Дэниел Наварро сидел в одиночестве за дальним столиком в портлендской кофейне. Вместо привычного костюма, который он носил в качестве агента Фонда, здесь он сидел в простой уличной одежде. На столе перед ним были разложены одиннадцать записок.
Часы пробили раз, Дэниел.
~ ЙТХ
На часах два.
~ ЙТХ
Тик-так, уже три часа.
~ ЙТХ
Часы звенят: четыре.
~ ЙТХ
Время идёт, Дэниел. Часы пробили пять.
~ ЙТХ
Половина пути пройдена. Часы бьют шесть.
~ ЙТХ
На часах – семь, Дэниел.
~ ЙТХ
Маятник качается, и уже восемь часов.
~ ЙТХ
Времени всё меньше. Стрелки показывают девять.
~ ЙТХ
Ты напуган, Дэниел. Часы бьют десять.
~ ЙТХ
Одиннадцать часов. Скоро увидимся.
~ ЙТХ
Каждая из них была найдена на одной из последних одиннадцати анарт-зон, на которые был назначен Наварро. Он был не робкого десятка, но соврал бы, если бы сказал, что от этого не чувствует себя несколько неловко. Кто бы ни был этот ЙТХ, теперь он начал выполнять свои обещания, данные в Беларуси. В ближайшее время он явится.
Наварро спокойно сложил записки и спрятал в карман пиджака. Сделал глоток кофе, потёр виски и стал ждать, пока придёт его гостья.
Через некоторое время появилась и она.
Наварро помахал ей, пробиравшейся к дальнему углу кофейни. Она была высокой, бледной женщиной лет тридцати пяти, с короткими чёрными волосами, одетая в чёрный дождевик. Не говоря ни слова, она подошла, предпочитая стоять возле стола вместо того, чтобы присаживаться. Некоторое мгновение они смотрели друг на друга, ожидая, что другой заговорит.
– Знаешь, – нарушил молчание Наварро, – я был наполовину уверен, что ты не придёшь. Сядь, пожалуйста. Выпьешь чего-нибудь?
Женщина покачала головой, садясь за стол.
– Я поняла, что если не приду сюда, то ты наведаешься ко мне домой или на работу, – ответила она.
– Верно поняла, – сказал Наварро, пожимая плечами. – Как ты, Джилл? Всё учительствуешь в той школе?
– Школу закрыли в 2008-м, – сказала Джилл. – Я теперь работаю на фирме графического дизайна.
За столом стало тихо. Джилл уставилась на Наварро, в её глазах была смесь гнева и печали.
– Полагаю, я должен перейти к делу, – вздохнул Наварро.
– Было бы неплохо, – ответила Джилл.
Наварро вынул папку из рюкзака, подвинул к Джилл и подождал, пока она откроет её, прежде чем заговорил.
– Мои источники говорят мне, что ты до сих пор время от времени участвуешь в портлендской анарт-сцене, и я надеялся, что ты сможешь указать мне правильное направление относительно конкретного художника. Он делает анимированных садовых гномов. Обычно они достаточно безвредны, крадут всякую мелочёвку из сараев, передвигают вещи по ночам, и так далее и тому подобное. Тем не менее, недавно группа из десятка таких избила местного подростка до потери сознания и украла, помимо всего прочего, его ботинки, – Наварро слегка усмехнулся и отпил ещё один глоток кофе. – Естественно, мои работодатели отправили меня узнать, кто их делает, и немного успокоить ситуацию.
Джилл закрыла папку, двинула её обратно через стол и сложила руки на груди, качая головой.
– Извини, мне нечем тебе помочь.
– Понятно, – ответил Наварро, поставив на стол опустевшую чашку. – Ну, тогда, может быть, ты знаешь кого-то, кто может быть в курсе?
– Нет, – отрезала Джилл.
– Конечно, нет, – вздохнул Наварро. – Тогда прошу прощения за беспокойство.
Он положил папку обратно в рюкзак и встал, слегка улыбаясь.
– Если ты по-прежнему замужем за Томом, пожалуйста, передавай ему привет, – сказал Наварро. – Я видел его скульптуру в Портлендском художественном музее. Такая милая.
Джилл покачала головой в ответ.
– Как ты спишь по ночам?
– Предпочитаю на кровати, – ответил Наварро, – но сдаётся мне, ты не этот ответ хотела услышать.
– Когда мы узнали, что тебя схватили Пиджаки, мы думали, что ты умер! – прошипела Джилл. – Я не знаю, как твои друзья в других городах, но здесь мы устроили, мать их, поминки! Я, Том, Эрик, Джексон, Алексис, бля там даже Йерихо был!
