Меня зовут Франк Карсон, и я — Аутарх Просвещённой Республики и Вайомингской Свободной Ассоциации. Я надзираю за Вайомингским Вселенским Доминионом и его гражданами в течение четырёх тысяч девятисот семидесяти восьми лет, четырёх месяцев и девятнадцати дней. Я являюсь единственным правителем, которого знала или когда-нибудь узнает эта вселенная. Моя власть вездесуща и абсолютна.
Из своей столицы во Дворце Горы Чёрный Зуб я единолично контролирую все аспекты правления в этом мире. За последние пять тысячелетий я приобрёл технологии и ментальные способности, позволяющие мне находиться в тысяче мест одновременно, вплетённым во все возможные государственные учреждения, способные влиять на жизнь людей, оставшихся в этой закрытой Вселенной. Ни один человек, существовавший когда либо, не имел большей власти, чем имею я. Я - абсолютная вершина человеческой способности осуществлять контроль, отточенная до крайних пределов людского умения достигать своей цели в правлении над своим миром.
Кто-то, пожалуйста, пристрелите меня. Прямо в голову. Пожалуйста.
Не всегда я был Вечным Аутархом, Всеобъемлющем в Имени Своём. Когда-то я был Фрэнком Карсоном, Директором Зоны 643 и Содиректором по геополитическим аномалиям в Североамериканском секторе Фонда. Я не знаю точно, как мы ухитрились так напортачить. Но после тысяч лет размышлений об этом, я уверен, что это тот русский мудак из Внешних связей что-то наделал. Если, по бесконечно малой вероятности, кто-то в Зоне 78 и в самом деле это получил и читает, то знайте: я вас всех ненавижу. Приходите в мою реальность. Я сделаю вас Императором этих клоунов. Посмотрим, как вам понравится.
У нас было время эвакуировать весь персонал. Когда прозвучал сигнал тревоги, я не имел ни малейшего понятия, что случилось, да даже что могло вообще случиться в Зоне, где мы день-деньской изучали результаты голосования Глухомансийского округа США. Но кто-то должен был вернуться и получить аварийные коды. Я, как идиот, взял на себя ответственность за чью-то монументальную ошибку, не желая ставить своих подчинённых под угрозу. Одно из моих "я" смеётся над иронией моего лидерства, поставившего меня в такую ситуацию. Придурок. Никогда он мне не нравился.
Как бы там ни было, но в Зоне 643 произошли две вещи. Вся наблюдаемая Вселенная была стёрта с лица земли, за исключением небольшой изолированной массы физической материи, которая была когда-то штатом Вайоминг. Вселенная сейчас в прямом смысле заканчивается на границах наименее населённого политического подразделения США. Какова же вторая вещь? Люди теперь живут вечно. И не в той ужасающей форме бессмертия, которой я всегда боялся, а без старения, дряхления и физического износа. И не спрашивайте меня, как у нас это получилось. Я всегда запрещал перекрёстные опыты в своём учреждении.
Я не хотел, чтобы меня обнаружили гражданские. Не хотел, клянусь. Но Зона находилась в центре Шайенна. Аварийный выход - на 24-й улице. Рядом с Капитолием. Полагаю, для этого были какие-то основания. Наверное. Но пока местные в течение трёх дней прятались, у них было много времени, чтобы понять, что кое-что изменилось, — например, что они больше не могли физически покинуть территорию штата, а также что такое явление, как "ночь", больше не наблюдается. Консорциум Мудрецов Ларами позже установил, что мы каким-то образом заперли в нашей Вселенной симулякр солнца, способный генерировать такое же количество энергии. Но я отвлёкся.
Случилась такая ужасающая, уму не постижимая штука. Беспорядки на улицах. Паника повсюду. И тут появляется этот незнакомец, прямо из здания правительства. В лабораторном халате и до зубов вооружённый. Почему они заставили меня стать своим лидером? Наверное, у меня просто был такой вид, как будто я знал, что происходит.
Я же был несказанно рад, что они не решили меня съесть. И я тогда вспомнил про исследовательский форпост в Крук-Каунти. Я возглавил команду из двенадцати человек с пикапами и ружьями, чтобы предотвратить застревание тех дел в одной Вселенной с нами. Когда мы вернулись, всё уже было так. Я был Лидером.
