SCP Foundation

Три ряда машин на проспекте Энгельса затормозили, так и не успев выехать на перекрёсток. С громкими сиренами мимо них по 2-му Муринскому промчалось несколько ГАЗелей и бронеавтомобилей Патруль-А, принадлежащих СОБР Росгвардии. Транспорт спецслужб направлялся к Политехническому университету Санкт-Петербурга, где только что произошло нападение на наряд полиции.

— Соколы, дополнительные патрули также атакованы, оцепление выстроить не успели. Был взрыв, уцелевшие отступают. Террористическая угроза подтверждена, огонь на поражение, следуйте старому описанию внешности, как поняли?

— Центр, говорит Сокол-0, поняли вас хорошо, террористическая угроза, ориентировки внешности те же, огонь на поражение.

Автоколонна Росгвардии свернула на Политехническую улицу, до здания университета оставалась минута езды.

Пыль стала оседать, и между полицейскими автомобилями теперь можно было разглядеть множество трупов. Выглядели они так, будто воздействовала на них только взрывная волна — никаких эффектов термических ожогов и оторванных конечностей, лишь следы тупого удара.

Гражданских вокруг не было — сразу после взрыва они разбежались кто куда. Кто-то попытался спрятаться в соседнем здании, кто-то направился на юг, к приближающимся сиренам, а кто-то на север, надеясь успеть спуститься в метро.

Автомобили СОБР проехали мимо обгоревших УАЗов.

— А этот не наш? — спросил водитель первой в автоколонне бронемашины, указывая на высокого блондина, бегущего в сторону метро, но значительно отстающего от толпы.

— Всё подходит… Наш, под очевидца решил закосить, гадина, — отозвался боец с пассажирского сиденья, после чего продолжил в рацию. — Центр, говорит Сокол-0, нашли подходящего по ориентировкам внешности, пытается слиться с толпой, приказы?

— Соколы, предупредительные в воздух и пытайтесь задержать, при первых же проявлениях агрессии огонь на поражение, — отозвалась рация.

— Ну, все слышали, будьте готовы к стрельбе! — проговорил в рацию Сокол-0, после чего наклонился к приборной панели броневика, в которой располагался подключенный к громкоговорителю микрофон.

— МУЖЧИНА В ТЁМНО-СИНЕМ ЖИЛЕТЕ И ЧЁРНЫХ БРЮКАХ, НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ И ЗАЛОЖИТЕ РУКИ ЗА ГОЛОВУ! — громкоговоритель разнёс голос командира на всю улицу. — ИНАЧЕ МЫ ОТКРОЕМ ОГОНЬ!

Один из оперативников высунулся из окна ГАЗели, идущей в середине колонны, и сделал два предупредительных выстрела в воздух.

Подозреваемый мужчина резко метнулся вбок и скрылся за газетным киоском.

— Ну, значит, по-плохому… — пробубнил под нос Сокол-0, после чего вновь достал рацию. — Огонь на поражение разрешён, цель за киоском!

Первый экипаж за несколько десятков метров до киоска съехал чуть влево. Из броневика быстро спрыгнули и отошли к его левому борту пятеро оперативников: они продолжили движение к киоску, прикрываясь автомобилем. Остальной транспорт также не стал прорываться сразу к месту укрытия преступника, опасаясь взрывных устройств. Вместо этого небольшие группы оперативников высаживались и продвигались вперёд, используя в качестве укрытий щиты, естественные препятствия и, как и первая группа, бронемашины.

Со стороны киоска прозвучало несколько одиночных выстрелов. Три пули ушли «в молоко», одна застряла в капоте первого броневика.

— С пистолета шмаляет, гад!

— На подавление его, на подавление!

В ответ оперативники начали короткими очередями перекрывать киоск с боков. Конечно, проще было прошить киоск пулями насквозь или использовать гранаты, но внутри оставался продавец, что сильно ограничивало возможности бойцов СОБР.

Оперативникам оставалось пройти лишь десяток метров до позиций, с которых вся территория за киоском оказывалась на прямой линии прострела.

Огонь на подавление стих и террорист слегка высунулся с левой стороны киоска, чтобы вновь выстрелить с пистолета, но его опередили. Несмотря на то, что открыты оказались лишь рука и часть туловища, несколько пуль достигли цели.

— А, к чёрту! — раздалось из-за киоска.

Через секунду террорист выпрыгнул из укрытия, оказавшись как на ладони. Бойцы СОБР воспользовались возможностью и накрыли цель перекрёстным огнём… Огнём, который, однако, не давал результатов. После первых выстрелов террорист не упал; устоял и после первого десятка. Когда счёт потраченных боеприпасов пошёл на обоймы, стали заметны небольшие точки, зависающие перед мужчиной на секунду и после падающие вниз. На асфальте лежали уже десятки пуль. На лице террориста же отображалась эмоция, которую уж точно не ожидаешь увидеть от человека, стоящего под градом пуль: вздутые вены и сфокусированный взгляд явно указывали на сосредоточенность.

