SCP Foundation

пн, 28 июл. 2014 г. в 12:50, Томас Кэй <[email protected]>:

Р.,

Согласно инструкциям O5-1, посылаю вам копию файла 3002-го. Дайте мне знать, если вам будет необходимо что-то еще.

Д-р Томас Кэй
Отдел Информации и Меметики
Зона 82
[email protected]

Документ подготовил: Доктор Дэррил Лойд
Дата: 20.07.2014

Объект №: SCP-3002

Класс объекта: Безопасный

Особые условия содержания: Один заключенный, находящийся под влиянием SCP-3002, должен содержаться в стандартной камере для содержания гуманоидов в Зоне 41 с целью проведения опытов и анализа. Вербальное и/или физическое взаимодействие с ним должно проводиться исключительно во время заранее согласованных опытов. Остальные заключенные и члены персонала исправительной колонии Саут Рок были обработаны амнезиаками класса B и должны находиться под наблюдением на предмет повторного проявления эффектов SCP-3002.

Описание: SCP-3002 является определенным воспоминанием, встречающимся у 85% заключенных исправительной колонии Саут Рок, находящейся вблизи города Лафайет в США, штат Индиана. Все затронутые этим эффектом заключенные помнят определенный день из своего детства, конкретные даты которого различаются в зависимости от субъекта. В большинстве случаев субъекты считают, что события того дня происходили, когда они были в возрасте 10-13 лет.

Во всех описаниях SCP-3002 заключенные гуляют или играют в лесопарке со своим лучшим другом на тот момент, и впоследствии вступают с ним в спор. Описания нескольких субъектов противоречат подлинным событиям, так как они не находились в местах с лесами до того, как стали взрослыми.

SCP-3002 был впервые обнаружен, когда д-р Сьюзан Фейрбенк, тюремный психолог, заметила, что большое число заключенных упоминают абсолютно одинаковое воспоминание. Фонду стало известно об этом инциденте после того, как агенты, следящие за психологическими форумами с целью выявления другой аномалии, обнаружили сообщения д-ра Фейрбенк об общем воспоминании.

Во время постановки на содержание, заключенные могли вспоминать подробности SCP-3002 с эйдетической точностью, однако после нескольких интервью субъекты вспоминали все меньше и меньше деталей SCP-3002, и со временем он становился похож на самое обычное воспоминание. Причины данного явления неясны.

Приложение 3002-1: Джон Бэйлеш был заключен в исправительной колонии Саут Рок в 2006 году за множественные случаи взлома с проникновением, нападение с отягчающими обстоятельствами и наезд со смертельным исходом. Доктор Лойд был выбран в качестве интервьюера.

<Начало протокола>

Д-р Лойд входит в комнату для допросов и садится. Бэйлеша заводят в комнату и усаживают за стол.

Бэйлеш:  Знаете, я тащусь от этих новых корпусов, но я не думал, что меня собираются куда-то переводить.

Д-р Лойд: Это не обычный перевод, и, скорее всего, он не будет продолжительным. Я доктор Лойд, и у меня есть к вам несколько вопросов.

Бэйлеш: Жаль. У вас тут классная жратва.

Д-р Лойд: Ага. Хотите немного воды или еще чего-нибудь попить, прежде чем мы начнем?

Бэйлеш: Ну, давайте, почему бы и нет.

Д-р Лойд: Воду сейчас принесут. Итак, Джон, если я могу вас так называть, я хотел бы, чтобы вы вспомнили свое детство. Есть ли в нем какие-то особенные воспоминания для вас? Веселые дни рождения? Переломы? Прогулки в парке? Что угодно.

Бэйлеш: (пренебрежительно машет рукой.) Зовите меня как хотите. Но с какой стати вас волнуют мои воспоминания? Вы, типа, мозгоправ?

Д-р Лойд: Пожалуйста, отвечайте на вопрос, Джон.

Бэйлеш: Ладно, ладно, хорошо… (молчит несколько секунд, размышляя.) Если подумать, мне вспоминается 17 января 1997 года. Мы с Джоном играли в Брам Вудс, это, ммм, парк такой, мы рядом с ним жили в детстве. Он был между нашими домами, так что мы-

Д-р Лойд: Джоном?

Бэйлеш: А, да, простите. Джон был моим приятелем, с которым мы проводили много времени детьми. Меня тогда все называли Джоуи. А его звали Джон ДеНунцио¹, вроде.

Ассистент входит в комнату, ставит на стол несколько бутылок воды и уходит.

Бэйлеш: В общем, мы тогда просто дурачились, гоняя белок. Было слегка пасмурно, но в остальном был прекрасный день, и нам не хотелось сидеть дома. Мы болтали с ним, и потом начали говорить о школе. К нам в класс перевели новую девочку, из Словакии или типа того. Но Джон почему-то начал жаловаться на тему того, какой она была мразью, и в его словах чувствовался расизм. Это было вообще очень странно. Я знал Джона очень долго, и он всегда был добр ко всем.

Д-р Лойд: Вы что-нибудь тогда ему ответили на его, эээ, жалобы?

Бэйлеш: Н-ну да. Я сказал ему, что он лицемер и накричал на него, в конце-концов, его мать была полькой. Не знаю почему, но то, что он сказал, очень сильно меня взбесило. После того, как я на него накричал, мы разошлись по своим делам.

Д-р Лойд: Еще что-нибудь интересное произошло в тот день?

Бэйлеш: (вздыхает и молчит несколько секунд.) Ага. Лили нашла меня.

Д-р Лойд: Она была вашим другом?

Бэйлеш: Да, но она всегда была немного странной. Умственно отсталая или типа того. Я так думаю, потому что когда она нашла меня в парке, первым делом она подошла ко мне впритык, положила руки мне на плечи и спросила меня, на полном серьезе, помню ли я ее, а потом стала болтать о каком-то школьном проекте. Типа, серьезно, как бы я мог забыть Лили, она всегда была… (замолкает на несколько секунд.) Хм. А ведь я не могу вспомнить, какой она была.

Д-р Лойд: Вы можете по крайней мере вспомнить, как она выглядела?

Бэйлеш: Ага, у нее были очень светлые волосы, кажется, и она- (смущается и замолкает на несколько секунд.) Я н-не могу вспомнить о ней ничего помимо того, о чем мы сейчас говорили. Но так не должно быть, она была одним из моих лучших друзей. Или не была? Я клянусь, я знаю ее, но я- (прячет лицо в ладони.)

Д-р Лойд: Пожалуйста, успокойтесь. Сейчас мы отведем вас обратно в вашу камеру.

<Конец протокола>

После нескольких интервью, во всех описаниях SCP-3002 был найден ряд общих деталей. Погода всегда была пасмурной, но теплой, субъекты спорили со своим другом о новом ребенке в их классе, и в воспоминании присутствовала девочка со светлыми волосами, всегда из Словакии или из Восточной Европы.

В тиши тёмной комнаты за столом сидел мужчина и читал. Когда-то тьма была ему помехой, однако это осталось в далёком прошлом. Мрак расслаблял, а цвета лишь отвлекали от работы.

Хоть этому человеку и не нужно было «видеть» слова, чтобы их прочесть, он всё равно перевернул отчёт на следующую страницу. «Старая привычка» — подумалось ему. С каждым прочитанным предложением спокойствие мужчины перерастало в холодную и расчётливую решимость.

Дверь открылась. Тонкий луч прорезал помещение, осветив мужчину за столом. Свет пронзил его предплечье, обличив старый шрам от ожога, который тот инстинктивно прикрыл рукой.

