минимум подготовки. А сам феномен ограничен и способен отвлечь внимание, не создавая серьёзной угрозы на большой территории, когда иссякнет.
Комната вновь погрузилась в тишину. O5-9, до этого почти весь день молчавший, кроме редких согласий с O5-2, решился заговорить:
— Это чудовищно. Мы не можем на это пойти. Из всех объектов бросить именно этот — значит оставить мирных жителей на произвол...
— Ты ведь не участвовал в войне, верно, Девятый? — слова O5-8 прозвучали медленно и жестоко.
— Если ты хочешь сказать, что участие в бессмысленной резне — условие для обсуждения, то...
— Я оставался под прикрытием всё это время. Мой предшественник тоже. Вы все знаете, что нам пришлось делать. Что мне пришлось делать. Во имя секретности, во имя человечества. Никто из вас тогда не возражал. — O5-8 почувствовал, как в голос прорывается сдержанный гнев. — Нет, эту ношу несли другие. А теперь, когда пришёл ваш черёд нести долг во мраке ради мира, вы отступаете.
O5-8 обвёл взглядом остальных:
— Сейчас у нас есть лишь один путь. Вопрос лишь в том, хватит ли у вас сил довести его до конца. Я требую голосования. — Он сел, спрятав под столом дрожащие руки.
O5-1 обратился к Совету Надзирателей:
— Формулировка предложения такова...
Звуки внизу, в городе, начались примерно через пять минут после того, как Стилуэлл отдал приказ. Нечёткие, бормочущие голоса, похожие на тысячи голосов, звучавших почти по‑человечески, но неразборчиво. Всё быстрее. Всё громче. К этим далёким голосам примешивались случайные всплески звуков, которые Джонсону напоминали скрежет рвущегося металла, неестественно разносящийся по плоской равнине.
Окна домов одно за другим загорались. Вскоре можно было различить силуэты людей, выскакивающих из своих жилищ на фоне мигающего света — одинокие фигуры в огромной ночной прерии. Двери и окна распахивались, люди бросались к машинам, мчались по улицам, лишь бы бежать.
Секретарь мельком подумал потребовать объяснений. Но не успел — огни внизу начали тускнеть. Из освещённых окон и дверных проёмов тянулись щупальца тени, отдельные нити сгущались, переплетались в толстые верёвочные жгуты. Металлические завывания становились всё чаще, голоса — всё пронзительнее, достигали истерического надрыва. Свет в городе менялся: мягкий жёлтый и белый оттенок ламп уступал место зловещему, равномерному, больнично‑зелёному сиянию.
Он с трудом нашёл слова:
— Что… что вы натворили во имя Господа?
Глаза Лафурша не отрывались от Секретаря.
— Просто смотри.
В бинокль теперь было видно: тёмные жгуты растянулись по улицам и переулкам, охотясь за бегущими жителями. Некоторые уже попались и, словно в паутине, были затянуты в непробиваемую тьму. Их возвращали обратно в дома. Американская делегация вскоре поняла: никому не уйти. Тьма обволакивала автомобили, ползла под мосты и скамейки, методично находила всех.
Стилуэлл прекрасно знал, что происходит. Больше всего на свете ему хотелось отойти за дерево и вывернуть желудок, закрыв уши руками. Но он понимал — сейчас нельзя сорвать план. Слишком многими жизнями заплачено. Он остался стоять.
Каждый раз, когда кого‑то затаскивали обратно в дом, в нём гас свет. Сначала Секретарь решил, что лампы просто тухнут. Но вскоре заметил: дома исчезают. Как только тьма возвращала внутрь всех жильцов, строение будто вычёркивалось из реальности. Огоньки города стремительно отступали к центру, превращая Вудвейл в сжимающуюся точку.
Последним исчез сарай в центре. В дверях отчаянно сопротивлялся мужчина, кричал, бился. Его втянули внутрь, дверь захлопнулась, свет погас, и здание растворилось. Мгновенная тишина.
Три наблюдателя опустили бинокли. Там, где полчаса назад стоял город с населением восемьсот тридцать семь человек, теперь зиял лишь чёрный пустырь.
Первыми нарушили молчание сверчки. Потом заговорил Лафурш.
— Фонд отвергает ваши требования. Силы, ответственные за то, что вы только что увидели, не могут служить оружием ни для одной страны. Наша миссия выше этого. Выше Америки, выше Советов. Мы действуем ради всего человечества.
Он шагнул ближе к Секретарю Джонсону, почти касаясь его носом.
— Если Соединённые Штаты сунутся к объектам Фонда или попытаются вмешаться, мы вывалим всё, что у нас есть. Всё, чего нет в ваших списках. И то, что вы сейчас видели, ещё далеко не самое страшное.
Лафурш отвернулся и сплюнул.
— Вот вам наш, мать его, ответ, господин Секретарь.
На лице Джонсона застыли одновременно и оскорбление, и ужас. Он не произнёс ни слова. Делегация молча вернулась в машину и скрылась в ночи.
Стилуэлл позволил инстинктам взять верх. Согнувшись у дуба, он вырвал желудок, задыхаясь и кашляя. Масштаб содеянного и чувство самоненависти накрыли его разом. Он остался стоять на коленях, когда к нему подошёл Лафурш.
— Повелись? — выдавил Стилуэлл.
Лафурш выдержал паузу.
— Пока что, наверное. Жди — через несколько дней разведка прочешет каждую шахту и каждую долину в этой стране, проверяя, не врём ли мы. Командование сказало: нам нужны две недели. Будем молиться, чтобы получили их после этой бойни.
Молодой офицер вытер рот рукавом.
— Сэр… а что дальше?
Пауза.
— Скажи‑ка, парень… как у тебя с русским?
O5-8 наблюдал за Альпами через окно личного вагон-купе. Дни становились короче, и сумерки опускались всё раньше. К моменту прибытия в Вену будет кромешная тьма.
— Я передал приказы североамериканскому подразделению, — сказал O5-1, устроившись в кожаном кресле. — Готов приступать?
Молодой Надзиратель вновь обдумывал свои контакты в Каире, Джакарте, Йоханнесбурге и Бангалоре. Только логистика уже вызывала ужас. Чувства готовности у него сейчас не было.
— Действуем по вашему приказу, — ответил он.
Глава Совета кивнул.
— Возможно, тебе это покажется странным, Ганс, но я знаю, что у тебя на уме в этот момент. — O5-1 встал и подошёл к окну рядом с O5-8. — Единственное, что сейчас имеет значение: голосование было в нашу пользу, не зацикливайся на счёте. Решение принято. И я назначил тебя руководителем этой операции, потому что считаю, что ты лучше всех справишься с этой задачей.
Молодой человек приложил руку к стеклу. Холод горного воздуха мгновенно проник в кончики пальцев.
— Скажи откровенно. Ты думаешь, мы выберемся отсюда?
O5-1 посмотрел в окно, темнота поглотила горы, и они почти исчезли из виду.
— Не знаю.
O5-8 тихо усмехнулся, с лёгкой ноткой иронии.
— Я тоже, господин Надзиратель.
« Хаб | Неопревержимое мнение »