Окончательно расклад перестрелки изменил один из броневиков, который неожиданно потянуло в сторону террориста: воспротивясь законам трения, он проскользил боком несколько метров, после чего застыл на месте и через секунду отлетел обратно с огромной силой, снеся двоих оперативников.

Стрельба продолжилась, но уже менее уверенно. В сторону террориста полетели осколочные и светошумовые гранаты, но они разворачивались в воздухе и взрывались вблизи оперативников. Бойцы начали медленно отступать.

Террорист перешёл в атаку и без какого-либо оружия начал сносить головы оперативникам, поднимать автомобили и устраивать небольшие взрывы, в то время как пули продолжали тормозить прямо перед ним, не нанося никакого урона.

Когда количество убитых и раненых бойцов СОБР достигло десятка, а некоторые из них бросились в паническое бегство, на лице террориста помимо сосредоточенности проявилась сильная усталость. Он прекратил атаки и вновь на чём-то сконцентрировался. Видимость стала ухудшаться: на месте сражения плавно появилась дымовая завеса, сначала достаточно прозрачная, но с каждой секундой становящаяся всё более плотной. Оперативники обрадовались возможности отступить из этого ада, террорист же бежал в другом направлении.

— Кажется, затихли, — резюмировал Захар, водитель автомобиля скорой помощи, стоящего за углом дома и ожидающего безопасной обстановки.

— Свяжись с диспетчером, пусть узнает, закончили ли они там, — ответил Сергей, фельдшер, старший член бригады.

— Стрельбы-то сколько было, — отозвалась Ирина, учащаяся на последнем курсе медицинского и проходящая практику на неотложке. — Боюсь, раненых много.

— Ежу понятно, что много, кажись, взрывалось что-то опять, — Сергей согласился.

— Э-э, погодите, там гражданский! — воскликнула Ирина, взглянув в окошко задней двери. — Раненый!

— Точно, раненый гражданский, — подтвердил Сергей, также взглянув в окно.

— Диспетчер передал, что нихрена наши вояки не дострелялись, а все гражданские разбежались давно, я бы к нему не лез, — взволнованно проговорил Захар.

— А поздно, он сам к нам уже лезет…

Обтёкший кровью мужчина со светлыми волосами действительно заприметил автомобиль медицинской службы и направился к нему.

— Может, всё-таки гражданский? — тихо сказала Ирина.

— А может нет, хочешь проверить? — огрызнулся Захар и зажал педаль газа. Автомобиль подался вперёд, как вдруг колёса забуксовали на месте. Не прошло и секунды, как скорая покатилась обратно.

— Что ты творишь?!

— Оно само! Я педаль выжимаю!

Карета скорой помощи встала прямо перед раненым мужчиной. Он открыл дверь и забрался внутрь. Теперь можно было отчётливо разглядеть пистолет в его левой руке. Под гробовое молчание медиков мужчина огляделся и, убедившись в отсутствии угроз, убрал пистолет в карман брюк.

— Спокойствие, раз вы тут живы, то мне что-то от вас нужно, — быстро заговорил мужчина. — У меня тут пулевые ранения. Нужно… Стабилизировать ситуацию. Но учтите, я не простой стрелок.

В подтверждение последней фразы пустой пузырёк плавно поднялся с полки медикаментов и завис в воздухе. Не успели врачи осознать происходящее, как он разлетелся на множество мелких осколков, которые, однако, продолжили левитировать. Через несколько секунд стекло потеряло поддерживающую силу и осыпалось на пол.

— Если я пойму, что начинаю терять сознание, или если без предупреждения почувствую сильную боль… То же случится с вашей головой. Поверьте, вы не успеете пырнуть меня скальпелем в сердце или сделать какую-нибудь другую гадость. Я искренне не хочу лишних жертв, не давайте мне повода.

Ирина и Сергей переглянулись.

— Я не думаю, что у нас есть выбор, — первым молчание нарушил Сергей. — Ложитесь, осторожно.

— Ехать в больницу? — вышел из оцепенения Захар.

— Не нужно. Давай на юг, в аэропорт, в Пулково. Только в объезд Политеха, — ответил мужчина.

Профессионализм медиков взял верх: эмоции не помешали отработанным действиям. Сергей раскрыл жилетку, начал срезать с террориста футболку в районе ранений, а Ирина вышла из ступора и дрожащими руками потянулась за жгутами и пакетами с физраствором.