Мужчина окинул взором стоявшую в дверном проёме девушку — та колебалась, не решаясь войти. Только тогда он осознал, что его собственное лицо было искажено в гримасе ярости.

Взяв себя в руки, мужчина приветственно кивнул девушке, приглашая внутрь. Сделав два шага вперёд, она сказала:

— Ты слышал?

— Да, — он закрыл отчёт. — Уже известно кто в ответе?

— Ещё нет.

Девушка дёрнулась вперёд, намереваясь подойти, однако тут же остановилась — словно бы порыв ветра толкнул её назад.

— Кто бы ни нашёл Пик, он сделал это при помощи мнестиков. Однако запас их строго регулируется, так что мы уже ведём расследование.

— А что с Контрактом?

Девушка промолчала. Он вздохнул.

— Феликс?

— Не найден. Если он упал или был сброшен, то, вероятно, падение идёт до сих пор. Нужно готовиться к худшему.

Мужчина встал, его глаза сфокусировались на костяшках пальцев.

— Понять не могу, как это произошло? Кто это сделал? Кто вообще мог это сделать? Они хоть понимают, что натворили? — мужчина посмотрел на неё. — Дела плохи.

Выражение лица девушки не изменилось.

— Остальные члены Совета уже оповещены о случившемся. Я просто пришла убедиться, что ты в курсе, — она сделала шаг вперёд и положила руку на стол. — Может… Возможно, нам просто…

— Что бы ты не хотела сказать, не надо, — проговорил мужчина ровным тоном, однако на миг его голос всё же дрогнул, — Кем бы они ни были, им просто повезло.

Девушка нахмурилась. Лишь теперь стало заметно изнеможение на её лице. Было что-то, о чём она хотела рассказать — что-то, о чём она хотела сообщить. Но вместо этого девушка просто закрыла глаза и кивнула.

Он протянул свою огрубелую руку к лежавшей на столе ладони, взял её в свою. От кисти девушки веяло холодом.

— Я знаю, ты устала. Знаю. Господи, я знаю. Я…

Мужчина заставил себя прекратить. Вздохнув, он повернул руку девушки и посмотрел на шрам, тянущийся от запястья к локтю. Она выглядела такой хрупкой.

— Мы не можем остановиться. Нам нельзя сейчас сдаваться.

Её глаза оставались закрыты.

— Я знаю.

— Иди же. Отправляйся в Сад. Ты знаешь, как попасть туда — там будет безопаснее. Я вызову оперативную группу, и мы разберёмся в произошедшем. Я позвоню тебе, как закончу.

Девушка сжала его руку и, наконец, открыла глаза.

— А как же ты?

Он улыбнулся.

— Мне нужно разобраться с парой дел, а потом я приду к тебе.

Он обошёл стол и обнял девушку, она также обхватила его. Спустя несколько безмолвных мгновений, девушка подняла голову.

— Я…

Раздался телефонный звонок. Поморщившись, мужчина ослабил хватку.

— Прости. Я…

Её взгляд разом охладел. Кивнув, она разомкнула руки.

— Понимаю.

Без лишних слов она развернулась и оставила мужчину в одиночестве.

Он потянулся к телефону.

— Бухгалтер, значит. Прям с большой буквы Б, — Энтони счёл это прозвище забавным. — Он у них что, один на всю контору?

Оливия усмехнулась.

— Ты ж представь, сколько ему тогда считать приходится. Видать, он какой-то офисный мега-планктон.

— Планктон восьмидесятого левела, — поправил её Адам, не отрывая глаз от ноутбука.

Все с недоумением воззрились на него.

— Ну, типа, как в рпг? В Варкрафте, там? Или Ультиме? Ну или… — Адам поднял взгляд, а затем, нахмурившись, продолжил печатать. — Бля, какие ж вы древние.

Энтони затянулся сигаретой и перевёл взор на стоящего в другом конце комнаты Кельвина.

— Хорошо. Ну и как ты планируешь найти этих ублюдков? Сомневаюсь, что они просто заседают в каком-нибудь баре неподалеку. Уверен, они зарылись где-нибудь, обвесив всё аномалиями так, что даже Мордор сошёл бы за Шир.

Он посмотрел на Адама, который, не отрывая взгляда от экрана, одобрительно поднял вверх два больших пальца. Кельвин кивнул.

— А вот тут-то и начинается самое интересное. Наш загадочный агент довольно много написал в дневнике о Смотрителях и даже чуток о том, где они живут и могут спрятаться. Но вся эта информация ситуативна — далеко не факт, что она нам пригодится. Поэтому мы и отправимся первым делом за Бухгалтером. Он тот, кто за всё платит. Уберём его, и список возможных убежищ остальных Смотрителей существенно сократится.

— Прекрасно, — начала Оливия, откинувшись на спинку стула. — Значит, нам нужно только найти Двенадцатого. Он ведь всего лишь один из Тринадцати почти что всемогущих полубогов, которые, к тому же, знают, что на них объявлена охота. Да у тебя план-то хоть есть, Наполеон?

— У нас есть Адам, — сказал Кельвин, указывая вправо.

— А, ну да. Точняк. Ага, да, я смогу найти его, — невпопад ответил Адам, отвлёкшись от компьютера.

— О, вне всяких сомнений, — фыркнул Энтони.

Адам проигнорировал его.

— Бухгалтер, насколько нам известно, математический гений, специализирующийся на статистическом анализе. Он — информационная губка: впитывает данные, анализирует и находит скрытые взаимосвязи, которых не видят другие. Всё, что он делает, основывается на этих самых связях. Вся его рутинная деятельность: то, что он носит и что пьет, повседневные дела — всё это основано на прогнозах, которые он сделал при помощи всё тех же взаимосвязей.

Парень развернул монитор для наглядности. В его браузере было активно несколько вкладок, а текущая находилась на графике с ценами на акции.

— Вы, наверное, и сами теперь понимаете, что такой человек способен сделать с биржей. Он ведёт анализ быстрее, чем компьютер. Он может предсказать взлёты и падения ребяток из Forbes всего лишь посмотрев на сраное расписание метро. И хоть его способность видеть все эти взаимосвязи аномальна, сами связи неаномальны от слова совсем — просто обычному человеку не под силу понять их или расшифровать.

— Ладно, — сказал Энтони. — Но как это поможет…

— Расписания поездов, — прервала его Оливия. Она всматривались в одну из вкладок на экране. — В Токио?

Адам с улыбкой кивнул. Он открыл вкладку, демонстрируя переведённое расписание метро.

— В дневнике об этом упоминается. Я заставил Александра трескать цифры в течение нескольких неде…

— Александра? — прищурился Энтони.

— Он так назвал свой компьютер, — ответил Кельвин. — И что тебе удалось найти?

— По сути, существует какая-то странная корреляция международных рынков недвижимости с расписанием поездов, распечатанных в Токио в пятый день каждого третьего месяца, — сказал Адам. — А уж зная как этот мужик пунктуален, ставлю сотню, что он лично поедет в Токио, чтобы проверить расписания, пока те ещё тёпленькие.

— Погоди, — Оливия наклонилась, чтобы получше разглядеть изображение. — Ты сказал, что он может делать предсказания, основываясь на непонятных никому данных, так? Но не сумеет ли он таким образом понять, что ему не стоит быть там, где мы его будем ждать?

Адам склонил голову набок.

— Тебе интересно, может ли он видеть будущее?

— Ну да. Разве это, по сути, не одно и тоже? — Оливия отвернулась от экрана и сфокусировала взгляд на Адаме. — Если он может видеть взаимосвязи, которые не видят другие, то разве он не способен разузнать какую-нибудь информацию, которая сообщит ему, что мы рядом? Или даже о том, кто мы такие?

