SCP-6500 Фрагмент 4

SCP-6500 - Неизбежное » SCP-6500 Фрагмент 4

---

С прибытием первой зимы и появлением первого костра мужчины и женщины хлынули к пламени в поисках тепла — таков вечный инстинкт человека. С прибытием аномального мира к своей зиме, вполне естественно, что мы ищем ближайший аналог костров — Нексусы.

Филипп Верхотен, «Беженцы: Роль Нексусов в мире исчезающих аномалий».

Кэтрин Синклер окинула взглядом локон седых волос на пламенной шевелюре, а после спрятала его под чёлку, лежащую на левом, стеклянном, глазу. Подобная причёска дарила ей чувство собственной молодости.

Ежегодная ярмарка джема на главной улице — «Джемчужина джема» — находилась в самом разгаре. Оживлённостью она явно уступала предыдущей, и всё знали причину. Город терял целостность. Пропали ежедневные тропы, курсирующие по богатому на истории поселению; исчезли своевременные яркие деньки, атмосферные ливни и удары грома под стать произнесённой зловещей фразе.

Тысячелетиями Нексусы являлись гейзерами тауматургической энергии. Правда, теперь, с постепенной гибелью этой энергии, Синклер отказывалась называть её иначе как «магия». Нахер канцелярность Фонда — если уж аномалии находились на последних издыханиях, то Организация и подавно. Дыра Ленивса, да и в целом магия, делала свои финальные вдохи.

Это было видно по населению: сотни людей уезжали прочь — ущерб превосходил масштабами даже времена Великой рецессии. Это отражалось в деревьях: цветы появлялись позже, а опавшие листья перестали лежать сухими кучками, сгнивая теперь на мокрой земле. Еда стала хуже, события шли по плану и без каких-либо неожиданностей. Мир охладел.

Синклер знала, что за пределами Нексусов дела обстояли ещё хуже, но не могла понять, как такое возможно. Из собственных размышлений её выбил крупный темнокожий мужчина с седеющими дредами. Он коснулся плеча Кэтрин.

Монтгомери Рейнольдс — её муж — с обеспокоенной улыбкой на лице вложил ей в руки хот-дог.

— Кисло выглядишь, Кэтрин. Что у тебя на душе?

— Воспоминания, — Синклер куснула хот-дог и выступила из магазина. — Помнишь наши партии в «Pathfinder»?

— Ты играла только чародеями-кицунэ, — Рейнольдс закатил глаза, расплываясь в ухмылке. — И прокачивала исключительно дикую магию. Но тактика работала.

— Помнишь тот допрос заключённого? Пайк хотел ему ногти повырывать, но я просто подошла и сказала…

— «Здоров, я на твоего шефа пашу. Он сказал тебя растормошить — так что просто пали, как всё было», — рассмеялся Рейнольдс. — Слово в слово, если мне память не изменяет.

— Ага, но я ещё говорила с типичным акцентом бруклинского бандита, — Синклер повела плечами. — Боже, ну и морда была у Мэттингса, когда это прокатило…

— Мы уже лет десять играем в «Pathfinder», но ты никогда не брала волшебника. Почему?

— Волшебникам нужно учиться магии, а мне никогда не давалась эта муть, — в качестве демонстрации Синклер подняла руку, пытаясь сплести заклинание — действие отдалось лишь искрами на кончиках пальцев. Женщина вздохнула. — Сегодня низкая ЭВА. Дерьмо.

Рейнольдс прикусил губу. Кэтрин всё жизнь изучала магию. Его обдало воспоминание о слезах жены на своей коже.

— Это, блядь, нечестно, — она покачала головой. — Я вступила в Фонд, предала Длань. Думала, что здесь принесу больше пользы, — женщина сжала зубы. — Какой же дурой была. Хотела бы я… — она замолкла, осматривая мужа. — Я не знаю, Монти. Не знаю, — запихнув половину хот-дога в рот, Синклер горько затопала дальше.

Они шли по главной улицы. В прошлом тут сновали бы сотни людей, пробующих джемы из паутины или проклятую горчицу. Теперь же от силы пятьдесят человек шатались туда-сюда, рассуждая, какой же из обыденных домашних кетчупов купить себе домой. Мир пустел, и Синклер была в нём лишь очередным карманом пустоты.

— Знаю, ты хочешь уйти.

— Что? — Рейнольдс едва не подавился хот-догом.

