SCP Foundation

— Мне очень жаль.

Диана заняла сиденье справа.

— Храмова, простите, — нерешительно заговорил слева агент Цзянь, — можете уточнить, что случилось?

На языке желчный вкус. Горло всё ещё немного жгло. Мышцы живота сводило до сих пор; Евгения Храмова сидела сгорбившись и обняв чемоданчик. Как бы её снова не вырвало.

Её поведение вызывало вопросы. Она это понимала. Поэтому выдала сразу:

— Я родилась в Намагтае.

Желания распространяться у неё совершенно не было. К счастью, у них тоже. Не им отчитывать её за непрофессионализм.

Автомобиль рванул по улице на границе с парком, под голыми деревьями, миновал футбольный стадион и резко ушёл вправо, в глубокую тень между бежевыми небоскрёбами. Так они ещё до перекрёстка разминулись с винтажным чёрным Хончи, куда сел Гун Ганлянь. Перед отправлением он быстро пожал всем руки и даже помог своим операм засунуть верзилу в багажник.

Она не очень понимала, что с телохранителем, с Игорем, произошло, но знать не хотела. Слишком много сегодня знаний.

На пару минут они выехали на восьмиполосную дорогу, потом осторожно поехали... не сказать что дворами, скорее проулками между зданий. Парковки занимали всё небольшое пространство между рядами высоток. Не было места даже для деревьев.

— Соболезную, — Цзянь еле слышно выдохнул.

— Вы записали ведь, мм, сообщение Бом Ён Рёна? — Бернард, сидевший спереди, удобно решил перевести тему.

— А, конечно. Запись до сих пор ведётся.

— Что думаете? — вклинилась Храмова, — Епископ?

Они пересекли взгляды в зеркальце заднего вида.

— Задумывались ли вы, в чём причина ситуации с Героплексом? Остров отняли у вас ради души Разбитого бога, но откуда такое единство мнений, и более — усилий, чтобы сплотить разных механитов? Откуда, мм... такая спешка?

— Да-а-а. Почти любая религия что-то думает о конце света. Эсхатология, знание о конце, — вяло поддержала Диана, — В Церкви давно ходит пророчество...

— Messieurs, хвоста за нами не было, но если был — уже нет, définitivement! — подал голос водитель, — Мы на Годао 209, могу довезти вас même à Хайнань.

Хайнань, Храмова припоминала, это остров на самом-самом юге Китая. А Годао 209 тогда дорога, раз они на севере? Сильных отличий от предыдущих восьмиполосных шоссе посреди городской застройки она не видела. Даже машин не особо больше.

Кинув недовольный взгляд на мужчину, Диана продолжила:

— Книга Ужасов, двадцать пятая глава. Не буду цитировать. Описано, что у битвы Разбитого бога с Плотью два предзнаменования.

— С плотью? — Храмова переспросила, обняв чемоданчик крепче.

— Плотью.

— Ага. Плотью. Поняла.

— Я читала отчёты Цензората. Не знаю, давали ли тебе. На Героплексе в четырнадцатом году было нечто необычное. Незначительное, но идеально попало под текст Книги. Представить не могу, как узнала Церковь... как вызнал Рафаил.

— Мы с ним ровесники, — хмыкнул Бернард, — Мне бы мрамор вместо кожи, мм-эх.

— Вчера случилось второе знамение. Плоть явилась, а их бог поразил её. Потребуется анализ, я не спорю. Но ведь на 610 не было никаких инцидентов почти пятнадцать лет, да ведь? А то, что сделал 2217, вы считали невозможным. Разбитый лично сделал ход. Значит, через год...

— Будет конец света, заебись, — Храмова упёрлась в кейс подбородком.

— Это обычное дело, у нас полно людей, которые события К-класса предотвращают каждую неделю — агент уверенно сказал, хотя в голос вернулась нервозность, — А с Триумвиратом у нас за спиной Коалиция и Инициатива.

— Как посмотʀеть, кто у кого за спиной, collègue!

— Я правильно помню, Бон Ён Рён не выдвинул требований?

Прикосновение вернуло её в реальность и она вздрогнула всем телом, распрямилась резко и вскинутым протезом сбила с правого плеча чужие пальцы. Они обменялись немыми взглядами. Диана медленно убрала руку, взявшись за запястие. Смотрела на неё то ли расстроенно, то ли обеспокоенно. Как в уборной, когда Евгению вырвало. Храмова уселась и отвела взгляд на лобовое стекло.

Машина остановилась у вывески с длинными столбцами иероглифов — слева на китайском, справа старомонгольским письмом. Жёлтый на красном фоне, цвета коммунизма. Шёл лёгкий снег.

