ЧАСТЬ VII
МУХОЛОВКА
ТОГДА
— - —
Мальчик стоит среди длинной очереди мужчин и женщин, одетых в оранжевые костюмы. Вокруг его шеи обёрнут железный ошейник. С лопатой в руках его выпроваживают на холод, где тот, подобно взрослому, сдвигающему огнемётом орды плоти, сдвигает пепел в маленькие кучки. Парень тощ и бледен. Их лагерь уже в течение трёх дней не получал поставок еды, однако охрана всё равно оставалась сыта.
Слышится хлопок, а затем пули начинают дождём поливать обледеневшую землю. Парень ныряет за груду трупов и закрывает уши в попытках отрезать себя от воплей и криков. Ещё секунду шум не утихает, а после — тишина. Когда мальчик открывает глаза, то видит склонившегося над ним Энтони. Мужчина кидает на плечи Адама тёплый плед, а затем поднимает его на руки и несёт к автомобилю.
— - —
Аарон Зигель стоит на трибуне, объявляя об окончательном образовании их нового Фонда. Зрители заходятся аплодисментами — на лице мужчины сияет улыбка.
— - —
Невероятная Жемчуг удирает по тёмным переулками Трёх Портлендов от наступающих ей на пятки агентов Организации. Девушке кажется, что бежит она уже тысячи часов, и что вот-вот выдохнется. Собачий лай доносится до ушей, ноги горят адским пламенем. Впереди из-за угла выныривает ещё один агент, а потому она резко сворачивает на соседнюю улицу.
Тихий перекрёсток открывается перед Жемчуг, но та не обманывается, ведь слышит: её пытаются окружить со всех сторон. От усталости и отчаяния она падает посреди улицы. Её одежда вся измазана в краске и крови — заметив это, женщина смеётся. «Ну что ж, — думает она, — мне хотя бы дадут сменку»
В следующий миг перед ней с диким визгом останавливается автомобиль — Кельвин показывается из салона и затягивает Жемчуг внутрь. Когда агенты Фонда наконец выходят из переулка, перед ними предстаёт лишь пустынный перекрёсток.
— - —
Звонит телефон.
— - —
Вдали высится гора огня — слышен рёв двигателей и треск раскалывающегося надвое континента. Земля содрогается. Арианс умело удерживает транспорт на дороге, даже когда она пытается уйти из под колёс. На заднем сидении Аарон молчаливо смотрит в пол.
— - —
Мужчина протискивается сквозь маленькую щель меж двух камней, а затем протягивает за собой наплечный мешок. Он воспламеняет спичку и пещера озаряется светом. Крохотные белые жучки, что уже сотни поколений не видывали солнца, разбегаются по углам. Человек зажигает свой фонарь и продолжает путь.
Откуда-то изнутри пещеры несётся воздушный поток — мужчина следует к его источнику. Продвигаясь сквозь проходы, он осторожно пригибается и проводит по камням рукой, словно бы поглаживая их. Низко над головой проносится летучая мышь, отчего мужчина ещё больше убеждается в правильности пути. Он идёт дальше и где-то уже совсем близко слышит звук бегущей воды.
Человек протискивается в ещё один проход, но прежде чем успевает забрать свои вещи, его нога соскальзывает с края и он всем телом валится на землю — фонарь разбивается о камень, масло и огонь выплёскивается во все стороны. Мужчина рывком встаёт, потирая ушибленный о выступ бок. Он уже собирается затушить огонь, но тут его глаз касается невероятное зрелище. Перед ним расстилается водопад, небольшой, но уходящий на много метров вверх. Человек осторожно приближается к нему, подставляя руку под воду, что, как он теперь видит, течёт вверх. Жидкость обволакивает его ладонь. Мужчина разбрызгивает воду, а та продолжает течь из озерца у его ног во тьму над головой.
В тусклом свете пещеры, стоя перед невозможным, лицо Фредерика Уильямса озаряет улыбка.
СЕЙЧАС
— - —
Адам ворвался на поляну, шлёпая себя ладонями по лицу и уклоняясь от сотен маленьких убийц. За ним шла Оливия, дальше Кельвин, замыкал шествие Энтони. Из них четверых наиболее приспособленной к джунглям оказалась девушка. Кельвин уже успел поскользнуться и упасть в вязкую болотную грязь, что осталась на всей нижней части его тела, отчего мужчина походил на человека-мороженное. Энтони был с головы до ног покрыт потом, вызванным высокой влажностью; всю дорогу он не переставая бранил эту «нахер переёбанную сучью жару». Наконец, Адам, похоже, стал объектом вожделения для роя насекомых, что (по его словам) преследовали парня практически все два последних километра: с того самого момента, как сломалась их машина.
Кельвин объявил о привале, собираясь свериться с картой и некоторыми заметками, полученными от Дельты. Дневник был скуп на детали относительно седьмого Смотрителя: «она часто перемещается» — однако Дельта следили за передвижениями той, что они называли Зелёной, уже множество недель. Как и было написано в книжке, она перемещалась чаще других членов Совета, зачастую оставаясь на одном месте в лучшем случае на пару дней. Но здесь, в глубинах этих лесов, она, судя по всему, находилась уже больше месяца. На Кельвина накатили недавние воспоминания.
«Не нравится мне это, — сказал Энтони, пожёвывая кончик сигары. — Больно уж смахивает на ловушку».
«Ага, — ответил Адам, — у нас ведь даже и уверенности нет в том, что она там. Мы знаем только, что никто не видел, чтоб она уходила. Но ведь есть тонна путей, по которым эта дамочка могла смыться».
Кельвин погладил в размышлениях свою бороду, а затем, с другой стороны комнаты, поймал на себе взгляд Оливии — девушка тут же отвернулась в сторону».
«Ты прав. Дело и впрямь мутное. Но, если наши источники не ошибаются, и она находится там где мы думаем, то лучше шанса может и не представиться. Действовать нужно сейчас».
Так местом их назначения и стала…
— Камбоджа! — воскликнул Энтони отлепляя от своего тела насквозь промокшую рубашку. — Камбоджа! Ну почему именно она? Если тебя не прикончат жуки, то эта проклятущая жара уж точно доконает, — он достал веер, и начал усиленно обмахивать им лицо. — Мне этой части света в прошлом с головой хватило. Если я ещё хоть денёк проведу в этих чёртовых джунглях, то здесь и слягу.
Кельвин осмотрел карту, сориентировавшись по проходящей рядом речке.
— Мы уже близко. Как доберёмся до города, пойдём на встречу с Вандервиром. Он будет тут, в этом баре. Его связные помогут нам подобраться к цели, — он достал из кармана бандану, и начал оборачивать её вокруг лица. — Закройте себе чем-нибудь лица: нам нужно оставаться настолько незаметными, насколько это вообще возможно, — он указал на Адама и Энтони. — К вам, красавицы, это относится вдвойне — уж слишком вы выделяетесь.
Энтони что-то проворчал, а Адам резко мотнул головой — лицо его было красное от шлепков.
— Погоди, это ещё зачем? Чего мы лица-то прятать должны?
—По той же причине, по которой здесь сейчас обитается Смотритель, — сказал Кельвин, убирая карту и дневник, — политическая нестабильность. Вандервир говорит, что у местных революционеров где-то за пазухой припрятан некий артефакт, а потому Зелёная лично прибыла, чтобы переговорить с ними и забрать эту игрушку.
— Чего это Смотритель должна договариваться с революционерами? — спросил Адам, лицо его побелело.
— Не глупи, — проговорил Энтони, закидывая тубус Адама на плечо, — это не дипломатическая миссия. Зелёной такая дрянь не по нраву. Если она здесь, значит скоро случиться что-то очень и очень нехорошее.
Быстро обмывшись и закрыв лица, группа вновь двинулась в чащу, направляясь к ближайшему городу.
— - —
Кельвин вжался в стену, когда мимо него, освещая факелами тёмные улицы, прошагала группа бунтовщиков. Где-то поблизости слышались выстрелы и выли сирены, время от времени громыхали танки — это правительство пыталось продвинуть свои войска вглубь города. Дождавшись, пока бунтовщики пройдут мимо, мужчина двинулся дальше на восток. Им пришлось разделиться на ранних подступах к городу из-за толпы, что сформировалась у магазинчика, лежавшего на пути. Энтони сообщил по рации, что он в порядке и двигается к цели, Оливия и Адам смогли найти друг друга в паре кварталах от указанного места.
Под оранжевой тканью навеса Кельвин увидел вывеску, гласившую «У Педро» — она была освещена единственной рабочей лампой, а рядом находилась незапертая дверь. Мужчина проскользнул в неё, оставив шум улицы за спиной.
Заведение опустело ещё днём, когда в одну из витрин влетел брошенный кем-то кирпич, однако несколько посетителей всё ещё сидели у барной стойки. Осколки стекла были сметены в небольшую кучку в углу, и оставлены там до лучших времён. Кельвин спокойно вошёл в здание, не уделяя внимания тем взглядам, что метнулись к нему со стороны завсегдатаев. Он прошествовал в дальний конец комнаты и уселся за столик в углу, склонившись над ним и стараясь максимально не привлекать внимание. В следующий миг к его столику подошёл бармен.
— Что твоя есть? — вымолвил тот на ломанном английском.
Кельвин дважды стукнул по столу, затем повторил эти действия, а после сделал ещё три удара.
— Я буду то же, что и он.
Бармен на секунду замер, а после кивнул и отошёл от посетителя. Спустя пару мгновений другой человек подошёл к его столику, держа по кружке пива в каждой руке. Он был широк и поджар, его голову венчали пламенно-рыжие волосы, а в уголке рта дымилась сигарета. Мужчина уселся напротив Кельвина, толкнув тому кружку.
— Пей, Кельвин, — сказал прибывший. — И не тормози, ведь к утру мы уже будем трупами.
Кельвин ухмыльнулся сквозь бандану, а затем стремительно убрал её с лица.
— Ван, — ответил тот. — Твоё лицо — услада для глаз.
— Что ж там за глаза-то тогда должны быть? — с усмешкой Вандервир пожал плечами, и отпил из своей кружки. — Где остальные члены твоей супер команды ? Мне обещали толпу головорезов, а не одного стареющего оперативника.
— Нас разделило, — хмыкнув, проговорил Кельвин. — Энтони двигается к смотровой позиции, Лив с парнишкой уже в пути. Думаю, мы столкнёмся с ними на выходе.
Вандервир кивнул.
— Как только они прибудут, действовать надо будет быстро. У нас нет времени на размышления: если бунты рассеются, улетучится наш единственный шанс. На руку нам играет то, что улицы сейчас переполнены мародёрами, и мы на их фоне можем сойти за туристов.