— Давай откровенно, Монти, — Кэтрин провела ладонями по лицу. — Кто я без магии? Что я такое? Раньше мне было под силу призывать небесное пламя и носить его кругом. Теперь же повезёт, если я смогу запустить бумажный самолётик на пару метров дальше обычного, — она закрыла лицо руками. — Я — это магия, Монти. Без неё… т-ты… ты не…

Рейнольдс тихо обнял жену.

— Кэтрин. Прошу. Ты же знаешь, это неправда.

Синклер не сказала ни слова, пока не покинула объятья Рейнольдса. Она выбросила остатки хот-дога и двинулась в сторону леса.

— Я… мне нужно пройтись. Встретимся в Зоне?

— … хорошо, — согласился Рейнольдс. За более чем десятилетнее знакомство он никогда не видел Кэтрин такой разбитой. Ни при потере ею глаза, ни при лишении контроля над руками почти на год. Она не была лишь магией.

Но мужчина не знал, как заставить Кэтрин это понять.

Осознание абсолютной смерти магии пришло к Синклер при углублении на полкилометра в лес.

Прямо посреди Дыры Ленивса — как географически и метафизически, так и тематически — располагалась соответствующая дыра. Бездонный разлом, более столетия назад поглотивший дом основателя города Джексона Ленивса. Это была патафизическая сингулярность (кто-то из её коллег называл данное место «дырой в сюжете»), притягивавшая истории самой своей массой. Не зная «трюка», найти дыру можно было лишь единожды в жизни.

Кэтрин стояла на краю обрыва. Рядом находилась никудышно сколоченная деревянная табличка с вульгарной шуткой какого-то безответственного агента. «Бездонная дыра, как у шлюхи со двора» или что-то в том же роде — не важно. Важно было лишь присутствие здесь Синклер. Она нашла дыру. И она видела дно.

Впадина была небольшой, всего метров десять в глубину, и в её центре покоилась крупная куча гнилой древесины и битого камня — руины особняка Джексона Ленивса. Десятиметровая дыра дала начало этой истории; теперь же близился её конец.

Женщина уселась на краю впадины, глядя на небо.

«Когда успело так стемнеть?» — Синклер бросила взгляд на часы и нахмурилась. Она покинула Монти где-то в 15:00. А солнце должно было сесть только в…

«21:31? Какого хрена?» — женщина мрачно постучала пальцем по часам. Может, в городе ещё оставалась капля странности.

— … так, ты вызвала пропажу шести часов моей жизни, — она поднялась над обрывом, обращаясь к самой земле. — Зачем? Даже для тебя подобное как-то глуповато. Может, это… последний рывок? Клич о помощи? — ответом стала тишина. — Я не могу тебя спасти. Возможно, раньше, но… — она смахнула слезу. — Уже слишком поздно. Прости, — женщина перевела взгляд на впадину. — Мне очень жаль.

Алое сияние осветило небо, яркостью превзойдя само солнце. Синклер сощурилась и с удивлением поняла, что видит происходящее как живым, так и искусственным глазом. Ночь прорезало нечто, походящее на метеорит, однако ни один метеорит не стал бы лететь по такой вольной траектории. Он будто зазывал поймать себя, приближаясь к центру дыры.

— Твою мать!

Синклер вскинула руку, ощутив хруст в плече — возраст давал о себе знать. Она решила попробовать Волю. С выдвинутой правой рукой, женщина прокусила большой палец на левой — кожа там, от частоты этого действия, уже давно обросла рубцами. Кровь хлынула в рот, Синклер использовала её в качестве жертвы для, вероятно, последнего своего заклинания. Сила взметнулась по вытянутой руке в воздух, и женщина воскликнула:

— Гальванус!

Воздух заколебался вокруг метеора — тот притягивался к Синклер. Осознав, что камень вот-вот приземлится ей в руку, женщина оборвала заклинание в метре от цели, а после затоптала огонь от падения метеора на траву.

Упавший предмет оказался куском кристалла или стекла, фрагментом чего-то примерно из семи частей. Он словно был криво обрублен посредине. Кристалл источал тепло летнего дня и свет миллиардов невысказанных заклинаний.

— Ну, здравствуй, — Синклер присела рядом с метеором. — Ты… ужасно интересный.

Она достала герметичный пакетик и щипцы. Свет выстрелил из кристалла, отбивая от себя предметы. Женщина решила приблизиться к нему задней стороной ладони, проверяя температуру. Кристалл был холоден.

