SCP Foundation

Изнутри дом Владлена был не меньше пяти метров в диаметре. В центре стояла конструкция в форме буквы П, из-за распорок сверху напомнившая мне японские врата-тории, которая поддерживала купол. Очага, чьё присутствие я инстинктивно ожидал, не было. С растянутых верёвок и с жердей каркаса свисали необделанные шкуры, одежда, домашнего назначения инструменты, а также еда — сушащиеся тонкие полоски мяса. Следом с нами тремя и хозяином зашёл и сын. Владлен пояснил, что его жены нет, так как она отлучилась на другой конец города, но скоро вернётся. Он спросил, не хотим ли мы есть, и, вздохнув на наш отказ, сказал располагаться слева. Гостевое место определяли устланные на полу шкуры.

Я подошёл ближе к опоре, чтобы внимательнее её рассмотреть. Каркас дома составляли длинные шесты — но если у чумов поверхности это были жерди, то есть обтёсанное дерево, то здесь, в подземном мире, были собраны из скреплённых вместе костей. Костей оленьих ног, на суставах крепко связанных-прошитых верёвками. Действительно, значит, этот народ живёт изолированно. В основном. На другой стороне от нас стояла школьная парта, причём старинная, стол и скамья вместе, — единственный предмет мебели, в привычном для нас понимании этого слова. Вопрос о том, подарок это, или её вынесли из бункера после ухода Отдела, я решил приберечь на потом.

Я провёл рукой по скошенной стене-навесу и улыбнулся, хотя из-за перчаток не очень хорошо мог прочувствовать шерсть. Я спросил, как называется их народ, Владлен ответил: Худьван.

Степана забрали, срочно другой объект. Ничего, справимся втроём. Взял образцы — займётся сразу же, пришлёт. Очевидно, спуск (шахта?) не природный. Полуовал 5 на 4 м, наклон 56° все четыре километра. Коррозия породы, говорит, кислота. Основной интерес — порода внизу. Известняк? но признаки вулканической. Посмотрит, отправит.

Последний спуск — наконец-то контакт.

Взялись за работу. Не очень твёрдо, бур быстро. Там проход продолжается. Странно, стена намеренно? Как? Управляют камнем? Порода туннеля как стена. 4 на 3 м. Не спуск, не подъём — вперёд. Вообще не факт, что изв. т.к. много дырочек, похоже на пемзу. Принюхаться — как крабовые палочки? Проход уходит вдаль, бугристый, неровный. Местами поверхность — светится. Кисло-зелёный ковёр, слабо, тьма. Плесень, мох?

И преграда — ограда из костей. Ожидала черепа на пиках, устрашение чужаков. Такой же посыл? Хасава говорит — оленьи. Сама вижу, рога. Нет человеческих, вроде. За баррикадой — иероглифы на стенах. Сфотографировали. Надписи для своих, а их значение? С нашей табличка по-русски:

Не пройти. Думали ломать-нет, Хасава говорит — метка территории, плохо нарушить. Тут — стук копыт. Думала, уже будут нас ждать. Должны были слышать, как сверлим — ждали, пока сейчас возились, наблюдали в темноте?

Трое верхом. Прокричали „СТОП!“, женский голос. Потом что-то на своём. Держали большое расстояние, звук громкий т.к. эхо. Хасава поднял руки: „ми бур морттэз“, „маня сава ненеця, „ман ёмас мир“, „мунг ём хуятыт“¹ и ещё, несколько раз. Объяснял — мы хорошие, не навредим, изучать-исследовать. Перекрикивались. Сказал, говорят: уберите свет. Включили ночное видение. Всё зелёное. Шесть высоких точек вдалеке. Хасава шепнул — угорский.

Туземцы подъехали, спешились. Три азиатки. Не разбираюсь в одежде — балахоны, мех внутрь. У одной животное на плече. Странная птица. Горбатая, нет перьев, нет клюва (хобот, язык туда-сюда) и пялится. Хасава кое-как поговорил, повторял два языка. Слова женщин: Советскэ, Коммунист. Потом объяснил: спрашивали, не из Отдела ли мы. Плохой опыт? Не сомневаюсь. Уверял: мы не они, Фонд хороший, пришли с миром.