— Приём! Приём! Алло! Тьфу! — майор Росгвардии, курировавший операцию по устранению террориста у Политеха, уже две минуты не мог наладить связь. Все диспетчеры получали противоречивые пугающие данные от оперативников, и майор пытался подключить к делу вышестоящие инстанции, однако разговор с ФСБ прервался. Тут его внимание привлёк запыхавшийся молодой офицер, проскользнувший в диспетчерскую. — О, лейтенант, ты не из связного отдела? У меня линия оборвалась!

— Так и должно быть, я беру командование операцией на себя, — холодно произнёс лейтенант, подходя к майору.

— Насколько мне известно, пока что моё звание превосходит лейтенантское. Объяснитесь! — раздражённо ответил майор, оценив собеседника взглядом.

— ФСБ, специальный отдел, — лейтенант наконец добрался до собеседника и продемонстрировал тому красное удостоверение сотрудника Федеральной Службы Безопасности.

— Виноват, — подавленно ответил майор.

— Ничего страшного, все в первый раз удивляются, — молодой офицер улыбнулся. — Вы человек, должно быть, умный, понимаете, что там произошло. Дело перейдёт под наш контроль, а вы пока убедитесь, что оперативники и диспетчеры не разболтают ничего лишнего.

Майор кивнул и удалился к диспетчерам, чтобы передать им новые указания. Лейтенант же достал личную рацию.

— Большой брат, принял командование.

— Утечки? — в ответ затрещала рация.

— В ФСБ ушла информация, по диспетчерам и оперативникам начинаю работу.

— Хорошо. Из диспетчерской далеко не уходите, может потребоваться подтверждение легенды Пи-1¹.

— Принято.

Николай корил себя за совершённые ошибки. Нужно было разобраться с вахтёром по-хорошему. От полицейских можно было спрятаться. От СОБРа уходить по канализациям. Был миллион способов не допустить раскрытия аномальных способностей. Но паника, череда неудачных событий и ощущение близости победы привели к тому, что сейчас он ехал в машине скорой помощи к Пулково, пока его оперировали запуганные парамедики. И аномальные спецслужбы (о которых Николай ничего не знал, но был уверен, что они существуют и относятся к людям с аномальными способностями не очень либерально) теперь явно идут по пятам. Конечно, всё могло быть и хуже — попали в Николая всего два раза, да и те легко: одна пуля в плечо, одна в самый край груди. Но и такие попадания несли опасность без правильной обработки.

— Кровотечения мы придержали, нужно для профилактики заражения ввести в области ран антибиотики и вынимать пули, раз уж вы не хотите ехать в больницу, — вынес свой вердикт Сергей.

По расстоянию до Пулково выгоднее было добираться через центр Санкт-Петербурга, но из-за светофоров и возможных пробок такой путь проигрывал по времени более длинному объезду через ЗСД².

— Сейчас я введу местный наркоз. Всё-таки с хирургическим вмешательством противошоковая терапия, с которой мы начали, уже не поможет, — продолжил Сергей, отвернувшись к шкафчику с препаратами.

Медик взглянул на препараты. Рядом с веществами для местного наркоза разместились и пригодные для общей анестезии. Сергей на опыте знал — общий наркоз тяжело заметить. Человека просто резко срубает. Можно было взять другой препарат, ввести его террористу, и проблема будет решена. Ирина умоляюще посмотрела на старшего коллегу. Она думала о том же.

Но рука Сергея всё никак не решалась соскользнуть вбок.

Что, если на этот раз наркоз не сработает идеально? Изредка бывают осечки, когда пациент может отключиться не сразу и понять, что происходит. Такое бывает крайне редко, но может ли Сергей рисковать, когда фактически от него зависит жизнь коллег? Да и сам Сергей не планировал умирать сегодня. А вдруг аномальные способности террориста не ограничиваются телекинезом? Вдруг он сможет распознать обман?

Но и соблазн ввести ему общий наркоз и оставить себя на откуп судьбе был слишком велик. Времени на раздумья не было — слишком подозрительно. Сергей решился, протянул руку… И взял препарат для местной анестезии.

Генерал Зосимов внимательно читал документы, предоставленные ФСБ. У входа в кабинет по стойке смирно стояли агенты ДКАУ³.

— Кто из организаций в курсе? — после долгого молчания спросил Зосимов.

— Фонд, товарищ генерал, по нашим соглашениям у них была агентура в Росгвардии и они уже перехватили управление операцией, — чётко ответил один из агентов ДКАУ.

— Это всё?

— По нашей информации всё.

— Наши возможности?

— Отслеживание и устранение или захват аномалии нам по силам, но мы не сможем быстро адаптироваться к новым условиям, если цель окажется более сильной, чем показала себя в первом сражении. Дружественные организации имеют гораздо больше опыта работы с представителями Зелёного типа, как таких называет ГОК.

— Как их ГОК называет я знаю, приходилось работать. Гм, пожалуй, стоит обратиться за помощью к организациям, у которых подобные разборки поставлены на поток. Но к кому именно? — Зосимов задумался. — Как бы мы ни дружили с Фондом, в данной ситуации, учитывая явную агрессию сущности и наличие жертв, я бы предпочёл устранение.

