Интервью Nx-53-3 от 10/IX 1995
Собеседник: Владлен, около 70-80 лет. Проведено у входа в жилище, где проживает семья субъекта.
Интервьюируемый спокоен, сидит с нейтральным, несколько скучающим выражением лица.
Рядом занимается вышиванием сын субъекта, недоверчиво посматривая на исследователей.
Зиновьева: Сколько у вас оленей?
Владлен: Стадо... три тысяча, четыре тысяча оленей здесь. Так думаю.
Зиновьева: Ого.
Хатанзеев: (рация, внутренняя связь) Ты что, чтобы у одной семьи столько... Мы либо наткнулись на главного местного кулака, хе-хе, либо не так тебя понял.
Зиновьева: Хорошо... Я имею ввиду, у вас самих сколько оленей? У тебя, у твоей семьи.
Владлен: А! Нас пять, шесть. Я, жена слабые, так бы больше заботились. Сейчас нет, на выпасе гуляют, но нас олени послушные... всех нас послушные, кто хозяйская семья — знают. Сами вернутся.
Зиновьева: Вон эти — ваши? Домой идут?
Куратор Зиновьева указывает на две высокие четвероногие фигуры, бредущие в их сторону по пустой улице между куполообразными традиционными домами и заборчиками, обособляющими отдельные дворы — в качестве покрытия обеих использованы шкуры. В темноте видны силуэты, множество ярких парных огоньков: около тридцати жителей пристально наблюдают за группой. При этом у обоих животных глаза не видны — совершенно не отражают света.
Владлен: Нет, соседа.
Зиновьева: Почему беспризорные?
Владлен: Ну, как же. Ведь другие за ними присматривают, я присматриваю. Это, вон, знакомого моего олени, длинных чёрных волос человека, его внук моей внучки хороший друг, моя дочь и его дочь одним ножом мясо резали.
Субъект насвистывает короткую мелодию. Одна из особей поднимает голову, хлопает ушами и целенаправленно направляется к нему. Вторая робко идёт позади. При приближении становится видно, что у оленей, действительно, полностью отсутствуют глаза. В остальном они идентичны северным оленям.
У первого оленя обрубки рогов замотаны шерстяной тканью и туго затянуты верёвочками. Рога второго нетронуты.
Владлен: Этому я рога пилил.
Хатанзеев: Друг мой, шесть оленей это никуда не годится. Представить не могу, как ты выживаешь. У нас наверху для одной семьи сто пятьдесят оленей это самый необходимый минимум. Двести-триста — уже приличная цифра, тут и запас на случай мора, и мясо с рогами не только на пропитание, и на продажу хватает.
Интервьюируемый выгибает бровь, подаётся вперёд.
Владлен: Триста? Одной семье? Глупость.
Хатанзеев: Ну как же... //(скрещивает руки на груди) Стадо из кого состоит? Сначала хоры, их мало, зато работа у них очень важная, важенок оплодотворять. Один хор хоть сотню важенок в один присест отымеет, а вот телёнок у важенки только один за раз. Важенок должно быть много. И телята — они ведь тоже за головы считаются, пусть и растут ещё. Потом хабты... кастрированные, то есть, для езды и для работы. Хора ведь не запряжёшь в сани, он буйный, разломает и убежит, и важенок тоже, их нужно беречь. Да и на мясо ни тех, ни тех, ни телят не пустишь, под нож обычно только хабты идут. А какое стадо с одними кастрированными? Вот так и выходит, что голов много.
Интервьюируемый задумчиво кивает.
Владлен: Да-а, вас это сложно...
Хатанзеев: Ну, что поделаешь, мы с вами народы всё-таки разные, живём по-разному.
Владлен: Разные, разные. (кивает) Нас олени тоже разные. Важенка, хор это вы [wелым нии], [луw хум] олень говорите? Наших нет такого, как у людей. Они все [wелым] и каждого елда, пизда есть. Они растут быстро. Вашего сложного нужды нет.
Хатанзеев: О, вот как. Удобно!
Владлен одобрительно улыбается.
Афанасьев: (внутренняя связь) М-хм, гермафродитизм. Очень любопытно.
Хатанзеев: Ну, даже так, разве одна семья всего на шести оленях может прожить? Или с вами соседи делятся?
Интервьюируемый выглядит весьма озадаченно.
Владлен: А вы, что, не делите?
Хатанзеев: Делимся, конечно, но только за деньги... за вещи разные.
Владлен: Йа-та-та... (цокает языком) Поэтому ваша семья триста оленей нужно, раз не делите.
Хатанзеев: Что поделать... (вздыхает)
Афанасьев: (внутренняя связь) Надо будет проверить на интерсексуальность прочую живность. И самих этих тоже.
Хатанзеев: (внутренняя связь) Ты уж прости, но я пока не буду у местных спрашивать, что у них в штанах.
Зиновьева: (внутренняя связь) Ещё рано, нам не настолько доверяют.
Афанасьев: (внутренняя связь) Если удастся выпросить труп...
Хатанзеев: (внутренняя связь) Ба! Вечно ты о своём.
Интервьюируемый чешет подошедшего оленя за ухом, и достаёт из-за пазухи несколько полосок вяленого мяса. Олень, обнюхав еду, принимается жевать.
Хатанзеев: Они у вас мясо едят?
Владлен: А ваши, что-ли, не едят?
Афанасьев: (внутренняя связь) Неудивительно, очевидная адаптация. Откуда тут растения?
Хатанзеев: Редко. Ягель обычно. Ну, это растительность такая... грибы, в общем.
Владлен: Мясо полезное, жиру даёт.
Хатанзеев: Вы их сами кормите?
Владлен: Мясо, грибы даём, кормим... Иногда, грибы сам находят. Обычно, мы кормим.
Хатанзеев: Заботливо! У нас они сами ищут ягель. Стадо в поисках пропитания идёт, куда вздумает, а мы только следом. На поверхности, в тундре, места много... Куда не глянь (раскидывает руки), нет стен, нет домов, только земля.
Владлен: (кивает) Наверху был я, помню. Просторно, что голова кружится. Так, долго не был... Опасно нас наверх. Небо смотрит.
Зиновьева: Слушай, Хасава.
Хатанзеев: Что такое?
Зиновьева: У оленей всегда такие зубы?
Хатанзеев: М? (пауза) Друг мой, извини, можно... Рот оленю осмотреть, а то какой-то он нам непривычный.
Зиновьева: Подожди, так это же не его, а соседский.
Владлен: Можно, можно.
Афанасьев подходит ближе и садится на корточки, чтобы тоже рассмотреть. Олень никак не сопротивляется осмотру.
Хатанзеев: (с дискомфортом) Нет, не всегда. Это же, кажется...
Афанасьев: Человеческие.
Зиновьева: Ну и жуть.
Афанасьев: По крайней мере они в правильном месте.
Владлен: (пожимая плечами) Человека не такие большие зубы.
[Дальнейшее содержание опущено для краткости]