Просыпаюсь. Ноют кости. Открывать глаза не хочется. Стук дождевых капель. Все-таки заставляю себя открыть глаза. Смотрю на капли. Они медленно поднимаются и летят вверх. Прочь от сырой земли, от мятой травы, прочь от моего тела. Слежу за их полетом. Часть капель бьется об дырявый навес, создавая ритмичный звук. Будто бы идет обычный дождь. Пахнет влажной землей и чем-то еще. Мир теперь всегда пахнет чем-то еще. Поднимаюсь, разминаю затекшие мышцы. Около уха жужжит комар. Бью. Промахиваюсь. Продолжает жужжать.
Стою под навесом и смотрю на дождь, стремящийся от земли к далеким облакам. Он может обратить меня в воду, в пар, в ничто. Он может схватить меня и швырнуть вверх, в эти странные расколотые небеса. Может произойти что угодно. Я закрываю глаза и делаю шаг из под навеса. Жду.
Капли текут вверх по моему лицу, одежда промокает и тяжелеет. Одежду нужно будет поменять. Не проблема, Макклейн недалеко. Дождь постепенно прекращается. Погода проясняется и из-за свинцовых туч выглядывает солнце. Стою в пятне света и дрожу от холода. Новый день.
Бреду по лесу. Очень холодно. Кашляю, плюю мокротой на тропинку. Простуда, а может быть что-то другое. Неожиданно слышу звук. Пугающий звук. Агония и скрежет металла. Схожу с тропы и ложусь в густой траве. Слушаю. По тропе идет кто-то. Что-то. Мне плохо видно, но я их узнаю. Бредущие. Слышу их топот, их стоны, характерное лязганье. Стараюсь не дышать, пока они проходят мимо. Один останавливается и смотрит в мою сторону. Мне удается рассмотреть человеческое лицо в переплетении проводов. Человек тихо плачет. Бредущий отворачивается и продолжает свой путь. Из динамиков на его искореженном теле раздается колыбельная. Поет женщина. Нежный мягкий голос. "Сосны спят и спят цветы". Человек истошно кричит. Когда Бредущие удаляются на достаточное расстояние, я выхожу на дорогу. Ветер доносит до меня обрывки слов. Пение прекрасно. Нет ничего красивее на всем белом свете. Ловлю себя на мысли, что зол на человека. Его крики мешают расслышать слова. Песня завораживает меня.
Отвлекаюсь на зуд. Отдергиваю рукав и вижу муравья. Давлю его. Пение затихает вдали. Растерянно стою посреди тропы.
Я все еще здесь. Я все еще здесь.
- Кто тебя пугает больше всего?
- О чем ты?
- Ну, из этих.
- А тебя?
- Нууу… наверное, Кишение. Только я подумаю, что что-то такое существует…
- А меня насекомые.
- Насекомые? Что за насекомые? Не помню, чтобы мы встречали насекомых.
- Самые обычные насекомые.
- Почему?
- Не знаю. После События не было ни единого мига, когда меня бы не мучили насекомые. Только я хочу отвлечься - появляются насекомые. Они всегда рядом.
- Ну, это полезно, наверное.
- Почему?
- Будешь всегда начеку.
Мистер Макклейн просыпается в своем доме. Хороший дом за городом. Встает и заваривает себе чай. Пока варится чай, съедает пару тостов с сиропом. Открывает вчерашнюю газету и смотрит новости. Сущий ужас. Вздыхает и откладывает газету. Медленно пьет горячий, дымящийся напиток. Наслаждается каждой каплей. Хорошее начало дня. Обычно мистер Макклейн проводит такие дни за чтением.
Я привычным движением высаживаю окно и влезаю в дом. Грязный грабитель, бородатый дикарь. Достаю из под своего плаща револьвер. Считаю секунды. Мистер Макклейн выходит из коридора и в этот самый момент я направляю ствол в его лицо. От удивления у него открывается рот. Я знаю каждую складку его кожи, каждое движение его мышц, каждую родинку на осунувшемся лице. Я могу закрыть глаза и увидеть мистера Макклейна будто наяву.