Разговор прервал лай собаки, донёсшийся с улицы, однако тот быстро слился с окружающим шумом. Кельвин сделал ещё глоток.
— Так что же тут вообще происходит?
— Местная политика, — проговорил Вандервир. — Кервье припёрлись сюда пару лет назад и хорошенько засрали всю здешнюю воду. Вообще, они делали то же, что и обычно. Ну ты знаешь: пришли, обустроились, начали копать как сумасшедшие, а после стали ждать, когда ж придут Тюремщики и выгонят их. Только вот на сей раз Фонд не пришёл, — он усмехнулся. — И, думаю, без тебя тут явно не обошлось.
На сей раз пришла очередь Кельвин пожимать плечами. Вандервир продолжил:
— Короче, в этом конфликте участвуют три стороны. Во-первых, местные власти, что уже давненько бегают под каблуком Кервье, и считаются предателями своего народа. Во-вторых, те ребятки — назовём их революционерами — что уже давненько жаждут свергнуть правительство. Когда подробности сделки с Кервье всплыли на поверхность, они решили, что пришёл их звёздный час, и что они, наконец, смогут разрастись до невиданных масштабов. Эта группа окопалась в особняке местного губернатора — вроде как заседают там с ним, пытаясь достигнуть каких-то договорённостей. Но, на самом деле, они сидят там, чтобы Зелёная могла нанести свой удар: подстроить покушение, чтобы погрузить страну в гражданскую войну. Как только нестабильность достигнет нужного уровня, Тюремщики смогут завалиться сюда, зачистить оружейную, и забрать ту игрушку, что они так жаждут заполучить.
— А те люди на улицах? — спросил Кельвин.
— Бунтовщики. Они просто недовольны властью, многие связаны с революционерами, но не все. По большей части, всё, чего они хотят — это бунтовать. Они недовольны, злы, хотят только грабить и разрушать. Из всех трёх сторон, они наиболее опасны, ведь если их настроения перейдут в режим максимальной агрессии, то нас снесёт раньше, чем мы успеем уйти с дороги.
На миг звуки с улицы стали громче, поскольку открылась дверь, и внутрь прошли парень с девушкой. Кельвин кивнул, а Вандервир встал.
— Выдвигаемся, — сказал этот крупный ирландец. — За Повстанцев.
Кельвин пожал его протянутую руку.
— За Повстанцев.
Оливия и Адам встали позади мужчины, а после вся группа быстро выбралась на улицы через неприметный чёрный ход. Бармен нервно кивнул им, когда команда проходила мимо. Оказавшись в переулке, Вандервир указал на свет вдали.
— Нам туда, — сказал он, слегка повысив голос, чтобы перекричать шум толпы. — Там и окопались революционеры. Чтобы пробраться внутрь, нам понадобиться встретиться с одним из моих связных — Чжоу, — мужчина глянул на свой телефон. — Он уже должен был позвонить, но времени ждать дальше у нас нет, так что пошли.
Они отправились в сторону особняка губернатора, двигаясь переулками, чтобы избежать бунтовщиков и иных сборищ. В один момент им пришлось остановиться, ожидая пока пройдёт толпа. Тогда же Кельвин достал рацию и связался с Энтони.
— Энтони, — проговорил мужчина, — приём. Ты где?
Рация затрещала, послышался ответ:
— Добрался до смотровой позиции. Тут было сборище подозрительных ребяток, что грабили магазин электроники, так что я забрался на крышу. Вы где?
— Только вышли от Педро. Есть следы нашей цели?
— Пока нет. Но, думаю, благодаря фирменному костюмчику, заметить её будет не сложно, — рация на секунду затихла. — Будь осторожен, Кельвин: из особняка вышла кучка бойцов. Они избегают главных улиц, потому, похоже, никто их пока не заметил. Но если что-то пойдёт не так, то им не составит труда вмешаться.
Кельвин глубоко вдохнул.
— Принято. Скоро увидимся.
Четвёрка проследовала мимо горящего магазина на узкую улочку, резко сворачивающую в конце. Подойдя к указанному повороту, Вандервир поднял руку, чтобы все остановились, а затем выглянул из-за угла. В следующий миг мужчина обернулся, ругнувшись.
— Мародёры, — он расстегнул кобуру. — Не делайте глупостей.
Мужчина проследовал за угол, остальные не отставали. На подходе к обчищавшей магазин группе их заметил один из грабителей, сразу оповестив своих подельников. Вандервир глубоко вдохнул, улыбнулся и выставил руки.
— Добрейшего вечерочка, друзья мои, — произнёс он настолько радушно, насколько это вообще было возможно. — А мы тут просто мимо проходили. Неприятностей не хотим. Если надо, можем и деньжатами поделиться.
Один из мародёров обернулся к своим соратникам, а затем кивнул Вандервиру. Тот достал свой кошелёк, и сделал пару медленных шагов вперёд, держа его перед собой.
— Вот, забирай, — проговорил мужчина, — никаких фокусов.
Внезапно, пули полетели в грабителей, заставив тех в панике повалиться друг на друга. Один из них достал пистолет и начал стрелять во тьму за спиной. Через секунду пушки были уже у всех. Ван развернулся, чтобы воссоединиться с тройкой товарищей, но шальная пуля задела его ногу, отчего тот, яростно бранясь, полетел на землю. Кельвин подбежал к нему, поднял, а затем они всей группой начали оттаскивать мужчину с улицы. Вандервир обернулся на мародёров, глаза его расширились.
— Газ, — промолвил он, указывая назад. — Тюремщики.
Облако газа обволакивало мёртвых и умирающих, стелясь в стороны группы. Из дымки показались тёмные фигуры в масках и с винтовками, укутанные в спецброню. Даже с такого расстояния Кельвин смог рассмотреть нашивки на их плечах. «Девятихвостая Лиса».
— Дерьмо, — шёпотом проговорил Адам, и группа разом перешла на бег. Кельвин закинул на плечо хромого Вандервира, чтобы поддерживать скорость. Команда пролетела по переулкам, но вне зависимости от того, куда они сворачивали, ещё больше вооружённых фигур появлялось из тени. Они свернули ещё раз и упёрлись в тупик.
— Сука! — воскликнула Оливия, оборачиваясь к проходу: там уже стояли агенты Фонда. Вандервир бешено крутился на плече, безостановочно паля в бойцов. Один из них упал, за ним другой. Пуля отскочила от маски третьего, и тот исчез за спинами остальных. Один из агентов — тот, что стоял впереди — достал широкую цилиндрическую гранату, выдернул чеку, и подкатил к группе. Густой оранжевый газ полился с обоих концов, заполняя переулок.
Кельвин двинулся вперёд, но каждый шаг в облаке ощущался как тысяча. Внезапно, всё его тело словно налилось свинцом. Мужчина услышал, как ругается Вандервир, падая с его плеча, затем до него донёсся звук удара о землю Адама, а после упал он сам, и мир погрузился во тьму.
— - —
Кельвин очнулся с гудящей головой и слабостью во всём теле. Глаза его были закрыты какой-то тёмной повязкой. На кистях и голенях он ощутил присутствие наручников. Мужчина вытянул свои руки назад настолько, насколько позволяли его оковы, и дотронулся до чего-то холодного, но определённо живого — Оливия. Где-то рядом раздавалось явственное сопение Адама.
Затем, донёсся голос:
— Капитан, капитан, капитан, — медленно, размеренно. Голос был ярок, мягок и богат на интонации, в нём присутствовал лёгкий южный акцент, а также он, вне всяких сомнений, принадлежал женщине. Судя по интонациям, говорившая была абсолютно уверена в себе. — Мне, вероятно, следует почаще поручать вам рутинную разведку, раз уж вы приносите с неё вот такие подарочки.
Другой голос, на сей раз мужской, грубый:
— Это же повстанцы?
— Да, насколько я могу судить, — ответила женщина. Кельвин услышал шаги. — Этот лишний. Значит, один ещё на свободе.
— Что мне с ним сделать? — спросил мужчина.
Женщина затихла, обдумывая варианты.
— Ну, думаю будить его бессмысленно. Зато он точно поможет нам растормошить остальных.
Раздались более громкие шаги, когда мужчина, обутый в тяжёлые ботинки, пересёк комнату. Кельвин услышал, как пуля ложиться в патронник, а затем уши пронзил звук выстрела. Он дёрнулся. Оливия, лежавшая позади него, вскрикнула.
— Гляньте, гляньте, да они проснулись. Поднять их, живо. У нас мало времени, — ещё шаги и Кельвина рывком подняли две пары рук: одна пара толкнула его к стене, другая сдёрнула повязку с лица.
Повстанец поморщился от яркого света. Когда же глаза привыкли к освещению, он встретился взглядами со склонившейся над ним низкой женщиной в тёмно-зелёном деловом костюме. Старухой она не казалась: на вид ей было лет пятьдесят — на ногах надеты чёрные ботинки, украшенные зелёными цветами. Она с интересом наблюдала за ним, как хищные птицы наблюдают за своей добычей. Кельвин повернулся влево, затем вправо, убеждаясь, что Оливия и Адам были всё ещё с ним, и по большей части оставались невредимы. Он глянул в угол комнаты и сразу отвёл глаза: труп Вандервира лежал на полу, с дырой промеж глаз.
Дверь в комнату приоткрылась.
— Что там у вас творится? — спросил голос с той стороны. — Кто стрелял?
Женщина в костюме несколько раз махнула рукой, как бы прогоняя говорившего.
— Ничего особенного. Просто разбираюсь тут с одним личным дельцем. Ты меня понял? Личным. Л-И-Ч-Н-Ы-М. Это значит, что тебя оно не касается. Брысь.
Дверь закрылась, и она с улыбкой обернулась к группе.
— Ну и ну, — сказала она, хлопком сомкнув ладони. — А я уж думала, что придётся убить кучу времени, разыскивая вас троих, но вы сами притопали к одному из моих патрулей. Вот так удача, скажу я вам.
Заметив, что Оливия не может отвести взгляда от Вандервира, женщина вновь махнула рукой.
— Да ты не волнуйся о нём, дорогуша. Он ушёл быстро и легко. А вот вам, к сожалению, такое не светит.
Она развернулась к открытому окну. С улицы доносился шум толпы революционеров.
— Боги, где ж мои манеры, я же совсем забыла представиться! Маменька бы меня за такое по головке не погладила. В общем, имя моё не имеет значения, потому можете обращаться просто — Зелёная. Все меня так зовут. Да чего уж там, даже вы, скорее всего, так делаете. А раз уж речь зашла о вас, — он умолкла, приставив палец к щеке, — пойдём по порядку: худой парнишка — беглый сотрудник класса D, тощая сучка — анартистка, что сумела от нас удрать, а что до тебя — Божечки, да ты же Кельвин Люсьен, не так ли? Надоело закидывать гранатами незащищённые конвои, так что решил стать большим мальчиком и потеребить Смотрителей?