— Я так не думаю, — сказал Кельвин. — Ну, то есть, числа тоже могут ошибаться.

Адам встряхнул головой.

— Нет, она… в общем, по большей части она права. Числа не способны ошибаться. Это просто информация. Но Бухгалтер не может быть в чём-то уверен на сто процентов. Он просто делает предсказания, и у них всех есть определённый шанс успеха. В чём суть: он может знать, что есть 75-процентный шанс того, что на него нападут сегодня. Может знать, что с 30-процентной вероятностью это будут пять человек, 25-процентный шанс, что их будет четверо, 20-процентный шанс того, что их будет трое… ну и так далее.

Энтони помассировал пальцами брови.

— Слушайте, неужели нам правда нужно так заморачиваться с вероятностями, чтобы убить этого клерка? Я понял, он умён, но что-то не припомню, чтобы расписания метро останавливали пули.

— Но пули не остановят того, кого невозможно найти, — ответила Оливия. Затем она повернулась обратно к Адаму. — То есть, он может выстраивать чрезвычайно сложные и комплексные предсказания, основываясь на случайных обрывках данных, верно?

— Верно, — кивнул Адам.

Оливия криво усмехнулась.

— В таком случае, думаю, я точно знаю как его одолеть.

Чёрное авто свернуло в сторону делового района Токио. Из него вышел человек, настолько неприметный, что при обычных обстоятельствах даже отсутствие у него каких-либо примечательных черт не сошло бы за примечательную черту.

Его шикарный костюм и тёмные очки прекрасно сочетались с роскошью района. Кожа мужчины была янтарно-золотой. Несмотря на знание точного времени, он всё равно опустил взгляд на часы, а после закрыл дверцу машины и сделал три шага вперёд по тротуару. Автомобиль уехал.

Его поступь была просчитана — каждый шаг предопределён. Он не делал ошибок, не рисковал и брал в расчёт вероятность каждого происшествия.

Именно поэтому, когда он заметил молодого парня, приближающегося к нему через улицу, то немедленно перешёл к действию. Парню было лет 20, короткая стрижка, пальто нараспашку — славянин, сделал предположение Бухгалтер, будто бы отгадывая загадку. По цвету его обуви Бухгалтер понял, что тот намеревался его убить. По рыночной цене на персики Бухгалтер понял, что тот был не один.

Он сделал шаг влево. Толпа бизнесменов как раз выходила из соседней закусочной, создав препятствие в виде пятнадцати человек между ним и потенциальным убийцей. Одним из бизнесменов был японец, лет за пятьдесят. Он прихрамывал, а плешь уже проступала на его голове. Это означало, что второй убийца сидит в третьем окне маленького винного магазина через дорогу.

Бухгалтер поправил часы, отразив солнечный свет от их поверхности в окно. Снайпер был ненадолго ослеплён. Теперь, когда ни один из убийц не мог его увидеть, мужчина направился в соседнее офисное здание.

— Блядский блик, — прорычал Энтони в микрофон. — Вы его видите?

Пробиваясь через толпу, Адам покачал головой.

— Нет. Потерял его. Он предвидит каждый наш шаг. Думаю, сейчас он в том здании с синими стёклами. Двигаю туда.

Оливия выглянула из-за угла и дотронулась до наушника.

— Кельвин, мне присоединиться?

— Да, — ответил тот после секундной паузы.

Оливия помчалась в офисное здание. Адам растолкал последних людей перед собой и нагнал её.

Здание встретило их огромным, отделанным мрамором трёхэтажным фойе. Большая лестница соединялась с каждым этажом, а также, в качестве альтернативы ступеням, имелся стеклянный лифт. Адам метался глазами по этажам.

— Какой этаж? — спросил он.

— Никакой. Сюда, — Оливия схватила его за руку и потянула за собой.

Они помчались в дальний конец здания к аварийному выходу, что вёл в переулок. Оливия распахнула дверь, и они с Адамом вновь оказались на улице, где их встретил звук приглушенного выстрела.

— Сука! — Оливия оттолкнула Адама к укрытию между мусорными контейнерами и нырнула следом. Вытащив карманное зеркальце, она с помощью отражения начала осматривать переулок.

Двое мужчин в костюмах стояли у выхода на улицу, а между ними находился Бухгалтер, сверявший время по своим наручным часам.

— Хм. Всё по плану, — заявил он. — Итак, у нас имеется около минуты, а после, увы, мне надо будет поспешить на поезд. Так что же я могу для вас сделать?

Оливия изучала отражение в зеркале. Адам искоса глянул на соперника и нахмурился.

— Он ведь даже спрятаться не пытается, — прошептал парень. — Мы ж просто можем…

Она снова дотронулась до наушника.

— Кельвин, нам следует так сделать?

— Нет, — почти сразу ответил Кельвин.

— Продолжай тянуть время, — сказала Оливия, посмотрев на Адама.

Адам кивнул, повернулся в сторону переулка и выкрикнул:

— Так ты, значит, и есть Бухгалтер?

— Верно, такова моя должность. Однако знаешь, у меня и имя есть, так что если…

— Мы знаем, кто ты, — выкрикнул в ответ Адам. — Мы здесь, чтобы тебя прикончить.

—Да, мне об этом известно. Ну что же, в таком случае, вот он я. Вперёд. Стреляйте.

Оливия жестом указала Адаму продолжать.

— Вот оно как. Но знаешь ли ты, почему конкретно, мы хотим тебя убить?

— Двадцать девять секунд. Вы наверняка те, о ком я узнал буквально этим утром. Те, кто разорвал наш контракт со Смертью. Полагаю, вы хотите убить меня из-за какой-то идеологической бредятины.

— Бредятины!? — голос Адам взлетел чуть не до фальцета. Оливия потянулась к его плечу. — Да ты хоть знаешь на какой горе трупов стоит твоя организация? Сколько людей мрёт каждый день только чтобы вы, сучьё поганое, могли и дальше сидеть на жопе и дёргать свои ниточки?

— Я никогда никого не убивал. А вот ты, несомненно, уже успел замараться в крови. Скольких убил? Десяток? Сотню? Ты хотя бы имена их узнал? — спросил Бухгалтер. Он снова взглянул на часы. — А дети среди них были? Ну это так, из интереса спрашиваю.

Адам попытался сбросить хватку Оливии, но та лишь сильнее его сдавила.

— Не надо, — прошептала она. — Он играет с тобой.

— Да пошёл он в пизду, — прорычал Адам, сжимая пистолет так сильно, что костяшки на руке побелели. — Говорит так, будто сам никогда не убив…

— Что же, если вы не собираетесь вылезти и прикончить меня, то я, пожалуй, уйду пораньше. — сказал Бухгалтер, вновь взглянув на часы. — Семь секунд.

— Мы упускаем свой шанс, — прошипел Адам. — Нахер, я его сейч…

— Нет, ведь Кельвин сказал…

Адам уже вставал на ноги, Оливия ринулась следом. Руками врезавшись в его лодыжки, она заставила парня согнуться. В следующий миг оглушительный хлопок пронёсся по переулку. Дыра размером с кулак теперь зияла в мусорном контейнере позади — точно там, где секунду назад находилась голова Адама.

Из дыры клубился дымок. Уставившись на него, Адам и Оливия прижались спинами к стенке другого мусорного бака.

— Ну пиздец, — прошептал Адам.

— Снайпер, — дополнила Оливия.

— Одна, — объявил Бухгалтер. — Всем лечь на землю.