Чашка чая падает на пол и разбивается. Звук громкий. Я не вздрагиваю. Стою молча, недвижно. Мистер Макклейн приходит в себя и спрашивает, что мне нужно. Хочу ли я его ограбить? Смотрю на дрожащего, испуганного старика и слова застревают в глотке. Жестами я приказываю ему снять с себя одежду. Он испуган, но выполняет приказы. Пока он раздевается, сам сбрасываю с себя влажные, пахнущие землей лохмотья. Дожидаюсь когда он разденется и забираю его одежду. Ногой толкаю мокрые лохмотья к мистеру Макклейну. Он смотрит на них и неожиданно узнает в этом оборванном, грязном тряпье свою одежду. Его лицо выражает что-то вроде понимания. В глазах не заданный вопрос.
Загоняю старика в шкаф. Закрываю его там, подпираю двери стулом. Съедаю оставшиеся тосты. Беру из холодильника еду и запихиваю в сумку. Закончив, сажусь передохнуть. Взгляд падает на недописанную рукопись мистера Макклейна. "Корабль налетел на рифы и матросы сновали по его останкам, будто черви по телу мертвеца. Некоторые все еще надеялись на спасение, но старый кок лишь уныло смотрел на океан. В этом бесконечном холодном просторе, подумал он, мы проживем целую вечность. Мы утонем и, напоенные солью, восстанем как призраки Моря. Мы будем кружить над Морем, петь тихие песни его величию и безлунными ночами пугать моряков, а иногда, лишь иногда, мы будем приближаться к людским городам и с надеждой протягивать к ним руки. Неожиданно…" Рукопись обрывалась.
Я тупо смотрел на рукопись. Однажды я спросил у мистера Макклейна: "Что произойдет дальше?". Он помедлил, а потом ответил: "Я собирался придумать продолжение завтра".
- Как думаешь, а?
- Как думаешь что?
- Ну, все это.
- Глупый вопрос.
- И все же.
- Я думаю так было всегда, Элиза.
- Всегда? В смысле…
- Думаю, что мир всегда был таким. Мы просто… не замечали.
- В смысле… все это… пряталось что ли?
- Нет.
- А что?
- Все это… не важно. Просто он всегда был… таким.
Лежу на мятой простыне, смотрю на звезды. Холодно, дует ветер. За звездами приятно наблюдать. С тех пор как произошло Событие, небо стало чище. По ночам видно много, много звезд. Иногда среди них мелькает что-то невероятно красивое, видимое только краем глаза. А иногда можно увидеть Улыбающуюся луну. Кажется, будто она была всегда, кружила вокруг мира и озаряла его своей улыбкой. Вспоминаю как спорили с Элизой. Грустит ли Луна? Приятное воспоминание. Нега. Тепло. Мне хорошо. Меня клонит в сон.
Я вскакиваю и понимаю, что чуть не заснул. В таком состоянии я мог бы увидеть Сон. Нельзя видеть Сон. Встаю и смотрю на костер. Рядом лежит хворост и связка поленьев. Взял у мистера Макклейна. Достаю из сумки топор. Нарублю дров. Звук может привлечь кого-то, но… Начинаю бить, вкладываю в удары всю силу. Куски поленьев разлетаются в стороны, а я продолжаю бить. Костер гаснет, а я продолжаю бить. Ритмичный стук нарушает тишину лесной чащи. Я останавливаюсь и пытаюсь отдышаться. Застываю с топором в руке, задумываюсь. Краем глаза вижу как на рукоять топора садится мотылек. Распрямляюсь, крепче хватаю топор.
Спустя несколько часов чувствую себя полностью выдохшимся. Разжигаю костер, подкидываю хвороста и забираюсь под одеяло. Глаза слипаются и я проваливаюсь в мертвый сон. Сон без цветов, звуков и воспоминаний. Сон без сновидений.