Почему я просто не отвёл их всех в какой-нибудь вулканический гейзер? Может быть, я решил, что я обязан сделать всё это. Может быть, я надеялся, что в первые дни кто-то из командования возьмётся исправлять свою ошибку. Эта надежда умерла где-то по прошествии первой тысячи лет, думаю. А может, господи помилуй, я и впрямь хотел помочь людям. Не помню уж.
Потом я узнал, что бывает, если кому-то предоставить вечность для разных занятий. Оказывается, человеческий разум — невероятный механизм. Освободившись от старения, вы получаете вечность для того, чтобы делать разные хорошие вещи. Чтобы думать о всяком. Постигать себя и своё окружение. Граждане Вайоминга даровали мне царскую власть, чтобы я защищал их в этой странной новой вселенной. И я это делал. Я работал, не покладая рук, создавая новые системы правления, назначая мэров, советников, чиновников. Я изучал канализационные системы, налоговые кодексы, права наследования и жилищную политику. Я так хорошо поработал, что они не стали и возиться с выборами. Я был доволен тем, что люди не убивали друг друга. Ха. А-ха-ха-ха.
Одарённые бессмертием, граждане Вайоминга подались в учёные. Почти все. Теперь у всех было время для познания. В первую очередь, им хотелось узнать, в чём это таком мы, чёрт подери, живём. Нефтяники, ковбои, официантки и фермеры принялись за учёбу. Сначала они освоили астрономию. Они становились сами-себе-докторами геологии, климатологии, топографии и квантовой физики. Имея в своём распоряжении всё время в мире, жители Вайоминга превратились в расу интеллектуалов, обуреваемых любопытством. Они построили обсерватории, пробурились в глубь земной коры того, что когда-то было Землёй, и убедились, что мы живём на большом, почти плоском прямоугольнике средь океана небытия. Их телескопы не смогли найти никаких звезд, никаких признаков наличия хоть чего-нибудь выше того, что когда-то было термосферой. А вы чего ждали, сказал я им. Я же говорил об этом несколько десятилетий назад. Но ученым, каковыми они были, всегда нужно самостоятельно во всём удостовериться. Увидеть своими глазами. Они уже назначили меня на неизбывную роль ворчливого царственного родителя Вечности, о котором вспоминают, когда нужно построить новый небоскрёб, или если популяция бродячих собак вышла из-под контроля. Надо было их всех тогда убить.
Их научные открытия подтолкнули их к самоанализу. Теперь люди должны стать философами, сказали они. И стали философами. Были построены просторные залы, предназначенные только для размышлений и дискуссий. Все основные задачи были автоматизированы (и угадайте, кому пришлось написать 15000 страниц нормативных актов, регулирующих строительство всех этих автоматизированных рабочих-роботов), так что каждый мог внести свою лепту в работу над Осознанием. И эти учёные граждане Осознавали, да ещё как. Новые открытия в природе личности, конечные выводы о существовании души (кстати, это больше похоже на восемь тысяч душ), и Бог, навсегда помещённый на Его истинную должность Великой Досадной Случайности. Мужчины, которые, помнится, века назад любили, распив ящик "Coors Light", развлекаться стрельбой картечью по дорожным знакам, теперь произносили на сияющих трибунах Академии Вселенского Прогресса свои неотвратимые теоремы о природе человеческих страданий.
Я был посвящён в их знания и, в совокупности с их техническим прогрессом, это делало меня всё более великим. Мой разум охватывал эфир Интернета, и теперь моё электронное присутствие, — отдельное от моего естества, и в то же время являющееся его частью, — могло выносить решения в Суде Последней Инстанции. Другое электронное "я" теперь могло пересматривать разрешения на деторождение, даже более оперативно, чем передовой гений, которого я назначил раньше. Это, конечно, позволяло всё большему числу вайомингцев присоединиться к своим ближним в развитии разработок. Всё больше и больше Я становился Государством. Я, лично. Помню чувство превеликой гордости за это достижение. От этого хочется дать в морду по меньшей мере восьми из моих "я".