По разные стороны вроде поняли друг друга. В городе есть, с кем поговорить лучше. Не пустят — нужно совет. Согласились. Разошлись. Слава Партии тренировки не пригодятся. Альпинизм для спуска. Ползать не надо. Много места, тем более — скачут на оленях.

Не клаустрафобка, но застрять в кишках земли — худшая смерть.

Опустившись на колено, он с нежностью взял голову в руки, поцеловал мохнатый лоб и что-то зашептал ему на ухо, хотя с расстояния я не смог услышать слов. Женщина ножом сделала надрез на шее, один единственный, и запустила под шкуру пальцы. Олень не дёргался, через несколько минут его ноги ослабли и сын подхватил его за шею, помог лечь на пол. Вышел Владлен, на мой вопрос он с улыбкой ответил, что это — его дочь.

Действительно, очень послушные животные. У нас на Ямале оленя убивают, быстро вогнав нож в мозг, так же делают ханты. Архангельские люди его душат, долгий процесс, как я слышал — самому не доводилось видеть. Многие народы оглушают топором по голове, а потом — режут аорту. Но крови я не увидел даже когда она вытащила руку.

Владлен с дочерью быстро обнялись, она похлопала старика по спине. Подошла женщина из зевак, сразу повязала верёвку на ноги оленю, ничего не спрашивая. Они обменялись с Владленом парой слов, и вместе, втроём (без сына) принялись за забой. Подвесили, продолжили разрез. Пока женщина свежевала, обнажая розовое с белизной сухожилий, Владлен подставил мешочек для крови, а дочка надрезала артерию. Всё быстро, чётко и скоординировано.

Он ещё дышал, когда с его шеи завернули кожу, как закатывают рукава. Обнажённая трубка трахеи чуть-чуть подёргивалась, хотя пережатая артерия и подарила обморок. Но не мне судить. Тем более, что усыпление было скорее безболезненно.

Когда сцедили кровь, тушу просто положили на камень. Занялись разделкой. Стало подходить всё больше худьван из толпы. Игнорируя меня, только бросая удивлённые или опасливые взгляды, кто-то помогал резать мясо и кости, кто-то лишь ждал своей очереди — та самая делёжка с соседями. Одни ели на месте, другие уносили с собой. Это был многословный процесс, они разговаривали друг с другом, улыбались, посмеивались, обсуждали, наверняка, новости в жизни и то, не обижали ли мы кого — но множество голосов складывались не в гул, а в шелест. Не знаю, от нашего ли присутствия, но разговаривали шёпотом. Думаю, нет: пещеры это тихое место, естественный шум скуден, эхо сильно. В чумах не найдёшь личного пространства, а за стенами не бесконечная тундра, а ещё больше чумов, да впритык. Должно быть, худьваны привыкли разговаривать негромко.

От интереса снимала очки, фонарик слабо — посмотреть цвета. Известняк-пол тёмный, грязь. Стены из шкур — белое с бурым, сев. олень же. Подняла глаза. Заметила. У них всех глаза светятся — не только в очках. Пялятся, как орава кошек.

<...>

Электрофикация чёткая баба. Пришла, руки пожала, мужу — подзатыльник, еды нет. Длинные волосы, маслянистые. Чёлка. На лицо постарше мужа. Хасава отошёл смотреть на убой. Вдвоём с Аделиной — разговор. Записали интервью. Релевантное:

• Вопрос: „вы люди ём?“ (?). Не поняла, зато она поняла.
• „Ём“ — хороший на хантыйском. На мансийском — „ёмас“.
• Всегда ставила прилагательное после существительного — правда ёмас?
• Тогда почему не „хорошие“?

• Место — Элщядакель.
• Не одно поселение — шесть(!)
  • Мёртвая гора (дальше от входа, но для них первое)
  • Заросли брусники (?)
  • Соборище
  • Бегущая вода
  • Изогнутая спина
  • Острие копья (мы тут. после спуска)
• Говорит „город“, но так себе. Кроме храма — одни вигвамы.

Острие копья. Ближе к храму не пустили.

