Очень часто я жалею, что получил возможность делать что-либо самостоятельно. Здорово, конечно, что я могу есть и без помощи использовать туалет — по, надеюсь, очевидным причинам; акт успешного управления лифтом — лучшее, что происходит за день: лично выбрать нужный мне этаж — будто сбросить камень с плеч; и так далее, и тому подобное.
Вот что важно в моей работе: даже малейшей оплошности достаточно, чтобы накрыло чувство вины. Есть множество убедительных причин, почему я не отвечаю за то, что делаю, но, как только я смею сделать что-либо большее, чем шаг вперёд, сразу же появляется навязчивая мысль: "Мог бы и удержаться." Я всегда испытывал вину очень сильно, и сейчас это мне не помогает.
Время от времени я пробую подсчитывать тела — и запоминать, если собираются вместе — но моё тело обычно уносится вперёд, едва я успеваю посмотреть на всех. Что печально, потому что запоминаю вещи я очень хорошо (и так было всегда, на самом деле) и мог бы вести им точный подсчёт, будь мне позволено. И вот это мне уже помогает — именно память позволяет мне "писать" это. Письмо до сих пор приносит мне радость, даже если я единственный читатель.
Но я отхожу от темы. Я хочу сказать, что я писатель, и с должными усилиями я в состоянии творить, хоть и в достаточно узких рамках. Я создаю истории. Хочу представить вам две из них.
Первая — о том, как я был помещён в тело, которое расхаживает повсюду и заставляет людей убивать друг друга в приступе животного ужаса. Я порядочный человек, и меня это очень печалит, и я очень хотел бы, чтобы этого не происходило, или хотя бы чтобы мне не надо было принимать в этом участия. Даже малейшего отклонения от плана работы достаточно, чтобы я начал сомневаться в своей правоте и винить себя; это происходит в любом случае.
Вторая история — о том, как я был помещён в тело, которое расхаживает повсюду и заставляет людей убивать друг друга в приступе животного ужаса. Я злой человек, которому это доставляет массу удовольствия, и хочу только одного — иметь больше контроля над своим телом, чтобы делать это чаще; каждое мгновение, когда это тело подчиняется моей воле, даёт мне надежду, что это может произойти. Затем всё идёт своим чередом.
Вы можете заметить, что эмпатия и порядочность приносят мне только мучения; во всяком случае, они очень вряд ли смягчают боль от раздавливающей со всех сторон толпы орущих людей. Мои учителя всегда говорили, что логический, трезвый взгляд на мир был моей сильной стороной.
В моменты, когда безумие толпы достигает своего предела, мне открывается возможность выразиться самому. Не словами, к сожалению. Но что бы я ни чувствовал, оно вырывается наружу.
Я устал кричать. Может быть, стоит засмеяться.