— Связаться с ООН?

— Да, поднимайте Оккультную Коалицию. Ну и с Фондом свяжитесь, раз уж они ввязались, нужно убедиться, что не будет конфликта. Исполнять!

— Так точно! — один из агентов ДКАУ вышел из комнаты и направился к телефонам.

«Отче наш иже еси на небесех, Отче наш иже еси на небесех…»

Ирина считала себя атеисткой, но после встречи с аномалией всю дорогу про себя повторяла единственную запомнившуюся строчку из молитвы, которую ей вбивала в голову бабушка. Сейчас студентка могла поверить во что угодно, хоть в Бога, хоть в рептилоидов, хоть в плоскую Землю. Вместе с разбившейся в воздухе склянкой разбилось всё её представление о мире.

За полчаса езды Ирина слегка успокоилась. Где-то вдалеке поблёскивала надежда на то, что пациент не врёт и действительно оставит их в живых, но руки продолжали дрожать, из-за чего Сергей выполнял всю тонкую работу, а коллеге позволял лишь подавать хирургические инструменты.

Самому Сергею приходилось видеть разные ситуации за годы работы на скорой. Он встречал самые обезображенные трупы, которых только можно себе представить, люди умирали у него на руках после тяжёлых аварий, так и не доехав до больницы. Однако сегодняшний пациент несомненно являлся самым волнительным событием за всю карьеру фельдшера. Сергей отгонял назойливые мысли о том, что человек, вышедший из крупномасштабной перестрелки с внутренними войсками всего лишь с двумя лёгкими пулевыми ранениями, не постесняется замести следы, убить троих свидетелей. Надежду давало лишь то, что террорист, казалось, был взволнован не меньше бригады, то есть был подвержен человеческим эмоциям.

Годы опыта позволили Сергею отделить работу рук от тяжёлых рассуждений о собственной судьбе и судьбе бригады. Пока мозг испытывал серьёзнейший стресс и приходил к страшным выводам, руки машинально вынимали пули из тела пациента, зашивали раны.

Сергей лишь хотел, чтобы всё это закончилось. Чтобы этот пациент куда-нибудь ушёл, чтобы их остановила полиция и спасла. Но террорист сразу приказал им прервать связь с диспетчером. Почему никто до сих пор не бил тревогу? Оставалось действовать по известной фразе: «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». И Сергей действительно делал для спасения бригады всё, что было в его силах.

— Швы я наложил, вы в безопасности, но я бы не советовал активно двигать правой рукой и туловищем в зоне ранения, — сказал Сергей. Он и сам не верил, что смог так быстро прооперировать пациента в условиях сковывающего стресса.

— Отлично. Как там Пулково? — в голосе террориста чувствовались нотки облегчения.

— Одни развязки пошли, подъезжаем уже, вам к какому терминалу? — отозвался из кабины Захар.

— Карта есть у кого-нибудь? — спросил Николай. Захар молча передал ему свою карту города через небольшое окошко в перегородке между кабиной и салоном.

— Аэропорт тут внизу, видите там развязку КАД и Пулковского шоссе? Мы прямо на ней, ниже развязки съезд на Внуковскую улицу, это если вам ко второму терминалу, если к первому, то чуть дальше нужно проехать, — заговорил Захар.

— Давайте на Внуковскую улицу, — ответил Николай после короткой паузы.

Автомобиль скорой помощи вывернул на небольшую тихую дорогу, по две полосы в каждую сторону с зелёным разделителем посередине. Вдали уже показалось здание терминала аэропорта, как вдруг Николай привстал на своей койке.

— Тормози тут, — облегчение в голосе пациента резко сменилось напряжением и приказным тоном.

Захар послушался и остановил скорую посреди дороги.

«Вот и всё…» — Ирина зажмурилась.

Сергей же ни о чём не думал. Всё было сделано, от него больше ничего не зависело.

— Мы закончили, освободите машину. Ключи оставьте, — приказал Николай.

Повторять бригаде было не нужно. Захар, Ирина и Сергей выскочили из машины и побежали прочь, к кучке прохожих, которые недоумевающе смотрели на медиков.

Николай же осторожно встал, оценивая зашитые раны. Жить можно. Он осторожно сошёл на асфальт, обошёл автомобиль и сел на водительское место скорой. Боли от ходьбы не было — наркоз ещё действовал.

Скульптор бросил взгляд в зеркало заднего вида: бригада отбежала от машины достаточно далеко, но различить силуэты было возможно. Ирина упала на колени, Сергей стоял рядом и слабо реагировал на прохожих, пытающихся заговорить с ним. Захар сидел, опёршись на стену здания. Вокруг медиков собирались прохожие, пытающиеся выяснить, что произошло.