Ещё несколько хлопков эхом разнеслось по улице — компанию им составили отдалённые крики. Оливия и Адам уловили звук бьющегося стекла. За хлопками последовала перестрелка.

— Я прикрываю. Вперёд, — прогремел голос Энтони в наушнике.

Оливия и Адам бросились к двери. Послышались сирены, сквозь которые прорвался отчётливый визг шин уезжающего авто Смотрителя.

Иногда Бухгалтер думал о том, каково это — жить в неопределённости, не обладать возможностью предсказать наиболее вероятный исход, основываясь на данных пред тобой. Он верил: то было ужасное, невыносимое состояние — будто ты заперт в плену совершенно нелогичного кошмара. Эта мысль часто сопровождалась чувством невероятной жалости.

Сейчас же он жалости не испытывал.

Подходя к посадочной станции, Смотритель сверил часы и мысленно вернулся в переулок. Он уже двадцать три раза прокрутил в голове произошедшее там, но так и не сумел найти во всем этом смысла. Ничего из произошедшего не соответствовало «модели».

Он верно предугадал прибытие двух убийц, верно предугадал появление их товарища. Но его модель с огромной долей вероятности подразумевала, что стоя на открытом пространстве и общаясь с ними, он сможет выманить хотя бы одного, чтобы тот был немедленно застрелен засевшим в засаде снайпером.

Он знал, что на самом деле ничто не предопределено. Всякое правило имеет исключения, в любом абсолюте есть доля сомнения. Всё известное ему было лишь толикой от общей неизвестности.

Но шанс того, что оба убийцы выйдут сухими из воды, по его подсчетам, равнялся шансу того, что торнадо сначала соберёт карточный домик, а после упорядоченно запакует его обратно в колоду. Это было за гранью «невероятного» — это было ни чем иным, как «чудом».

Свидетелем чего он стал? Удивительного совпадения? События столь же вероятного, как и зарождение жизни самой по себе?

Он вошёл в вагон. Предоставив билет, направился в купе, раздвинул створки двери и занял своё место. По ходу того, как город уносился вдаль, он осмыслил модель в двадцать четвёртый раз, а затем решил, что всё это лишь пустяк.

Раздвижная дверь открылась. Мужчина уже не совсем средних лет с тёмными, понемногу седеющими волосами вошёл внутрь, заняв место напротив. Затем он небрежно сунул руку в карман и достал оттуда револьвер, прицелившись аккурат в сердце Бухгалтера.

Смотритель вытаращился на прибывшего с непониманием. Это было невозможно. Это не могло быть возможно.

Два чуда? За один день?

— Как? — пролепетал он.

Кельвин нырнул свободной рукой в пакет и достал оттуда маленькую, непримечательную монету. Затем он поместил её на кончик большого пальца и подбросил, поймав в воздухе. Мужчина показал результат Бухгалтеру.

Решка.

— Ты… — шестеренки в его голове начали вращаться.

— Ты неплох в предсказании комплексных систем, — начал Кельвин, — но лишь тогда, когда они работают по установленным правилам. Ты не можешь просчитать их, если все исходы подчинены случайности.

— Но откуда ты знал, что я буду…

— Ты ведь сам сказал, что торопишься на поезд. Рядом были только две железнодорожные станции, вот я и подбросил монетку.

Бухгалтер закрыл глаза и улыбнулся.

— Как же это бестактно. Тебе повезло, просто повезло.

— Верно. Но ведь сработало же?

— Сработало, — он открыл глаза и взглянул прямо на Кельвина. — Ну что же, я попался. Так чего ты от меня хочешь?

Кельвин положил перед собой листок бумаги и достал ручку, после чего пододвинул их к Бухгалтеру.

— Имена, — бросил он. — Местоположения. Всех, кто остался.

Бухгалтер вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я выдал имена и местоположения других Смотрителей? Что, может мне ещё и номера их кредиток назвать?

Кельвин постучал револьвером по столу.

— Не самое удачное время для шуток.

Бухгалтер откинулся обратно на сиденье и ослабил галстук.

— Я не буду этого делать. Ты провернул забавный фокус, чтобы застать меня врасплох — отдаю тебе должное. Однако теперь, когда мы здесь, я точно знаю, как всё закончится. Зачем бы мне помогать тебе? Подставлять своих коллег, зная что ты в любом случае меня убьёшь?

— Вот что я тебе скажу: между смертью от пули, и смертью под колёсами поезда есть определённая разница, — пожал плечами Кельвин.

Мужчина сглотнул.

— Это варварство. Но, в любом случае, такой исход маловероятен. До следующей остановки осталось недалеко, и там будет слишком много народу. Моя смерть — на конце этого ствола.

— И тебя это не заботит?

Бухгалтер облизал губы.

— Конечно заботит. Я уже успел забыть о смерти, а теперь сижу в ожидании неё — это ни что иное, как настоящий ужас. Но я не собираюсь просить пощады у террориста, — он наклонился вперёд. — Ты хотя бы осознаёшь, что делаешь?

Ответа не последовало. Бухгалтер вздохнул.

— Дерзай. Мы оба знаем, что сейчас произойдёт.

Кельвин нажал на курок.

Заседание проходило в подсобке заброшенного сомалийского склада.

Кельвин сидел во главе пластикового раскладного стола и, держа руки внизу, размеренно вычищал грязь из-под ногтей. На другом конце скучковались семеро членов Комитета Дельта — высшего руководства Повстанцев Хаоса. Кельвин едва не закатил глаза при виде помещения: несмотря на все свои сотрясания воздуха, Дельта продолжали встречаться в старых обветшалых зданиях с дешёвой пластиковой мебелью — на большее их не хватало.

Он знал, Комитет Дельта был собран Машинистом с целью сплотить семь конфликтующих частей того, что раньше звалось «Повстанцами». Каждая из семи группировок направила в Дельту своего представителя, образовав куда более крупное сопротивление. Название, конечно же, было шуточным. По легенде, Машинист почти оставил попытки скооперировать враждующие лагери, сказав, что «столь хаотичных повстанцев свет ещё не видывал». Название прижилось, хотя Дельта посчитали, что «Хаотичные Повстанцы» звучит недостаточно презентабельно. Так и возникли «Повстанцы Хаоса».

Никто здесь никому не нравился, да и на Кельвина всем было плевать. Он являлся блестящим оперативником Повстанцев, сперва содействуя вооружённым нападениям на Фонд, а затем и возглавляя их. Как и остальные члены группировки, он знал своё место в мире: уничтожение Фонда никогда не было целью Повстанцев — они просто проверяли его на прочность. Служили постоянным бельмом на глазу, не дающим Организации слишком сильно расслабиться. По задумке, если бы те сконцентрировались на Повстанцах, то не смогли бы причинять столько вреда остальным. Однако пока эта стратегия плодов не приносила.

И тем не менее, Кельвин был исключительно хорош в своём деле: он являлся не просто соринкой в глазу Фонда, а был целым бревном. Благодаря своему вкладу в осуществление целей Повстанцев, он быстро поднялся по карьерной лестнице, а однажды, совсем недавно, его даже рассматривали в качестве следующего члена Дельты от лица своей группировки. Незадолго до этого, однако, Кельвина обвинили в нерациональном использовании ресурсов Повстанцев (к тому же весьма, на тот момент, ограниченных) во время рейда на одно из учреждений Фонда, хранившего некоторые потенциально магические письмена.

Хотя расследование в отношении его действий так ни к чему и не привело, этот случай произошёл в совершенно неподходящее время, и Кельвин «пролетел». Вместо него на место члена Дельты был выбран бюрократ среднего звена, бывший младший конгрессмен от штата Нью-Джерси, Говард Ковальски.

