Как только он открыл глаза, у него сжалось сердце.
На губах ощущалась тонкая плёнка, похожая по вкусу на мяту и батарейки. Носовые пазухи забились, глаза словно бы остыли и съёжились.
Амнезиаки.
Что-то определённо пошло не так, но сам факт того, что он знал о существовании амнезиаков, уже указывал на то, что ситуация не совсем катастрофическая. Закостеневшими глазами он осмотрел обстановку. Фондовская спальня, не карантинный блок. Хорошо. Место незнакомое, но в такой ситуации это почти ничего не значит. Других сотрудников нет. Явной опасности нет. Никаких ранений не ощущается. Единственный звук - ленивый шум воздушного фильтра на потолке.
Он сел, ощущение вкуса на секунду усилилось. В голове стайкой перепуганных птиц пронеслись образы, звуки сирен и панический гомон, но ничего стойкого. Тот, кто подбирал ему дозировку, сработал халтурно.
- Или торопился как наскипидаренный, - произнёс он, проводя рукой по лицу. - Ну ладно, давайте-ка оценим ущерб. Здесь ничего особенного не случилось. Ладно, И…
Тонкая полоска боли протянулась от челюсти до виска, но в сравнении с паникой, поднявшейся в груди, боль казалась второстепенной. Он знал свою привычку в трудных ситуациях говорить самому с собой в третьем лице, отдавать шутейные приказы вслух, снижая напряжение. В этот раз не вышло. О нет. В этот раз напряжение ситуации бодро и весело скакнуло до стратосферы.
Он не помнил, как его зовут.
Ужас охватил его сердце, собственное дыхание слышалось словно бы откуда-то издалека. В голове появилась очень соблазнительная идея. Он мог бы просто встать и сбежать. Неважно, куда. Время убежать ещё было. Пора было рыть себе нору. Встать спиной к стене, оскалить зубы и затаиться навсегда. В висках пульсировало одно слово: Беги. Беги. Беги.
К счастью, выучка пришла на помощь. ДОРИ: Дышать. Оценить. Рассчитать. Исполнять. Он изо всех сил закрыл глаза и вдохнул так глубоко, как только мог. Потом выдыхал, пока не заболело в груди. Снова наполнил лёгкие воздухом. Тело снова вернулось под его контроль. Выдохнуть - дробный, как у кролика, стук сердца замедлился. Он сидел и дышал, как ему казалось, очень долгое время, а потом заставил себя подышать ещё. Подавил желание бессмысленных немедленных действий. Спустя четыре минуты, показавшиеся ему часами, он позволил себе поднять веки, уже не сведённые от напряжения.
Оценить. Он поднялся нарочито медленным, взвешенным движением. Прошёл к дальней стене помещения и прижался спиной к стене. Оценить. Начав с левого края комнаты, он повёл взглядом направо, заставляя глаза задерживаться на каждом предмете и видеть именно его, чтобы получить каждую кроху информации, которая могла бы помочь в его положении. Он боролся с инстинктивным желанием окинуть комнату взглядом и обсуждал сам с собой то, что видел. Он проводил оценку.
Белая стена. Пустая. Без фотографий. Никаких личных вещей. Спальня никому не принадлежит. Скорее всего, общего назначения.
Журнальный столик. Деревянный. Ящиков нет. На столике - фиолетовый ингалятор. Система аэрозольного введения амнезиаков. Предупреждение о возможной негативной реакции на корпусе, чёрное. Уже использован.
- Применил самостоятельно, - пробормотал он, не заметив, что говорит вслух.
Направо.
Кровать. Стандартная серая фондовская расцветка. До сих пор застелена. Он лежал на одеяле. Вмятина от его тела до сих пор была заметна. Красные пятна. Судя по блеску, ещё липкие. Кровь.
Он не удержался и глянул вниз, осматривая себя. На нём была чёрная рубашка, застёгнутая на пуговицы, и чёрные широкие брюки. На руках были следы чего-то красного. Наверное, он мыл руки в слишком сильной спешке, чтобы беспокоиться о складках кожи и крови под ногтями. Он осмотрел себя на предмет царапин, порезов и любых других ранений. Ничего. Кровь была не его, но тот, кто ею истекал, делал это щедро.
Справа, у дальней стены, было зеркало и раковина. Он метнулся туда. Капли воды на фаянсе имели красноватый оттенок. Он взглянул в зеркало. Лицо, слава Богу, было знакомым, но бордовые подтёки придавали ему вид маньяка. Он взглянул себе в глаза, пытаясь отыскать ответ, которого, как он хорошо знал, там не было.
- Надеюсь, ты никого не покалечил, - обратился он к отражению, не отводя глаз. Лицо в зеркале было измождённым. Изнурённым. Волосы на лице у него всегда росли медленно, но в этот раз переросли стадию щетины и грозили в будущем стать бородой.