«Хоть этих убивать не пришлось.» — Николай невольно улыбнулся.

Автомобиль тронулся. Мигалка до сих пор работала, но Николаю на неё было всё равно — очень скоро он бросит транспорт медиков.

Неотложка свернула налево, пересекла разделительный газон, встречные полосы и выехала на большой пустырь, отделяющий Внуковскую улицу от территории аэропорта.

Николай вдавил педаль газа. Высокая трава приминалась передним бампером, автомобиль стремительно приближался к забору. Ни железо, ни колючая проволока не могли остановить скульптора реальности. Небольшая концентрация — и вот уже прутья разлетелись в разные стороны, оставив зияющую дыру в периметре аэропорта.

Скорая ворвалась на территорию Пулково. Николай поблагодарил судьбу: впереди виднелся пассажирский лайнер, выворачивающий на взлётную полосу. Скульптору повезло с направлением — сегодня с этой полосы воздушные суда взлетали в сторону Финского залива, то есть для их перехвата не нужно было ехать в другой конец лётного поля. Но приглядевшись, Николай выругался: самолёт, выруливающий на полосу, был слишком маленьким. Что ж, выбора здесь не давали.

«Вроде два двигателя, но если они врубятся на всю…» — Николай сглотнул, осознавая, что даже аномальные способности не безграничны — «Нужно брать с наскока.»

Скорая пронеслась мимо посадочных огней и ламп светового горизонта. Николай глянул вправо: как он и ожидал, у терминала уже можно было заметить слабый жёлтый мерцающий свет. Служба безопасности аэропорта.

С попаданием машины на ровный асфальт полосы постоянная тряска прекратилась. Николай съехал правее, чтобы не задеть крыло, и оттормозился на одной линии с кабиной.

Хотелось резко открыть дверь и бежать к самолёту, не допустить ни секунды промедления, но Николай осадил себя: это было слишком рискованно для свежих швов. Выходить из скорой пришлось осторожно, избегая движений правой рукой.

Ситуация вблизи выглядела ещё хуже: самолёт был не просто маленьким. Он был крохотным! Всего пять иллюминаторов. Либо местный рейс, либо вовсе частный. Николай надеялся, что сотни пассажиров на борту свяжут спецслужбам руки, а здесь же могло и десятка не набраться. Он оглянулся, чтобы оценить ситуацию. Жёлтые сирены проделали треть пути. Времени хватало только на этот борт.

В иллюминаторах самолёта появилось несколько пассажиров. Для них он был простым медиком. Они ещё не знали, что их ждёт… Николай резко оборвал все свои мысли о моральной стороне вопроса. Если всё пойдёт по плану, то никто не умрёт. Пассажиры могли даже не узнать о факте захвата.

Скульптор приблизился к кабине и залез на неё, не без аномальной поддержки, конечно. Одно из лобовых стёкол неестественно согнулось, выдавилось из рамы и отлетело вбок. Николай влез в кабину, стараясь не напрягать прооперированные части тела. Эмоции на лицах обоих пилотов из раздражения и непонимания, вызванных задержкой, превратились в шок и страх перед неведомой силой. Стекло вернулось на своё место, а на его стыке с рамой выросла серая пена, вновь загерметизировавшая кабину.

Под жёлтыми огнями уже можно было разглядеть белые автомобили. Они выезжали на рулевую дорожку, ведущую к полосе.

— Даю краткую информационную сводку, — скульптор обратился к замершим пилотам достаточно холодно, чтобы не выдавать своего беспокойства. — Считайте меня обычным террористом. Сейчас вы видели крайне странные вещи, но они не имеют значения, так как моя цель и то, как я собираюсь её достигать, похоже на действия обычных захватчиков. Вы летите, куда я требую, пассажиры, или кто там у вас в салоне, в качестве заложников. Можете передать информацию и пообщаться с диспетчером, если хотите, меня не интересует сохранение захвата в тайне, но взлететь необходимо как можно быстрее. Вопросы есть?

Пилоты переглянулись, но до сих пор не решались заговорить. К этому моменту автомобили службы безопасности наконец подъехали к полосе. Чуть быстрее, чем ожидал Николай, но всё ещё слишком поздно. Сотрудники аэропорта, к их же счастью, не стали перекрывать дорогу самолёту.

Первым пришёл в себя командир судна, пожилой мужчина лет пятидесяти, явно летающий последние годы перед пенсией. Он подвинул микрофон ближе ко рту и размеренно заговорил.

— Петербург-контроль… У нас… Внештатная ситуация.

Дмитрий Панов, координатор операций Фонда SCP, сейчас работающий над поимкой скульптора реальности в Санкт-Петербурге, метался между телефонами.

— Да? — Дмитрий ответил на очередной звонок, поступивший с аппарата для связи с помощником.