— Voilà, конспиʀативная кваʀтиʀа Цензоʀата! Месье агент знает номеʀ. Милости пʀосим! — у шофёра-то настроение было хорошее.

— Лучше сразу к аэропорту отвези, — Храмова вздохнула, — А, Цзянь?

Он несколько растерялся, но быстро кивнул.

— Я провожу вас на самолёт.

— Oui, bien sûr. А вас, messieurs les œcuménistes?

— У великой мечети, — проговорил Бернард, — Давненько хотелось её увидеть. Потом сами.

— Ouille, так она ещё у паʀка была...

Вообще-то не стоило обсуждать заседание при постороннем. Интересно, Коалиция использует амнезиаки, или что-то аномальное? Магию?

И не стоило слишком много думать. По крайней мере о семье.

— У Церкви Разбитого Бога всегда одни и те же требования. Деталь бога то, деталь бога сё, — она измождёно откинулась на спинку сиденья, — Они хотят собрать Бога. Он же не будет разобранный сражаться с плотью.

Справа донеслось утвердительное «ммм-гм». Тихое.

В Диане явно что-то поменялось с того момента, как они покинули отель — нет, ещё с того момента, как Евгения отошла проблеваться. Она не просто расстроилась, из разъяснений религиозной белиберды пропала искра. Задоринка, как когда Храмова рассказывала про металлургию Церкви. И лицо кислое. Возможно, это из-за послания Рафаила, раз она серьёзный теолог. Вероятно, что нет.

Евгения устало повернула голову на бок.

— Извини. Я не хотела тебя бить.

Диана перевела на неё глаза и нахмурилась.

— Ты меня била?

— Когда ты меня тронула.

— Ты просто отмахнулась. Мне даже не больно. Не беспокойся, — она слабо улыбнулась, но улыбка быстро прошла, — Ты не ответила Цзяню, и у тебя взгляд был такой, и я... Извини.

Храмова поймала себя на мысли, что не знает, какое сейчас выражение у неё самой. Она слишком вымоталась, чтобы следить за лицом. Значит, никакое.

Зачем расстраиваться из-за незнакомого человека, тем более — на работе? Это ведь чужая проблема. И не её дело.

Машина вновь ехала по той же трассе, только теперь в другую сторону. Снег повалил сильнее. Водитель даже включил дворники. Шурх-шурх. Бернард задремал, оперевшись виском об окно. Цзянь старался сидеть прямо и твёрдо.

— Что ты читала?

Ответ последовал не сразу. Вытащив книгу из-за пазухи белого пальто, Диана протянула её, держа за корешок тонкими длинными пальцами. На твёрдой обложке жёлтого цвета красовалась схема Лабиринта и золотое лицо с закрытыми глазами, смутно знакомое.

— Лорд Уильям Тейлор... археология Микенской Греции. В Бронзовом веке это был совсем другой мир. В глубокой древности. Посейдон был самым любимым богом.

— Книжки любишь? — спросила Евгения, попытавшись сделать улыбку.

— Обожаю. Я... предпочитаю художественную литературу. Интереснее анализировать сюжет и динамику между персонажами, знаешь? Но худлит не всегда реалистичен. Гомер сочинил Илиаду в девятом веке до Христа, и она основана на мифах и легендах, потому что то, что мы называем Троянской войной, случилось в конце тринадцатого века; ещё менее достоверна Энеида Вергилия, потому что мы знаем, что Рим основали не греки, бежавшие после разрушения Трои; и ещё меньше исторических фактов в Песни Ахилла Мадлен Миллер — но это не плохо, нет-нет, Мадлен не ставила целью достоверный портрет того времени, она писала о любви, Вергилий прославлял свою родину, Гомер был великим поэтом и трагиком и и Илиада, и Энеида безумно ценны за исторический контекст их! времён, когда они были написаны, не говоря уже о том, что это просто прекрасная литература, поэтому я, конечно, люблю и научпоп, и худлит, не пойми меня неправильно.

Она затихла на время, перевести дух. Евгении как-то нечего было добавить. Только многозначительно кивнуть.

— Если одни писания читать, — Диана улыбнулась по-живее, — с ума сойдёшь.

Евгения Храмова проснулась от тряски. За иллюминатором была только чернота, но несколько минут — и они прошли сквозь облака.

Внизу засверкал Новосибирск.

Шея болела, как и всегда от сна сидя. В правом плече ныли кости, как всегда после укола. Должно быть только около шести, но казалось, будто глубокая ночь. Она из года в год не могла привыкнуть, что зимой дни короткие.