По иронии судьбы, именно Ковальски заговорил первым.

— Добрый день, м-м, Кельвин, — произнёс представительный мужчина, поправляя тонкие очки на кончике своего заострённого пятака. — Мы благодарны вам за то, что вы, м-м, проделали весь этот путь. Как вы знаете, ремонт штаба Комитета Дельта сейчас, м-м, в самом разгаре…

Это, конечно, была шутка. Дельта утверждали, что в их бывшем центральном штабе, построенном ещё самим Машинистом, шёл ремонт, и потому они были вынуждены ютиться в разных задрипанных местах, вроде подворотен и заброшенных складов. Тот факт, что ещё лет тридцать назад Глобальная Оккультная Коалиация сровняла то здание с землёй, был общеизвестен, однако Дельта всё ещё отказывались его признавать.

— … так что, пока придётся посидеть здесь, — он кивнул и с громким шлепком положил на стол стопку бумаг. — Кельвин, я думаю наибольший интерес для присутствующих представляет, м-м, тот документ, что вы обнаружили, — Он наклонился вперёд, чтобы внимательнее всмотреться бумаги, и свет лампы блеснул в его очках. — Дневник. Он у вас?

Кельвин кивнул:

— Если вы уделите мне минутку своего времени, то, обещаю, мы поговорим о дневнике.

Другой член Дельты, высокая длинноволосая женщина по имени Норрис, издала протяжный стон.

— Не стоит испытывать наше терпение, малыш, — она сделала акцент на этом слове. — Мы и так чуть не надорвались, пока сюда тащились, а если ещё и окажется, что ты нам лапшу на уши навешал с этой книжонкой, то, богом клянусь, ты вылетишь отсюда раньше, чем успеешь пропищать ещё хоть одно словцо.

Ковальски нервно захихикал, Кельвин же лишь приподнял бровь.

— Ну-ну, Присцилла, — вкрадчиво произнёс Ковальски — давай просто выслушаем его. Кельвин, м-м, многое сделал для нашей организации, думаю, с этим мы все можем согласиться, — присутствующие вяло закивали, — и, думаю, сейчас он заслуживает, м-м, некоторого снисхождения, — жестом он дал Кельвину понять, что тот может продолжить.

Кельвин взял в руки собственную папку с бумагами и открыл её.

— Ладно. То, что вы сейчас видите — совместный проект меня и ещё нескольких людей. Мы трудились над ним последние пару месяцев — можете считать его предварительным исследованием. Работа шла в сотрудничестве с лабораторией доктора Вернона Элдермана, что в Сиднее, и результаты нашей деятельности… настораживают. Продолжительные эксперименты Фонда над сверхъестественными сущностями и явлениями усугубили проблему, вызванную этими самыми сущностями — они раздражают рану. Прибавьте к этому информацию, полученную нами от команды лейтенанта Горвера, касающуюся изменений эталонных значений Якорей Скрэнтона за последние несколько лет, и станет очевидно, — он остановился и перевернул страницу, — мы быстро приближаемся к точке невозврата.

Кельвин пробежался глазами по тексту.

— Итак, согласно нашим оценкам, в двадцатых годах текущего двадцать первого столетия может произойти нечто масштабное, сверхъестественное, что не удастся скрыть от общественности, а после, не пройдёт и пяти лет, как мы станем свидетелями чего-то серьёзного, с чем даже Фонд не сможет справиться. Хорошего в этом будет мало, потому нам необходимо сейчас же заняться данным вопросом — если будем медлить, то, возможно, упустим свой шанс принести пользу.

Со стороны Сильвестра Слоуна, самого старшего члена Дельты, донёсся издевательский смешок.

— Польза наша состоит в стеснении деятельности Фонда. А ты говоришь так, будто собираешься её основательно пресечь.

Кельвин слегка откинулся на стуле.

— Более того. Я собираюсь искоренить Фонд. Целиком и полностью.

Собравшиеся все как один умолкли, будто кто-то громко испустил газы в лифте. Первым засмеялся Герман фон Гандри — очередной ветеран Дельты. Остальные быстро последовали его примеру.

Ковальски до последнего пытался сохранить серьёзное выражение лица, однако даже он вскоре утирал слёзы, выступившие на лице от неудержимого хохота.

— Видишь ли, Кельвин, я понимаю, ты хочешь как лучше, и можешь быть уверен — мы все относимся к тебе с большим уважением, но серьёзно, бросай ты эту дурь.

Присцилла начала глумиться:

— Дай нам знать, как соберёшь достаточно денег, людей и оборудования, чтобы пошатнуть самую мощную, секретную и влиятельную организацию в мире. Мы тогда вмиг признаем тебя пупом земли и обложим дарами. Как тебе идейка?

На сей раз Кельвин поднял обе брови и, сделав глубокий вдох, сосредоточился на поиске чего-то в стопке бумаг перед собой.

— Для достижения этой цели, — продолжал он, — позвольте процитировать процедуры, выведенные в Summa Modus Operandi.

Дельта мигом затихли. Некоторые удивлённо переглядывались. Взгляд Сильвестра Слоуна разом обрёл смертельную серьёзность.

— Вот как?

— Погоди, — сказал Дейн Бланк, спешно листая собственные бумаги, — о чём это ты? Впервые слышу о таком документе. Звучит как нечто важное. Оно имеет значение?

Дездемона Ванс, самый младший член группы, достала из лежащей рядом сумки толстую, потрёпанную папку. Открыв её, она пропустила вступительные слова и начала читать:

— Мы признаём нижеуказанное, как непреложные истины…

Кельвин поднял руку.

— Я сэкономлю вам время. Этот документ был написан первым составом Комитета Дельта по распоряжению самого Машиниста. Если верить изложенной в нём информации, то для уничтожения Фонда необязательно уничтожать сам Фонд. Нужно просто устранить Смотрителей.

Присцилла вновь прыснула, но на сей раз коллеги её не поддержали.

— О, ну конечно, так намного легче. Всего-то надо убить тринадцать бессмертных полубогов, которые наверняка уже давно с головой ушли в магию и колдовство. Проще простого.

Но Сильвестр Слоун не отрывал взгляд от Кельвина.

— Пока Тринадцатый Смотритель находится в Совете, он является гарантом бессмертия для остальных. Он первый, кого придётся отыскать… хотя, рано или поздно тебе придётся отыскать каждого из них, что уже само по себе является невыполнимым. Конечно, только если у тебя… — он сощурился, — только если у тебя нет дневника.

Кельвин кивнул и достал из внутреннего кармана куртки небольшую синюю книгу в кожаном переплёте. Она была частично завёрнута в коричневую бумагу.

— Чёрт возьми, — проговорил Ковальски, — откуда она у тебя?

Дездемона озадаченно покосилась на книгу.

— Что это?

— Давным-давно, — начал Ковальски, — нам стало известно, что один из лучших оперативников Коалиции, какой-то парень с дурацким позывным, составлял сводку о Смотрителях Фонда — где живут, куда ходят, их привычки, увлечения. Иными словами, если хочешь найти Смотрителей, то начинать следует с этого.

— Я всё ещё не понимаю, — сказала Присцилла, — разве мы не ведём слежку за Смотрителями? Неужели мы и сами не знаем, где они находятся?

Сильвестр фыркнул.