- Оценка, - произнёс он. - Ты, друг мой, пережил пару препаршивых дней. - Он ещё немного задержал взгляд, но покрытое кровавыми пятнами лицо не давало никаких новых откровений. Он отвернулся от зеркала и прислонился к раковине.
- Рассчитать, - заявил он в пространство, словно бы четыре кровати были его аудиторией, а он - профессором. - Согласно моим расчётам, я попал под какую-то аномальную херь, а потом кого-то поранил. Также, по моим расчётам, если я не в камере и не в смирительной рубашке, то по ту сторону двери меня ждут несколько сюрпризов сомнительной приятности. - Он повернулся в сторону единственного выхода из комнаты и увидел записку.
не читай отчёт
не смотри по сторонам
опасно
сразу иди к красному телефону и вызывай МОГ
Собственный почерк он узнал мгновенно.
Ему уже доводилось однажды принимать амнезиаки. Похоже, что добровольно. Когда желаешь что-то забыть, тебе дают записать послание самому себе, чтобы посмотреть, когда очнёшься. В тот раз его разбудил медик, спокойно объяснил ситуацию и оставил наедине с самим собой в записи. Странно было её смотреть. Тот он, который ещё не принимал амнезиаки, выглядел так, словно из его духа выдернули какую-то жизненно важную составляющую. Он сидел в кресле, но по поведению казалось, что он втягивает голову в плечи. Внешне он был твёрд, как стальная плита, но почему-то его спокойные слова казались всхлипываниями, а немигающий взгляд словно прятался и морщился. Он сказал, что амнезиаки необходимы. Тот он, который принял амнезиаки, поверил ему на все сто процентов и никогда не проявлял большого интереса к тому, что же так сломило дух былого его. Он с лёгкостью двинулся дальше по жизни.
В этот раз было по-другому. Как будто его обокрали. Он по-прежнему находился в гуще того, что следовало забыть. В прошлый раз пережитая травма слетела с него как куртка в жаркий день. Скинуть с плеч на тротуар и уйти прочь. Этот раз казался запутанным клубком, лабиринтом, в который он забрёл по непонятной ему причине. Каждый раз, когда он натыкался на что-то, обитавшее в провале в памяти, ему казалось, что он - посторонний, занявший его собственное тело. Пробелы в знаниях вселили в него ужас, повисший вокруг словно пелена. Как можно было узнать своё лицо и свой почерк, но не имя? Как можно узнать, что именно ещё он забыл? Как вообще можно узнать, если сначала забыл что-то, а потом забыл, что забывал это?
- И ради Бога, почему я сам с собой играю в загадки? Господи Иису…
Его рука дёрнулась к виску - ослепительная боль разрядом молнии ударила из правого плеча в макушку. Ноги подкосились, он обмяк и с воплем повалился на пол. Боль ужасала, но в то же время вызывала дикую злобу. Без этого разве никак?! Мало ему сумятицы, мало страха, подавай ещё и дебильный черепной спазм? Он подскочил так же быстро, как и упал, схватился за раковину, подтянулся к зеркалу и уставился себе в глаза. Зеркало разлетелось на осколки - кулак нанёс по нему четыре удара, а он даже не успел осознать, что взмахнул рукой.
Из костяшек торчали осколки стекла, но это почему-то не разозлило его, а наоборот, приглушило эмоции. Произошедшее потрясло его. Узкий, зазубренный осколок зеркала по-прежнему торчал в металлической раме, свисая, словно сосулька. Его взгляд отразился в осколке.
Голос прозвучал безжизненно, безэмоционально, как тот самый голос с той самой записи несколько лет назад.
- Оценка. Со мной что-то глубоко не так.
Следующие несколько минут он выковыривал стеклянные занозы из костяшек. Онемение сменилось чувством ужаса и безнадёги. Он знал, что тратит время впустую, пытаясь привести себя в порядок. Он знал, что чем бы ни был этот всплеск, здесь он оказался именно из-за него. Он помнил достаточно много о своей жизни, и знал, что не подвержен приступам ярости. С ним что-то произошло.
Шипя сквозь зубы, он выдернул из руки последний стеклянный осколок. Старательно забинтовав руку серой наволочкой, он напоследок осмотрел комнату, держась здоровой рукой за ручку двери. От его натиска окровавленные осколки блестящего стекла разлетелись по всей комнате. Он на секунду задержался, подумал и подобрал самый большой осколок, который удалось найти.
- Исполнять, - пробормотал он. Обернул наволочку вокруг более тупой части осколка и вышел, держа импровизированное оружие.
В коридоре царил хаос.