Синклер коснулась его, и мир взорвался запахами чернил и пыльных книг, гулом ветра в осенней листве и странным покалыванием, известным лишь обитателям Дыры Ленивса.

От вида семикратно развёрнутого мироздания её глаза сомкнулись, а лёгкие наполнились живительным огнём.

— Доктор Синклер!

— Кэтрин!

— Кэтрин Синклер!

— Синклер!

Она проснулась от утренней росы на лице, рассветного солнца в глазах и криков десятка людей в ушах. Женщина узнала некоторые голоса — опергруппа. Она что, заснула прямо тут? Сразу после… кристалл…

Кэтрин глянула в руку. Кристалл лежал на месте, слега померкнув. Она оглянулась на дыру. Вместо руин на дне — бесконечная тьма, глубже любой естественной впадины. С ошеломлённым вздохом она отшатнулась, намереваясь приложить руки ко рту, однако вовремя остановилась, вспомнив о кристалле.

— Доктор Синклер! — прокричал бегущий к ней полковник Роберт Тоффлемайр. — Вас не было всю ночь! Подождите, — он заговорил в рацию. — Всем Си-10, повторяю, всем Си-10, Синклер обнаружена рядом с… — мужчина повернулся к дыре, и на его лице отразился шок. — Мать честная! Дыра вернулась!

Синклер глянула на кристалл в руке. В другую она призвала шарик холодного, красного огня. Сердце скакнуло в груди, знаменуя течение магии по телу.

— Отведите меня в лабораторию. Я должна разобраться, что же это за херовина такая.

Орихалк (также известный как «Аврихальк») — это плохоизученная субстанция родом из Атлантиды. Некоторые личности приравнивали её к сплаву «телекилла», бериллиевой бронзе или даже к обыкновенной латуни. Но Орихалк не является сплавом — это кристалл, обладающий показателем твёрдости 9 по шкале Мооса, однако с высокой степенью ломкости, подобно алмазам.

Тема кристальных хранилищ часто поднималась в научной фантастике 20 и 21-го веков, и именно подобным хранилищем изначально являлся Орихалк: он вмещал в себя как информацию, так и энергию. Обнаруженные образцы данного материала показали способность к хранению 950 мАч энергии, а также свыше 20 петабайт информации.

Упавший объект в Дыре Ленивса, штат Висконсин, оказался фрагментом Орихалкового кодекса. Однако вместо хранения электроэнергии или важной информации, он содержал в себе нечто иное — магию.

Сжимая его той ночью в руках, я сразу поняла, что нужно делать: мне предстояло отправиться в дорогу.


К. Синклер, «Орихалковый кодекс: Новая магия»

День ещё не успел закончиться, а доктор Синклер уже упаковала рюкзак. Но на пути к выходу она столкнулась с мужем.

— Далеко собралась?

— Я отправляюсь в приключение! — ухмыльнулась Кэтрин и тут же помрачнела. — … ладно, в голове это звучало лучше. Но… — она подняла найденный кристалл. — Где-то в мире лежат ещё такие же штучки. И я намерена их найти.

— И откуда начнёшь поиск? — Рейнольдс вошёл в квартиру, снимая пальто и двигаясь к спальне. Синклер затопала следом. — Ты ведь и близко не представляешь их местонахождение.

— Начну с Зоны 43. У доктора Бланка за мной должок, и там имеется прямой доступ к Орбитальной системе поиска аномалий, — она снова вошла в спальню, подбирая пакет с документами. — Чуть не забыла.

Рейнольдс взял свой пакет и начал стремительно упаковывать вещи в чемодан. Он усмехнулся.

— Не думала же ты, что я отпущу тебя одну?

Синклер глянула на мужа и залилась тёплым смехом.

— Я надеялась, что ты вернёшься до моего ухода. Самолёт вылетает через четыре часа из Дулутского международного, — женщина вытащила кристалл из кармана, втягивая в себя энергию и едва слышно бормоча. Золотая цепь сформировалась вокруг предмета, преобразуя тот в своеобразный амулет. — Надеюсь, охрана аэропорта не примет его за оружие.

Рейнольдс надел свой рюкзак и взял чемодан. Они метнулись к машине, оставив на кухне арендную плату на два месяца вперёд.