Она громко и тепло рассмеялась.
— Должна признать, Кельвин, стали в твоих яйцах хватило бы на целый полк. Вот уж не знаю, что содержится в водичке твоего родного городка, но, судя по всему, штучка это явно мощная. Некоторым из моих бойцов явно не помешал бы стаканчик-другой этого пойла.
Зелёная вновь развернулась к окну.
— Конечно, я знаю, зачем вы здесь — да чего уж там, мы все это знаем. Некоторые из моих коллег решили, поджав хвосты, сбежать в свои норки, после того трюка, что ты провернул с бедным стариной Феликсом. К слову, вышло весьма находчиво. Знаешь, это забавно, ведь сам Феликс в своё время боялся, что нечто такое в итоге и произойдёт. Чтобы отогнать его страхи, Аарон выкачал источник досуха, да ещё и землю там всю переворошил, чтобы уж точно ничего не оставить. И тем не менее, вот он ты, сделал что-то, что в теории было невозможно. Поразительная находчивость.
Взяв небольшую паузу, она продолжила:
— Но, пока они считают себя вправе прохлаждаться, ожидая, что всё само собой рассосётся, мне нужно трудиться. Фонд не работает сам по себе, и уж точно не работает, когда нет никого, чтобы им руководить. Кроме того, — она обернулась, чтобы взглянуть на группу — взгляд холоден, рот искривлён в дьявольской ухмылке, — я уже годами не чувствовала себя такой живой, как сейчас.
— Да уж, прям зрелый персик, — полушёпотом вставил Кельвин.
— Да ещё и выращенный в Джорджии! — вновь рассмеялась Зелёная. — Ну и совпадение, скажи?1 — она стремительно пересекла комнату. — Вот, что я собираюсь тебе предложить, Кельвин — считай, это нечто вроде ставки. Ты когда-нибудь видел, что происходит с мухой, когда та попадает в мухоловку? Это походит на азартную игру, только придуманную матушкой природой. Муха ставит на то, что успеет достигнуть сладчайшего, вкуснейшего нектара раньше, чем мухоловка схлопнется над её головой. Муха идёт на это, потому что нектар невероятно хорош, и до него буквально рукой подать.
Она указала на Адама и Оливию.
— Всё просто: я предлагаю тебе обменять множество жизней на одну. Ты позволишь мне убить одного из твоих друзей — кого, выберешь сам — а затем, я дам тебе сделать с собой что угодно. Пытать, убить, расчленить — что захочешь. ИЛИ — и вот тут начинается самое интересное — ты откажешься, и тогда я проследую в ту комнату, — она указала пухлым пальцем на ранее открывавшуюся дверь, — и прострелю шею Инь Хо-как-там-его-зовут — лидеру революционеров. Может, ты и твои друзяшки выберетесь отсюда живыми, но как только до толпы на улице дойдёт, что их солнцеликого лидера прикончили наёмники, которые теперь ещё и в них стреляют, тогда… ух, тогда весь город утонет в крови.
Зелёная присела перед мужчиной, выставив вперёд обе руки.
— Вот он, Кельвин, драгоценный нектар. Прямо перед тобой. Нужно лишь подойди и взять его.
Кельвин попытался выбраться из наручников, отчего один из стоявших позади агентов ударил мужчину прикладом по затылку, заставив того упасть.
— Иди нахуй, — сказал он.
Зелёная закатила глаза.
— Словарный запас у тебя, конечно, разнообразием не блещет. Нужно было в юности посещать церковь, Кельвин.
— Выбери меня, — донеслись сбоку от мужчины слова Оливии. Голос девушки хрипел. — Она всё равно прикончит одного из нас, Кельвин. Но так у тебя хотя бы появится шанс.
— Она права, Кельвин, — рассмеялась женщина. — Сегодня кто-то умрёт, и кто именно это будет — решать тебе. И давай пошустрее, у нас нет кучи времени на раздумья. Мистер Пинг Понг, в соседней комнате, терпеливостью не славится, — она жестом приказала бойцам усадить мужчину на место.
— Хорошо, — выпалил Кельвин, сплёвывая кровь. — Стреляй в меня. Тех двоих отпусти.
Зелёная не рассмеялась, но улыбка её расширилась до невероятных размеров.
— Нет, нет, нет, Кельвин. Правила нашей игры звучали не так. Себя ты выбрать не можешь. Ужель ты думаешь, что идёшь на какую-то благородную жертву? — теперь она рассмеялась. — А я так надеялась, что, после стольких неудач, Повстанцы наконец это поняли. Не бывает благородных жертв, Кельвин. Вот как всё устроено: ты выбираешь между смертью своего друга, а затем меня, и смертью тех людей на улице. Если я выживу, то вернусь к работе, и вскоре мы заменим всех убитых тобою Смотрителей — нам такое уже не впервой. Если же я умру, то на миг ты почувствуешь, будто чего-то добился, а после тебя либо сожрёт толпа, либо прикончат наши агенты, либо ты помрёшь от гриппа или ещё чего-нибудь в том же духе. Может, ты успеешь убить ещё одного Смотрителя — Жан сейчас что-то сдал, так что, думаю, из него выйдет неплохая жертва. Но, в любом случае, рано или поздно настанет момент, когда ты уверишься в тщетности своих попыток и сдашься. Ты ползёшь по горе, что тебе не по зубам, и, поверь, вскоре её вершина окажется ещё дальше. Совсем скоро ты поймёшь, что эта гора непокоряема, и сложишь оружие. А как только ты это сделаешь, ни одна смерть больше не будет иметь значения. Без разницы, твоя это будет смерть, её или моя.
Она встала, руки всё ещё вытянуты вперёд.
— Знаешь, что делает жертву стоящей? Продолжение. Ты либо продолжаешь действовать, и живёшь вечно, либо умираешь, и история тебя забывает, — она усмехнулась. — Но хуже всего то, что ты понятия не имеешь, чем вообще занимаешься.
Кельвин открыл было рот, намереваясь заговорить, но Зелёная подняла вверх палец, оборвав его.
— Я знаю, что, по твоему мнению, ты делаешь, дорогой мой, но с самого начала ты шёл по ложному пути. Ты считаешь, что убийство людей остановит Фонд и, что ж, — она на миг смолкла. — Спроси Аарона Зигля, что он думает по этому поводу. Тяжело убить идею.
Она вновь выдвинула руки.
— Последний шанс. Выбирай, муха.
Кельвин вновь попытался выбраться из наручников. Зелёная вздохнула.
— Ладно. В любом случае я на это и рассчитывала.
Она сделала жест капитану, и тот прошествовал к двери. Оливия закричала и ринулась к нему, но была быстро остановлена ударом приклада. Агент выбил дверь и трижды выстрелили в проход. Донеслись крики, он выстрелили ещё, пока те не смолкли. Затем капитан кивнул кому-то в комнате и прошёл в неё — за ним последовали другие агенты. Донёсся звук открытия иной двери, а после нечто тяжёлое с влажным шлепком упало на бетон.
Толпа на улице затихла. Спустя секунду прозвучал выстрел, за ним последовала тысяча иных. Люди взревели, земля затряслась. Стрельба заполнила воздух. Даже внутри здания группа могла учуять запах пороха и горящей плоти. Зелёная обернулась, чтобы забрать свои вещи.
— Знаешь, на счёт того, что я сказала о мухоловках, вот что забавно, даже если мухи решают не трогать нектар и улететь, уже становится слишком поздно. Они никогда не выбираются. Мухи способны на множество разных вещей, но мухоловка? Она способна лишь ловить мух. И тем не менее, те всё равно летят и летят, ведь этот нектар выглядит уж слишком маняще, — женщина обернулась, чтобы взглянуть на команду. — Интересно, кем же станут следующие мушки?
Внезапно, Адам вскочил на ноги — его наручники с дребезгом упали на пол. Парень успел сделать три шага вперёд, а затем Зелёная достала свой пистолет, выставив его в паре сантиметров от лица Адама. Тот разом замер, ноги затряслись. Женщина с улыбкой склонила голову набок.
— Нет, нет, — сказала она, — прости, дорогой, но это будешь не ты.
Кельвин увидел вспышку света в окне, после чего Зелёная отпрянула на шаг, сжимая свою руку и бранясь. Кровь стекала меж её пальцами. На столе подле неё затрещала конфискованная рация:
— Бегите, — это был Энтони.
Когда Зелёная ретировалась из комнаты, Адам схватил со стола ключ. Избавившись от оков, Кельвин забрал оружие и рацию.
— Энтони, — произнёс он, забегая в следующую комнату, — ты видишь цель? Где она?
— На крыше, — ответил тот, — сейчас туда садится вертолёт. Я выдвигаюсь к вам.
За углом их встретили три революционера, взбегающие по лестнице с оружием наперевес. Они разом начали стрелять по группе, вынудив Кельвина нырнуть за стол, а Оливию вернуться в предыдущую комнату. Мужчина открыл ответный огонь, попав одному из неприятелей в плечо, чем заставил его отступить. Оливия стреляла вслепую, но все пули летели мимо. Ещё два человека взбирались по лестнице, а снизу доносилось множество голосов. За гулом лопастей вертолёта Кельвин едва мог расслышать шум толпы внизу.
Он перезарядился, и в процессе уголком глаза заметил Адама, выбегающего из-за спины Оливии с чем-то длинным и узким в руках. Прежде чем Кельвин успел сказать хоть слово, парень уже размахнулся Копьём Неверующего, направляя его в людей на лестнице. За миг до того как Адам пустил его, весь воздух словно бы выкачали из помещения. Тишина обступила комнату, шум стал лишь далёким фоном, а свет померк. Кельвин схватился за грудь, не в силах вдохнуть, и едва смог повернуться в достаточной мере, чтобы увидеть из-за своего укрытия лестницу.
Донёсся оглушительный свист, словно мимо них промчался поезд, затем появилась яркая вспышка света и жар. Копьё прорезало воздух между парнем и лестницей, успешно пронзив всех революционеров и застряв в стене позади них. Тела каждого воспламенялись и тут же обращались в прах, едва сквозь них проходило оружие — последним звуком умирающих становился лишь глухой, тихий вскрик, а после они замолкали навек. Кельвин с трудом встал, на его лице читалось неверие. Адам отпрянул назад, начав сползать по стене, но тут же подошла Оливия и подняла его. Парень провёл рукой по волосам — глаза широко раскрыты, рот распахнут.
