Он чувствовал это, безошибочное чувство поветрия. Оно было ничтожным, но острым, как игла в его глазу. Оно было бледным, но едким, как будто недуг без помех развивался в содержании так долго, что его миазм сформировался и струился наружу, достаточно, чтобы он почувствовал скудные частицы загрязнённого воздуха.
Он потерял счёт времени в своей камере. Доктор должен был прийти и принести ему образцы для изучения, чтобы оттачивать его методики. Это закончилось очень, очень давно, когда доктор осознал, что сами они не были чисты от недуга.
По-прежнему, после этого, они ещё проверяли его. Голос исходил из стен и задавал ему вопросы о том, что он делает или о том, как себя чувствует, или сожалеет ли он о содеянном.
Сожалеет.
Ничего глупее в жизни он не слышал.
Но даже это тоже со временем забылось. Голоса давно прекратились. Ему осталось проводить остаток вечности в этой чистой камере, далеко от проклятого недуга, наедине со своими мыслями. Под этим непрерывным мягким белым светом, что наполнял его камеру, доктор развалился на удобном матрасе. В конце концов он, наверное, просто перестал думать.
Но это было до того, как это знакомое отвратительное присутствие вернулось, зажгя его разум. Он заметил, что стоит перед дверью в свою камеру, изучая её. Ручки не было, дверь открывалась по приказу его похитителей.
Пока свет функционировал, электромагнитный замок - нет. Его сумка содержала стальные инструменты и он не мог понять, как можно было отступить. На это ушло громадное количество усилий, но он проделал расщелину столь широкую, что мог пройти через неё. Он не знал сколько времени это заняло, чтобы расширить её так, чтобы пройти через неё. Он вообще больше не вёл счёт времени.
Затем, он оказался в коридоре. Хорошо освещённый и опорожнённый от какой-либо другой жизни, в нём легко ориентироваться. Он следовал жгучему чувству поветрия, ориентировался по коридорам так, будто нарисовал карту. Свет до сих пор функционировал, а камеры ещё были запечатаны.
Наконец он нашёл его, за открытой дверью без закрытого металлического замка. Дверь его камеры содержания была сделана из гораздо более крепкого материала. В кратчайшие сроки дверь, вывернувшись, легла к его ногам. Он достал прямоугольную металлическую коробку из ящика, внимательно её изучая. Его палец нащупал кнопку, нажал на неё, и крышка коробки вылетела. Переохлаждённые предохраняющие газы смешались с воздухом в первый раз за долгое, долгое время.
Они ударили в лицо. Пар, холоднее льда, распустился в громадное облако из распечатанной коробки и он выронил её на пол с грохотом, который пронёсся эхом по всему комплексу. Он набрался решимости, преклонился, направил голову в сторону коробки и осторожно вытащил малюсенькую чёрную частичку из неё, используя свои указательный и большой палец. Под своей маской он стиснул зубы и поднёс комара к своим глазам.
Это было не насекомое - это был пакет с кровью, в котором находилось существо. Перевёрнутая металлическая коробка стала его операционным столом. Чёрная сумка бесцеремонно ударилась о пол. Его руки нырнули внутрь, доставая пустой латунный шприц и пузырёк с густой тёмной жидкостью. Игла погрузилась в закупоривающую пробку, наполнив цилиндр наполовину вязкой жижей.