— Глобальная Оккультная Коалиция запрашивает контакт, они проводят собственные действия в Санкт-Петербурге.

— ГОКа только для полного счастья не хватало… — тихо пробормотал Дмитрий. — Соединяй.

После нескольких секунд помех в трубке заговорил новый голос.

— Связь есть?

— Да, слышу вас хорошо. Я координатор операции от Фонда, Дмитрий Алексеевич. С кем я говорю?

— Евгений Степанович, командующий сил Глобальной Оккультной Коалиции, занимающихся разрешением кризиса в Санкт-Петербурге. Тяжело же до вас добраться, одни секретари до помощники.

— Бюрократия, Евгений Степанович, сами понимаете. По существу дела, наши силы в городе готовы к действиям, мы ищем скульптора. Мы способны справиться самостоятельно.

— Дмитрий Алексеевич, это не аргумент, наши группы тоже в полной боевой готовности. Вы читали отчёты о первом контакте?

— Читал, конечно. Ценная информация.

— Тогда вы меня поймёте. Пятеро погибших сотрудников полиции, одиннадцать хорошо тренированных бойцов силовых структур, пусть и не знакомых с аномалиями. Это я не говорю о раненых. Вы точно хотите оставлять в живых это?

— Агрессивность скульптора не подтверждена. После ухода с территории политехнического института он воздерживается от нанесения массового ущерба. Позиция Фонда неизменна.

— Как показывает мой опыт в работе с Зелёными, очень даже изменна. Мы часто сотрудничаем в нейтрализации, почему бы и не сделать этого сейчас?

— Мы сотрудничаем в нейтрализации скульпторов реальности гораздо более сильных. Данный объект, хоть и устроил бойню в городе, не проявил опасного развития своих способностей, и, в конце концов, бежал. Нахождения Якоря Скрэнтона в непосредственной близости к скульптору вполне достаточно для погашения его способностей до несущественного уровня. К непредвиденным ситуациям мы также готовы.

— Может быть, со временем действия сущности заставят вас изменить мнение, но я давить не буду. Однако, хочу подметить, что мы будем стремиться к устранению, даже если это приведёт к ограниченному конфликту с вашими оперативными группами. Также считаю важным сообщить, что мы получили полномочия на действия от ДКАУ.

— Евгений Степанович, если вы говорите о юридическом аспекте ситуации, то у нас есть все необходимые разрешения как от ДКАУ и иных спецслужб, так и от правительства на действия по пресечению аномальных угроз.

— Нет, я, конечно, ни в чём юридическом и не думал вас упрекать, в этой сфере, уверен, у вас всё идеально. Но вы сами должны понимать, насколько важна поддержка правительства России в действиях на, собственно, территории России. По крайней мере, если вы хотите действовать эффективно. И тут никакие общие юридические разрешения не помогут.

— Я это понимаю, но мы всё же не намерены отказываться от наших этических норм. Стоит хотя бы попытаться сохранить жизнь объекту.

— Этот камень преткновения между нашими организациями не пропадёт никогда… Хорошо, я буду на связи, если вы вдруг передумаете. И, надеюсь, ваше препятствование устранению сущности не будет чересчур вредительским.

— Не волнуйтесь, хоть мы и склоняемся к захвату объекта, мы не будем идти ради этого на прямой конфликт или какие-либо другие необдуманные поступки. До связи.

— До связи, — представитель ГОК отключился от звонка.

«В одном он прав — этот камень преткновения не исчезнет никогда.»

Размышления Дмитрия прервал очередной звонок, на этот раз исходящий от группы оперативных расследований.

— Да?

— Агентура у операторов скорой помощи перехватила звонок от нашей пропавшей бригады, они у Пулково, — заговорили на другом конце. Не так давно удалось выяснить, что из района первого обнаружения скульптора реальности пропал автомобиль скорой помощи. Покрытие видеокамер оказалось недостаточным для обнаружения полного пути транспорта, но если сейчас его удалось найти, то, скорее всего, виновник событий тоже где-то рядом.

— Скульптор с ними? — оживился Дмитрий.

— Он был с ними совсем недавно. Минутку, бригаде тяжело говорить после стресса, мы пытаемся получить информацию.

— А под Пулково вы имеете в виду весь район вблизи аэропорта или конкретно сам аэропорт? — Дмитрий начал понимать, к чему всё идёт, но уцепился за последнюю соломинку.

— Аэропорт, — кратко ответили из телефона.

— Твою мать… — тихо пробормотал Дмитрий мимо трубки. Вряд ли это совпадение. Хорошо это закончиться не могло…

— Вы ещё на связи? Только что поступила информация, скульптор угнал скорую и пытается прорваться на лётное поле.

— На связи. Держите в курсе, я пока свяжусь с оперативниками и администрацией Пулково, — отозвался Дмитрий, после чего положил трубку и тут же метнулся к другому телефону, похожему на рацию.

