У моих ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять. Ножевое ранение в грудь. Истекла кровью до приезда скорой. У входа в квартиру пара патрульных успокаивают дрожащую соседку — даму лет пятидесяти. Над трупом склонился коронер. Я присел рядом, чтобы узнать его вердикт.
— Ну что, Джонсон, уже успел втихую кармашки ей обчистить? — чёрные шуточки всегда казались мне пиком юмора.
— А вот и Ферреро со своей клоунадой… — док поднял на меня тяжёлый взгляд. — Чем же я так насолил Богу, что теперь вынужден работать только с некомпетентными детьми?
— Будь я некомпетентен, то не продержался бы в нашей конторе и дня. А так, гляди, уже второй десяток лет глаза всем тут мозолю.
— Вот бы ты ещё и делом занимался.
— Ладно-ладно. Рассказывай, что у нас?
— Ножевое ранение в грудь. Орудие пробило лёгкое. Жертва захлебнулась собственной кровью. Мертва уже полчаса-час. Соседка услышала крики и вызвала ваших бравых ребяток. Ты, вроде, должен был столкнуться с ней у входа.
— Да-да, мадам лет пятидесяти с пышной шевелюрой и глазами светской обольстительницы. Ею займусь позже. А пока скажи: что-нибудь необычное имеется?
— Порезаны запястья. Судя по малому количеству крови, это было сделано уже после смерти. Возможно, что-то ритуальное. Подробнее смогу рассказать после вскрытия.
— Хорошо. Это всё?
— Пока да.
— Ну, тогда продолжай грабить бедную девушку. А меня ждут улики.
— Пошёл ты.
С улыбкой я поднялся и проследовал в сторону кухни. Холодильник, плита, раковина, шкафчики — всё на своих местах. Набор ножей на столе, мусор выкинут. Следов крови нет. Оглянувшись на стену, я поразился размерами вентиляции — огромный проём словно был перенесён сюда прямиком с какого-то холодного киношного склада. Думаю, туда без труда уместился бы даже я.
Что-то блеснуло из-за решётки.
«Неужели этот кретин спрятался в вентиляции, — подумалось мне. — Это кем же надо быть, чтобы такое вытворить».
Достав пистолет, я медленно подошёл к решётке — та висела лишь на паре едва вкрученных болтов. С оружием наготове я осторожно открутил один из них. Решётка свесилась на единственном болте и раскрыла предо мной своё чрево. Изнутри смотрели налитые кровью глаза.
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Парень. На вид лет двадцать-двадцать пять. Я решила оставить Джонсон наедине с трупом и опросить свидетеля: мужчину зрелого возраста с пышной шевелюрой под стать Элвису.
— Приветствую, меня зовут Мишель Ферреро — я веду данное расследование. Мне сообщили, что вы первым узнали о преступлении. Это так?
— Да-да. Я Тед… Теодор Кипнэс. Сосед. И я… бедный мальчик…
— Мистер Кипнэс, вы не могли бы рассказать во всех подробностях о том, что видели или слышали на момент убийства?
— Я постараюсь… Простите, всё никак не могу собраться…
— Я понимаю. Попробуйте сделать несколько глубоких вдохов. И помните: даже самая крохотная зацепка способна помочь нам выйти на убийцу.
— Ладно, попробую рассказать всё… Час назад я услышал крик из этой квартиры, — он указал рукой на раскрытую дверь. — Тут живёт… жил мальчик, Эмиль. Мы с ним были не особо знакомы, но пару раз встречались в лифте, и он казался мне приятным молодым человеком… В общем, я сразу заподозрил неладное и решил вызвать полицию, а сам тихо засел в комнате.
— Вы не слышали разговоров через стену или, может, ругательств? Возможно, был громкий спор?
— Нет, ничего такого…
— Может, вы слышали, как уходил убийца?
— Я не слышал больше ни звука …
— Хорошо. Вы не знаете, кто мог желать Эмилю смерти? Часто ли у него бывали гости?
— Я плохо его знал, но… кажется, пару раз видел, как к нему приходила одна женщина. Коллега, наверное, или девушка.
— Вы можете её описать?
— Я плохо помню, но… вообще, она чем-то напоминала вас. Всегда в солнечных очках, тёмные распущенные волосы, красная помада, цвета свежей крови, и… Простите, больше ничего не всплывает.
— Ясно. Спасибо за вашу помощь, мистер Кипнэс. Позднее с вами свяжутся, а пока можете идти отдыхать.
— Да, спасибо…
Он развернулся и медленно ушёл в свою квартиру. Сведения, конечно, были не ахти. Под такой фоторобот могла подпасть половина женщин города, начиная прямиком с меня. Я глянула вбок и увидела зеркало. Тело убитого отражалось в нём, принимая какую-то необъяснимо жутковатую форму. Отражалось в нём также и моё усталое лицо. Бессонные ночи совсем не шли мне на пользу.