Выдержки из личного дневника Филипа Ю. Диринга, младшего инженера-проектировщика Зоны 43, Канада:

Запись с камеры видеонаблюдения Зоны 43 за 29 апреля

1. Вступление

Пуэрто-Экстраньо (внутреннее обозначение Nx-572) являлся одним из последних Нексусов, обнаруженных и каталогизированных до начала Кризиса, а также одним из самых молодых Нексусов в вопросе аномальных характеристик. Наиболее уникальной чертой Пуэрто-Экстраньо было его внеземное происхождение.

В 1982 году, прямо перед Фоклендской войной, Леопольдо Галтьери поручил аргентинскому министру науки, инноваций и технологий основать тайную колонию на антарктическом полуострове, руководствуясь предлогом «научной экспедиции». Это была не первая попытка Аргентины к колонизации: в 1978 году они устроили рождение аргентинского ребёнка в Антарктике, намереваясь тем самым получить право на данную территорию. 1 апреля 1982 года, всего за день до начала войны, колонисты достигли полуострова, оказавшись в ловушке на последующие десять недель.

Происходившие на протяжении того периода события окутаны тайной; после падения режима Галтьери колонисты вернулись на своём корабле в аргентинский порт, базирующий суда министерства науки. Они буксировали за собой загадочный объект.

Тот напоминал овальную колонну, выпирающую по бокам, а также заострённую сверху и снизу. Вскоре после нахождения объект засиял серым цветом. Сияние вызвало мутации в телах колонистов, что легко скрывались под зимней одеждой, однако стали очевидны в тёплом климате Аргентины.

Список мутаций включал в себя: появление жабр, удлинение и ожесточение волосяного покрова, а также увеличение большого и указательного пальцев правой руки примерно на пять сантиметров. Последняя мутация являлась особенно примечательной, поскольку позволила колонистам активировать овальную колонну — терраформер.

На порт обрушилась громадная волна серого света, безвозвратно переменившая климат и тела живых существ к инопланетному состоянию. Зелёные хлоропласты растений преобразились в ярко-голубые, под стать новому, серому, солнечному свету. Животные переменились в карикатуры на самих себя: бакланы отрастили дополнительные пары крыльев в ногах, а Магеллановы пингвины обрели удлинённые клювы с полным набором зубов. Никто из людей не подвергся столь же сильным мутациям, как колонисты, однако ряд характерных изменений всё же имел место — в частности, рост волосяного покрова и серость склеры.

Вместе с мутациями пришла эмпатическая общность разума — «нейронная связь», предоставлявшая единение эмоций, однако ослабляющаяся по мере удаления от Нексуса. Данная особенность, вкупе с чуждостью климата и живых организмов, привела к самовольной изоляции жителей города. В ходе совместной экспедиции властей Аргентины и Фонда 2009 года произошло повторное обнаружение аномальной области, приведшее к получению ею названия «Пуэрто-Экстраньо» (Чуждый порт).

На сегодняшний день надзор за Нексусом осуществляется средствами Зоны 572; её директор — Мигель Гальван — также является мэром города.Конфликт интересов здесь является очевидным. Такова была попытка Фонда к интеграции сотрудников Зон в сферы местного самоуправления — один из последних экспериментов Отдела нексусологии на момент, когда Организация ещё была на пике силы..

2. Угасающая магия

В начале Кризиса ожидалось, что незатронуты окажутся две категории аномалий: внеземные объекты, а также аномальные формы жизни. Постфактум значительное вымирание последней категории существ не кажется удивительным. Однако все причастные были ошеломлены событиями, вроде коррозии судна SCP «Солидарность» или единовременного падения целой цивилизации SCP-3003. Нам казалось, что внеземные организмы и технологии находились только за гранью понимания земной науки, а не за гранью естественных законов природы.

Пуэрто-Экстраньо являлся одним из всего трёх известных Нексусов внеземного происхождения (остальные два — это Сокорро, штат Нью-Мексико; и изнанка Хуздо в городе Феникс, штат Аризона). Потеря аномального компонента губительно сказалась на его населении. С поломкой терраформера жителям пришлось давиться кислородно-насыщенной атмосферой, а флора с фауной подверглись громадному вымиранию. Конечно, это мелочи, относительно географических перемен на тёмной стороне Луны или возвращения Плутону статуса планеты, однако они дали землянам мрачное осознание, приведшее множество астрономов ко дну бутылки: человечество одно во вселенной, и это абсолютный факт.