Потом им стало скучно. Боже (некогда) всемогущий, им стало скучно. Сначала они развлекались спортом. Бои генномодифицированных насекомых против людей с лазерными мечами и полимерной бронёй. На мой взгляд, это было безобидно, пусть даже нам и пришлось в итоге сбросить нейтронную бомбу на горы Сьерра-Мадре, чтобы угомонить рад-клещей. Потом начались арт-убийства. Много арт-убийств. Мне пришлось назначить себя главой нового подразделения полиции. Однако, когда жертвы возвращались, они были более заинтересованы в критике, чем те, кто с ними это сделал. В конце концов я просто легализовал это, потому что хрен с ними.
Обстановка накалялась. Они разделились на соперничающие группировки и убивали друг друга на улицах Большого Шайенна для прикола. Потом собрались целые армии, оснащённые орбитальным и химическим оружием, которые воевали просто потому что могли, и потому, что в конечном итоге они после всего этого снова где-то появлялись. Вы представляете, как трудно одному управлять электронным подавлением обстрела ракетами с лазерным наведением? Как я в конечном итоге стал международным миротворческим агентством в своей же стране?
И даже это они сочли скучным и глупым через несколько веков. Кого-то посетила однажды блестящая идея сделать оружие из ночных кошмаров. Технология на пару десятков лет резко устремилась на разработку всё более сильных стимуляторов, и в итоге больше никому не приходилось переживать ужас отхода ко сну. Я всерьёз подумывал в те годы об изготовлении устройства нулификации реальности, хотя в основном я списывал это поползновение на раздражительность, побочный эффект всех этих супер-кофеиновых напитков (по крайней мере мне мой терапевт, Доктор Я, однажды так сказал). В конце концов, мне пришлось отказаться от идеи уничтожения моей несчастной вселенной, потому что, к сожалению, сделать это оказалось невозможно.
И это продолжается и продолжается. Группа донельзя учёных бессмертных, застрявших тут друг с другом и свободных от последствий. Несмотря на всё это, мне удаётся каждый раз восстановить здравомыслие. Я избегаю тюрем, я предпочитаю общественные парки, я строю библиотеки. Я — взрослый в детском садике, полном психанутых младенцев, вооружённых вероятностным оружием и достаточно умных, чтобы рассуждать о своей совести, вынужденных взаимодействовать друг с другом в могильной тесноте Наименьшей Населённой Вселенной в Континентальной части Соединенных Штатов. Каждые пять лет они ментальным голосованием переизбирают меня на должность Аутарха, на которого возложено управление их отвратительным регенерирующим городишкой. Они слишком меня обогнали, приобрели слишком много знаний, а я застрял в изучении тонкостей управления геотермальной электросетью, так что я никогда не смогу перехитрить их и достичь своей мечты — убить их всех и каждого.
На данный момент, в то время как я пишу своё послание, я руковожу действиями автоматизированной системы пожаротушения на Арене №34-Q (кто-то наконец-то научился в прямом смысле метать из глаз атомное пламя), устранением засора в массивной канализационной трубе в Фиолетовом Секторе (кто-то смыл в унитаз 3000, или около того, зародышей птиц Додо), переговорами о трудовых контрактах в Консорциуме Роботизированных Уборщиков на следующие восемь сотен лет, рытьём нового полигона (предназначенного исключительно для отходов, образующихся в результате производства материала, дать которому название я, как Министр Науки, пока не удосужился), и спасением кошки с ветки дерева, расположенного на глубине четырёх миль под землёй. Я расширил своё сознание до того, что ранние мистики удавились бы от зависти, глядя, как я вычищаю дерьмо в чащобе обезьяньих домов.
Я мог бы остановиться. Я мог бы просто прекратить выполнять свои бесчисленные обязанности, уже разладившие функционирование этого общества и разлагающие его всё более и более. Миллионы работ, которые я выполняю в каждый момент каждого дня останутся невыполненными. Социальный порядок застопорится, в их невыразимое веселье ворвётся реальная жизнь — хоть раз за всё время отравленного бытия этой вселенной. Я мог бы это сделать. Я жажду это сделать.
В конце концов, я остановился на мысли, с которой согласились все и каждое из моих "я".
Боже мой, что они тогда будут делать?