Внезапно порыв ветра одёрнул занавесь. Окно незаперто. Вероятно, так убийца и ушла с места преступления. Я подошла к шторе, рывком сдвинула её и воззрилась на расстилавшийся через закрытую форточку вид с пятого этажа. Да, вариант с окном отпадал. В уголке глаз скользнула тень.
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять. Её лицо — гладкое, без единой морщинки — было рассечено крест-накрест. Вертикальный разрез проходил прямо по коже рта и носовому бугру, горизонтальный пересекал глазные впадины.
Коронер поднял на меня своё сухое, лишённое всяческих черт лицо:
— , — сказал он, не особо радостным тоном. — .
Я решил, что сейчас не время для дурацких шуток, а потому ответил просто:
— , — после чего оставил старика в покое.
Внутренности комнаты хоть и выглядели обыденно, но всё равно отдавали чем-то нездоровым. Кожаный диван словно бы побледнел, а волосяной покров ковра походил на шерсть убитого зверя. Я быстро ретировался в кухню. Проходя мимо окна, мельком взглянул на своё отражение в стекле: всё та же устало обвисшая кожа на лице, всё те же морщины, всё та же искривлённая в недовольной гримасе плоть на ротовом промежутке и всё те же суженные глазные впадины.
На кухне было пусто. В раковине ещё оставались капли темноватой воды, напоминая выступившую на лбу испарину — недавно в ней что-то мыли. Я провёл рукой по коже холодильника и взглянул на ножи — все кости торчат в своих пазах.
Подойдя к окну, вгляделся в обыденный пейзаж: пустота, лишь лёгкая дымка витает в воздухе. Вдали виднеется дьявольская кровавая ухмылка.
Вспышка.
У моих ног лежал я. Грудь и запястья в крови, ужас застыл на лице. Я спросил себя:
— Что думаю? Бытовое самоубийство, суицид или ритуал?
— Явно не суицид, зачем бы мне втыкать нож себе в грудь, если уже порезал запястья? К тому же где орудие самоубийства? — я задумался, а тем временем продолжил. — Для бытового самоубийства тоже странновато: если я в гневе кидаюсь на себя с ножом, то зачем бы мне потом резать запястья? Я ставлю на ритуал.
Я обдумал свои слова, а затем присел, чтобы получше осмотреть тело. Пальто, брюки, ботинки — всё в тёмных тонах. Лишь когда-то бывшая белой, а теперь окрасившаяся в алый рубашка выбивалась из общей картины. В левом кармане брюк обнаружился бумажник: внутри десяток купюр разного номинала и моё фото. В правом лежали поблёскивающее кровью полицейское удостоверение и кусок мела.
Я поднялся и отошёл от себя. Решил, что с собой мне ловить явно нечего, а потому, возможно, следует пойти опросить свидетеля. Я стоял в окружении меня и меня. Я попросил себя отойти и начал опрос.
— Во сколько конкретно я услышал крик?
— В 17:30.
— И сразу позвонил в полицию?
— Да, я очень испугался.
— Я слышал, как выходил после убийства из квартиры?
— Нет, но мне не верится, что я каким-то образом мог оставаться там незамеченным, потому, наверное, и ушёл очень тихо.
За моей спиной скользнула тень.
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Пол неизвестен. Возраст неопределим. Бесконечные коридоры расходились от нас во множестве направлений. Я побежал влево.
У моих ног лежало тело. Пол неизвестен. Возраст неопределим. Я двинулся вправо.
У моих ног лежало тело. Пола нет. Возраста нет. Я последовал вверх.
У моих ног лежало тело. Пол. Возраст. Вглубь.
У моих ног лежала тень.
Вспышка.
У моих ног стояло тело. Мужчина. На вид лет тридцать пять, может сорок. Судя по всему, детектив или следователь. Тёмные одежды и белоснежная рубашка. Усталый взгляд, словно кровать он в последний раз видел тысячу лет назад. Я не помню.
Пол неудобен. Дышать тяжело. Всё тело ломит. Рядом на корточках сидит ещё один — старик в перчатках и маске. Взгляд напряжён, брови сошлись у переносицы. Похоже, доктор.
«Где я? Что произошло? — первые вопросы. Самые очевидные вопросы. Но ответ на них пришёл быстро. — Это моя квартира. Почему я на полу? Почему я…»
— Ну что, док, скажите честно, пациент будет жить? — голос низок, отдаёт хрипотцой, но в нём явно сквозит насмешка.
— Ты, вроде как, ушёл улики искать, — донёсся раздражённый ответ.
— Ради хорошей шутки не грех и прерваться, — продолжал первый.
— В гробу я видал твои шутки.
— Ну, с твоей работой, в гробах на что только не насмотришься.