Тут-то я и решил отправиться в Пуэрто-Экстраньо. Внеземной аспект являлся крупным слепым пятном в моих исследованиях, а потому хотелось это исправить — увидеть, как вселенная будет функционировать лишь с одним человечеством на плечах.

3. Потеря

Худшей частью Кризиса была практически полная его незаметность для людей вне Фонда. Отголоски происходящего списывались на изменение климата, нестабильность международной политики или некорректно выдвинутые теории. И это отчётливо показало нам, что триллионы ушедших на амнезирующие средства долларов были потрачены впустую: большинство людей охотно готовы верить в отсутствие магии, удовлетворяясь банальными, простыми объяснениями, лишь бы не тревожиться попусту.

Вот например: в июне прошлого года внеземной летательный аппарат разбился на окраине Розуэлла, штат Нью-Мексико. Вселенная предоставила Земле на блюдечке доказательства существования пришельцев и, более того, сделала это в точке, знаменитой своим статусом «места крушения НЛО». А что мир? Просто пожал плечами и двинулся дальше, пока мы в полсилы пытались задокументировать останки, прежде чем те обратятся в привычную жижу, следуя судьбой остальных аномалий.

Фонд — далеко не единственная организация, знавшая о существовании внеземной жизни. Ещё до официального признания Кризиса О5-ые совещались о целесообразности рассекречивания первого мирного контакта с инопланетянами. За несколько минут до начала голосования делегация с другой планеты подверглась внезапному самовозгоранию, чем решила возникший вопрос.

Однако некоторые внеземные виды всё же выжили. Намёки на это можно заметить в жителях Пуэрто-Экстраньо, сохранивших многие из своих мутаций. И тем не менее, в этих людях отчётливо видна безнадёжность и безжизненность, заставившая меня задуматься о собственной верности делу.

Но посреди окружающего отчаяния с неба опустилась маленькая искорка.

4. Дайте разгореться пламени

Ночью 26 апреля произошёл непредвиденный метеоритный дождь, вызвавший острые мигрени у оставшихся обитателей города — включая меня. Столь беспрецедентное небесное явление могло шокировать сотрудников обсерватории Аресибо, если бы та до сих пор существовала.Одна из первых жертв Кризиса, да не забудется её величие..

Всё событие сопровождалось странным зеленоватым сиянием, отбрасывающим необычные тени на землю. Звёзды падали в море, и одна из них угодила прямо в терраформирующее устройство посреди города.

Прозванная «центральной площадью» область вокруг терраформера являлась засохшими джунглями, усеянными трупами животных и загадочными растениями. В прошлом это место было цветущим эпицентром Нексуса, годами ускользавшим от хватки Фонда, однако ныне оно представляло собой лишь громадную огнеопасную кучу. Зелёная искра опустилась туда, став катализатором серого пожара.

Произошедшее дальше можно сравнить с единовременным тёплым душем, солнечным ожогом и первым поцелуем. Отрезанные от общего разума исчезновением аномалии, жители Пуэрто-Экстраньо вновь воссоединились множеством неописуемых способов — и я попал под перекрёстный огонь.

Представьте, что вы делите разум со своими лучшими друзьями, семьёй и домашними питомцами; представьте, что данное обстоятельство наполняет вас бесконечным счастьем. Примерно это я и ощутил, когда серый свет связал меня с другими — радость и комфорт. Словно некто обнял мой разум.

Мир вновь наполнился красками, как не наполнялся с начала Кризиса. Однако стойким оставалось чувство, что этому также предстоит угаснуть.

5. Вторженец

Доктор Кэтрин Синклер по сей день остаётся одним из величайших тауматургов западного полушария, а потому факт её прибытия в Пуэрто-Экстраньо менее чем через неделю после возвращения туда жизни заставил всех насторожиться.

С началом исчезновения аномалий почти все тауматурги подверглись влиянию Синдрома тауматургического подавления. Синклер не была исключением: полугодом ранее я застал её на конференции, и вид она имела гнетущий. Теперь же эта женщина была развесёлой.Перефразируй в чистовом варианте. и разговорчивой. Она прибыла одна, пояснив, что муж намерен ждать её в Луизиане.

Синклер встретилась с директором Гальваном; я присутствовал на встрече с разрешения тауматурга. Она рассказала про собственную цель — возродить магию мира — и попросила помощи. А если точнее — ей нужен был предмет, запустивший терраформер.

