Данная статья является переводом, требующим вычитки, и ещё не проверялась модерацией.
Страница может содержать стилистические ошибки и смысловые неточности.
Курсор текстового процессора обвиняюще моргал перед Тильдой, побуждая её закончить отчёт.
У руководства всегда одна и та же унылая судьба: на вершине одиноко, а одиноко, потому что ты сидишь на горе бумажной работы. Ко всему нужно подходить серьезнее, когда жизнь каждого человека в Зоне (и каждого безликого безымянного человека где-либо ещё) зависит от росчерка ручки. Её ручки.
Однако, никуда не делось уныние. Монотонность, монохромность. Легко забыть, что это значит, что ты вообще делал. Жизненно важно, чтобы ты всегда помнил.
Бывали времена, когда ты не хочешь говорить ни с кем об этом. Нет, не «не хочешь». Не можешь. Изоляция со временем изматывает каждого, даже если ты была ранее опытна в заведении новых друзей. И все же, несмотря на то, что она хотела, бывали вещи, которые могли понять только люди, ранее занимавшие офис директора Зоны 19.
По стечению обстоятельств из числа этих людей один выбрал именно этот момент, чтобы постучаться в её дверь. Сначала он учуяла запах сигаретного дыма, а затем подняла голову, увидев седеющего человека 50-ти лет, стоявшего в дверном проеме.
– Дмитрий, добрый день.
Дмитрий Стрельников взглянул на свои часы.
– Уже шесть часов, дирехтор, – ей было отчётливо слышно "х".
Тильда перепроверила время на мониторе компьютера.
– …Черт, – она сделала паузу. – И ещё: сигарета, Дмитрий.
Он извиняющееся кивнул и бесцеремонно выкинул сигарету в коридор. Не первый раз он это делает.
– Прости. Курить в этом помещении - старая привычка. Хей, и тебе стоит попробовать. Может понравится, – не в первый раз он это говорит.
Дмитрий уселся в кресло, которое ранее принадлежало ему, и оглядел её кабинет, который тоже ранее принадлежал ему.
– Тебе стоит и косметический ремонт провести. Стиль брежневской эра не подходит тебе также, как мне, дирехтор.
Она устало улыбнулась.
– Чем я могу тебе помочь, Дмитрий? – она засомневался на мгновение. – И, пожалуйста, просто Тильда, – когда он сидел на её стороне стола, он настоял на том же. "Зови меня Дмитрий".
– Сегодня у нас была сессия покороче, и я подумал, почему бы не сходить посмотреть, как у тебя дела. Я сказал себе: "Может быть ей нужна сигарета и я - единственный, у кого есть запасная", – он широко улыбнулся. Тильда никогда не курила.
"Сессия покороче". Она гадала, что они поручили делать Дмитрию. Недавно его выдернули из отставки (наверное, правильно было бы её назвать "добровольным изгнанием") и придали Альфе-9 в качестве ещё одного инструктора по спецподготовке. Или вовсе передали всю их подготовку в его ведение.
Она могла спросить. Но тогда потребовалось бы сделать ещё бумажной работы, если бы не те люди прослушивали её офис прямо сейчас.
У Тильды технически был доступ ко всему этому, но бумагам потребовалось бы время, чтобы добраться до её стола, и ещё дольше - чтобы оказаться в стопке. Ей нужно было делегировать большую часть работы кому-то, но делегация была такой же бумажной горой.
Дмитрий ожидал ответа насчёт сигареты.
– Очень любезно с твоей стороны. Думаю, время у меня ещё будет, чтобы приобрести эту привычку, – она указала на свой компьютер и царство бумаг у неё на столе. – Хотя ты знаешь, как это бывает.
Дмитрий стиснул зубы: нержавеющая сталь время от времени блистала, когда он делал так. Бывший российский воздушно-десантный пехотинец - он потерял несколько зубов после нескольких неудачных прыжков, и какой-то бездарный советский стоматолог заменил недостающие факсимильными копиями из нержавеющей стали.
– Вот что я скажу. Забудь про это, – он пренебрежительно махнул на её стол. – Я отведу тебя поужинать. Знаю милое местечко. Тихо, вкусная еда, никаких лишних вопросов. Даже подаётся Кока-Кола.