— Охуеть можно, — вымолвил он тихо, — не знаю, чего я ожидал, но это… боже ты мой.
— Нет времени, двигаем, — выпалил Кельвин, а после понял, что Адам едва стоит на ногах. — Оливия, останься здесь с ним. Энтони скоро прибудет. Я займусь Зелёной.
Оливия кивнула. Кельвин взлетел по ступеням на крышу, выбив дверь плечом и представ перед вертолётной площадкой. Вертолёт находился всего в паре шагов, а на его продолговатых шасси стояла Зелёная. Увидев мужчину, она приветственно подняла руку.
— Да это же Кельвин! — её голос прорезался сквозь гул вертолёта и крики толпы, уже достигнувшей точки кипения. Стрельба раздавалась по всему району, а одиночные хлопки начинали доноситься издали. Город погружался в безумие. — Гляди, какой мир ты смог построить своими деяниями! Надеюсь, оно того стоило!
Кельвин вытащил свой пистолет и выстрелил. Промазал раз, другой, а затем взрыв сотряс здание, и оружие выпало из его рук. Он дёрнулся, чтобы схватить пистолет, но оказался недостаточно быстр, и тот упал за край крыши. Вертолёт начал взлетать, сопровождаясь громогласным хохотом Зелёной.
Кельвин почувствовал, что кто-то оказался рядом. Энтони встал на одно колено и, прицелившись снайперской винтовкой, произвёл выстрел. Пуля отскочила от металлической пластины рядом с Зелёной. Увидев новоприбывшего, её глаза расширились, приняв странное выражение, чем-то напоминающее радость.
— Ах, Винс, дорогой, ты опоздал! Я так надеялась, что ты придёшь пораньше, чтобы мы смогли немного поболтать! — она отправила ему воздушный поцелуй. — Как только увижусь с Аароном, скажу, что ты передавал приветик!
Энтони снова прицелился и выстрелил, но вновь промахнулся. Вертолёт продолжал подниматься. Ещё выстрел — мимо.
Затем, нечто взлетело из толпы в их сторону — ракета. Она прочертила в небе дугу, а после исчезла в раскрытой двери вертолёта. Мгновение ничего не происходило. Зелёная, казалось, даже не заметила снаряда. Внезапно небо окрасилось алым: вертолёт и ракета воспламенились и полетели к земле. Вращавшиеся винты устремились в толпу, а горящая масса металла столкнулась с ближайшим зданием. Топливо взорвалось и здание, наряду с ошмётками транспорта, обрушилось на людей внизу.
Ещё одна ракета сотрясла землю под ними, затем вторая. Над головой появились низко летящие силуэты, быстро устремившиеся вдаль. Через секунду огонь окрасил горизонт, приближаясь к их позиции. Ещё одна волна силуэтов пронеслась мимо — истребители — и огня стало больше. Одна из ракеты взорвалась на дороге, прямо у входа в особняк, заставив Кельвина потерять равновесие. Энтони поймал его за куртку и поднял на ноги.
— Пора идти, парень, — выпалил он.
Мужчины метнулись к двери, а после вниз — туда, где ждали Адам с Оливией. Указав им идти следом, Энтони провёл группу по другой лестнице к кухням. Они уворачивались от кастрюль и сковородок, что отправляли в их сторону толчки, сотрясавшие стены здания. Цемент и кирпичи уже едва держались, а потолок пошёл трещинами, местами уже обвалившись. Команда свернула за угол, затем за другой. Свернув в третий раз, они оказались у чёрного хода — Энтони выбил дверь плечом, раскрыв её нараспашку, чем позволил группе выбраться наружу.
Они стояли между державшимся на последних издыханиях особняком и развалинами здания, принявшего на себя горящий вертолёт. В конце переулка виднелась толпа, нападающая на солдат, открывших огонь по людским массам. Над ними проносилось множество самолётов, сбрасывающих бомбы на обезумевшее население. Энтони обернулся к другому концу улочки.
— Туда, — он указал в направлении взгляда, — на подходе я заметил там парковку. В ней должно быть что-нибудь, что поможет нам убра…
Его оборвал нечеловеческий вопль. Развернувшись к пылающим развалинам, они увидели обгоревшую фигуру, выходящую из под обломков. Её кожа наполовину сползла с лица, а одна из рук была оторвана ниже локтя. Фигура хромала к переулку, пытаясь балансировать на том, что осталось от ног. Её глаза полностью выгорели: в глазницах присутствовал лишь клубящийся дым.
Существо повернулось к ним и раскрыло рот — глухой стон вырвался из её обугленной глотки, заглушив собой все звуки. Фигура сделала шаг к ним, затем другой. Инстинктивно Кельвин выстрелил: пуля прошила плоть и кости существа насквозь, но оно всё равно двигалось дальше. С очередным стоном фигура подняла руку, направляя пистолет в грудь Кельвину. Он слишком поздно осознал что происходит, но, к тому моменту как раздался выстрел, он уже лежал на бетоне.
Над ним стоял Энтони, схвативший рукой его шею. Ещё один выстрел, старик отпрянул. Оливия вскрикнула и начала стрелять в ответ. Кровь растекалась по рубашке Энтони. Третий выстрел в их сторону срикошетил от тротуара, поскольку стрелявшая уже падала, обращаясь в дымящие, тлеющие и недвижимые останки. Энтони обернулся, словно бы намереваясь уйти, но упал, едва не ударившись головой об бетон, однако тут под него вовремя скользнул Адам, поймав старика и смягчив тем самым падение. Кельвин поднялся на ноги и поспешил к остальным.
Красные капли стекали с того места, где Энтони схватил его за шею. У самого же старика кровь хлестала из раны на груди. Оливия пыталась прижать пулевое отверстие рукой, но Энтони её отогнал. Он сделал вдох, затем ещё один. Каждый из них словно бы длился целую вечность и всякий последующий становился ещё более рваным и неуверенным, чем предыдущий. Кельвин встал над раненым товарищем — кровь теперь попадала на его ботинки всякий раз, как Энтони кашлял. Подобно завесе, чувство безысходности начало затягивать всё вокруг.
Внезапно, мужчина что-то почувствовал: предмет, о котором позабыл, а теперь вдруг вспомнил. Он засунул руку в карман и вытянул оттуда пузырёк с чистой, сверкающей жидкостью. Кельвин протянул его к лицу раненного. Отблески пожаров искрились на поверхности сосуда, словно фейерверки, пущенные в дождливый день. Адам заметил происходящее, и его глаза расширились. Оливия замерла и также пристально всмотрелась в Кельвина. Почти неосознанно мужчина поднял руку, чтобы вытащить пробку.
— Нет! — сквозь переполненный кровью рот прохрипел Энтони. — Кельвин… нет. Нет. Не надо.
Оливия, со слезами, струящимися по лицу, взглянула на старика.
— Энтони, прошу. Прошу, пожалуйста, мы можем тебя спасти, мы можем…
— Нет… — ответил тот, покачав головой. — Только не так. Нет, — его взгляд, до того блуждавший вокруг, резко сфокусировался на Кельвине. — Моя ошибка. Моя. Не твоя.
Кельвин сомневался, его рука находилась всего в каких-то миллиметрах от пробки пузырька. Затем, так же стремительно как он вытащил его, Кельвин засунул сосуд обратно в карман. Энтони вздохнул.
— Винсент, — прошептал он, хрипя. Голос был едва различим на фоне окружающего шума. — Арианс. Так меня звали, — он поднял руку и Кельвин обхватил её своей. — Но здесь и сейчас… для тебя… я Энтони, — он улыбнулся.
Затем, сделав последний, тяжёлый вдох, Энтони Райт погиб.
Кельвин встал первым. Он сделал несколько глубоких вдохов, отчаянно пытаясь прогнать все мысли из головы.
— Нужно идти, — проговорил он. — На парковку. Он сказал, что там могут быть машины. Надо выбираться отсюда.
Адам поднял взгляд — глаза красны от слёз.
— Мы не можем оставить его здесь. Не можем, — он обернулся к Оливии, словно ища поддержки, но женщина яростно копалась в содержимом своей сумки. Спустя секунду она достала тонкую кисть и небольшую баночку со светло-голубой краской. Жестом она указала Адаму отойти, и тот сделал пару неуверенных шагов подальше от трупа.
Лёгкими и умелыми движениями она провела несколько длинных линий вдоль тела их мёртвого друга. В местах, где те пересекались, свет сиял сквозь краску, словно бы выбиваясь из под неё. Она провела ещё несколько полос, а затем пару дополнительных, поперёк их, после чего отошла. Тело Энтони лежало покрытое множеством тонких линий светящейся голубой краски, что медленно мигала и пульсировала. Женщина склонилась над стариком и поцеловала его в лоб.
Подобно молнии, все линии разом засветились. Каждый квадрат на теле, образованный их пересечением, начал размываться и затемняться, словно оказавшись заполнен множеством витражных осколков. Вскоре все они образовали стеклянный кокон вокруг Энтони. Оливия ударила деревянным концом кисти об него, сломав инструмент. Стекло треснуло, и воздух вокруг группы заполнился сверкающим облаком кристальных бабочек. Каждая из них пела одну ноту песни, заглушившей собой весь хаос вокруг. Бабочки опустились к группе, а затем улетели ввысь. Стекла больше не было. Не было и Энтони.
Кельвин схватил их обоих, и бегом потянул к концу переулка, в сторону заднего двора особняка. Взрывы гремели в ночном небе, и тёмные фигуры вокруг группы отступали в леса за городом. Когда команда достигла парковки, то обнаружила, что половина автомобилей была в огне, а посредине здания зияла десятиметровая воронка. Они прошли через открытые ворота и осмотрелись.
— Твою мать, — сказала Оливия. — Что нам теперь делать?
Неожиданно, из-за угла вынырнул военный джип, и остановился рядом с ними. Дверь открылась, выпустив из салона мужчину: черты его лица были скрыты за капюшоном и банданой.
— Берите машину, — произнёс он, — езжайте на север, пока не выберетесь из страны. Карта в бардачке поможет вам добраться до следующего связного, — мужчина взглянул на пылающий город за их спинами. — Смотритель мёртв?
Кельвин кивнул. Неизвестный не шелохнулся.
— Где Райт?
Никто не ответил. Мужчина молча передал пакет Кельвину.
— Здесь еда, вода, и боеприпасы. Этого должно хватить до следующей точки. Поторопитесь: Смотрители разослали свои отряды зачистки по всем окрестным лесам, чтобы поймать вас.
Он сделал пару шагов в сторону чащи, а затем обернулся.
— За Повстанцев.
— За Повстанцев, — эхом ответил Кельвин.