Нейронная связь Пуэрто-Экстраньо обладает острой тенденцией к самосохранению в отношении терраформера. Данное обстоятельство стало очевидно ещё в 2009 году, когда три члена экспедиции были забиты до смерти при попытке захвата устройства.

Во время показа ей кристалла к нам обоим подкралось чувство истинного страха; то же произошло и с другими обитателями города — несомненный результат работы нейронной связи. Как только Синклер коснулась предмета, испуг заволок Нексус — она собиралась забрать кристалл, а значит — снова убить город. Этого нельзя было допустить.

Гальван направил свой табельный пистолет в гостью, приказывая отступить. Она взглянула на нас, как на безумцев; в каком-то смысле мы ими и являлись. Сеть разумов видела в Синклер одновременно паразита и опасного хищника, от которого следовало избавиться, пока тот не привёл колонию к смерти. Тауматург отказалась подчиниться, а потому, пока Гальван отвлекал её, я подкрался сзади и вдарил стулом по голове Синклер.Подыщи менее варварский способ описания.. Тогда-то я и понял, что один глаз у неё был искусственный — тот выскочил из глазницы и покатился по полу.

Мы арестовали Синклер и отправились думать о дальнейших действиях.

6. Дрёма

Доктор Синклер провела шесть часов в камере, пока не собралась с силами.

Она ранее объясняла, что зелёный осколок был лишь одним из семи схожих фрагментов, три из которых уже находились в её руках. Тауматург не объяснила природу данных предметов, а мы так спешили упрятать её за решётку, что даже не стали обыскивать после задержания. Страх ведёт к иррациональности, особенно, если он нагнан извне.

Впоследствии мне стало тошно от своего поступка. Я отправился к Синклер, желая извиниться, и обнаружил её плачущей в углу камеры. Я пытался объясниться, попросить прощения, думая, что наш поступок настолько сильно её задел. Однако насколько мне было известно, доктор Синклер явно не являлась человеком, переходящим к рыданиям под стрессом.

Она обернулась ко мне, левая часть лица в крови. Я отпрянул, увидев, что вместо искусственного глаза в её глазнице торчат лучащиеся силой сферы красного, оранжевого и жёлтого оттенка. Новое око увидело меня. Тауматург моргнула, и кровь разом испарилась с её лица, а глаз приобрёл более натуральный цвет.

Затем, источая силу всем своим телом, Синклер прошла сквозь плексиглас, отделявший камеру от остального мира, положила руку на мой лоб и приказала «Спи».

Я очнулся двенадцать часов спустя. Метеорит пропал, а все сотрудники Зоны оказались выведены из строя. Однако город остался невредим. Синклер взяла автомобиль из гаража Зоны и отправилась к ближайшему аэропорту, оставив записку с извинениями.

Я пишу эти слова на пути в австралийский город Дюльвэйл. Мне не хотелось больше ни секунды находиться в месте, способном склонить мой разум к такому насилию лишь ради собственного сохранения. Доктор Синклер, как мне рассказали, отправилась в Луизиану, на Ла ру Макабр.

Жар из левого глаза отвлекал Кэтрин Синклер от боли в правом боку. Рог единорога был зазубрен, и рана от него отдавалась резкой невыносимой болью. Но она заживёт. Правда, слишком уж медленно шло заживление, а неуютность больничного халата лишь добавляла дискомфорта.

Кэтрин знала, что Путь в Три Портленда лежит где-то посреди Орегонской больницы-университета науки и здравоохранения, а потому и попросила перевозки сюда. Женщина не представляла, куда Путь ведёт сейчас, однако раньше он выходил прямо в главное медучреждение Дир-колледжа.

Местонахождение Пути: внутри торгового автомата в комнате отдыха медсестёр. Пробраться туда было бы легко — достаточно накинуть на себя иллюзию смертельно уставшей медсестры с помощью Кодекса — но вход сторожил вооружённый охранник. Судя по виду, он был экипирован тяжёлой бронёй. Синклер узнала в гранатах на его поясе пыль-удавку — взвесь берилловой бронзы, глушащую магию.

Тауматург огляделась: теперь стало очевидно, что стерильные коридоры больницы наводнены агентами Коалиции как в гражданском, так и в боевой экипировке.

— Коалиция? Здесь? Блядь!

— Кэтрин?

Синклер крутанулась на месте, ощущая, как натянулись швы. Лицо мужа выдавало сильное недовольство.