— Пошёл вон, Ферреро, — раздражение в голосе старика нарастало.
— Ух, какие мы обидчивые. Вообще, я подошёл сказать, что уже можно сворачиваться. Не думаю, что мы здесь что-нибудь ещё сможем нарыть.
— Мне нужна будет помощь с переносом трупа.
«Трупа!? В моей квартире труп? Где!?»
— Да, бедная девчушка. Ну, надеюсь тебе кто-нибудь поможет, а я потопал.
— Скотина.
На спине детектива красовался тёмный силуэт. Он бросил на меня свой багровый взгляд.
«Теперь я помню».
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять. У её ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять. У её ног лежало тело. Гуманоид. На вид лет двадцать-двадцать пять. У его ног лежало тело. Нечто аморфное. Возраст неопределим. У его ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять.
Стены покрыты телами. Пол вымощен телами. Оконная рама — тело. Стекло — тело. Занавесь — тело. Груды и кипы тел уходили ввысь, исчезая за гранью моего восприятия.
Я ощупал своё тело, заглянул в карманы, коснулся вырванной страницы, провёл рукой по удостоверению. Стёр пот со лба, оставив там красный подтёк. Столько тел я не видывал уже давно.
— Видать, сестрёнок у этой было завались, — мрачно констатировал я.
— Да, не завидую я остальным, — с расстановкой произнёс Майк.
— Так говоришь, будто нас сейчас не ждёт ад, — ответил Ферреро.
— Ну нет, ад будет позже, — сказала Мишель.
Тень скользнула меж тел.
Вспышка.
У моих ног лежало кровавое нечто, обведённое мелом. Я подошёл к потенциальной улике и поднял край ковра. Взгляд зацепился за странный след на полу, у стыка меж голым покрытием и ковром. Я отвёл взор от улицы и осмотрел комнату. Капля за каплей взлетали ввысь, исчезая в сумерках. По другую сторону вновь занимался дождь. Не в силах больше там находиться, я покинул ванную, а затем пересёк комнату, одёрнул штору и выглянул в окно.
Хотя бы теперь стало понятно, где держали жертву. Склонившись, чтобы осмотреть её получше, я ощутил ужасающий запах разложения. Жидкость здесь была черна как смоль. Раковина заполнена чем-то неизвестным, то же относилось и к ванне. Все краны были открыты, но вода из них едва капала. Дослушав его, я поднялся и первым же делом проследовал в санузел.
.али ыделс еджедо ан ,илсородов ьсилатупаз хасолов В .амёодов енд ан алеворп йенд окьлоксен яашвадартсоп ,умесв оп ядуС —
?олудзар кат ёе огеЧ ?сан у тут отч ,ондаЛ —
— коронер был явно не в духе. ?йолги ябет тежом А —
— насмешливо начал я. ?код ,а ,ёе йолги тежоМ —
Джонсон задумчиво её разглядывал. Жертва раздулась так, словно долгое время провела под водой. Возраст неопределим. Девушка. У моих ног лежало тело.
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Девушка. На вид лет двадцать-двадцать пять. Лишь пустота окружала нас. Абсолютное ничто было всепоглощающим. Казалось, будто мы зависли в воздухе. Я достал своё удостоверение и собрался было кинуть его вперёд, ожидая повисания предмета в воздухе, однако в последний миг передумал. Мы же не в космосе, ей богу.
Я присел у тела и провёл окровавленным пальцем по её лбу. Глаза открылись. Они были затянуты пеленой, прекрасно сочетавшейся с бледной опустошённостью места.
— Тогда на тебе не было лица.
— Оно бы только помешало.
Тень затянула глазные яблоки.
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Обугленное до такой степени, что опознать хоть какие-то особенности не представлялось возможным. Однако количество дыма в комнате поражало своей мизерностью. Даже сигареты во ртах коронера, патрульных и меня не могли довести задымлённость до нормальных отметок.
В сердце пылало яростное желание бросить всё и укатить домой, принять нагретую до кипятка ванну, зажечь свечи, схожие с горящими здесь, и предаться спокойной дремоте. Но я не мог. На руках труп, в кобуре огнестрел, а в кармане удостоверение — я ощупал его, убеждая себя остаться.
— Слушай, Ферреро, может уже прекратишь стену взглядом прожигать и делом займёшься? — док был явно на взводе, не стоило разжигать в нём гнев.
— Да-да. Ты там тоже работай, — рассеяно ответил я. Мысли мои были не здесь.
— Я уже закончил. Ожоги жертвы не позволяют сделать какого-либо внятного заключения. Придётся ждать вскрытия.
Я хотел было с жаром рявкнуть, что мне плевать, но вовремя сдержался. Откуда во мне эта ярость?
— Подождём, если надо.