Мужчина исчез за деревьями, и группа забралась в джип. Когда рядом упала ещё одна бомба, они двинулись по грунтовой дороге прочь от парковки, на север, в чащу.
- НАЗАД -
Документ 1076-GS-E
Реконструкция проведения операции «Не верю слухам»
Предисловие: В серии файлов 1076-GS-E представлены выдержки из других различных документов, к которым имеет доступ Фонд SCP. Целью документа 1076-GS-E является наиболее полное воссоздание событий операции «Не верю слухам». Полные версии документов доступны по запросу в архиве.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Описание первых дней после внедрения в деревню Глазово
Внедрение прошло без проблем. Я познакомился с преподавательским составом и учениками. Они показались мне самыми обычными людьми. Со своими проблемами, заботами, бытом. Они знали про аномальную активность, но всё необычное уходило у них на второй, а то и третий план. Об аномалии можно было что-то узнать только из сплетен во время перерывов в учительской или за кружкой пива с местными. Странные вещи на болоте и в самом Глазово они приписывали призраку Петра Иванова, умершего там несколько лет назад.
Впервые я узнал о нём от Алексея Курицина. По слухам он недавно видел призрака на болоте. Курицин был отцом одного из моих учеников, Николая. Ученик был весьма буйный, безответственный и не способный к моему предмету. У меня возникали подозрения, что такое поведение может идти от семьи. Они подтвердились, когда я после работы зашёл к Курицину домой под предлогом обсудить успеваемость его сына.
Несколько минут я ждал под дверью его дома. За это время я успел приметить, как облупилась краска на стенах, обвалилась черепица и покосился забор. Когда я уже собирался уходить, Курицин открыл дверь. В нос сразу же ударил резкий запах перегара. Он посмотрел на меня как-то странно, с подозрением. Наверно, сразу понял, что я не местный. Не удивительно, на мне тогда были новые пальто и шляпа — одежда, которую сложно найти в деревне.
Я рассказал ему свою легенду и попросился войти в дом. Пару секунд он сверлил меня пустым взглядом, но затем всё же позволил мне войти. Внутри дом выглядел ничуть не лучше, чем снаружи. В нём было много пыли, паутины и прочего мусора. Курицин провёл меня на кухню, где на обеденном столе стояла наполненная рюмка и открытая бутылка водки.
Пётр Иванов (слева),
1943 год
Сев за стол, я начал рассказывать Курицину про его сына. Состояние Курицына наводило меня на мысль оставить его и зайти в другое время, но мне всё же показалось невежливым столь быстро его покидать, хоть, может быть, зря я оставался, ведь он меня вовсе не слушал. Перечислив все проступки его сына, я предложил ему позвать его сюда, чтобы мы вместе могли провести с ним беседу. Однако, не смотря на то, что солнце уже зашло за горизонт, Курицин заявил, что Николая дома нет, а где тот — он не знает. После образовавшейся неловкой паузы я спросил, воспитывает ли он ребёнка один, что случайно позволило вывести его на разговоры про болото.
В годы войны, по словам Курицина, после оккупации деревни немецкие войска завербовали сына семьи Ивановых во вспомогательную полицию. Курицин рассказал мне, что Пётр убил его жену, оставив Николая без матери. Потом я узнал, что полицая убили на болоте, и теперь его неупокоенный дух продолжает причинять беды деревне. В подтверждение своих слов он рассказал мне, как сам ходил на болота и видел там тёмный дух Петра, охраняющий «город мёртвых». Он не помнит, как добрался потом до дома, но рассказал мне о том, как после этого увидел во сне свою жену, которая уговаривала его не ходить на болото. Он назвал этот сон самым приятным из видений, которые он помнит и сказал, что хотел бы увидеть свою жену снова.
После описания своего сна, Алексей потянулся за бутылкой. Он случайно опрокинул её на стол и, выругавшись, пошёл за тряпкой. Я же, попрощавшись, поспешил покинуть его, поскольку был уверен, что больше ничего от него я не узнаю. Да и общаться с ним было крайне затруднительно.
Следующие несколько дней не были насыщены событиями. Курицин так и не провёл беседу с сыном, а я опросил ещё несколько свидетелей. Все они говорили про призрака полицая, про то, как он пугает детей, крадёт их урожай, наводит болезни. Причиной всех бед в деревне стал не только мёртвый полицай, но и его родители. Я редко слышал, чтобы в Глазово фамилию Ивановых упоминали без упрёка. Отец Петра скончался по естественным причинам несколько лет назад, однако его имя до сих пор носило нарицательный характер. Иванова же была вынуждена жить в полной изоляции. Я не видел её на улице и никак не мог найти повода связаться с ней.
Позднее в школу пришёл милиционер из соседней деревни. Со мной он не разговаривал, но я слышал от других учителей, что пропал Николай. Действительно, на моих уроках он давно не появлялся. Слухи о его исчезновении в тот же день расползлись по всей деревне, и местное население очень скоро уверилось в том, что его похитил призрак Петра. Этот инцидент ещё сильнее разжёг ненависть по отношению к Ивановым.
Запись из дневника неизвестного партизана деревни Глазово
Сегодня заметил, как на болоте возле дома отшельника рыскал наш полицай Пётр. Пристрелил его. Ни секунды не колебался. Это ему еще повезло. Не представляю, что бы с ним сделал Алексей, если бы остался с ним один на один.
Позже выкинул его труп в болото. За это время я успел последний раз рассмотреть его лицо вблизи. Неудивительно, что он нас предал: мальчишка словно сошёл с их пропагандистских плакатов: молодой, светловолосый, голубоглазый. Лицо совсем как у немца.
Хоть это и была небольшая победа для нас, у меня появились подозрения. Зачем он был здесь? Не придёт ли за ним помощь? Возможно, стоит попробовать убедить отшельника переселиться к нам в землянку. Впрочем, сделать это будет проблематично.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Описание первой экспедиции на болото близ деревни Глазово
Я понимал, со всей определенностью, что слухи о том, что Николая похитил призрак Петра, порождены лишь общей ненавистью деревни к Ивановым. Но всё же я сам хотел убедиться, что это всего лишь совпадение. На выходные у меня был запланирован поход на болото, перед ним я хотел узнать, посещал ли Николай его.
Николая часто видели в компании местных хулиганов из старших классов. Я нашёл одного из них на выходе из класса, он задирал девочку из класса Николая. Хулиган выхватил из её рук портфель и издевательски поднял его над собой, где девочка его достать не могла. Я вмешался. Отправил хулигана в классную комнату, предварительно выхватив из его рук портфель. Когда я возвращал его школьнице, я заметил, что внутри он заполнен цветами, красными маками. В благодарность девочка молча протянула мне один из своих цветков и убежала.
С хулиганом я провёл воспитательную беседу, в течении которой он постоянно тупил виноватым взглядом в пол. После этого я решил проверить, знает ли он что-либо о Николае. На вопрос, является ли он другом Коли, он усмехнулся и сказал, что «дружит с этой малявкой только потому, что он верный, как пёс». Потом я задал нужный мне вопрос прямо: ходил ли Николай на болото? Сперва он мямлил что-то невразумительное, но стоило мне надавить, как он рассказал, что они действительно пытались на спор загнать Николая на болота, но тот испугался призрака и не пошёл.
Я не слишком сильно доверял теории с призраком. Почему им оказался именно Пётр? Почему он проявился только сейчас, спустя столько лет после войны? Но, тем не менее, на тот момент это была единственная рабочая версия. На рассвете я собрал необходимое снаряжение и отправился на болота. Я уже узнал от местных про тропинку, на которой чаще всего встречали призрака, но на всякий случай взял с собой блокнот, чтобы записать свой путь, ориентиры и полевые заметки.
Я ожидал встретить на болоте вгоняющие в ужас картины, но на самом деле вначале оно показалось мне куда приятнее деревни. Мне хотелось остановиться и, сев под тень дерева, начать слушать шелест травы.
Тропинка заводила меня в глубокую чащу. Переплетающиеся кроны деревьев были настолько плотные, что солнечный свет с трудом пробивался сквозь них.
За деревьями я стал замечать очертания деревни. Я очень удивился этому, посколько был уверен, что не совершал круг. Мои записи это подтверждали. Так и не разобравшись в произошедшем, я спрятал блокнот в карман своей куртки и продолжил идти к деревне.
Вскоре я вышел из чащи и смог лучше рассмотреть дома впереди. Деревня выглядела знакомо, но это определённо не было Глазово. Дома были не из дерева, а из камня, а над ними всеми возвышалась часовая башня. Что ещё более странно, солнечный свет по-прежнему оставался тусклым.
Я смутно помню, что происходило дальше. Я осмотрел свои серые дрожащие руки, покрытые чёрной землёй, затем перевёл взгляд вниз, чтобы увидеть свой так же запачканный серый военный китель.
Осознавая, что происходит, я поднял голову к небу, чтобы увидеть там парящий тёмный силуэт, который смотрел на меня двумя горящими белыми глазами-точками.
Наверно, я должен был испытывать тогда страх. Но я совсем не помню своих эмоций в тот момент. Помню лишь, как я закрыл глаза руками, но две маленькие белые точки не исчезли. Они продолжали смотреть на меня из бездонной темноты.
Прошла, наверно, вечность, когда мои веки начали медленно открываться, пуская в глаза утренний солнечный свет. Я лежал в своей кровати, прокручивая раз за разом в голове свой сон. Я подумал, что мне стоит его записать для отчёта, но мне никак не удавалось вспомнить, где я оставил блокнот. Обыскал спальню, кухню. В конце концов я нашёл его в своей куртке.
В блокноте были мои заметки, как добраться до центра болот.
Интервью с ████████ ████████ из архивов ГОК (на момент составления документа — ООИ)
Дата: ██.██.1945
Место проведения: База «Дельта», Франция
Интервьюер: Сержант ██████
Опрашиваемый: ████████ ████████, ветеран Британской армии
Цель: Воссоздание событий битвы под Грюндорфом, сбор информации о дивизии Morgenstern
[НАЧАЛО ЗАПИСИ]
Интервьюер: Давайте уточним некоторые вопросы для записи. Вы, ████████ ████████, участник битвы под Грюндофом, а также один из двух выживших свидетелей этого сражения?
Опрашиваемый: Совершенно верно.
Интервьюер: Хорошо. Можете рассказать, кто участвовал в битве и где находился Грюндорф?
Опрашиваемый: Вторая британская армия. Деревня находилась на правом берегу Рейна, за Лимбургом. Она была на возвышенности, и была хорошей точкой для обороны, поэтому мы ожидали встретить там сопротивление. Нашу дивизию отправили вперёд на разведку, поэтому с нашей стороны участвовали только мы.