— Тебе нужно отдыхать.

— Сейчас? Когда Путь в Три Портленда и к последнему осколку находится прямо под носом? И когда кругом шастают агенты Коалиции? — она нахмурилась. — Ты и не представляешь, что они способны сделать с Кодексом.

— То же, что и мы, разве нет? — Рейнольдс скрестил руки. — Откуда вообще взялась уверенность, что Фонд не станет… использовать это, чтобы удержать магию в узде?

— Я не позволю такому случиться, — огрызнулась Синклер. — Даже если ради этого придётся пойти против Совета. Магия вернётся на своих условиях, но только если у нас будет полный Кодекс, — она выглянула за угол. — Твою мать. Нам нужно туда пробраться. Но как?

— Думай, Кэтрин, — Рэйнольдс указал пальцем в её лоб. — Думай. Ты же не считаешь, что отсюда в город ведёт лишь один Путь? Или что в колледж существует только одна дорога?

Женщина нахмурилась и коснулась Кодекса в левой глазнице. Ей даже не пришлось произносить приказ, достаточно было просто подумать. «Ищи».

Золотые нити возникли перед взором Синклер. Не меньше десяти штук. Одна, ближайшая, вела в комнату отдыха. Однако имелась и другая, уходящая к лифту; оттуда как раз вышли агенты Коалиции с обеспокоенным доктором.

Рейнольдс и Синклер метнулись к лифту. Руки женщины выполнили необходимый Стук по кнопкам панели, и кабина начала спуск.

Три Портленда являлись далеко не естественным местом. Они были созданы из семантически-концептуальной ассоциативной связи между тремя различными городами, прозванными Портленд — сугубо человеческий феномен. Однако когда двери лифта раскрылись в главном зале крыла естественных наук, их встретили лесные заросли.

Сосна, шириной ствола превосходящая промышленную дымовую трубу, произрастала в центре зала, пробив дыру в крыше; осколки стекла и мрамора наполняли пол, устланный полотном травы и кустарников.

— Похоже, лесные заповедники перешли к наступлению.

Синклер обошла поросль широкой дугой; на другой стороне находилась дверь к основной части колледжа, теперь напоминавшего девственный лес. Горизонт, в типичной для Трёх Портлендов манере, пребывал над землёй, что затрудняло выход из здания.

— Это работа Кодекса? — нахмурился Рейнольдс. — Но как?

— Хочешь догадок? Я считаю, осколок пробудил мэра, а тот подумал, что все ушли, и… — она пригнулась под преградившим выход корнем, — … решил превратить Три Портленда в нечто более… свободное от людей.

— Хм-м… — Рейнольдсу пришлось присесть, чтобы пройти под корнем. — А где же тогда осколок?

«Ищи» — подумала Синклер. Узконаправленный фиолетовый луч пробил её зрение, указывая к центру кампуса.

— Там.

Они углубились в лес, не приметив открывшиеся позади двери лифта.

Последний фрагмент Кодекса висел в воздухе над гербом колледжа. Тот представлял собой конструкцию из камня и стали, выступающую на метр из пола и обладающую метровым диаметром. Согласно поверью, если ровно в полночь или полдень влюблённые поцелуются на его поверхности, то останутся вместе до конца своих дней. Герб покоился посреди сосновой рощицы, высотой превосходящей горизонт.

— Чего это он там повис? — Рейнольдс склонил голову. — Другие себя так не вели… гм.

— Может, на него влияет остаточная ЭВА в атмосфере? Три Портленда всегда были ею переполнены, — она моргнула и глянула вверх. — А может, дело в нановолокне, поддерживающем осколок с той ветки.

— Ловушка?

— Слишком неуклюжая. Вероятно, отвлекающий манёвр для…

Синклер ощутила волну давления со спины и обнаружила себя головой на гербе с кровоточащим от удара носом. Вокруг послышался топот сапог. Дуло винтовки прижалось к её шее.

Донёсся щелчок от разрыва нановолкна — фиолетовый фрагмент Кодекса обернулся вокруг синего в руках агента Коалиции. Тот был одет в чёрный деловой костюм. Его бледная рука испещрена паутиной ожогов. Он ощерился из-под пары солнцезащитных очков.

— Итак, я знаю, что ты думаешь…

— Что я более клишированного злодея не видела со времён Чёрной осени? — Синклер фыркнула. — Оно и не удивительно. Откуда вообще такое количество Боу лезет, а?

