Москва, 1997 год. Начало февраля. После полудня закончился снегопад, а Солнце пробилось из-за облаков. На окраине города в районе Тропарёво-Никулино стояла непримечательная двенадцатиэтажка, окружённая деревьями во дворе. Дети уже бегали и игрались со снегом, поколение постарше обсуждало на кухнях текущее положение дел.
Между тем во дворе на стоянке стоял непримечательный автомобиль Volvo 740 чёрного цвета. Внутри него на передних сиденьях сидели два человека в брюках и куртках. А тем временем магнитола на приборной панели плавно воспроизводила «Спокойную ночь» группы «Кино»; водитель, сложивший руки на руле, тихо подпевал, а его пассажир ел ещё тёплый пирожок с мясом.
— Слушай, Серёжа, — с набитым ртом обратился Сидоренко, — ну правда нудятина какая-то. Давай что-нибудь нормальное.
— … А тем, кто ложится спать, спокойного сна…
— Честное слово, включи другое.
— Машина — моя, значит и музыку выбираю я, — заявил Кондратьев. — Ты вообще жрёшь, крошишь тут.
— Тебе жалко, что ли?
— Я за тобой убираться не собираюсь. Сиди на жопе ровно и жди.
— Давно ждём, если ты не заметил.
И вправду, Кондратьев и Сидоренко ждали в машине достаточно долго. Через некоторое время в поле зрения появилась причина их ожидания. По двору в пальто шёл мужчина лет шестидесяти — Вячеслав Евгеньевич Гринёв нёс в авоське купленные продукты.
Когда-то Гринёв был сотрудником НИИ, деятельность которого не придавалась огласке. Он имел дело с явлениями, которые не поддавались объяснению привычной наукой, но увы! сменилась страна, сменился режим, сменились цели, и потому в его услугах более никто не нуждался. С его опытом работы проход в обычный научный мир ему был закрыт, потому средства к существованию он добывал на складе.
Гринёв зашёл в подъезд, что и заметил Сидоренко.
— Зашёл… — медленно констатировал он. — Так, минут через пять выходим?
— Дай через десять, — предложил Кондратьев.
И они ждали. Задача была проста: сблизиться с объектом, завести его в машину и доставить его в управление. Схема была отработана уже много раз, для Кондратьева и Сидоренко это было вполне обычном делом. Однако в этот раз произошло нечто не по плану. Перед подъездом остановился серый автомобиль BMW E34, из которого вышли два человека и направились ко входной двери.
— А это ещё кто? — спросил Кондратьев.
— Не знаю. Может, коллекторы?
— А не за нашим ли пришли?
— Да нам вроде не сообщали, что он должник.
— Слушай, а пошли-ка внутрь.
С этим предложением двое покинули машину, закрыли дверцы и направились в подъезд.
На третьем этаже у двери квартиры стояли двое. Один — высокий, худощавый мужчина в сером пальто, с короткими светлыми волосами и выразительными скулами. Второй — пониже, плотнее, в кожаной куртке, с коротким ёжиком тёмных волос. Они переглянулись.
— Значит так, — негромко сказал высокий, наклоняя голову к младшему, — я говорю, ты слушаешь. Говорить будешь, если я скажу, что можно.
— Понял вас, Лоуэлл.
Лоуэлл продолжил, выдерживая спокойный тон:
— Когда он откроет, не суетись. Я спрошу, мы зайдём, дальше всё по плану. Если он начнёт спорить, ты молчишь, я разберусь. Если сбежит — ты ловишь. Если нападёт — нейтрализуем. Организации он нужен живой.
— Всё ясно.
— Хорошо, Семёнов, — Лоуэлл кивнул и медленно потянулся к звонку.
Но нажать он не успел. Позади, внизу, хлопнула дверь подъезда, и по лестнице послышались шаги. Оба повернулись. Наверх поднимались двое в куртках: один с уверенным, слегка раздражённым выражением лица, другой — более расслабленный, но с хитроватой ухмылкой.
— Твою ж мать… — выдохнул Семёнов.
— Тихо. Сейчас разберёмся.
Поднявшись, Кондратьев и Сидоренко остановились на лестничной площадке. Несколько секунд молчания, затем Кондратьев усмехнулся.
— О, здрасте. А вам сюда зачем?
— Работаем, — невозмутимо ответил Лоуэлл с лёгким акцентом.
— Работаете? — фыркнул Сидоренко. — Интересно, а мы тут тоже по работе. Вы надолго тут?
— Нет.
— И кто ж вы, такие важные? — спросил Кондратьев, склонив голову.
— Неважно. Вы кто?
— Следственная группа, — заявил Кондратьев, демонстративно почесав затылок.
— Документы есть?
— А у вас?
— Я спросил первым, — спокойно улыбнулся Лоуэлл.
— Ты вообще кто такой? — резко вставил Сидоренко, сложив руки на груди. Затем он повернулся к Семёнову и кивнул в сторону Лоуэлла. — Американец, что ли?
— Не нарывайтесь, — буркнул Семёнов.
— А то что? Мамку позовёшь?
— Слушайте, ребята, — спокойно сказал Лоуэлл, — мы не хотим конфликтов. Просто разворачивайтесь и уходите.
— Ха, насмешил, — Кондратьев сложил руки на груди. — Ты даже не знаешь, с кем говоришь.
— Взаимно.
Напряжение на площадке повисло плотной пеленой. Некоторые жильцы на этаже стали прислушиваться к шуму с лестничной клетки. Все четверо так или иначе это понимали.
— Давайте так, — предложил Лоуэлл. — Мы не поднимаем шум, не устраиваем цирка, разъезжаемся по домам.
— Не выйдет, — отрезал Кондратьев.
— Значит, конфликта не избежать.
— В общем, мужики, он наш.
— Ошибаетесь, — покачал головой Лоуэлл.
— В натуре, — вставил Сидоренко. — Наш косяк в том, что мы с вами тут ещё стоим и базарим.