Интервьюер: Спасибо. Можете рассказать о событиях, предшествующие началу битвы?
Опрашиваемый: Ну, ничего сверхестественного. Мы заметили врага, после чего был получен приказ подготовиться к атаке, но в бой, до прибытия подкрепления, не вступать. Мне и █████1 приказали занять снайперскую позицию на холме, откуда был хороший обзор на город. Дальше мы лишь ожидали подкрепление, которое должно было прийти минут через десять.
Агент Стронций во время
службы в Британской армии,
фотография из личного дела
Интервьюер: Можете что-нибудь рассказать про вашего напарника?
Опрашиваемый: Обычный солдат, снайпер. Прибыл на службу из Йорка. Знаю, что его отец погиб ещё на Сомме, в прошлую войну. Часто бродяжничал. На войну пошёл добровольцем.
Интервьюер: Что произошло дальше?
Опрашиваемый: Мы заметили активность в рядах врага. Казалось, они бежали от чего-то. Может, что-то их напугало, а может, просто пытались отступить. Мы тогда не могли понять, что это было. Но через прицел я смог разглядеть человека. Он был похож на обычного немецкого солдата, но только лицо его мне казалось серым. Позже я понял, что это была лишь металлическая маска, изображающая лицо. Выделялся он не только ей, но и поведением: он не бежал, а медленно шёл к ничьей земле.
Я хотел было спуститься к командиру и доложить об этом, но… Знаете, странно называть тот случай «битвой». Всё произошло так быстро, минуты за три. Солдат поднялся вверх, выше часовни в деревне. Небо почернело. Листва, я, мой напарник — всё потеряло цвета, словно мы оказались в фотографии. Лишь только глаза этого существа, две маленькие светящиеся точки, были единственным источником света для нас.
Меня парализовало. Я наблюдал за парящей фигурой, забыв, что собирался к командиру. Единственная мысль, которая была у меня в голове — «С ними Бог».
В одно мгновение из силуэта отделилось сотня маленьких щупалец, которые тянулись ко всем: нашим, врагам, гражданским. Обхватив жертву, они поднимали её на уровень парящего солдата. Я не знаю почему, но нас щупальца обошли. Может, потому что мы были скрыты за зарослями. Хотя я готов поклясться, что эти две белые точки смотрели прямо на нас. А может, он специально нас оставил?
Когда сущность подняла всех в воздух, я услышал выстрел: единственный за всю «битву». На мгновение я заметил, как сущность неестественно исказилась. Затем была вспышка света, после которой я не видел уже ни солдата в небе, ни своих, ни врагов, ни деревни. Только дымящееся дуло винтовки моего напарника и чистое поле, усеянное цветами.
Интервьюер: Заметили ли вы ещё что-нибудь необычное?
Опрашиваемый: Нет. Мы молча сидели на своей позиции до прибытия подкрепления, не зная, что сказать друг другу. Хотя, незадолго до подхода армии, я слышал, как ████ прошептал: «Почему, когда мы встречаем что-то новое, мы всегда думаем, как обернуть это в оружие?»
[КОНЕЦ ЗАПИСИ]
Примечание: 3 августа 1945 года запись интервью была представлена на тайной Потсдамской конференции в качестве аргумента необходимости устранения аномальных сущностей. Воссоздание событий битвы под Грюндорфом стало одной из главных причин принятия соглашения «О сверхъестественных сущностях и их правах в международном сообществе».
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Исследования дома семьи Ивановых
Я не мог сказать наверняка, где в моём путешествии на болото начинался сон и заканчивалась реальность. Тем не менее, произошедшее навело меня на определённые мысли. Вряд ли гипотетический призрак Петра мог знать про битву под Грюндорфом. Но и откуда в болоте быть самому Грюндорфу? Сперва я подумал, что город в болоте был моим персональным видением, но потом я вспомнил, что Курицин тоже упоминал о нём.
Теорию с призраком я не отбрасывал. Вполне очевидной идеей было узнать больше о Петре от его ещё жившей матери, но за всё своё время пребывания здесь, я так и не смог с ней встретиться. Несколько дней наблюдений за их домом тоже не дали результатов. В конце концов я решил пробраться к ним сам.
Дом находился в дальней части деревни, где днём нечасто можно было встретить человека, а ночью — и подавно. С наступлением вечера я смог аккуратно вскрыть замок и пробраться в дом. Не знаю, удивило ли меня это или нет, но в доме не было ни души. И, судя по образовавшемуся слою пыли, людей тут не было с неделю. В деревне никто даже не заметил отсутствия Ивановой.
Долгое время я пытался найти хоть какую-нибудь подходящую мне зацепку. Но это был совершенно обычный дом для этой деревни: старая, прогнившая хибара.
Я проверял спальню, когда услышал в соседней комнате чьё-то присутствие. Шаги раздавались в кладовой, в которой я ранее не заметил ничего подозрительного. Я также не замечал, чтобы кто-то входил дом. Надеялся, что люди за дверью могли сказать тоже самое. Не производя лишнего шума, я спрятался под кровать.
Как я и ожидал, шаги вскоре переместились в спальню. Это были два человека. Мужчина и женщина. Из-под свисающей простыни я смог разглядеть только их ноги. Определённо не местные: на мужчине были новые кожаные туфли, а на женщине — чистые белые балетки. Я не узнал их голоса. Смог только заприметить, что мужчина довольно заметно картавил. Всей беседы я услышать не смог, но было понятно, что женщина интересовалась у мужчины, как его дочь учится в школе, и как она называет его по фамилии Левин, но он попросил называть его Рудольфом.
Мужчина подошёл к прикроватной тумбочке. Он находился так близко, что я смог бы схватить его за ногу. Чуть позже к нему подошла женщина. Я слышал, как она спросила его, действительно ли они смогут завершить проект. Тот, кто представился Рудольфом, ответил, что она сама бы могла ответить на этот вопрос лучше, чем он. Он продолжил, что больше всего сейчас хотел бы забыть про институт и уехать с дочкой в Дону. Женщина попыталась приободрить его, что Роза была бы довольна, если бы знала, как он заботится о её дочке.
Они ещё с минуту стояли на том же месте, до тех пор, пока женщина не позвала Рудольфа уйти из дома. После того, как они вышли через парадный вход, я пролежал под кроватью ещё пару минут, чтобы убедиться, что в доме никого больше не осталось. Когда же я собирался снова стать на ноги, я заметил, что одна из досок на полу под давлением моей руки прогнулась. Она не была закреплена. Под ней я нашёл конверт с письмом. Я забрал его с собой, чтобы ознакомиться с ним дома.
У меня были мысли проверить кладовую ещё раз, но я опасался, что если визитеры появились именно оттуда, то вскоре могут появиться и другие. Вместо этого я решил покинуть дом как можно скорее и в течении следующих дней продолжить вести за ним пассивное наблюдение.
Письмо Петра Иванова своей матери
Любезная матушка. Мой дорогой отец.
Это были тяжёлые для нас времена. Но мы справлялись настолько хорошо, насколько мы могли. Если бы я не согласился идти в полицию, мы бы в лучшем случае, по словам штурмбаннфюрера Фишера, стали остарбайтерами.
Но я до сих пор не могу смириться, что меня заставили сделать с Курициной. Каждую ночь я вспоминаю, как офицер зачитывал приговор, как он, похлопывая меня по плечу, с насмешливым «сделай это, мальчик» вручил мне пистолет, как немецкие солдаты подгоняли меня дулами своих автоматов, как на меня смотрели наши соседи: с неподдельным страхом в глазах. Они видели, как на мою рубашку падают капли её крови.
Только вы одни смогли продолжать смотреть мне в глаза. Только вы одни понимали меня. Я прошу понять меня и сейчас.
Курицина при допросе рассказала немцам про человека на болоте, отшельника, который прячется там вместе с партизанами. Я подслушал, как Фишер в своём разговоре по телефону назвал его «Bildhauer». Я понятия не имею, что значит это слово, но я точно знаю, что этот человек очень важен для них: они хотят отправить на его задержание особый отряд.
Я пишу это лишь для того, чтобы сказать, что я больше не могу продолжать жить так. Не могу жить, зная, что наши соседи боятся нас. Если вы читаете это письмо, значит я ушёл на болото сдаваться к партизанам. Может, у меня получится предупредить их о завтрашней операции. Может я смогу добиться прощения у своих соседей, старых друзей. А если нет, то будь со мной, что будет.
Пожалуйста, сожгите это письмо. Я не могу позволить, чтобы из-за моих действий могли пострадать и вы. Если письмо попадёт на стол к штурмбаннфюреру, может произойти беда.
Спасибо вам за всё. Берегите себя. И простите меня.
Ваш любящий сын, Пётр.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Налаживание контакта с Рудольфом Левином
Тем временем в деревне тема пропавшего ребёнка не продолжала утихать. Наоборот, она приобретала всё больший размах. Я стал замечать, что Николай стал темой разговоров не только для сплетничающих старушек, но и для моих учеников. Причиной стали новые слухи о том, что милиция обнаружила на болоте портфель Николая.
На родительском собрании меня попросили провести беседу с родителями, чтобы те предупредили своих детей об опасности нахождения на болоте без родителей. Пришли не все, а те, кто был, не проявляли заинтересованности к моей речи. Но один мужчина выделялся среди них всех. Моё внимание привлекли его новые чистые кожаные туфли.
После собрания я задержал мужчину в туфлях. Я спросил его, местный ли он, на что он с усмешкой ответил: «Здесь трудно оставаться анонимным». Мы разговорились, благодаря чему я смог заметить его картавость. У меня не осталось сомнений, что именно его я видел в доме Ивановых. Хотя, разумеется, он представился тогда другим именем. Он рассказал мне, что является кандидатом исторических наук, сейчас он в отпуске на даче, заканчивает свои работы.
Также я смог узнать, кто его дочь: Лиза, девочка с цветами, что подарила мне мак. Она была очень тихим учеником и ничем не выделялась среди других, я не мог подумать, что её отец может быть как-то связан с происходящим на болоте.
Конечно, мои познания истории во многом ограничивались школьной программой, которую я выучил для поддержания легенды. Но всё же мне удалось поддержать с ним разговор. Постепенно и довольно неожиданно для меня он перерос в обсуждение коммунизма и других утопий. Он хотел узнать, возможен ли естественный приход человечества к утопии, и как такой мир будет выглядеть. Я ответил, что человек быстрее вымрет, и спросил в ответ, представляет ли он жителей этой деревни как граждан утопии. Он засмеялся, сильнее, чем я ожидал.