• Отдел был два раза. Она была девочкой и женщиной. ~70 → ~1925. Нарьян 1938, Полифем 1955 — сходится!
• “Сначала подумали, что люди хорошие они“.
• Забрали её первую дочь. И всё равно ностальгия?
• Ювщядатт верощ лавь. Вернувшаяся рыжая девочка. Найдём.

• Нарьян — детей, Полифем — храмы?
• Говорит, не знает, что там делали. Вижу под глазами, что врёт.
• Сказала спросить Хозяйку Мёртвой Горы(?)

Зиновьева: Хозяйка, значит. Это ваша вождь?

Электрофикация: Нет? Нет, у нас вождей нет.

Интервьюируемая молчит. На её лице постепенно появляется ухмылка.

Электрофикация: А что, была бы она вождь хороший, если гора мёртвая?

По совокупности присутствия множества образцов аномальной живой природы, образовавшей изолированную ввиду особенностей территории обитания экосистему, и населённости данной области людьми (аномальным подвидом человека), более приемлемым решением было принято обозначение бывшего ООЗ «КИММЕРИЯ» в качестве не Объекта SCP, а Нексуса. Предлагается в качестве приписанного к нему учреждения содержания обозначить упомянутый бункер, для приведения которого в надлежащий и соответствующий рабочим стандартам вид потребуется дополнительные материальные и рабочие ресурсы.

Предлагается присвоить обозначенной точке скопления аномальной активности обозначение Nx-53.

Члены исследовательской группы пребывают в уверенном состоянии и готовы к продолжению работ по изучению аномальной зоны и её населения. Запрашивается присоединение к экспедиции одного (1) Сотрудника класса D, неагрессивного и способного к продуктивному диалогу, предпочтительно из числа политических заключённых, с целью продолжительного поселения того в рамках нексуса с целью уточнения его свойств.

Смешанные монголоидно-европеоидные признаки. Низкий рост, порядка 150 см. Бледнокожие, хорошо просматриваются крупные кровеносные сосуды. Худощавые. Осмотрела четырёх человек. Температура 39 °С, возможно чем-то болеют, взяла кровь и мочу на пробу. Нет признаков остеомаляции. Детей не видела, но будь у них рахит, следы бы остались на взрослых. Откуда у них витамин D? Пища, очевидно, но животные и грибы тоже производят его от ультрафиолета. Где-то в пещерах есть его источник? Усваивают кальций альтернативным путём? Пока не могу судить, неинвазивный осмотр.

Единственняя аномалия, о которой уже можно судить — глаза. Зрачок горизонтальный, яблоко целиком насыщенного синего цвета, почти фиолетового, точнее кажется таким. Хатанзеев сам подметил, что у них глаза, как у северных оленей; согласна, препарировала специально для экспедиции. Цвет за счёт tapetum lucidum. Плесень ничего не освещает нам, только люминисцирует сама, но аборигены способны видеть в такой темноте, более или менее. Им доступны только оттенки зелёного и синего, почти как при дейтеранопии. Кровь по их мнению зелёная.

Примечание д-ра С. Сергеева: По-простому: по радиоизотопной датировке известняк должен быть разделён на три слоя, собственно кембрийский, ордовикский и силурийский, но этого попросту нет. Только микрослои в полмиллиметра (странно, очень чётко), которые друг друга сменяли на протяжении 106 миллионов лет. Не говоря уже о том, что судя по четвёртой пробе ему столько лет и близко быть не должно. Теория: аномалия просто наращивает слой за слоем известняк, который создаётся/переносится уже «старым».

Запах (как свежий морской коктейль) заставил меня думать о кораллах, пористая структура наводит на это же. Кораллы, как я знаю, так и растут. Полипы строят домики на останках, получаются слои.

Вне зависимости от пола худьване носят один тип одежды, всего в два или один слой. Малицы² у них помимо предоставления тепла играют ту же роль, что и халат доктора или фартук мясника. Они рутинно вытирают об них кровь и другую грязь, марающую руки, и не уделяют их чистоте или красоте внимания. Совсем другое дело — кафтаны и штаны. Они всегда богаты на орнамент, причём, в отличие от хантов и манси, им стараются покрыть всю поверхность. И те, и те — мехом внутрь; гладкую обратную сторону шкур старательно вышивают нитками из меха или волос, создавая широкие фоновые узоры, а с помощью костяного бисера выводят отдельные яркие элементы.