— Приём!

— Приём, Пи-1 слушает! — отозвалась рация.

— Это Большой брат, скульптор обнаружен, аэропорт Пулково. Как скоро мы там можем оказаться?

В трубке воцарилось молчание: собеседник сверял местоположение оперативников с заданной локацией.

— Ближайшим оперативным группам ехать минут десять. Но в Пулково у нас должна быть агентура, один человек, как минимум, я сейчас уточню.

— Направляйте оперативные группы в аэропорт, агентура в Пулково пусть берёт на себя командование службой безопасности. При необходимости выходите на связь.

— Принято.

— ЯРС мы вам уже выдали, я ничего не путаю?

— Да, у оперативных групп Якоря Скрэнтона в наличии. Этого должно хватить, но мы, конечно, берём с собой и профильную группу по скульпторам.

— Отлично, приоритет всё ещё на захвате объекта живым, до связи.

Дмитрий положил трубку телефона-рации и метнулся к предыдущему аппарату, левой рукой уже открывая справочник номеров и выискивая заветную букву «П». Найдя номер аэропорта, координатор тут же набрал его.

— Алло, о проникновении на территорию уже знаете? — Дмитрий мог не церемониться: его звонок поступал на аварийный телефон, так что администрации сразу было понятно, что звонят сверху по важному делу.

— Да, выслали службу безопасности.

— Какова обстановка?

— Нарушитель прорвался на автомобиле, он сейчас встал около частного борта, на ВПП.

— Понятно. Дальше координация действий перейдёт нашим людям, вам сообщат фамилию по этому же телефону. Ожидайте.

— Ладно… А что хоть происходит?

— Контртеррористическая операция, — Дмитрий без запинок выдал легенду и бросил трубку. Хотя амнезиаки всё равно понадобятся…

Координатор ненадолго задумался, но быстро понял, что убегать от реальности не следует, и по внутренней связи набрал номер Отдела Воздушных Операций Фонда SCP.

— Воздушное Управление, слушаем вас, — отрапортовали с другого конца линии.

— Есть вероятность захвата частного самолёта, аэропорт Пулково, проконтролируйте ситуацию. Если взлетит, сопровождайте истребителями, но не попадайте в поле зрения из кабины лайнера.

— Принято, сопровождать самолёт, если вылетит из Пулково, не попадаться на глаза пилотам.

— Верно. И ещё, у нас есть авиация с предустановленными Якорями Реальности Скрэнтона?

«Монтаж подобного оборудования на самолёты не будет уж слишком времязатратным процессом, но если скульптор действительно сможет угнать лайнер, то ему хватит и десяти минут, чтобы отлететь достаточно далеко, выпрыгнуть и затеряться в лесах,» — Дмитрий просчитывал в уме возможные сценарии. — «Уже готовый борт значительно увеличит шансы на захват объекта. Но какой же тогда запасной план… Сбивать рейс? Есть риск жертв на земле. Что ж, вариант не отбрасывается, но пока что объект не демонстрирует явной агрессии, а перестрелка у политеха таковой демонстрацией не является — скульптор, не имея достаточных знаний об аномальном мире, мог просто испугаться спецслужб. Сначала необходимо выйти на связь, переговорить, всё может закончиться мирно.»

— Пробили по базам, есть исследовательский Ил-76 с ЯРС на базе в Подмосковье. Отправлять вдогонку?

— Москва, чёрт, слишком далеко. Ладно, отправляйте. И начните установку ЯРС на какой-нибудь быстрый самолёт вблизи Санкт-Петербурга, по готовности также отправляйте вслед.

— Приняли. Ещё что-нибудь?

— Нет, больше ничего. Сообщайте по…

— Подождите, — прервал Дмитрия диспетчер Отдела Воздушных Операций. — Подтверждён взлёт борта из Пулково.

— Хорошо, — координатор вздохнул. — Ведите его, по необходимости сообщайте. До связи.

— До связи.

Ситуация и так не была под контролем, но происходящее сейчас… Будет тяжело. Хотя изменять своим идеалам Дмитрий Панов всё равно не планировал. Скульптор имеет право на сохранение жизни, тем более теперь в ситуации фигурирует ещё и угнанный самолёт. Дмитрий вернулся к телефонам. Отдыхать некогда, нужно выйти на авиадиспетчеров и добиться сеанса связи с кабиной.

Лишь короткой передышкой оказалась недолгая тишина, воцарившаяся на аэродроме Пушкина после выруливания на полосу истребителя-перехватчика ВКС России Миг-31. Уже через секунду оглушительный рёв двигателей перекрыл все звуки на сотни метров вокруг. Из сопла показались языки пламени: перехватчик взлетал на форсаже, чтобы как можно быстрее приблизиться к угнанному гражданскому борту.