В конце концов мы разошлись. Я не узнал от него ничего нового, но он пригласил меня в выходные на ужин, поскольку ему хотелось поделиться своими работами. Я с радостью принял это предложение.
Тем же вечером по моему запросу через связного я получил архивные документы Аненербе и нашей разведки. Я узнал массу нового про жизнь Левина. Бывший сотрудник Аненербе, исследователь ведовской тематики. Во время утечки мозгов из Германии был завербован советами для работы на Институт, ныне известный как НИИ «Прогресс». Дальнейшая его история на тот момент была неизвестна.
Про его семью, увы, стало известно не много. В документах действительно упоминалась его дочь и жена Роза. Но кроме того, что Роза исчезла при загадочных обстоятельствах в 45-м, я не смог узнать про них ничего более.
Письмо куратора Зоны 44 (в период 1938-1945) президенту Аненербе
Зона 44,
Брандербунг
30.09.1938
Карстен Херц (слева), 1940 год
Герр Гиммлер!
Во-первых, хочу Вас поблагодарить, что назначили меня куратором этого места. Это настоящий кладезь оккультных знаний, который сможет продвинуть исследования Аненербе на многие десятилетия вперёд.
Во-вторых, поздравляю Вас с успешным завершением Мюнхенских переговоров. Не было сомнений, что наш великий фюрер сможет добиться, чтобы просемитские организации покинули нашу землю. Хотя определённо жаль, что не удалось также мирно передать нам Зону 44, но наши исследователи всегда будут помнить подвиг тех солдат, благодаря которым торжество науки стало возможным.
Также, согласно вашему запросу, пересылаю Вам досье учреждения, которое мы обнаружили в архиве. Увы, при отступлении, служба безопасности Фонда подожгла его. Часть документов была сохранена, но в какую же печаль меня вгоняет мысль о том, сколько бесценных знаний было утеряно в пожаре.
Увы, но архив не единственное пострадавшее помещение. Как Вы могли узнать из приложенных документов, данная Зона специализировалась на содержании сверхъестественных разумных сущностей. В документации Фонда SCP они значатся как «скульпторы реальности». Хоть термин и звучит весьма поэтично, он наиболее точно описывает сущностей, для содержания которых было возведено это учреждение.
Во время захвата силами СС южного блока содержания, был спровоцирован побег одной из сущностей, за которым последовало разрушение упомянутого блока. Нарушение структурной целостности Зоны вызвало освобождение некоторых других сущностей. Хотя это и позволило вызвать замешательство в рядах противника, многие из содержащихся сущностей находятся на свободе.
Базис дивизии Morgenstern можно сформировать и из оставшихся сущностей, однако наиболее сильный Bildhauer покинул учреждение. Судя по уцелевшим документам, сущность, разрушившая южный блок, является наиболее могущественной аномалией из всех, когда-либо содержащихся в учреждении. Более того, здесь содержались, возможно, наиболее древние потомственные немцы, сохранявшие свою молодость при помощи эзотерических знаний. Такой человек может стать живым примером превосходства нашей расовой теории!
Я считаю, что необходимо организовать поисковые группы, целью которых будет возвращение всех содержащихся здесь ранее аномальных сущностей. Исследовательская группа уже изучила документацию по содержащимся здесь аномалиям и готова предоставить список мест, где, вероятнее всего, могут скрываться сбежавшие сущности. Так, например, вышеупомянутая сущность из южного блока, вероятнее всего находится в одной из деревень на территории большевиков, где её изначально обнаружил Фонд. Он является важным кандидатом в дивизию Morgenstern: скульпторов его уровня, как правило, содержали в седацивном состоянии, но, так как он проявлял высокий уровень сотрудничества, сущности позволяли бодрствовать.
Также хотелось бы напомнить про работу моего коллеги Рудольфа Левина, которая заключается в исследовании влияния аномальных сущностей и ведовских процессов на историю. У нас есть информация, которая может помочь как Зондеркоманде «H», так и нашим разработкам по дивизии Morgenstern.
С уважением, Карстен Херц.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Посещение дома Рудольфа Левина
Утром следующего дня я получил от связного информацию о подозреваемом. Я был уверен, что на болоте скрывается дезертир из дивизии Morgenstern. Все улики указывали на это: скрывающийся неподалёку Рудольф Левин, старые записи партизан, письмо Петра, видение Грюндорфа. Но в моей теории всё ещё оставались вопросы без ответов, которые в скором времени я планировал разрешить.
В выходные по приглашению я отправился на дачу Рудольфа. Мне стоило заприметить этот дом раньше. В нём не было ничего особенного, напротив, это был самый обычный дом. Но на фоне старых, потрёпанных войной, домов, эта дача выглядела очень мило. Внутри меня радостно встретил Рудольф. В гостевой на ковре сидела его дочь Лиза, которая, отвлекшись от своих рисунков, сразу признала меня и поздоровалась. Однако отец быстро отправил её в свою комнату. После этого он пригласил меня к столу, а сам он ушёл на кухню за шампанским.
Вместе с шампанским он принёс папку документов. Он протянул её мне, предварительно обратившись ко мне по имени. Нет, не по моему имени-прикрытию. По моему настоящему имени, ████. Знаете, странно было это слышать. Не потому, что я не знал, как он раскрыл моё прикрытие, а потому, что я уже очень давно не слышал его. В деревне меня все знали только под моим прикрытием, а в Организации, согласно протоколу сохранения инкогнито, ко мне все обращались по позывному, а в большинстве документов моё имя превращалось в чёрную кляксу. Мне даже тогда показалось, что до этого события я успел забыть это имя.
Я не догадывался, какую игру затевает Рудольф. Не обращая внимания на него, я начал просмотр содержимого папки. Там была вся моя жизнь: Йорк, друзья, школа, семейное фото, когда ещё был жив отец. Всё это казалось таким старым и чужим, словно говорилось не обо мне вовсе, а о каком-то █████, с которым я был когда-то знаком. За всем этим следовали фотография с похорон отца, документы о призыве на службу, Грюндорф, информация о переводе в Фонд.
Отложив папку, я спросил его: «Когда за мной придут, Рудольф?». Он лишь улыбнулся и развёл руками. Пока я поправлял воротник рубашки, нащупывая за ним пришитую капсулу с амнезиаком, Рудольф, наливая шампанское, начал рассказывать, что его жену убили такие такие же люди, как и я. На мою просьбу пояснить, он лишь ответил, что убийца был шпионом из Объединённой Оккультной Инициативы. Я не мог понять, чем она не понравилась Инициативе. Он продолжал рассказывать про свою жену, а я не желал его прерывать, пытаясь растянуть время, чтобы найти путь отхода.
Мой взгляд зацепился на рисунке Лизы. На ней была изображена высокая часовая башня.
От рисунка меня отвлёк Рудольф, который в это время наливал мне в бокал шампанского. Он спросил, действительно ли мне приказали устранить аномалию. Вместо ответа я задал другой вопрос: какого именно уберсолдата из дивизии Morgenstern они держат на болоте. С его лица исчезла напряжённость, которую я ранее не замечал, а сам он пронзительно рассмеялся. Пока он заливался хохотом, я взял свой бокал с шампанским и разбил его об голову Рудольфа. Не дожидаясь ответной реакции, я выбежал из дома.
На улице, выйдя со двора, я сразу же заметил подъезжающие чёрные «Победы», автомобили КГБ. Побежал в противоположную от них сторону. Вдогонку мне кричали угрозы, требовали остановиться. Но я уже успел скрыться за домами.
Возвращаться домой было бы глупым решением. Боясь слежки, я не рискнул контактировать со связным. Единственным разумным вариантом я счёл попытку скрыться на болотах, пока не будет возможности выйти на связь с Фондом. Однако, когда я подходил к зарослям, вечернюю темноту развеял свет фар. Я прыгнул в канаву и стал пробираться ближе к чаще. Я ползал по земле с час, постоянно прислушиваясь к окружению, боясь, что меня в любой момент может поразить пуля спрятавшегося за деревьями сотрудника КГБ. Я постоянно держал руку около своего табельного пистолета, спрятанного под пальто.
Когда мои опасения начали улетучиваться, я услышал шорох листвы впереди меня. Я осторожно приподнялся и увидел впереди себя бредущий человеческий силуэт. На всякий случай я достал пистолет из под пальто и снял его с предохранителя. Я начал отступать назад, надеясь, что человек меня не заметит. Но всё же он услышал меня. Тёмный силуэт резко обернулся и на мгновение мне показалось, что я увидел две белые светящиеся точки у него вместо глаз. Я выстрелил почти моментально.
После выстрела силуэт упал. Я аккуратно подошёл ближе, надеясь разглядеть его. В темноте было затруднительно разглядеть его лицо, но, опустившись на колено, я смог почувствовать резкий запах перегара, а после опознать в человеке Алексея Курицина. На последнем издыхании он смотрел на меня и и шёпотом звал своего сына.
Я смутно помню, что тогда происходило со мной. Я забыл весь свой план и лишь продолжил бездумный путь вглубь болот. Я не заметил, как вскоре вышел к дому на воде, к которому вёл старый деревянный заросший плесенью мост. Света внутри не было, дом был заброшен. В тот день я так устал, что даже не сразу заметил все странности это места. Снаружи стены хижины были из дерева, когда внутри они были из серого бетона, разрисованные цветными мелками. На потолке находился электрический светильник, который не работал, ведь дом не имел электропитания. Из мебели в доме была ржавая кровать, шкаф полный старых игрушек и стол, на котором кто-то оставил оплавившуюся свечу.
Не задумываясь ни о чём, я лёг на кровать. Мне хотелось лишь на мгновение забыться во сне, забыть взгляд умирающего Курицина. Но, как только меня начал окутывать сон, я вспомнил то, что не давало мне уснуть всю ночь: перед Грюндорфом росло маковое поле.
Письмо штурмнбаннфюрера Фишера для Карстена Херца
Глазово,
Рейхскомиссариат Остланд
12.02.1942
Герр Херц.
Наводка оказалось достоверной. На болотах присланная Вами зондеркоманда нашла небольшой однокомнатный дом, в котором прятался подозреваемый, сбежавший из южного блока. Он сдался нам сам. Однако вскрылось несколько неприятных моментов, упоминания которых Фонд, видимо, сумел скрыть от нас.
Я не доктор, но у меня есть подозрения, что сущность испытывает задержки в развитии. Он вышел к нам с заплаканным лицом и что-то лепетал об убийстве одного из наших людей, местного сотрудника вспомогательной полиции Петра. Я не представляю, как Вы планируете вырастить из него уберсолдата, если он так болезненно воспринимает смерть. Он абсолютно пацифичен. Но это даже не единственная его проблема. С ним очень сложно разговаривать, он не понимает простейших логических цепочек. И его страшное лицо. Лицо, конечно, можно спрятать за маской, но одобрит ли партия умственно отсталых суперсолдат на службе?