Док кивнул и встал у двери. Я осмотрел помещение: тлеющие угли в стенах, дымчатый кварц в окнах, огонь в лампах — всё как обычно. Мне подумалось, что в соседних комнатах удастся найти улики получше. Проследовав в кухню, я провёл пальцем по плите, оставляя кровавый след в толстом слое сажи.
Достав изо рта сигарету, я стряхнул пепел на пол. Что-то не сходилось. В доме нет ничего необычного, никаких намёков на вышедший из-под контроля пожар — огонь в пределах нормы — но как тогда сгорела жертва? Неужели её сожгли где-то и притащили сюда? И, боже, как же у меня болят запястья.
За окном пронеслась тень.
Вспышка.
У моих ног лежала Эмили. Кровавое пятно растекалось по её блузе. Нож в руках казался невесомым.
— Почему… — прохрипела она, — … мы же решили не…
Глаза закатились, дыхание стихло. Я начал вырезать на её руках цифры. Единственные цифры. Самые важные цифры. Но нельзя писать их подряд. Нельзя писать правильно. Тогда найдут. Оно хочет, чтобы нашли. Нужно противиться. Но уже поздно. Это было моё решение. «35-40», «20-25», «33», «I».
Руку в карман. Нет нужды, слова в голове. Палец на блузу. Большое кровавое «М». Тень за спиной, но я не обернусь. «А». Оно обходит. «Й».
Вспышка.
У моих ног лежало тело. Мужчина, на вид лет тридцать пять, может сорок. Оранжевая роба смотрелась на нём ужасно неестественно.
— Ну вот, гляди. D-2025354033-1, на нём чётко виднеется эффект.
— Но какой эффект? Вы мне так ни слова и не сказали об аномалии.
Младший научный сотрудник Кеннэт звёзд с неба не хватал, но парень он был смышленый и при должном упорстве мог добиться многого.
— Потому что ты сам должен понять в чём соль. Осмотри его. Да не боись ты, это не опасно.
Парень прошёл к мужчине и начал осмотр. Открыл веки, взглянул в бешено метающиеся глаза. Попытался разжать руки — не преуспел, но увидел чёрный край кожаной обложки с кровавыми разводами. Открыл рот пострадавшему, прислушался. Ощупал мышцы. Удовлетворённо хмыкнул.
— Не забудь ещё в штаны заглянуть, — подзадорил я парня.
Тот насупился, поднялся и отошёл от тела.
— Думаю, суть я уловил. Он видит сны, которые кажутся ему явью, так?
— Пока правильно.
— Источник — та штука у него в руках. Паспорт, удостоверение, кошелёк — что-то в этом духе, да?
— Верно.
— Работает оно не на прикосновениях, а то вы меня к нему и близко не подпустили бы. Значит, либо пострадавший может быть всего один, либо оно как-то завязано на личности этого человека.
— Три из трёх, поздравляю, а теперь пойдём отсюда. Уже вторую неделю сюда захаживаю, а он вечно лежит неподвижно, аж дрожь берёт.
Мы покинули камеру и направились в сторону столовой. Близился обед — такое пропускать нельзя.
— Ну так что, предмет действует всего на одного или связан с пострадавшим? — спросил через пару секунд Кеннэт.
— Второе. Это бывший офицер из какого-то задрипанного городка. Майк — или Марк, точно не помню. Фамилия Ферреро. Расследовал всякую мелочёвку, пока не умерла жена. Не помню, как это было, но помню, что причины не естественные. С тех пор он буквально жил на работе. И вот, случилось другое убийство в том же городе. Его как раз перед этим повысили до детектива и выдали новенькое удостоверение. Угадай, кстати, какая у этого документика обложка.
— Чёрная кожа.
— Бинго. В общем, наш доблестный детектив приехал на место преступления, начал вести расследование, засунул руку в карман и завалился посреди комнаты, прям рядом с трупом. Растолкать его не смогли, медики разводили руками. А он всё лежал неподвижно, ни дыхания, ни нужды в еде и воде. Статуя. Короче, тут мы и вмешались. Обнаружили объект, но не смогли вытянуть его из рук мужика, а потому сейчас содержим их вместе.
— А что по преступлению? Ну, которое он расследовал? Это как-то связано с объектом?
— А кто ж его знает, я особо не вникал. Вроде, висяком осталось. Там ритуал какой-то или ещё чего-то такое было. Слушай, а вообще, это ты правильно заметил — надо наших поднять и заставить разобраться. Если это ритуал, то, может, и впрямь всё связано.
Лицо парня озарила улыбка.
Наконец добравшись до столовой, мы наполнили тарелки и прошли к столу.
— Жареные ножки младенцев на этот раз вышли удивительно аппетитными, скажи? — начал я.
— Ага. Попробуйте, кстати, гарнир из толчёного мозга — сегодня он просто объедение.
Из-под стола вынырнула тень.
Вспышка.