Мерцало аварийное освещение, но сирену кто-то, наверное, выключил. Несколько сейфовых ячеек были сброшены какой-то силой на пол и лежали, как сражённые бойцы, дверцами вниз. Пол коридора устилали разбросанные листы бумаги, иногда луч света выхватывал каплю красного там или лужицу тут. Он стоял в дверях, пытаясь услышать звуки разрушения или борьбы, которым полагается сопровождать подобную сцену, но слышно было лишь шум вентиляции над головой и крови в ушах.
Место было незнакомое.
Не мог он вспомнить и последний проект, на котором работал. Последнее, что вспоминалось - обеденный перерыв в компании… мужчины. Какого-то мужчины. Тоже, похоже, безымянного. Со вздохом он вышел в коридор. Его комната была расположена на углу Г-образного изгиба коридора. Он пошёл направо, подальше от сейфовых ячеек, бумаг и безумной иллюминации. В ту сторону вела и красная полоса на стене с подписью "Управление". Лучше всего было идти этим путём, чтобы не наткнуться на вскрытые изнутри камеры и других сотрудников. Он последует своему же совету и вызовет МОГ. Тот факт, что МОГ ещё не выезжала и их требовалось вызывать, уже указывал на то, что в автоматизированную систему кто-то залез.
- Проще, чем казалось бы, - вполголоса произнёс он. - Только и надо, что перевести питание с систем связи на защитные системы периметра, никто и не… - Он непроизвольно стиснул зубы. Такая осведомлённость в этом вопросе была не слишком добрым знаком.
Красная полоса петляла через повороты. Зоны обычно строили так, чтобы необученному человеку было легко в них заблудиться, а если Зона предназначалась для аномальных людей, то тем более. С побегом проще разобраться, если беглец заблудился и не знает, куда идти. Он же, напротив, двигался с уверенностью человека, знавшего, где находится. Возможно, в голове и не хватало какой-то информации, но мышцы помнили. Двигаясь в сторону Управления, он едва обращал внимание на красную полосу. И повсюду его встречала тишина. Место казалось заброшенным. Здесь не было ни разбросанных вещей, ни бумаг, но все аварийные светильники оказались разбиты. Люминесцентные лампы за стальными решётками не пострадали, но каждые двадцать метров под модулями аварийной сигнализации блестело жёлтое стекло. Хруст под каблуком отмечал ритм его шага.
Он миновал очередной поворот, в горле поднялось послевкусие амнезиаков. В голове пронёсся сонм голосов, но в этот раз громче остальных прозвучали слова, сказанные паникующим женским голосом: "Это невозможно. Я думала, была подвержена только буква 'К'". Он пошатнулся, прижал окровавленную ладонь ко лбу, в глазах начало двоиться. Снова обретя равновесие, он осмотрелся с таким глубоким чувством дежавю, о каком раньше не мог и помыслить. Он знал это место. Должно быть, он сотни раз бывал здесь. Тысячу раз. Это место было знакомо ему не хуже…
- Не хуже собственного имени, - усмехнулся он.
Дверь под номером 2841 оказалась единственной приоткрытой дверью на его пути. Двери не давало закрыться помятое складное кресло, в оставшуюся щель можно было рассмотреть небольшую часть интерьера этой его комнаты. Свет внутри ярко горел. Манил. Среди всей этой жуткой сумятицы, в которую превратилась его жизнь с момента пробуждения, это была первая знакомая картина, которая не вселяла в него ужас. В голове мелькнула мысль о написанной для себя же записки, но тут же оказалась почти бездумно отброшена в сторону. Какая бы опасность ему ни грозила, это была его территория. Он проведёт небольшое обследование, вооружится, перебинтуется как следует и найдёт телефон, чтобы вызвать МОГ, которая избавит его от этого кошмара. В этот момент он с совершенной ясностью осознал, что на столе рядом со степлером должен стоять красный телефон. Еле заметно кивнув головой, он перешагнул кресло и полностью открыл дверь.
Крови было много. Большая часть этой крови собралась в лужу вокруг головы мужчины, лежавшего на боку в углу. Когда-то белоснежный, идеально выглаженный халат был весь покрыт брызгами крови, такой алой, что она едва не светилась. Рядом с его головой лежала опрокинутая фигурка - сфера на дубовом основании. Не надо было переворачивать фигурку, чтобы вспомнить, что спереди на ней есть табличка с гравировкой "Сферы хуже всего". То был подарок от мертвеца, лежавшего сейчас перед ним. Мужчина умер, удивляясь, на лице навсегда застыло выражение непонимания и тревоги, обезображенное свежей вмятиной во лбу. Он медленно подошёл к покойнику и присел на корточки рядом. Две вещи были очевидны - мужчина был его другом, и он его убил.
Но он не знал его имени.