Просыпаюсь. Будто бы и не спал. Лежу около потухшего костра и смотрю на серое небо. Пора вставать. Надо собрать вещи и отправиться в путь. Придется покинуть окрестности дома Макклейна. Появление Бредущих - дурной знак. Неожиданно понимаю, что нахожусь в другом месте. Проснулся не там, где заснул. Вдох, выдох, вдох, выдох. Продираюсь через чащу и выхожу на небольшой травянистый холм. С облегчением понимаю, что узнаю окрестности. Это не столь далеко от места, где я заснул. Отсюда видно чащу в которой я ночевал. Замечаю движение. Падаю на землю, тянусь за сумкой. Нашариваю бинокль и смотрю.
Замечаю человека, смотрящего в бинокль. Я закрываю и открываю глаза не в силах поверить в увиденное. Это я или точная копия меня. Мы смотрим друг на друга. Я растерян, другой я, кажется, тоже. Чувствую как что-то ползет по руке. Сороконожка. Чертыхаюсь. Отвожу взгляд, прячу бинокль, хватаю сумку и бросаюсь прочь.
"Ты никогда этого не поймешь, никогда".
- Снаружи вообще ничего?
- Хуже чем ничего.
- И долго?
- Не знаю.
- Если все так плохо, то как вы там живете?
- Не знаю, Бог хранит.
- Вы верите в Бога?
- Не знаю.
- А я, значит, бесконечно живу одним днем?
- Да.
- И вы раз в несколько дней берете у меня еду и одежду?
- Да, так и живу.
- Интересно… Я, впрочем, ничего не помню, а значит бесконечность мне не дана - я обычный смертный.
- Это хорошо. Однажды я вас застрелил.
- Застрелили? Тогда действительно хорошо, что я ничего не помню.
- Мистер Макклейн, что мне делать?
- Почему вы спрашиваете это у меня?
- Вы последний человек.
- А как же вы сами?
- Я мертвец или хуже.
- Ну… думаю, вам бы не помешало сойти с ума и найти во всем этом какую-то красоту.
- Красоту? Как?
- Не знаю. Бог ведь как-то нашел, значит и вы сможете.
Я мчался сквозь пустыню в которой обитали живые тени. Они питаются мечтами о дожде, они отгоняют от спиральных деревень многовекторные тучи. Они дают людям немного воды, чтобы те сохраняли способность мечтать. Вечную Империю сожрали хищники, которые питаются циклами. Раз, два, три, снова, раз, два, хруст челюстей. Стая рыбы застряла в отражении в воде. Те кто съедают такую рыбу проваливаются в зеркала. Народ, живущий в мертвой плоти неописуемого существа колоссальных размеров. Давно привыкли к запаху гнили и влажным чавкающим полам, но скоро, скоро, их найдут паразиты. Девочка стала окном в Доме-Которого-Не-Может-Быть, но это просто плохой сон. Плохой сон.
Вздрагиваю, открываю глаза. На лице сидит бабочка. Аккуратно беру ее в руки. Она не улетает, легко машет крылышками. Хрупкая красота. Проходит секунда, другая. Мое лицо искажает гримаса. Давлю бабочку, растираю ее. Стряхиваю пыльцу с ладоней. Смотрю на опустошенный пейзаж впереди. Пыль да прах. Ничего нет.
Почему я вообще решил, что если буду мучать себя, то перестану видеть сны? Но ведь помогает. Или может я просто перестал видеть сны.
Бредущие остались далеко позади. Больше нет необходимости идти так осторожно. Можно начать двигаться быстрее, но куда? Что-то сияет на западе. Горит неестественным огнем. Все, что выделяется, опасно. Идти следует в пустоши, леса, дикую местность. Подальше от городов, деревень, мест где раньше жили люди. Подальше от сияющих мест. Верно, да, верно. Это разумно. Достаю сухарь, на нем какое-то насекомое. Пару секунд смотрю на него. Стряхиваю. Бросаю сухарь. Топчу его. Иду на запад.