Фотография со стенгазеты Зоны 44,
"Unser Weg", 1942 год
Но во всяком случае, он довольно послушный. Это объясняет, как Фонд смог содержать его без введения в искусственную кому или замены воспоминаний. Сущность боится применять свои способности, но под давлением соглашается.
Также хотел поделиться некоторыми своими заключениями. Когда зондеркоманда прислала мне фотографии с места задержания сущности, я заметил странную вещь: хижина, в которой пряталась сущность, внутри полностью повторяет разрушенную камеру содержания из южного блока Зоны 44, вплоть до рисунков на стенах, которые я видел на снимках. У меня есть предположение, что во время операции в Зоне он сбежал из учреждения вместе со своей комнатой, что и нарушило целостность южного блока.
Если Вы не считаете моё мнение достаточно компетентным, то вскоре Вы сможете составить его сами. Конвой выехал сегодня, Вы получите сущность через пару дней.
Надеюсь на скорый перевод обратно в Зону. Не могу выносить здешний народ.
Штурмнбаннфюрер Фишер.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: События, предшествующие посещению центра аномальной активности
С моим пребыванием в доме на болоте, вы, кажется, знакомы более чем достаточно. Через сутки меня нашёл другой агент, я передал ему всю информацию, что у меня тогда была. Он же раз в сутки снабжал меня пайком и новостями.
От агента я позже узнал, что моё раскрытие способствовало проведению переговоров между Фондом и СССР. Он рассказал, что вам удалось как-то подтасовать факты и убедить дипломатов, что смерть Курицина стала следствием аномальной активности в регионе. Рассказал, как СССР признал нарушение условий тайной Потсдамской конференции.
Я не знаю, что вы сделали с трупом Курицина. Но он явно оказался весомым аргументом, если с помощью него вы смогли убедить советские власти прекратить преследование меня, одобрить устранение аномалии и передать нам необходимые документы для её понимания.
Документы. Они мне дали понять, как же далеко я был от истины. Гоняясь за старыми призраками, я так и не смог выйти на истинный след.
Меня вывели из болота обратно в деревню, дали одеться в чистую одежду. Вернувшись в Глазово, я стал свидетелем, как сотрудники КГБ проводили Рудольфа до служебной машины. Вокруг собралась толпа зевак, которая, перешёптываясь, смотрела на Рудольфа, на людей в костюмах, на внезапно появившегося меня.
Рудольф, завидев меня, с тревогой начал спрашивать, действительно ли я убью её. Я не ответил. Он начал упрашивать меня не делать этого. Не знаю, сколько ли он мог бы продолжать свою мольбу, если бы его вежливо не поторопил человек в костюме.
Когда увезли Рудольфа, ко мне подошёл оставшийся сотрудник КГБ и пригласил сесть в машину. Принимая его предложение, я заметил, как взгляды жителей деревни сконцентрировались на мне. Они не понимали всего происходящего, но, видимо, речи Рудольфа и мои разговоры с КГБ позволили им составить неполную картину происходящего. Они смотрели на меня со страхом в глазах, как, должно быть, когда-то смотрели на Петра.
В машине я перечитывал документы, предоставленные нам со стороны СССР. Читая их тогда, я понимал, насколько всё было очевидно. Я был так увлечён своей теорией, страхом, о прячущемся на болоте суперсолдате, что даже не хотел замечать ничего более. Несколько дней назад я был готов застрелить предполагаемого виновника, готов был встретиться со злом живущим на болоте, но сейчас я понимаю, что никакого зла на болоте никогда не существовало. Были только мы.
Полевые заметки Рудольфа Левина об экспедиции 1940-о года на гору Броккен
30 апреля 1940
Сегодня Зондеркоманда «H» поднялась на гору Броккен. Здесь открываются поистине удивительные виды. Я готов был посвятить описанию матери-природы несколько страниц моих записей, но всё же моё исследование не об этом.
Это место пропитано мистикой. Местные рассказывают о призраках, чудищах и ведьмах, обитающих в этих краях. Конечно, это всё могло бы оказаться обычным фольклором, но данные, предоставленные мне Херцом из Зоны 44, раскрывают это место в новом свете. Однако меня пугает то, как Аненербе хочет использовать эти знания. Мне хотелось бы оспорить цели Херца, но, боюсь, что это может только вызвать закрытие моих исследований.
Вечером, используя сведения, полученные из документов Зоны 44, мы вышли на ведьминский шабаш. Мы попали как раз на момент ритуального жертвоприношения кролика. Девушки, завидев нас, прервали ритуал и попятились, дав кролику сбежать. Однако я быстро заявил им о своих дружелюбных намерениях. Возможно, присутствие вооружённых солдат за моей спиной не придавало моим словам убедительности, но одна из ведьм отделилась от своих сестёр и с игривой улыбкой протянула мне руку. Меня парализовало, когда я взял её за руку. Окружение расплывалось, и лишь хитро улыбающееся лицо ведьмы сохраняло свою чёткость.
Очнулся я на траве около костра, в окружении ведьм и удивлённых солдат. Как я узнал позже от Розы, ведьмы, что меня встретила, я прошёл некий тест на то, можно ли мне доверять. Но также она мне рассказала, что другие ведьмы всё равно не доверяют мне. Они совсем недавно смогли воссоединиться с подругами из Зоны 44 и, судя по их рассказам, внешний мир гораздо более жесток, чем они могли предполагать. Но всё же, уважая значимость их древних обрядов, они разрешили нам остаться и даже позволили солдатам и исследователям возвести лагерь неподалёку. В знак признательности я рассказал ей про свою миссию. Безусловно, я собрал куда меньше информации о ведьмах, чем могли знать сами ведьмы, но Роза проявила желание ознакомиться с моими работами. Я хотел было уже достать свои рукописи, но к нам подошли другие ведьмы и позвали Розу на проведение обряда. Она с энтузиазмом предложила пригласить меня принять участие, на что девушки согласились с большим трудом.
На костёр поставили котёл с мутной чёрной жидкостью внутри. Роза подвела меня к нему. Пока другие ведьмы исполняли вокруг костра пляски, Роза протянула мне нож и прошептала на ухо, что для зелья не хватает крови. Я оттянул рукав своего кителя и сделал аккуратный надрез на своей руке. Роза поднесла к ране платок, протёрла им кровь, а затем бросила его в котёл. К котлу подошла, видимо, наиболее уважаемая ведьма и, взяв черпак, набрала из котла зелья, чтобы напоить из него своих подруг. В конце она дала отпить из черпака Розе и мне.
Добавление крови, как мне показалось, имело исключительно ритуальное значение. Но определённо в зелье входили и различные психотропные компоненты, потому как дальше мои воспоминания очень расплывчаты. Я помню, как видел выпрыгивающих из костра чертей, кружащих над нами огромных воронов и наблюдающих за нами пару огромных глаз в небе.
Рудольф и Роза Левины
Сейчас я нахожусь в своей палатке рядом со спящей Розой, восстанавливая в своих записях события последних часов. Роза, после моих рассказов, изъявила желание повидать внешний мир. Многие ведьмы, благодаря своим способностям, выглядят гораздо моложе, чем они есть. Но прекрасная внешность Розы полностью отражает её молодость. Как она мне рассказала, среди подруг она наиболее юна.
Накопленные за сегодня мною знания, возможно, будут самой весомой частью моей научной работы. Но меня также радует, что в этой экспедиции я смог забыть про жестокость остального мира, про назревающую войну и другие приземлённые заботы. Я рад, что смог познакомиться с Розой. Но я боюсь привозить её в Германию. Я рассказал ей про планы Херца на особенных людей, таких как она, но её желание узнать мир гораздо сильнее. Конечно, есть большая вероятность, что её, как женщину, не пустят воевать, но всё же меня гложут сомнения.
Выдержка из интервью с агентом Стронцием от ██ марта 1956 года
Тема: Устранение объекта
Меня отвезли к дому Ивановых. Там же меня встретила сама Иванова, которую я узнал по её белым балеткам. Рядом с ней под рукой находился Николай Курицин. Женщина смотрела на меня с глубокой печалью, мальчик — с беспокойством. Иванова ласково погладила его по голове и подтолкнула ко мне.
По документом, он единственный, кто смог пройти через болото прямо к форпосту НИИ. Его боялись отпускать, никто не был уверен, что он сможет удержать секрет за зубами.
Мальчик некоторое время неуверенно стоял передо мной. Я попытался развеять его беспокойство, неумело улыбнулся, пожал его за плечо и спросил, много ли он странного повидал за это время. Он не ответил, а лишь спросил, скоро ли он сможет повидаться с отцом.
Я похлопал его по плечу, оторвал из-под воротника рубашки свою капсулу с амнезиаком и протянул ему. Николай обернулся к Ивановой. После её молчаливого кивка, он взял капсулу и аккуратно проглотил её. Затем сопровождавшие меня люди в костюмах отвели его в машину.
Дом Ивановой был запасным выходом, созданным… SCP-1076. То, что этот дом жители обходили стороной, сделало его хорошим кандидатом для этой роли. Отвергнутую деревней Иванову было легко уговорить влиться в коллектив форпоста, там ей дали формальную должность секретаря Рудольфа.
Иванова провела меня в кладовку. Там она сняла со стены несколько досок, за которыми находился проход. Проход, который там находиться не мог, портал. За ним я смог разглядеть чёрно-белый мир. Грюндорф, каким я его запомнил в последние моменты его существования. Часовая башня и мирная деревня вдалеке. Я подумал бы, что это картинка из моих воспоминаний, если бы не Лиза, сидящая в центре макового поля, своими прикосновениями дарящая цветам цвет.
Город, который по документам никогда не существовал. Человек в маске хотел унести Грюндорф подальше от войны, как когда-то он унёс свою камеру содержания. Но потом появился я. Институт захотел вернуть жизнь в город. Но потом снова появился я.
Всё это время я думал, что сражаюсь с великим злом. Эта деревня, преследующее её эхо войны, мелочные жители. Столько смертей было связано с этим местом. Мне казалось, что здесь всё говорило о том, что не найти тут ничего доброго. Но нет, это говорило мне вовсе не место.
Я медленно шёл через маковое поле к Лизе. Когда я подошёл к ней, она обернулась и с улыбкой протянула мне последний раскрашенный мак. Я улыбнулся в ответ, параллельно нащупывая кобуру с пистолетом.
Мы просто хотим убивать.
Послесловие: После проведения операции «Не верю слухам» была составлена новая версия документа SCP-1076.