Как я заметил, украшения носят только молодые девушки, и, изредка, парни: бусы и ожерелья, серёжки, браслеты, сделанные из оленьего рога, как правило им придавали анималистическую форму. От них отказываются, как сказал Владлен, с достижением менопаузы. Мужчины, я полагаю, примерно в этом же возрасте, лет в пятьдесят.

Но среди худьван, при каждом нашем спуске в город наблюдающих за нами, я видел и исключения. Это люди, вместо штанов носящие одежду с длинным подолом, по щиколотку — платья, в сущности.

Образцы воздуха не содержат вредоносных патогенов, люминисцентная плесень не выделяет микотоксины — но ходить без респираторов не рекомендую. Запах ужасный. Затхлый и сырой воздух. В туннеле воняет мидиями, в поселении — оленьими экскрементами и кровью. Вдыхать споры всё равно не лучшая идея. На расходнике узнаем, могут ли они выжить в организме. Так или иначе, если всем этим дышать, есть риск аллергии и астмы. Для нас. Местные, похоже, адаптировались.

Ещё одна загадка: откуда здесь кислород в достаточном количестве? С респиратором, без кислородного баллона, дышится спокойно. Это пещерная сеть четыре километра под землёй, которая до недавного времени была запечатана, хотя бункер над шахтой свежего воздуха не даст. Есть ещё выходы к поверхности? Но в одном только первом поселении живёт две тысячи человек, а их шесть, как нам говорят. Естественной вентиляции хватило бы только в случае, если бы в горной гряде были заметные провалы.

Вскрыла Rangifer, взрослого и свежего телёнка. Действительно, полноценные мужской и женский наборы половых органов. 32 крупных зуба, если бы не размер, прикус было бы не отличить от человеческого. Глазные яблоки полностью отсутствуют, телёнок таким и родился. Глупо было думать, что эти их крадут, но не могла отделаться от мысли. В остальном — ничего анатомически примечатльного.

Гельминтиды. Нематоды определёно Trichuris, по размеру сравнимы с T. suis, хотя и крупнее. Длина тела порядка 12 сантиметров. Все экземпляры обоеполы довольно странным образом. Обычные самки и самцы власоглавы отличаются задними частями: у первых они прямые, у вторых — закрученные на конце в спираль. Здесь же вижу нехарактерно длинное (почти как тонкая передняя часть) “брюшко”, разделённое на мужскую и женскую части. Оно закручивается, потом выпрямляется. Форма, видимо, хороша для самооплодотворения, но странно это. Ещё — обычно взрослые власоглавы крепятся в толстом кишечнике, а эти в тонком.

Только вопрос времени, когда заразится расходница. Жду с нетерпением. Крайне маловероятно, что они вызовут смертельный гельминтоз, вероятнее всего — форму трихоцефалёза, но любой исход будет приемлем.

Птица — крайне странный экземляр. Это троглобионт с атрофированными крыльями, покрытый редким пухом. Полностью отсутствует клюв, они питаются, как мухи: отрыгиваются на мясо, всасывают и слизывают растворяющиеся ткани. Это однозначно хищная птица, хотя эволюцией(?) заведена в состояние, когда неспособна выжить без помощи человека. Accipitriformes или Accipitridae. Гермафродиты.

Аборигены, которые решают мучаться с ними вместо оленей (таких очень мало), заботливо рубят им мясо на мелкие кусочки, чтобы быстрее разжижалось, но мне показали фокус. Разводчик объяснил (через Хасаву), что если накормить их плесенью, то случается жуткая изжога. Устроили целое шоу. Врезали в пол чучело, крест из костей со шкурой. Взял ястреба на руки как миниатюрную пушку. Животное недовольно хлюпало, зацепилось когтями за специальную одежду. Рвоту простимулировал похлопываниями и щекоткой у основания шеи. Птица блеванула на пять метров и попала точно в мишень. Шкура задымилась и почернела, вскоре чучело рухнуло. От известняка тоже пошёл дым. Очень приятно знать, что во время первого контакта нас могли облить кислотой.