Для кого-то ещё эти слова могли прозвучать как шутка. Но Тильду они смогли повлиять. Казалось, что курсор стал моргать более агрессивно: "Даже не смей", – практически говорил он. – "Работа важнее, чем еда".
Её работа спасала жизни. Её работа обрывала жизни.
Дмитрий ждал. Тильда вновь взглянула на него и согласно кивнула. В тот же самый момент, как они покинули офис, он зажег другую сигарету.
Она все никак не могла выбрать между Вэндиным номером 7 и номером 8. Прошло так много времени с того момента, как она в последний раз выходила куда-нибудь, даже в фастфуд забегаловку, отчего она действительно не могла определиться. Что-нибудь легкое, может быть? Нет ничего хуже, чем усердно работать на желудок, который словно забит кирпичами. Салат, возможно?
Дмитрий подошёл к кассирше. На вид она была очень молодая без выразительных внешних черт. Тильда задумалась, ходила ли девушка в колледж. По какой-то причине эта мысль вызвала у неё симпатию, граничащую с сочувствием.
– Добро пожаловать к Вэнди, – сказала кассирша. – Хотели бы вы попробовать Сына Беконатора?
– Нет, мне не нужен самозванец. Мне нужен Беконатор-старший с четырехкратной порцией бекона, – подчеркивая это, он показал четыре пальца.
– Сэр, я не знаю, можем ли мы…
Дмитрий перебил её.
– Мы разве не в Америке? Я что, все ещё в Советском Союзе? Почему я переехал? – Дмитрий жёстко посмотрел на неё. – Почему я переехал, если обязан довольствоваться Лжебеконатором?
– С-сэр, мы в Америке, но…
– Тебе нужна взятка? Я должен дать тебе взятку ради этого? – кассирша попыталась было возразить, но Дмитрий прижал указательный палец к своим губам. – Ш-ш-ш, нет-нет. Вот. Взгляни на это, – он положил хрустящую пятидесяти долларовую купюру на стойку и прокатил её к девушке. – Для тебя, для тебя. Четырехкратная порция бекона. Я хочу истинного отца Беконатора. Может быть даже деда Беконатора.
С широко раскрытыми глазами, сбитая с толку, кассирша взяла банкноту и пробила заказ. Довольный Дмитрий отступил. Девушка же, посмотрев на Тильду, словно задалась вопросом, что будет дальше.
– Мне то же, что и ему.
Еда была вредной…
Но такой вкусной.
Никто из них особо не говорил: вкус дешевой еды и осознание того, насколько она была ужасна, вызывали у них своеобразный катарсис. Протерев руки от жира, Тильда поняла, что у нее не было иного выхода, кроме как признать, что она действительно стала чувствовать себя намного лучше.
– Что ж, как продвигаются тренировки? Возможно, мы бы тоже могли обговорить небольшое дельце, пока мы тут, – сказала она.
Он потянулся, чтобы зажечь сигарету, но несчастный взгляд кассирши остановил его.
– Продвижение есть. Я пытался обучить их быстрому реагированию и обнаружению угроз.
– И как же?
– Они должны понять, что в одно мгновение ситуация может стать, как бы сказать… «крайне дерьмовой». Иногда у тебя в распоряжении всего несколько секунд, чтобы среагировать на смену условий, и это определит, выживешь ли ты или умрешь.
Тильда кивнула.
– Позволь привести пример, – он указал не зажженным кончиком своей сигареты на человека, который только что вошел. На нем был свитер, который был для мужчины слишком большим и выглядел слишком теплым для нынешнего климата, а его язык тела указывал на возможную взволнованность или боязнь. – Тот парень вон там, назовем его “Свитерок”, – Дмитрий и Свитерок наиболее кратко встретились глазами. – Что бы ты сделала, если бы, например, Свитерок решил внезапно открыть огонь в этом местечке?
– Что? – Тильда нахмурилась. – Я бы доложила об этом, если бы могла, и стала ждать. Помимо этого, я, скорее всего, больше ничего не стала бы предпринимать.
– Ничего? – Дмитрий выглядел разочарованным.
– Да, – Она пронаблюдала, как Свитерок уставился на стойку, изворачиваясь в своем негабаритном свитере. Она вспомнила горы бумажной работы. Спасёшь жизни или оборвёшь жизни, подписал ли ты этот листок бумаги или нет. Действие или бездействие. Неважно, что ты сделал, разницы никакой.