— О, бля, точно, — Боу хохотнул. — Ты ведь из «Дыры Ленивса». Боже, мы тот городишко с землёй сровняем, — он начал перекидывать Кодекс из руки в руку. — Помнишь, что я сказал в Хай-Бразиле?

— Коалиция хочет забрать всю магию мира. Даже и не представляю зачем. Если бы вы Нарнию нашли, то напихали б туда ядерных бомб до упора, нажали на детонатор и закрыли дверцу шкафа.

— Всё чуть сложнее — то место влияло на мою манеру речи, — Боу подёрнул плечами. — Магия, она как железо, доктор Синклер. Само по себе особого применения не имеет; конечно, железо поддерживает естественный порядок вещей, магнитит магнитное поле, да и забить друг друга кусками сырого металла можно. Но можно и обработать его, превратить в ножи, мечи или ружейные стволы. Этим-то тауматурги, вроде тебя, и занимались целыми веками — и притом абсолютно бесконтрольно, — он перекинул взгляд с Кодекса в руке на фрагменты в глазу Синклер. — И это факт мы намерены изменить — привнести контроль над магией на наших условиях, — он поднял две седьмых части Кодекса. — Однако для данной цели требуется полный комплект.

— Так и что? Играем в обмен заложниками? Мой глаз в обмен на мужа? Или, может, на должность в твоей организац…

Боу кивнул сдерживавшему её агенту. Синклер поставили лицом к лицу с Боу, и она ощутила две горячих вспышки в спине, услышала хлопки с воплем боли и ощутила стекающее по бокам тепло. Тауматург опустила удивлённый взгляд, и кровь брызнула из её рта. Агент отбросил женщину на герб. Тускнеющим взглядом она видела, как тот вытаскивает Кодекс из глазницы.

— Король Дэлбаеф правильно сказал. Не предавайся монологам… если они — не часть плана.

Ещё два выстрела. Монтгомери Рейнольдс упал рядом с женой — тело подрагивало от шока.

— Это… — пробормотала сквозь кровь во рту Синклер. — Нет… это… всё должно не так…

Она услышала удаляющиеся шаги Боу, попыталась подняться, чтобы взглянуть на врага. Сжимая Кодекс одной рукой, другой он пытался соединить осколки вместе. Женщина могла обменять остаток своей жизни на последний рывок яростной энергий в его сторону. Могла лишить Коалицию Кодекса, могла телепортировать тот в Зону 87. Или она могла спасти мужа.

— Монти… — Кэтрин прижалась к его лицу. — Монти, обещай мне, что остановишь их. Обещай, что найдёшь… Кодекс.

— Н-не могу,— он обхватил её руки собственными. — Мир б-без тебя и мир б-без магии — это одно и т-то же, — его глаза сомкнулись, а дыхание ослабло.

— Нет, нет, нет… — взгляд Синклер метался по комнате в поисках поддержки. Лей-линии Трёх Портлендов, вероятно, могли продлить его жизнь на несколько часов. Если она хотела спасти и себя, и мужа, то требовалось заполучить Кодекс. Но резкий порыв воздуха указала женщине, что предмет покинул это измерение через Путь.

Пустота левой глазницы выловила синее свечение из кармана мужа. Она опустила туда руку и достала осколки синего кристалла. Теперь женщина вспомнила, что кристалл раздробился во время переполоха на Ла ру Макабр. Монти собрал осколки. У Синклер не было уверенности в наполненности этого фрагмента, но… возможно, там хватит силы, чтобы не дать им умереть.

— Монти, всё будет хорошо. — Она достала телефон мужа и отправила сигнал о помощи. Затем женщина взяла его за руку, поместив между ними осколок орихалка. — Это заклинание п-поддержит нас, пока с-сюда не доберутся медики. Всё б-будет хорошо. Просто… повторяй за мной, — она сделала вдох и вывела свою Волю. — Дэ тха зэториясо.

— Дэ… дэ тх… — он закашлялся. — Я н-не могу. Не м-могу произнести эти звуки.

— Т-тогда повторяй в переводе! — женщина сжала его руку и поцеловала в губы. — Оно значит «Я не угасну». Прошу тебя, Монти, пожалуйста…

Они принялись повторять эту мантру, и полуденное солнце начало свой отход к горизонту.

---

---

версия страницы: 16, Последняя правка: 24 Авг. 2025, 12:31 (0 дней назад)