Наварро открыл рот, чтобы ответить, но не успел сказать и слова, прежде чем Джилл разразилась очередной волной.
– А теперь представь, что мы чувствовали спустя два года, когда услышали, что ты не только жив, но и работаешь на Пиджаков, и что ты возглавлял налёт на студию Бейкера в Сиэтле! Как ты мог? Уж кто-кто, но ты-то как можешь работать на них?
Руки Джилл сжались в кулаки, и взгляд её, казалось, был способен прожечь сталь.
– И в довершение всего, ты думаешь, что теперь можешь прикатить сюда, как будто ничего не произошло, и просить меня тебе помогать?
Наварро вздохнул и сел обратно. Несколько мгновений он молчал.
– Джилл, сделай милость на секунду, – начал он. – Сколько анартистов знаешь ты лично? Никаких имен, просто назови количество.
– Зачем тебе… – начала она, выражение её лица было теперь недоумевающим.
– Только число, Джилл, – перебил её Наварро.
– …Одиннадцать.
– Хорошо, и я держу пари, что по большей части они безобидные, относительно нормальные люди, и для них анарт – такое же хобби, как для тебя твои рисунки, – сказал Наварро. – По большей части они не хотят что-то доказывать обществу или причинять вред людям. Но есть и другие анартисты, которые хотят. И "Пиджаки", как вы их называете, обычно не тратят достаточно времени на выполнение такой деликатной задачи, как поиск разницы.
Наварро полез обратно в рюкзак, вынул папку и протянул её обратно через стол.
– Потому я и здесь, – продолжал Наварро. – Потому я и иду к таким людям, как ты, чтобы узнавать о таких художниках, как тот, кто сделал этих гномов, потому что если я не найду их первым, то другой агент найдёт, и я могу гарантировать, что он не будет заботиться так, как я, о том, чтобы всё прошло тихо и мирно. В отличие от меня, они не бывали по обе стороны баррикад. Да, может быть, то, что я надел мундир, было не лучшим поступком в моей жизни, но я делаю то, что должен делать, чтобы спасти таких людей, как вы, от перекрёстного огня.
Джилл молчала, Наварро спрятал папку в рюкзак. Затем он вытащил коробку и поставил её на стол.
– Кстати, чуть не забыл, это тебе.
Джилл открыла коробку и обнаружила внутри маленькую металлическую рамку. В рамку была вставлена нарисованная цветным карандашом картинка, изображавшая синий парусный кораблик в море, изображение на бумаге двигалось по волнам. Время от времени появлялось облако тумана и исчезало, прихватив кораблик с собой. Несколько мгновений спустя кораблик снова появлялся в центре изображения. В нижнем углу она увидела свои инициалы.
– Я наткнулся на него в одном рейде на восточном побережье, – сказал Наварро, надевая рюкзак на плечи. – Мои работодатели собирались просто отправить его на низкоприоритетное хранение до скончания веков, я решил, что лучше будет, если он в один прекрасный день исчезнет и вернётся к тебе.
Прикрыв ладонью рот и глядя на картинку, Джилл медленно кивнула в знак благодарности.
– Если я назову тебе имя, ты обещаешь не причинять им вреда? – спросила она.
– Обещаю, – ответил Наварро.
– И ты оставишь нас в покое? Тома, Джексона, Алексис и меня; мы никогда не увидимся?
– Если ты так хочешь.
Джилл схватила салфетку и быстро записала имя и адрес. Затем сложила салфетку и передала Наварро.
– Большое спасибо, – сказал Наварро, пряча сведения в карман.
Джилл кивнула и тихонько закрыла коробку.
– Удач тебе всяческих, Джилл.
Не говоря ни слова, Наварро вышел из кофейни в дождливую ночь Портленда.
Достаточно долго Наварро шагал пешком, собираясь с мыслями и пробираясь через мокрый городской пейзаж. Переходя через аллею, он вдруг почувствовал резкую боль в затылке, как будто от укуса насекомого. Он хлопнул ладонью по обидчику, но рука наткнулась на кусок бумаги. Наварро молча прочитал написанные на нём слова.
Часы бьют двенадцать.
Привет, Дэниел.
Наварро посмотрел вдаль аллеи. Там стояла высокая фигура в тёмном пальто, шляпа была нахлобучена на её лицо, мешая его рассмотреть. Наварро почувствовал, как размывается его зрение и как подкашиваются под ним ноги. Он увидел, как фигура зашагала вдоль аллеи в его направлении.
– Вот же ж дерьмо, – пробормотал Наварро и отрубился.