Дмитрий наклонился вперёд, стараясь сформулировать ответ. Но что бы мужчина ни намеревался сказать, его слова не дошли до ушей Тильды, когда Свитерок оттянул воротник, достал пистолет и выстрелил из него в потолок.
Стулья заскрипетали, когда испуганные дети и родители нырнули в укрытие под деревянные столики из Икеи. Младенец начал плакать. Кто-то пролил напиток на спину Стрельникова.
Тильда посмотрела на Дмитрий со взглядом, выражающим скорее не тревогу, а "Что, черт возьми, ты натворил?"
– ИТАК. НИКТО НЕ БУДЕТ ДВИГАТЬСЯ И ВСЕ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ ОЧЕНЬ БЫСТРО.
Свитерок направил своё оружие на кассиршу и приказал ей начать выгребать наличность из всех касс в сумку.
Дмитрий расслабил конечности, позволяя своей правой руке беспечно опуститься на его бок, и стал ждать.
Когда голова Свитерка повернулась к кассирше, старый вояка кивнул Тильде и встал из-за стола. Плавным отработанным движением рабочая рука Дмитрия приподняла подол рубашки и вытащила его надежное оружие. Оно было быстро поднято вверх и направлено на цель…
Но Стрельников поскользнулся на пролитом молочном коктейле. В резком контрасте с тем, как грациозно он поднялся, он рухнул на пол словно мешок с картошкой. Его оружие же упало на стол прямо перед Тильдой.
У неё было всего несколько секунд, чтобы среагировать, но девушка, как обычно, слишком много думала. Это был не тот выбор, который она хотела сделать. В идеале она не хотела делать никакой выбор в такой ситуации, но кости уже были брошены.
Она почувствовала, как ее рука обхватила бакелитовую рукоятку, и поднялась также со своего места, прицелившись в Свитерка.
Как только целик и мушка были выровнены, в прицеле она смогла увидеть, как глаза мишени широко раскрылись.
Вспышка.
Она больше почувствовала выстрел, нежели услышала его. Ее веки дрогнули. Тильда ощутила, как её рука поглощает отдачу, в то время как затвор пистолета отъехал назад и вернулся на место, запустив новый патрон в патронник. Периферийным зрением она пронаблюдала, как гильза из лакированной стали пролетела мимо. Стекло разбилось, дети закричали, но все это девушка не услышала из-за пронзительного звона в ушах.
Когда её взгляд сфокусировался, Свитерок уже исчез. Пустая гильза приземлилась на пол и с этим возвратился слух директора 19-ой Зоны.
Дмитрий остался на полу и зажжёг свою сигарету.
– Теперь поняла, что я имел в виду, да?
Тильда выдохнула.
– Тебе нужно посетить Эверетта, чтобы он взглянул на этот синяк, – сказала Тильда, пока они попеременно шли и хромали по коридору. Прилив адреналина сильно ударил по ней, и она больше не хотела ничего другого, кроме как усесться на свой офисный стул и снова заняться бумажной работой. Возможно, это был именно тот урок, который ей действительно следовало бы извлечь из этого - оценка стабильности и относительной безопасности.
– Нет уж, он снова попытается заменить мне лёгкие. Я сказал ему, что никогда больше, не после последнего случая, – ответил Дмитрий, рубанув рукой воздух.
Наконец они дошли до её офиса. Девушка пригласила его выпить из вежливости, но он тактично отказался, напомнив ей, что у нее еще есть работа.
У нее на уме возник вопрос, и она нерешительно стояла, думая, стоит ли ей спрашивать или нет. Тильда решила, что должна знать.
– Дмитрий… это ты организовал все это?
Он кратко рассмеялся.
– Ох, хотелось бы мне и вправду такое спланировать. Было бы идеально! Но это было абсолютное падение сов.
– …Совпадение.
– Да. То, что я сказал, – он похлопал ее по плечу, сияя. – Хочу, чтобы ты знала: ты хорошо справилась, хоть и промазала. Уверен, полиция найдет его.
Несмотря на ее усталость, Тильде удалось мрачно улыбнуться.
– Спасибо тебе. Никаких больше практических уроков, пожалуйста.
– Я постараюсь исполнить эту просьбу, дирехтор.
Она опустилась в свое кресло. Курсор поприветствовал ее - он любезно остался там, где она его оставила.