- Элиза.
- Да?
- Ты когда-нибудь думала пойти с ними?
- Ага. Еще в самом начале.
- Почему не пошла?
- А ты чего не пошел?
- Сына искал.
- А мне колыбельные не нравятся.
- А.
- Ага.
Сегодня задремал во время ходьбы. Как-то поскользнулся, упал прямо в муравейник. Облепили. Я кричал и катался по земле. Скинул одежду, начал ее топтать. Лапал одежду, давил каждого муравья, которого находил. Потом достал топливо. Муравейник занялся пламенем. Успокоился, только теперь успокоился. Сидел рядом с пламенем, смотрел как муравьи сгорают. Моего сына растянуло… Разъяло, разверстало. Кэт пошла с Бредущими. Энтони, Тор, Вера - тоже с ними. Мария попала в Кишение. Деб стрельнула себе в висок, а потом провалилась в реальность, образовавшуюся в дыре внутри ее черепа. Барт, я не помню, что стало с Бартом. Элис стала дверью в сон о Доме-Которого-Не-Может-Быть. Ветер играет с ее створками. А я… я упал в муравейник.
Посмотрел на свои руки. Дрожат. Потрогал свое осунувшуюся лицо.
Я все еще здесь. Все еще здесь. Все еще…
Разрыдался.
Остановился в разрушенном придорожном отеле. Уже совсем не боюсь. Все стекла выбиты. Дверь выломана. Зашел внутрь. Западное сияние заливает мутным светом замусоренный пол. Прошел наверх, нашел пару трупов. Еще совсем не разложились. Женский, мужской и ребенка. Мальчика, наверное. Пулевых отверстий не нашел, других повреждений тоже. Наверное, приняли что-то. Вытащил их на улицу. Таскал по очереди. В подсобке на заднем дворе здания нашел лопату. Начал копать землю около дороги. Твердая, не поддается. Отошел подальше. Хорошо идет. Теперь… Три ровные пустые ямы. Пошел за трупами. Ради удобства взял садовую тачку.
Отвез отца. Если он отец. Отвез его жену. Если она его жена. Их сына. Если он их… Из под распухшего века ребенка выполз толстый жук. Закрыл глаза. Везу телегу с трупом, слушаю стук колес, продвигаюсь на ощупь. Здесь. Открыл глаза. Скинул в яму отца, потом жену, потом… Остановился. Снял с лица трупа жука, швырнул его прочь. Сбросил тело в яму. Все три в могиле. Взялся за лопату, чтобы закопать.
Земля чавкнула и открыла челюсти. Вязкий, влажный звук. Трупы начали дрожать и пучиться. Их глаза начали делиться, заполнять лицо, рвать кожу. А потом челюсти сомкнулись вокруг тел. Я закричал. Побежал прочь. Остановился возле отеля. Тяжело дышал. Зашел внутрь. Потянулся к ручке двери, чтобы закрыться внутри. Рука схватила воздух. Дверь лежала рядом. Выбита, выломана, почти труха. Сел на пол. Запел колыбельную. Слов не вспомнил. Получился вой.
- А почему вы не закрылись?
- Что?
- Закрыться, оградить себя, за дверями и стенами. Внутри здания. Выходить только в случае нужды. Есть много мест, где…
- Это не поможет, мистер Макклейн.
- Почему это?
- Рано или поздно что-то случится, стены сомкнутся или… или наоборот разомкнутся, так что я окажусь в бесконечных местах. Пол провалится или станет чем-то еще. Разные твари… Бредущие могут найти убежище. Или что похуже. Вы не знаете, Макклейн, вы не видели того…
- Ты ведь врешь мне.
- А?
- Врешь.
- Мистер…
- Если то, что ты рассказал правда, то ты подвергаешься гораздо большим опасностям выходя наружу.
- Нет, все не совсем…
- Ты идешь туда специально. Что там ищешь?