— Нет. Это лишь сказочка для наших оперативников. Факт в том, что у нас на руках имеются только обрывочные сведения, мол, тот-то и тот-то краем глаза заметили Смотрителя там-то и там-то. Если б нас прижало, то, наверное, мы смогли бы обнаружить фактическое местоположение, скажем, половины из них. Ну ладно, может, ещё парочки, и то, при крайнем везении, — он указал кривым пальцем на журнал, — но эта книжечка важна не из-за тех Смотрителей, которых мы можем обнаружить. Она важна потому, что на её страницах, предположительно, содержится информация о местоположении двух конкретных Смотрителей, включая Тринадцатого, которых до этого никто никогда не видел. На момент написания этого дневника никто и не знал наверняка, существуют ли они на самом деле.

Ковальски усиленно тёр виски.

— Ладно-ладно. Помедленней, дайте… дайте подумать, — он ещё раз взглянул на стопку бумаг в своих руках, — Хорошо, допустим, вы сможете найти их. Это прекрасно, это, м-м, хорошее начало. Но не всё так просто. Контракт — у них контракт со Смертью, и пока он в силе, Смотрители не могут умереть. На момент написания Summa Modus Operandi ситуация была иной, поэтому его всегда рассматривали скорее как руководство, а не как чёткий протокол. Все ведь знают, что Смерть убить нельзя.

Кельвин кивнул.

— Правильно. Смерть нельзя убить. Правда, не думаю, что её нужно убивать. Надо просто разорвать контракт.

Сильвестр наклонился вперёд, на сей раз тщательно подбирая слова:

— Чтобы разорвать контракт, понадобится то, что способно вырвать любого из лап Смерти. Понадобится то… ух, то, чего нет уже более сотни лет.

Кельвин снова полез рукой в карман и выудил оттуда небольшой стеклянный пузырёк с прозрачной жидкостью. С характерным стуком мужчина поставил его на стол.

— А что если контракт всё-таки можно разорвать?

Вокруг Кельвина начали шептаться. Внезапно он ощутил присутствие чего-то гигантского и ужасающего — чего-то, что сразу обратило на него свой яростный взор. Это присутствие пронзило тишину склада, находясь и за границами арканы, и под небесным миром — затем, оно исчезло.

Тут же, как уже было заведено, Дельта погрузились в хаос.

— Твою ж мать, Кельвин, как ты…

— Что это за…

— Источник был пуст, они опустошили…

— …какая разница, даже если он…

— Оно знает, знает, мы слишком многого наговорили, мы…

— …станет возможным уничтожить тринадцать Смотрителей Фонда.

— Это даст возможность исполнить Summa Modus Operandi.

Ковальски перестал поддерживать какой-либо порядок среди своих бумаг и просто разложил их вокруг себя.

— Откуда же, чёрт побери, ты это достал?

— Во время нашего штурма хранилища Фонда в Бангладеше, — начал он, вернув пузырёк в карман, — после которого меня обвинили в «нерациональном использовании ресурсов Повстанцев», — он зыркнул краем глаза на Ковальски, — мы искали именно это. Разумеется, искомого предмета там не оказалось, потому, — он поднял пузырёк на уровень глаз, — я нашёл его иначе — так же, как и дневник. Мне повезло.

Сильвестр медленно кивнул.

— Если это то, о чём мы все думаем, то, наверное, ты прав, Кельвин. Думаю, это сработает, — он погладил жёсткие волосы на подбородке, — им известно, что ты заполучил данную вещь?

Кельвин на миг замешкался, а после коротко ответил:

— Нет.

Дездемона наклонилась вперёд.

— И каков твой план?

Кельвин пододвинул дневник и поставил рядом пузырёк.

— С помощью этих вещей мы отыщем каждого из мерзавцев, — он ткнул пальцем в книжку, — начнём с Тринадцатого, а дальше по списку. Как только они лягут в могилы, Фонд окажется без руководства и распадётся. Мы избавимся от останков, и без Смотрителей рана на ткани мироздания начнёт заживать, — он откинулся на спинку стула, — В один прекрасный день мы проснёмся в мире, которому более не угрожает сверхъестественное. В мире, где мы сможем сами выбрать собственную судьбу.

Ковальски продолжил листать бумаги, которые разложил перед ним Кельвин. Теперь он делал это медленнее. На одной из страниц мужчина остановился и поднял глаза.

— Ладно. Убедил. Но наши ресурсы ограничены — если бы ты захотел провернуть подобное, скажем, лет двадцать назад, то, наверное, мы смогли бы оказать тебе достойную помощь, — он побарабанил пальцами по столу, — правда, у тебя тогда не было дневника, который и впрямь меняет правила игры.

Ковальски повернулся к своим коллегам.

— Есть возражения? Если мы берёмся за дело, то назад пути не будет — филонить не выйдет. Я сразу подмечу, что наши силы ужасно уступают противнику, но если Кельвин говорит правду, то на нашей стороне как минимум будет элемент неожиданности, а это что-нибудь да значит, — он кивнул, — Все согласны?

Послышался общий ответ:

— Да.

Ковальски повернулся к Кельвину.

— Что тебе потребуется?

Он попросил предоставить трёх человек — профессиональных и опытных оперативников. Логика была проста: Фонд — гигантская, неумолимая машина. Пытаться действовать против него привычными методами Повстанцев не имело смысла, что много раз подтверждалось на практике. Повстанцы до сих пор не оправились после того, как много лет назад Фонд их разбил. Сейчас лишь благодаря Комитету Дельта (усилий которого едва хватало) удавалось прекращать постоянные споры и распри между группировками. Любая попытка расшевелить весь этот бардак и пустить его в дело возымела бы ужасающие последствия.

Но у группы из четырёх человек, достаточно малой, чтобы проскочить мимо Всевидящего Ока Фонда, это могло получиться. У Повстанцев хватало ресурсов, чтобы в нужный момент отвлечь внимание, а также при необходимости обеспечить команду всем необходимым. Но Дельта недвусмысленно дали понять: они не всесильны. Если требования группы выйдут за пределы возможностей Комитета, то им придётся положиться на собственные силы.

Первым стал Энтони Райт, британец лет пятидесяти и матёрый оперативник Повстанцев, чей список убийств по длине почти не уступал послужному. После того, как к власти пришли Дельта, Повстанцы всё ещё оставались не более чем кучкой многострадальных и хаотичных идеалистов — но на протяжении всей их истории Энтони был голосом разума и здравого смысла. Он придерживался изначальных целей Повстанцев, и к нему всегда обращались за советом. Всякий раз, как в Дельте появлялось свободное местечко, все думали, что его займёт именно Энтони, но тот всегда отказывался.

Второй стала девушка, чуть моложе Кельвина. Звали её Оливия Торрес — несколькими годами ранее она слыла знаменитым анартистом, известным в аномальном обществе под псевдонимом «Невероятная Жемчуг». Её произведения были популярны, особенно в «Трёх Портлендах» — городе, который она считала родным. Фонд, долгое время убеждённый в её связи с «ТВП?», неустанно преследовал девушку. Когда Организация была уже практически на её пороге, Оливия перебежала к Повстанцам и начала всё с чистого листа.

Последний выбор пал на Адама Иванова, что застало Дельту врасплох. Адам был юн и неопытен, да и боец из него был так себе. Он хорошо разбирался в компьютерах, в чём-то был даже гениален, но совершенно не умел обращаться с оружием. Однако Кельвина было не переубедить. Об Адаме он узнал ещё до того, как сам Адам узнал о Кельвине, и за последние несколько лет мужчина предпринял ряд действий, в результате которых Адам покинул украинскую сепаратисткую группировку и примкнул к Повстанцам.