С ней вышел ещё целый один человек, девушка в аккуратных очках, с трудом тащившая массивный чемодан. На трапе их встретил бородатый бортпроводник и жестом приказал остановиться. Ухо опоясывала гарнитура, провод спускался под чёрный пиджак.

Самолёт припарковали на специальной площадке, видимо для военных. Здания аэропорта, поодаль, на фоне чёрного неба: красные огоньки сияли на вершинах и углах, золотой свет лился через стеклянные стены. Крыша главного терминала выделялась из-за синеватого ореола: отсюда не было видно, но она прекрасно знала, что это надпись гигантскими неоновыми буквами.

АЭРОПОРТ  ТОЛМАЧЁВО

Внизу их ждал наряд безопасников в чёрном, не поймёшь, свои или местные, и ярко-жёлтая газель с ярко-красным «АВАРИЙНАЯ СЛУЖБА». Девушка кусала губы. Метрах в трёхста стояли рядами вертолёты, один пошёл на взлёт. Проводник заговорил громко:

— Оллрайт, плиз припэр ёр айди кардс энд гоу даун уан бай уан.

Ехали они недолго, всего около получаса, и то потому что попали в пробку на, как она догадывалась, въезде в город. Наверняка не могла сказать, потому что в задней кабине не было окон, но иначе быть не могло. Вряд ли водитель решил ехать не по Станционной улице.

Другая сотрудница всё никак не отпускала ручку багажа, подрагивал вниз уголок рта. Она старательно смотрела мимо Храмовой и она тоже, из вежливости, старалась её избегать. Было интересно — приехала или вернулась? Спрашивать Евгения не стала. Не принято.

Газель наконец-то остановилась. Дверь открыли снаружи.

Привычный вид. До самого-самого конца улицы растянулось здание высотой с трёхэтажку, сложенное из бетонных плит с выцветавшей зелёной краской и оконных блоков, тоном темнее из-за грязи, огороженное серым забором из бетонных плит, немного более изящных, и колючей проволокой. Машина уехала по дороге, из-за снега выглядевшей даже прилично.

Храмова пряталась от холода в кожаном бомбере с меховым воротником — его цвет был примерно такой же, как у утеплителя на трубе, тянувшейся вдоль забора. Труба приветственно загибалась аркой, а за ней, уже на широком крыльце, курили пара заводчан и мужчина в лабораторном халате.

Она снова достала из внутреннего кармана пропуск и вошла на территорию совершенно нормального российского завода, затерявшегося в промзоне Ленинского района. От остальных он отличался разве что размером, и то не слишком. Больших фабрик и складов тут хватало.

Коллеги уже разошлись, и хорошо. Не озаботившись тем, чтобы включать свет, она села за компьютер. Просидела какое-то время в темноте.

Справа под столом с трудом нажала кнопку на системном блоке. От усталости всегда сильно падала мелкая моторика протеза, хотя, казалось бы, куда ниже. Ещё больше усилий нужно было вложить в оставшиеся мышцы, чтобы датчики с процессором распознали их и перевели в нужный жест. У протезов, какие использует Церковь, такой проблемы не было — но она прекрасно знала, почему. Лучше так мучаться. Да и руководство бы ни за что не одобрило.

Нужно было отчитаться перед Смотрителями. Не слишком детально — полноценный протокол будет составлять Цзянь, расшифровку — тоже он, или кто-то ещё в Зоне 22. Но хотя бы дать знать, что она успешно вернулась к себе. Возможно, подвести итог от себя, добавить мыслей по поводу обсуждённого. Спросить, нужно ли принять амнезиак. И обязательно — объясниться, почему она отлучалась.

Белая страница, яркий свет.

Но Евгения свернула Word и сразу открыла почту.

Его взгляд был направлен в потолок, но он в него не вглядывался. Он не следил за дыханием и не представлял божеств, не фокусировался на какой-либо одной мысли, но и не думал ни о чём конкретном. Это, наверняка, тоже считалось за медитацию. Хоть и не было созерцанием пустоты — оно должно приносить абсолютное спокойствие.

Подняться с кровати было большим трудом. Так много всего нужно сделать. Не говоря уже об... остальном.

Отец сидел на кухне. Снова разговаривал по телефону.

— ...осенью. Приезжают по очереди. Они с Балданом. Я же чужой, мне нечего в Харазаргае... — он растерянно говорил в трубку, пока не заметил его в прихожей, — Балдан! Балдан!

— Шамайе дууланаб,¹ — он вздохнул тихо, почти про себя, застёгивая ботинки.

— Балдан!

Он повернул голову, чтобы тот понял.