- Я не…
- Да брось ты. Мы ведь не первый день знакомы, так?
- Нет, я, может быть, и… Что? Не первый день знакомы? Господь милосердный, старик!
Зашел в крупный магазин. Внутри чисто, даже слишком. Никаких трупов. Все товары на месте. Как будто ничего не произошло. Набрал провизии, инструментов, лекарств. Потом пошел в отдел с одеждой. Стойка с очками. Взял какие-то с цветными линзами. Наверное, модные. Надел. Вид, у меня, наверное, идиотский. Подошел к зеркалу взглянуть на себя. В отражении был пыльный, разгромленный магазин. Обгоревшее тряпье висело на стойках. О кассу недалеко от меня облокотился труп. Гниет, насекомые копошатся. Отвел взгляд. Сдержал рвотный позыв. Выбросил припасы, инструменты, лекарства.
Прежде чем уйти еще раз взглянул в зеркало. На себя. Это я? Наверное. Хотя как я могу быть уверен? Очки разбиты, осколки стекол торчат в пустых глазницах. Снял. Положил на полку. Сделал шаг к выходу, но развернулся и снова надел их.
Не знаю зачем.
Сегодня вспоминал Элис. Опять.
- Так думаешь это неправда?
- Не знаю, мне просто страшно.
- Заснешь и очнешься уже на другой стороне. Все как прежде.
- Мне не спится, Элис.
- Наверное именно поэтому и нужны колыбельные.
- Ха! Меня еще…
- Что?
- Да ничего, глупость.
- Ну скажи.
- Не.
- Да не начинай.
- Ну, если это сон… ну как они говорят…
- Ммм?
- Ну ведь иногда как бывает…
- Ну не томи уже.
- Сон ведь можно и запомнить, правильно?
Впервые за долгое время был спокоен, сосредоточен. Сидел на холодном камне, смотрел. Улыбающаяся Луна подмигнула мне, широко открыла рот и лопнула, исторгнув из себя солнечную спираль. Солнце взошло. Рассвет. Мир вокруг залит светом. Привычным жестом убиваю комара. Попал, правда попал. Свет приятно щекочет кожу. Блики играют на озерной глади. Неожиданно мысли останавливаются. Я что, правда подумал так? Вот именно так? Солнце взошло? Солнце ВЗОШЛО? Поднимаю глаза в разорванный лоскут небес, смотрю на адской формы облака - сквозь них едва видны части огненной спирали. Солнце взошло! Солнце взошло!
Хохочу во все горло, катаюсь по земле. Ничего не могу с собой поделать.
Нечто неосязаемое выскакивает из ближайших зарослей и пускается наутек. Мой смех летит по пустошам. Солнце взошло!
Я заметил его первый. Отделившийся, заплутавший, одинокий. Он безопасен. Бредущий стоял на берегу, его ноги утопали в прибрежном песке. Галька, водоросли, вонь. Ему было все равно. Вода ласкала его ноги. Он повернулся ко мне, когда я подошел. Некоторое время молчали. Потом я заговорил:
- Когда ты отделился?
- Неделю назад.
- Что теперь?
- Теперь ничего.
- Ага, я так и думал.
Снова замолчали. Вгляделся в него пристальнее. Парень, лет двадцать, может больше. Все лицо в буйной растительности. Тело уже давно стало придатком Путеводности. Скорее всего там уже и вовсе нет тела. Вены выстроились в линии, органы разъялись в неописуемые фигуры, а кожа внутри, под металлической оболочкой, образовала растянутую ткань. Карта. Она делала карты из плоти. А потом направляла нас по ним. Прямо в…
- Почему ты носишь поломанные очки? Там линзы…
- Я не ношу очков.
- Ага, я понял.
Тишина. Необычный звук. Что это? А. Стрекоза. Потянулся к ней, но она улетела прочь. Повернулся к парню.
- Хорошо, наверное, знать куда идти.
- Да.
- Почему она покинула тебя?