Кельвин уже был знаком с Энтони и Оливией: с первым он тренировался и воевал добрую часть последнего десятилетия, а вторая находилась под его командованием во время нескольких рейдов. Оба с готовностью откликнулись на его предложение. Однако Адам сомневался. Его пришлось убеждать. Но даже так, Кельвин всё ещё чувствовал огонь в его сердце. Свою молодость Адам провёл в Фонде, назначенным на SCP-610 в качестве сотрудника класса D. Спасибо его родителям, украинским политзаключёнными. Во время рейда на трудовой лагерь Фонда, Энтони собственноручно спас Адама, тем самым освободив того от ужасов неволи. Когда юноша узнал, что ему выпал шанс поработать бок о бок со своим спасителем, то сразу же дал согласие.

И вот, спустя каких-то три месяца, их небольшое судно прорывалось сквозь волны навстречу зазубренному чёрному копью, пронзившему бурные воды южной части Атлантического океана и окутанному гнетущей тишиной. Как только в поле зрения возникла башня, Кельвин поднялся на нос корабля. Он чувствовал, как мнестики сжигают его разум, и видел ослепительное сияние аномальной природы башни. «Шрам» — подумалось ему.

— Что это? — услышал мужчина голос Оливии, вставшей рядом. — Это ведь магия? Или, может, что-то когнитивно-опасное?

— Нет, не когнитивно-опасное. Это антимем. Эту башню создал не Фонд, а кто-то другой, много лет назад. Того, ради чего она была построена, уже давно нет, так что Организация нашла ей новое применение, — он рассмеялся. — Как можно сбежать из тюрьмы, если даже не осознаешь, что находишься в ней? Или, в нашем случае, как можно найти то, чего нет ни на одной карте? То, чего даже быть на карте не может?

— У меня тот же вопрос, — пожала плечами Оливия. — Как ты её нашёл?

Кельвин достал небольшую синюю книжку.

— Это — личный дневник человека, который десятки лет изучал Смотрителей и их деятельность, — Кельвин покрутил книжку в руках. — Он кучу времени провалялся на полке, пока кто-то наконец не понял, что же это за вещь. Когда Скиттер Маршалл взял её в руки, то осознал, что набрёл на золотую жилу.

— И во сколько обошлась эта ценность?

— Ни во сколько, — пожал плечами Кельвин. — Я её украл.

Оливия кивнула и обернулась к башне.

— Она по-своему красива, скажи? Есть в ней что-то… внеземное.

— Ага.

О борт корабля ударилась волна, обдав их леденящей морской пеной. Кельвин инстинктивно дёрнулся, намереваясь укрыть Оливию, но та лишь отпрянула, одарив его улыбкой.

Позади них раздался приглушённый вой береговых сирен. Кельвин развернулся и бросился к лестнице, ведущей на мостик. У штурвала с мрачным видом стоял Энтони Райт, то и дело плотно затягиваясь толстой сигарой, торчащей изо рта.

— Во что ты меня вписал, Кельвин? — проговорил Энтони, нервно пожёвывая сигару. — Там ведь даже встать негде. Да и я уже шестнадцать лет как не бывал на корабле. Это и был твой план?

Кельвин, прищурившись, взглянул на башню. Действие их мнестиков ограничено: немногим позже они даже воспринять это строение не смогут. Двигаться нужно было быстро, но море явно было не на их стороне.

— Вон вход, — Кельвин указал пальцем на брешь в скалистом берегу. — Ну как, сможешь доставить нас туда?

Энтони посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Ну, что-то я туда точно доставлю. Правда, надеюсь лодка тебе после этого будет не нужна.

Кельвин похлопал его по спине и ухмыльнулся.

— Лодка всегда найдётся.

Энтони закатил глаза и дёрнул штурвал.

— Со следующей волной пойдём на таран. Оповести ребят, пусть ухватятся за что-нибудь, потому что нам придётся разбить лодку. Ты понял меня? Разбить. Лодку.

Кельвин кивнул.

— Значит решено. Давай разобьём лодку.

Кельвин рванул вниз по лестнице в поисках остальных. Оливия и Адам стояли в проходе. Парня, казалось, вот-вот одолеет тошнота. Кельвин схватил их, потащил в камбуз и припёр к колонне.

— Оставайтесь здесь и держитесь!

Он уже было развернулся, чтобы пойти обратно, как вдруг о судно ударилась огромная волна. Весь корабль накренился назад, потом вперёд, а затем вбок. На мгновение Кельвину показалось, что его кишки вот-вот полезут наружу. Когда он всё-таки поднялся по лестнице, весь корпус уже трещал по швам. Железо и дерево прорывалось сквозь груды острых, безжалостных камней.

Спустя ещё несколько жалобных скрипов и стонов судно остановилось. Спотыкаясь, Кельвин забрался на палубу. Теперь корабль был полностью пришвартован у входа в башню. Позади продолжал бушевать океан.

Первым из-за спины мужчины показался Адам, сразу же прильнув к перилам, исторгая содержимое своего желудка.

Энтони, лишь каким-то чудом оставшийся почти сухим, прошествовал мимо парня, а после отцепил и выбросил якорь за палубу. Со звонким металлическим стуком тот ударился о сухой камень.

— Земля, — констатировал Энтони.

Концом рукава Адам вытер рот от остатков рвоты.

— Бредятина. Вы совсем крышей поехали. Это херь какая-то. Я еле… — его обед вновь попытался выйти наружу, однако на сей раз Адам сумел удержаться. — Голова раскалывается, — он попытался встать, но споткнулся, упав навзничь. — Вы… вы уже старичьё, своё отжили, терять вам нечего. Но у меня ж ещё вся жизнь впереди, и тут вы врезаете меня в скалы. Вот уж спасибо, — с очередным порывом рвоты он перегнулся через перила.

Кельвин похлопал Адама по спине.

— Терпение, Адам. Ты останешься здесь, с Оливией и Энтони. Я пойду один, — он обернулся к Энтони, — проследи, чтобы никто не потопал следом.

Энтони кивнул.

— Помни, о чём я говорил. Им нельзя верить. Они лжецы: врут без малейшего зазрения совести, так что будь осторожен.

Кельвин успокаивающе похлопал товарища по плечу.

— Не забуду. Ваша помощь мне скоро понадобится — очень скоро. Но с этим… с этим я справлюсь сам.

Кельвин перемахнул через перила и приземлился на скалистый берег. Впереди виднелся тёмный туннель — вход в пещеру. Он проследовал во мрак.

Через сорок метров Кельвин натолкнулся на грузовой лифт. Морской вой не покидал его, эхом отражаясь от каменных стен. Сами же стены, едва видимые в тусклом свете, были усеяны глубокими дырами. Рваные раны — вот на что они походили. Мужчина открыл дверцу, вошёл в лифт и нажал кнопку. Стоило лифту тронуться, как Кельвин поймал себя на мысли, что этот вход похож больше на последствия тарана, чем на естественную брешь.

Он не знал, сколько времени занял спуск. Спустя несколько минут гладкий металл шахты сменился на камень. Лифт окутал холод. Где-то внизу Кельвин расслышал тихое биение чего-то неизвестного. Он полез в карман и достал пузырёк, желая убедиться, что тот ещё на месте.

Лифт дрогнул и остановился. Дверь со стоном отъехала в сторону. Кельвин вышел в просторное помещение, озаряемое изумрудным светом бездымных факелов. Стены были исписаны полосами древних рун, что уходили вверх по спирали, устремляясь в беспросветную тьму; та же тьма зияла под ногами. От бездны мужчину отделял только лифт и железный мостик, идущий вперёд.

Мостик вёл к центру помещения, где из пустоты возвышалась каменная колонна. Прежде чем подойти к ней, Кельвин столкнул с обрыва небольшой камешек, желая измерить глубину.