Разве плохо, что меня научили застёгивать пуговицы? Плохо, что я умею есть ложкой? Плохо, что я умею писать и читать на родном языке, слагать и умножать в уме? Плохо, что я даже малышом не страдал рахитом? Что я знаю несколько языков и вожу машину? Нет, конечно, это хорошо. Это замечательно. Но когда мы были маленькими, Пирцяко постоянно плакал. Его запирали в чулан — он был только рад, что ему там ничего не нужно делать, — и до крови били розгами за то, что портил учебники, они ведь казённые, по плану. Он совсем не знал русского, как большинство детей, и даже не хотел понимать. Он хотел домой, назад, к отцу и сёстрам. Я всегда пытался его утешать, я говорил, что это не на всю жизнь. Что нас всех вернут, может, не в этом году, так в следующем. Мне не хватило духу ему сказать, что родители готовили меня к интернату и я знал, что осталось восемь лет.

Но Пирцяко вырос хорошим парнем. Он был красавец, высокий и статный, и не выпускал из рук оранжевую расчёску, которую ему подарила Саване — у неё она была подарком от доброй учительницы, которая тогда уже давно уехала обратно в Томск. Он любил, особенно на уроках, подлавливать момент, когда Саване на него заглядывалась, и подносить расчёску к губам. За другими девочками он не ухаживал из принципа, хотя спрос был.

Однажды он пропал. Я единственный догадался проверить чулан. Я не знаю, почему он так решил — когда мы стали подростками, он перестал делиться со мной сокровенными мыслями, — ведь до выпуска оставалось только два года. Наверное, он просто не вынес тоски. Мы все были на похоронах: на могиле его подписали Петей.

Однажды в Отделе старшина рассказал нам дикую байку. Мол, товарищ Сталин хотел наказать Гитлера по-особому. Публично, но не казнить. У китайцев была казнь, смерть от тысячи порезов. Человеку медленно отрезают кусочек за кусочком, сначала уши, ногти и пальцы, и постепенно вплоть до конечностей, бёдер, груди. Сталин хотел китайскую казнь, чтобы Гитлер страдал так, как никто не страдал с 1905-го года, чтобы он истекал своей поганой гнилой кровью на Красной площади на глазах у миллионов и миллионов людей, чтобы весь мир видел, как же он на самом деле жалок, что никакой он не юберменьш, не властитель тысячелетней империи, а всего лишь человек из плоти и крови, и отняли у него не только его отвратительные мечты и всякое подобие достоинства, но и саму эту плоть, само его естество.

На этом моменте у меня уже были глаза по пять копеек. Но старшина лишь хитро улыбался — это только начало истории. Я хлебнула ещё стопку для храбрости.

Фашист, как мы знаем, позорно застрелился в своём бункере. Но товарищ Джугашвили хотел правосудия, не для себя — для народа, для всех тех, у кого ублюдок отнял дом и семью. Поэтому он дал указ: сделайте мне копию. Сделайте мне другого Гитлера, чтобы казнить его заместо оригинала. Это стало задачей Отдела, Проектом Джудекка. Девятый круг ада по Алигьери. Последний круг, самый глубокий и ужасный.

Тут старшину Ивановича убаюкал Дионис. В другой случай, когда мы снова пили всем составом, он сначала открещивался, но потом признался: он не знает. Это вся байка: Гитлера хотели линчевать, не получилось, так что задались целью — линчевать копию. Что с этим стало, никто из сплетников не знает. На ЦТ-1 казнь Гитлера так и не показали.

Я запомнила это на всю жизнь. Джудекка.

Когда Фонд SCP принял меня с распростёртыми объятьями, я знала, что искать в архивах. И я нашла, но это не принесло мне довольства. Семь коротких записей, которые вызвали только больше вопросов. „Уральские мастера плоти“?

Раньше были только подозрения. Теперь я знаю. Судьба привела меня куда надо.