- Не знаю.
- Тебя убить?
- Нет.
- Почему?
- Я не знаю куда ведет смерть.
- И?
- Боюсь, что сверну не туда.
Где-то на полпути я остановился и понял, что забыл спросить самое важное. Сияние было уже близко. Его мягкий свет омывал мое лицо, отгонял мошкару. Колебался пару минут. Сплюнул, к черту. Попробую придумать что-то свое.
- Значит, вот здесь находится та деревушка. Слева, как понимаешь, Река и Притоки. За ней оказывается есть нечто, что те ребята называют Отмель. Не знаю как добраться туда.
- Здесь мы?
- Ага. Тут то Сияние. Их разведчик сказал, что Бредущие его обходят по дуге. Значит туда соваться не стоит.
- Хорошо.
- А вот сюда… видишь? Сюда нам нужно. К букве М. Мы прижгли их главному пальцы и он рассказал чутка об этом месте. Говорит там что-то вроде неограниченных ресурсов, хрен его знает.
- А это что?
- Они называют это место Хрящом, не знаю что там. Сказали туда не ходить.
- Хорошо.
- Это… Ты поговори может с Деб. Ты же знаешь, они и Мария… ну, понимаешь…
- Понимаю. Она заглянула внутрь?
- Да. Пыталась вытянуть Марию.
- Я поговорю с ней.
- Скажи ей, скажи ей, что все не так плохо и…
- И?
- У тебя комар на лбу.
На границе Сияния. Здесь что-то вроде марева, тумана может. Все вокруг в этом тумане. Он светится легким, эфемерным светом. Это этот свет виден издалека? Этот туман и есть Сияние? Вижу недалеко тела человека. Подхожу. Мертвец. Одежда хорошо сохранилась, нет ни одного признака разложения. Он неожиданно открывает глаза и смотрит на меня. Я отшатываюсь. Его глаза светятся тем же едва уловимым голубым светом. Медленно, он открывает рот и пытается что-то сказать. Подхожу к нему, сажусь рядом.
- Сияет….
Его голос пугает меня. Он хриплый, изможденный. Мало похож на человеческий голос. Этот голос как будто бы… светится.
- Что сияет?
- Все. В том-то и дело.
Он улыбается. Улыбка неожиданно теплая. Я склоняюсь к нему.
- Эй, ты все еще здесь?
- Сияет. Сияет. Сияет.
- Тссс… Послушай. Сосны спят и спят цветы…
- Все… Сияет.
- Сосны спят и спят цветы… Сосны спят и спят цветы… Черт…
- Там все… сияет.
- Сосны спят и спят цветы… Спи и ты, спи и ты. Красиво у меня вышло?
Ничего не отвечает. Просто закрывает глаза, как будто засыпает. Я поднимаюсь с земли, поправляю очки, беру сумку и иду дальше. Решаю пока не заходить внутрь Сияния. Иду вдоль него.
Темная фигурка на фоне лучезарного света.
Я иду вдоль Сияния. Здесь все не так. Здесь у голоса есть цвета, у цветов есть голоса, мои мысли пахнут, мои запахи мыслятся. Чем дольше я бреду, тем меньше во мне остается человеческого. Попытался вспомнить свое имя. Не смог. Одновременно с этим мне в желудок пришел звук: я уже давно не помню своего имени. Этот звук распахал алчность мозга и я наконец-то услышал небо. Вот оно как, вот оно как.
Чем дольше нюхаю Сияние, тем меньше понимаю. Все становится запутанным и ясным. Но самое главное - это не важно. Все сияет одинаково. Все что есть - сияет. Ясно, понятно, невозможно. А поэтому запутанность ясна, ясность запутана. Меня хватает на еще один вздох. Я достаю голову из под воды и вижу капельки песка на своих останках. Песок, вода, капли, останки - запутанность. Но они сияют одинаково - ясность. Ничего еще нигде. Ничего еще нигде.