— Ты куда пошёл?

— В дацан.

Отец не сразу ответил.

— На улице минус тридцать. Возьми мою куртку.

Куртка ему понравилась. Внутри у неё был мех. Очень мягко. И тепло. Он как будто в одеяло закутался, даже шарф не пришлось надевать. Единственное, что плохо — она чёрная. Он предпочитал цветное. Красивое.

Тяжёлая металлическая дверь с тугой пружиной едва не хлопнула его по пяткам. Ему предстал рыжеватый линолеум, коридор без окон, с рядами дверей и банкеток, как в больницах. Он прошёл влево, в проём, в коридорчик без света. В полутьме одиноко сидела бабушка.

— Вы к Базар-ламе́? — спросил он, говоря громче, чтобы было слышно через медицинскую маску.

— Да, внуч... внучок, — она проговорила, тяжело вздыхая.

Из-за стен глухо донёсся колокольчик.

Балдан встал у информационной доски с новостями дацана, полезными цитатами и прочим, стянул капюшон и стал вглядываться в расписание хуралов. Запустил пальцы в волосы. Голова зудела, корни волос. Обязательно надо было заняться косичками, но от одних мыслей руки опускались.

Очередь настала где-то через полчаса. Вышел хмурый мужчина. Бабушка зашла, вышла для брызгания и вернулась. Когда вышла во второй раз, он проскользнул в дверь.

В кабинете пахло благовониями. Шторы были раздвинуты, ярко светило солнце.

— О, Балдан! Амар сайн.

— Мэндээ, — Балдан поздоровался в ответ.

— Не ждал тебя. Һуугыш. Ерэhэншни hайн байна.²

У дяди Базара сильный, звучный голос. В самый раз для начитывания текстов.

Балдан уселся, отодвинув стул чуть дальше. Не хотелось задевать коленями цветную ткань, укрывавшую стол — подол из жёлтой, синей и красной полосы. На коленях джинс до сих пор была грязь. И на постельном белье от них была грязь. Один из пунктов в списке того, что нужно сделать. Даже два.

— Та нагаса эжы тухай мэдээ гүт? Тэрэ нүгшэhэн юм,³ — он проговорил неторопливо.

— Тиимэ, тиимэ,⁴ — лама́ вздохнул, — Рома звонил. Бурхан зайлуул.⁵

Он замолчал, и Балдан тоже помолчал какое-то время, старался выдержать приемлемую паузу.

— Диваажан хурал арбан хоёрой үдэр болохо гү?⁶ — он наконец-то спросил.

— Тиимэ. Зүб лэ, хэрэгтэйл.⁷

На столе было разложено множество принадлежностей. Взгляд остановился на новой, незажжённой лампадке из латуни. На ровном тёмно-жёлтом воске, наверняка приятном на ощупь.

— Юу хэжэ мэдэнэгүйб,⁸ — он прошептал. Потом поправил себя, разъяснил, — Нүгшэгшын тула... юу хэжэ мэдэнэгүйб.⁹

— Ну, хэсүү бэшэ.¹⁰ Зула сначала...

— Зула табиха ёһотой гэжэ мэдэhэн юм. Үшөө юун бэ?¹¹ — спросил он, потирая тыльные стороны ладоней друг о друга. Нечем руки занять. Неспокойно.

Номер переговорного пункта: SITE45-1
Номер телефонного звонка: 20190106-2
Продолжительность: 16 минут, начало звонка 12:08
Категория: Семья

Заявитель: с.н.с. Храмова, 45-387
Адресат: г-н Роман Эжинов

---

<начало звонка>

АДРЕСАТ: Алло? (пауза) Алло?

ЗАЯВИТЕЛЬ: Привет.

АДРЕСАТ: (раздражённо) Кто это?

ЗАЯВИТЕЛЬ: Евгения. Это Женя.

(долгое молчание)

АДРЕСАТ: Если это какая-то шутка...

ЗАЯВИТЕЛЬ: Рома. Пожалуйста. Это я. Ведь ты — человек, ты сильный и смелый.

АДРЕСАТ: Ты...

(долгая пауза)

АДРЕСАТ: Заболела, что ли... голос такой...

ЗАЯВИТЕЛЬ: Да. Осипла.

(долгое молчание)

АДРЕСАТ: Слушай, я должен сказать... Ира...

ЗАЯВИТЕЛЬ: Я знаю. На Госуслугах пришло письмо.

(молчание)

ЗАЯВИТЕЛЬ: (тихо) Что случилось?