Ничего не оставалось делать. Он поднялся и подошёл к красному телефону. Потянулся к трубке, но заметил открытый шкафчик с амнезиаками и рука замерла на полпути. Дежавю вернулось. Она открывала этот шкафчик. Она сказала, что он поражён, она побежала к шкафчику и… и она…
Словно во сне он подошёл к фиолетовому металлическому ящику. Фиолетовым обозначалось всё, что имело отношение к амнезиакам, но само вещество было, вообще-то, прозрачным. Прозрачные - самые мерзкие, поднялось откуда-то в его голове. Он полностью открыл дверцу шкафчика. Две ячейки пустовали - одна для самостоятельного введения, другая - для боевого применения. Ингалятор он применил в спальне. Кто применил другой? Он поднялся, вглядываясь в полки и не видя их, и принялся шарить в потёмках своего разума.
Несколько минут он простоял неподвижно, глядя расширенными глазами в никуда, не шевелясь. Безрезультатно. Транс развеялся, он снова повернулся к телефону и шагнул. Что-то хрустнуло под подошвой. Он поднял ногу. Очки. Её очки. Неподалёку - амнезиак для боевого применения. Снова явились голоса, её голос звучал так громко, словно она стояла в шаге от него: "Нарушение условий!! Теперь не только буква 'К'! Сместилось!". Её рывок к шкафчику он увидел, как наяву. Он уже видел его наяву, глядя через плечо.
Образы сменялись быстро. Он бросился на неё, она применила распылитель. Спрей попал в лицо, но он сбил её руку и половина дозы ушла бесполезным облачком куда-то влево. Он вспомнил вкус, мята и батарейки, вспомнил, как мир тошнотворно зашатался перед глазами, когда средство попало в нервную систему. Он вспомнил панику на её лице. Её крик. "Моего мужа зовут И…". Тогда она поморщилась и дёрнулась прочь. "Не могу остаться и помочь тебе. Держи". Она втиснула ему в руку ингалятор. "Твой последний шанс". Желание задушить её боролось с желанием крикнуть ей, чтобы бежала подальше. Он потянулся к ней, но схватил только очки, а она сбежала.
Ладно. Всё понятно. С него хватит. Конец расследования. Что бы ни случилось, это случилось с ним, и ему требовалась помощь. Тяжёлая артиллерия. Он поднял красную трубку, оператор ответил сразу же.
- Да.
- Нужна помощь. Было нарушение условий содержания. Что-то не так с… есть жертвы. Нужна подмога.
- Подтвердите личность.
Твою мать. Как это могло не прийти ему в голову? Нужен код доступа, нужно имя. Иначе с ним не станут беседовать, а попросту устранят.
- Ладно. Послушайте. Меня обработали амнезиаками. Не знаю, как меня зовут. Подмога нужна чертовски. Мой код - пасха, семь, грифон, китайский колокольчик, но я не помню имени.
- Подтвердите личность.
Холодно. Никаких эмоций. Всё по инструкции. Чёрт его дери.
Он заозирался. Где-то здесь должно быть что-то с его именем. На столе был разложен отчёт. Он собрался было двинуться туда, но увидел фразу "вспышки агрессии".
- Ожидайте прибытия компетентных органов, - произнёс голос, твёрдый и серый, словно шифер. - Не сопротивляйтесь.
Короткие гудки.
Он едва слышал их. Положив трубку на рычаг, он вчитался в отчёт.
Описание: SCP-3145 - аномальная инфекция, поражающая людей, имя или фамилия которых начинается на букву "К". Предположительно, инфекция вирусная и передаётся воздушно-капельным путём, однако анализ на предмет наличия физического носителя инфекции не дал однозначных результатов. На ранних стадиях инфекции проявляются симптомы раздражительности, паранойи и нерациональные эмоциональные реакции. Инкубационный период SCP-3145 составляет примерно восемь часов, после чего носители инфекции становятся агрессивными. В особенной степени агрессию провоцируют имена, начинающиеся на букву "К". На сегодняшний день единственным действующим средством от SCP-3145 являются амнезиаки, направленные на воспоминание имён.
Рядом лежала бумажка с бегло написанными каракулями.
недавно заразившиеся
Ирен Беван
Майло Ирвинг
Гильермо Ибарра
мутация????
Внутри черепа бушевала боль. Зубы сжались так, что вот-вот треснут. Он выронил отчёт. Сморгнул, как рептилия, трясясь от гнева. Осколок зеркала в сжатом кулаке лопнул. Его взгляд перескочил на другой лист бумаги. С его почерком.
Рекомендую, до тех пор, пока мы не узнаем механизм работы этого заболевания, не допускать в исследовательскую группу по SCP-3145 людей с буквой "К" в имени.
А ниже - его подпись.
Д-р Иэн Ингрэм
В этот раз, когда явилась боль, он встретил её, смеясь.