Так и бреду, так и бреду второй… день? Второй. Неожиданно понимаю, что давно не видел насекомых. Резко разворачиваюсь, осматриваюсь. Ни одного. Как это может быть? Не было насекомых ни когда я говорил с мертвецом. Не было насекомых, ни когда я шел вдоль Сияния. Но насекомые есть всегда. Это закон. Иначе быть не может. Каждый миг они где-то рядом. Мир заполнен насекомыми. Жуки, комары, стрекозы, черви, пауки, сороконожки, муравьи… Где они все?
Если нет насекомых, а они обязаны быть…
Я поднимаю руки к глазам. Смотрю на них какое-то время. Меня охватывает ужас.
Я, я, я, я, я…
Очнулся в траве, без вещей. Что-то светится вдали. Сияние? Я убежал?
Возле меня проползает гусеница. Я вскакиваю, вскрикиваю. Быстро успокаиваюсь. Насекомое.
Плачу и смеюсь.
- Деб…
- Знаешь, что самое хуевое во всем это?
- Подожди…
- Вижу по лицу, что знаешь!
- Вовсе не…
- Хуй с этим монстрами, хуй с этими Бредущими, даже хуй с этим проклятым Кишением. Самое плохое…
- Убери этот ебучий пистолет, ради Бога!
- Не перебивай меня! Не смей меня перебивать! Самое плохое в том, что мы вообще ничего не знаем. Ничего не знаем. Абсолютно ничего. Понимаешь? Может я засну сегодня и проснусь другим человеком. Может вообще не проснусь, как твоя подружка. Может завтра я окажусь в каком-то жутком месте. Может не окажусь. Может меня нет вообще. Мы существуем или нет? Я Деб? А может я блять сейчас возьму этот ебаный пистолет и может…
Ничего нет. Все потерял где-то возле Сияния. Вокруг меня летают мухи. Наверное, я умираю. Дотрагиваюсь до своего лица. Я все еще здесь.
Проклятье, очки я тоже потерял.
Хочу есть. Я вот так умру? От голода? Это…
Красиво. Это красиво.
Сегодня видел что-то в небе. Что-то зависло надо мной. Снимало меня? Не могу понять.
Люди. Сюда приближаются люди.
- Хорошо, формальная часть интервью закончена. Но… Скажите, пожалуйста, как это возможно? Как вы продержались так долго? Что дало вам сил?
Я смотрю на человека в халате и не могу произнести ни слова. Для меня он выглядит пришельцем, чужаком. Нам не о чем с ним говорить. И все же я говорю.
- Скажите, как называется этот город?
Он думает какое-то время, потом отвечает.
- Хоуптаун, мы назвали его Хоуптауном.
Меня бросает в дрожь. Я с ненавистью смотрю на человека в халате. Проходит несколько секунд и я перегибаюсь через стол.
Я плюю ему в лицо.
- Эй, слушаешь?
- Ну слушаю, слушаю.
- А я кажется поняла, что ты имел в виду.
- Ты о чем?
- Мир всегда был таким и все такое.
- А, это. Я…
- Ты был прав, прав. Попади мы сейчас назад… в старые добрые… Как бы мы смотрели на все, что нас окружает? Помнишь как мы раньше говорили?
- "Обычный мир".
- Обычный мир, верно. Обычный мир.
Я смотрю вниз, на далекие улицы. Там копошатся люди. Докуриваю сигарету и бросаю с балкона. Уголек сверкает в темноте прежде чем потухнуть. Дует прохладный ветерок. Слышу звук самолёта. Куда он летит, ведь… Отбрасываю эту мысль. Просто слушаю звук. Где-то звенит стекло, кричат дети, сигналит машина, играет музыка. Меня морит сон. Приятное чувство. Как будто я снова…
Слышу жужжание у себя в комнате. Что-то бьется о горящую лампу. Закрываю глаза. Проходит пара минут и только тогда я открываю их снова и смотрю на людей внизу. Мы все еще здесь.
И это прекрасно.