Прошло две минуты. Он пошёл дальше.

По мостику мужчина пересёк пропасть. Ему случалось услышать только звуки собственных шагов, а также глухое биение бездны. По мере приближения к колонне всё лучше удавалось рассмотреть одинокого обитателя этого места: фигуру, толстыми золотыми цепями прикованную к небольшому складному стулу, сделанному из железа. Человеческий труп.

Кельвин уже было открыл рот, но его тут же прервало гулкое дребезжание — ужасающий, глухой шум. Словно хор он наполнил помещение, эхом отражаясь от стен. Это был смех. Злорадный смех.

Кельвин изучающе подошёл к трупу. От глаз остались лишь пустые, сгнившие дыры. Несмотря на это, они неотрывно следили за каждым движением мужчины. По его телу пробежал знакомый холодок. Внезапно, биение прекратилось.

— Гость, — рот трупа не шевелился, но тем не менее голос зазвучал из него, подобно потоку ветра, несущегося из склепа, — ну и ну. Нечасто у меня бывают гости.

Кельвин заколебался.

— Ты О5-13, так ведь?

Вновь раздался жуткий смех.

— Отчасти. Это тело когда-то принадлежало доктору Феликсу Картеру, Зануде. Он был Тринадцатым. Теперь его место занимаю я.

Кельвин кивнул.

— Ага, тогда, кхм. Нам необходимо переговорить кое о чём. Я пришёл обсудить новые условия контракта.

Что-то мелькнуло у него перед глазами. Он увидел бесчисленные горы трупов; огонь и кровь. Он увидел шествие красных ужасов и безмолвную фигуру, наблюдающую за всем с высоты. Кельвин встряхнул головой и отвернулся. Когда он вновь взглянул на труп, тот будто бы улыбался.

— Ты здесь никто, Кельвин Люсьен, — мужчина в удивлении отступил на шаг. — Да, мне известно твоё имя. И оно не из числа тех тринадцати, что указаны в контракте. Ты не в силах разорвать его.

Кельвин собрался с силами.

— И правда. Его там нет. Но сделай мне одолжение: скажи, ваш контракт, на каких условиях его заключали? Что им было обещано?

Внутри трупа что-то зарокотало.

— Так уж и быть. Всё равно ты покойник. Контракт дал Тринадцати шанс убежать от судьбы. Он дал им вечную жизнь.

— У них и так был источник молодости. Ты-то им зачем?

— Источник иссяк. Хотя даже он не смог бы защитить от меня. Разве что он оттянул бы неизбежное. Как только они начали умирать, Первый решил заключить со мной сделку. Я согласилась отступить в обмен на должность в Совете, — прогнивший голос снова засмеялся, — условия были просты.

Кельвин обошёл труп. Его глаза изучали символы на окружающих стенах.

— И для выполнения своей части сделки Смотрители отдали тебе этого человека? Отдали его жизнь?

— Нет, в рамках контракта его жизнь неприкосновенна. Они отдали мне его тело. Теперь он вечно витает между жизнью и смертью — его сознание испытывает возвышенное чувство предсмертного экстаза.

Кельвин заинтересованно склонил голову набок.

— Он не мёртв?

— Нет, — усмехнулся труп.

Кельвин достал из кармана пузырёк и вынул пробку.

— Отлично. Пей, сука дряхлая.

Он рванул к трупу со спины и схватил его за подбородок. Достаточно было лишь малейшего усилия, чтобы открыть ему рот. Другой рукой Кельвин влил содержимое пузырька в глотку существа — аккуратно, чтобы ни одна капля не пропала даром. Как только пузырёк был опустошён, он отпустил труп и встал перед ним.

— Что это? — прошипело существо. — Откуда она у тебя? Как…

Изменения не заставили себя долго ждать. Лицо трупа сразу же налилось цветом, вены заполнила кровью. Свежая розоватая плоть начала закрывать дыры на теле. Белые сферы надулись в пустых глазницах. Иссохший торс сжался и разом оброс сухожилиями и мышцами. Тело склонилось вперёд, делая резкие, рваные вдохи. Нестерпимый, болезненный кашель вынуждал многолетнюю пыль покинуть лёгкие. Руки устремились вниз, чтобы ухватиться за стул.

За одну лишь минуту труп преобразился в обнажённого мужчину. Конвульсии пошли на спад. Его глаза, золотисто-карие, теперь с ужасом метались из стороны в сторону.

— Что ты наделал? — закричал мужчина, хрипя отвыкшим от долгого безмолвия голосом. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!

Через его глаза, рот и нос начало просачиваться тёмно-серебряное нечто — словно дым, но более густое. Это нечто собралось над ним, подобно туче. Мужчина в ужасе поднял глаза и завопил:

— Нет! Не покидай меня! Не покидай! Не…

Кельвин поднял пистолет и дважды нажал на курок. Одна из пуль вонзилась в висок Смотрителя, другая — в сердце.

С предсмертным вздохом доктор Феликс Картер осел на стуле; голова запрокинулась назад, лицом к беспросветной бездне.

Кельвин схватил стул за железную спинку и потащил к обрыву. Увесистым пинком он скинул седалище вместе с безжизненным телом в пропасть. Раздался грохот цепей. Затем — тишина.

Кельвин вновь ощутил знакомое присутствие. Повернувшись, он увидел подле себя женщину. Окутанная тьмой, с кожей цвета серебра, она смотрела в бездну. В глазах читалась грусть.

— В тело Тринадцатого вдохнули жизнь, — произнесла она. — Контракт недействителен. Я освобождена от своих обязательств.

Кельвин сглотнул и кивнул.

— Теперь, если неминуемой гибели нависнет над остальными, ты не станешь больше отводить свою смертельную длань?

— Нет, — не сводя взгляд с бездны, ответила она, — теперь они могут умереть.

Кельвин вздохнул.

— Хорошо. Этого достаточно, — он сделал шаг по направлению к лифту, но что-то заставило его остановиться. Мужчина обернулся к бледной персоне и задал мучивший его вопрос. — Почему ты не остановила меня? Ты ведь могла. Почему же просто бездействовала?

Наконец, она одарила Кельвина взглядом. Неизбывное одиночество и неуёмная тоска пронзили его тело.

— Что-то гложет сердце Совета. Что-то, чему смерть не страшна. Я думала, что если стану одной из них, то, может, смогу отыскать это нечто, смогу заставить его умереть. Но я не смогла. Кельвин Люсьен, в этом мире есть вещи, что неподвластны даже мне.

Она вновь обратила взгляд к бездне.

— Как знать, может ты справишься лучше. А может и нет.

Комитет Дельта послал за ними другое судно. Как только группа поднялась на борт, к Кельвину подошла Дездемона и протянула документ с брифингом.

— Проблемы были? — спросила она.

Кельвин помотал головой.

— Всё как обычно: зашли, вышли, — он посмотрел туда, где прежде стояла башня. — Я уже и не вижу её. Будто и не было её никогда, но тем не менее, — он достал из кармана дневник, — целых десять лет назад этот писака уже знал о ней.

Девушка засмеялась.

— Ага. Знаешь, я уверена, у этого загадочного агента были свои лазейки. Прямо как и у тебя. План в действии, Кельвин. Мы все полагаемся на тебя, — она кивнула в сторону уже отсутствующей башни. — Если повезёт, с остальными будет так же просто.

Кельвин засмеялся и покачал головой.

— Вряд ли. Нам повезло ударить первыми, пока они не были готовы. В следующий раз положиться на сюрприз не выйдет.