АДРЕСАТ: Я не знаю. Я, то есть... а-аневризма. В свидетельстве о смерти так написано. И в морг я звонил, там сказали... сосуд в мозгу. Она во сне, просто, раз — и всё. Я пытался расспросить Балдана, а он... ни в какую.

(молчание)

АДРЕСАТ: Прости, я... ты же не... (пауза) Они вдвоём уехали в деревню на Новый год. Никто больше не смог, дела у всех, понимаешь. И я тоже, а... надо было.

ЗАЯВИТЕЛЬ: Никто? Никто больше... не поехал?

АДРЕСАТ: Да, Эрж...

ЗАЯВИТЕЛЬ: (прерывая) Как Ника, Костя? Как они там? Как они?

АДРЕСАТ: (вздыхая) Бабушки сейчас... (пауза) Нике сердце прихватило. Эржена и Люба её положили в стационар, всё х-хорошо вроде. И Костя, он вот... они поехали за ней. За... телом. В Иркутск, у нас же нет морга в деревне.

ЗАЯВИТЕЛЬ: Они там не живут больше? Нет? Наши.

АДРЕСАТ: Да, только на лето... ну, ещё на обряды всякие, весной, осенью. Приезжают по очереди. Они с Балданом. Я же чужой, мне нечего в Харазаргае... Балдан! Балдан! (пауза) Балдан!

Шуршащие звуки. Неразборчивый диалог на фоне — адресат, судя по всему, отложил телефон.

АДРЕСАТ: Извини. Балдан пошёл в дацан. Холодно на улице, а он забыл куртку в деревне. Не догадался сам взять мою. Он... (пауза) в свидетельстве написано, Ира умерла первого января. А он только четвёртого вызвал скорую. Он тоже в шоке, наверное, по нему хрен поймёшь, но...

ЗАЯВИТЕЛЬ: (тихо) В Хара... зар... гае?

АДРЕСАТ: Да, он как-то до Иркутска добрался без...

ЗАЯВИТЕЛЬ: (тихо) Харазаргай? Хара... хара азаргай, да? Нет, хара азарга.

АДРЕСАТ: (озадаченно) Ну... да? Чёрный жеребец. Вы же рассказывали с...

(продолжительное молчание)

АДРЕСАТ: Женя?

ЗАЯВИТЕЛЬ: Когда похороны?

АДРЕСАТ: Послезавтра, уже решили. (пауза) Ты... ты как, приедешь?

(долгое молчание)

ЗАЯВИТЕЛЬ: Не знаю.

<конец звонка>

си сонгомби нис?
аину?

« Глава 1 |  ТЕХНОТЕОЛОГИЯ  | Глава 3 »

Храмова не очень понимала, что имеется ввиду под Плотью. Догадка была. Механиты, с которыми она работала лично, уже ничем поделиться не могли, но несколько сочинений, доступ к которым разрешили, она читала, да и резюме по Связанным организациям тоже доходчиво объясняло главную мысль. Человеческая плоть, считала Церковь, это грех, зло, несовершенство и ущербность. Диана всё делала сравнения с христианством — так оно, говоря о грехах, держит в уме Сатану.

Она читала ёмкое досье на Объект 610, но научные отчёты не передавали всех красок. На пути в Хух-хото она смотрела записи со вчерашнего поля боя, выделенные отрывки, и хоть она не была брезглива... форма человека податливая инфекции, как глина... воспалённая красная кожа, почти жидкая... слишком мало кожи и костей, чтобы держать муск...

остановки фондовского метрополитена:

• ЗОНА 62 — полностью подземное учреждение под НГУ и лисьими горками
• ТЕХНОПАРК — выход в подвалы академпарка (гуси, бизнесцентр)
• ЗОНА 47 — центр Вектор в наукограде Кольцево
• ЭНЕРГЕТИК — жилой комплекс Энергетик, бывший Бёрдск-37
• ЦЕНТР — несколько выходов в подвалы разных зданий вокруг Оперного
• ЗОНА 45 — завод в ленинском районе
• ПОЛИГОН

цыбжит багша
чойцоож лама

Аав ээж минь коммунистууд байсан, индустриализацид дуртай байсан.
Танилцахад их аятай байна, Ханхайн ᠌Эвгени

шива́р джурджи́г!
нэбралва́р джурджи́г!
санджава́р джурджи́г!

га-те, га-те, барагате барасам-га-те, бо-де-сва—ха
ТАДЬЯТХА, [ОМ] ГАТЕ ГАТЕ ПАРАГАТЕ ПАРАСАМГАТЕ БОДХИ СВАХА
Подлинная природа: ушёл, ушёл, вышел за пределы, вышел далеко за пределы, очищенное состояние, да будет так.