Миг дёрнулся с места и начал разгоняться. Не прошло и десяти секунд, как перехватчик оторвался от полосы.

— 720, эшелон 060 и по прямой до целевого борта, он должен быть подписан на вашем радаре, — диспетчер дал указания взлетевшему истребителю.

— Вышка, 720, принял, эшелон 060, направление к цели, — подтвердил пилот Мига.

Этот истребитель был не единственным в округе: в то же время с официально заброшенного аэродрома под Красным Селом поднялись в воздух два многоцелевых Су-35С, принадлежащие Фонду SCP.

Сам же «целевой борт», вызвавший подобный кавардак, сразу после взлёта начал заворачивать на юг.

— Где мы можем приземлиться в Эстонии?

Николаю уже удалось сесть: он разложил небольшое кресло для бортпроводника, встроенное в заднюю стенку кабины самолёта.

— В Таллине или Тарту, — ответил скульптору молодой пилот, который взял на себя коммуникацию со скульптором и большую часть управления самолётом, так как командир судна в связи со своим возрастом не мог эффективно действовать в стрессовой ситуации.

Тут же пилот догадался, что захватчик вряд ли будет наизусть помнить местоположение крупнейших городов Эстонии, поэтому открыл боковой бардачок, достал оттуда бумажную карту Прибалтийского региона и передал её Николаю. Скульптор быстро прошёлся по названиям городов. Тарту и Таллин находились достаточно далеко от границы.

— Мы не можем сесть в Нарве? — недоверчиво спросил Николай.

— Там нет подходящей асфальтовой полосы, только любительские аэродромы с грунтовками, но на них приземляться слишком рискованно, — чётко ответил второй пилот.

— Тогда… Давайте в Тарту. Но сейчас направление на Псков. Свернём в последний момент. Про Эстонию диспетчерам ни слова. — Николай не верил словам пилота об отсутствии аэропорта в Нарве, но это не имело значения. Крюк через Псков в любом случае был необходим.

Тут же Николай вспомнил про свой изначальный план: раз с заложниками в небе получилось не столь грандиозно, следовало позаботиться хотя бы о маршруте над городской застройкой, чтобы спецслужбы дважды подумали перед сбитием борта.

— И да, важно, летим ровно по шоссе, над посёлками.

Второй пилот принялся следовать приказам захватчика, как вдруг заметил на радаре две обнадёживающие точки. Идентификаторы самолётов явно указывали на их принадлежность к военным силам. Конечно, истребители вряд ли помогут в сложившейся ситуации, но присутствие вблизи профессионалов, занимающихся проблемой, успокаивало. Командир судна также бросил короткий взгляд на экран и внутренне улыбнулся. Он понемногу отходил от шока, вызванного аномальным.

Вскоре на радаре показалась ещё одна точка.

— Вышка, 720, целевой борт на прямой видимости.

— 720, продолжайте сближение.

— Вышка, 720. Наблюдаю наши истребители сопрово… Вышка, разве мы не ближайший аэропорт? Откуда взялись ещё истребители?

Диспетчер не придумал ответа и обернулся на человека в костюме. Это был агент ДКАУ (представившийся сотрудником ФСБ). ГОК не имела собственных авиабаз вблизи Санкт-Петербурга и была вынуждена полагаться на ВКС России. А вот Фонд SCP, к сожалению, имел аэродром рядом с городом, так что помимо подъёма и направления истребителей агенту приходилось учитывать и фактор воздушных судов Фонда, с которыми у него не было прямой связи.

Теперь же ещё и своим пилотам нужно как-то объяснить, почему часть истребителей взялась непонятно откуда и не находится в общем радиоэфире. Агент подошёл к диспетчеру и наклонился к микрофону.

— 720, а с чего вы взяли, что вам разрешено иметь сведения о местоположении абсолютно всех аэродромов воздушно-космических сил России?

В эфире воцарилось молчание — пилот обдумывал ответ.

— Вышка, 720, виноват, вопросов не имею.

Агент ДКАУ кивнул и вернулся на своё место.

Точка на радаре, показывающая местоположение Миг-31, продолжала с большой скоростью сближаться с целью. Дмитрий Панов из Фонда решил, что лучше не маячить истребителями перед пугливым скульптором реальности. А вот в ДКАУ такого вывода не сделали.

— Вышка, 720, выхожу перед целевым бортом, какую позицию занять дальше?

— 720, проходите перед целевым бортом и занимайте позицию справа от него с отставанием в три сотни метров, эшелон тот же, — высокая скорость перехватчика из преимущества превращалась в неудобство, как только требовалось лететь рядом с более медленным самолётом. Из-за этого Мигу-31 пришлось пойти на большой вираж перед кабиной захваченного самолёта.

— Вышка, 720, принял, держаться справа в трёхстах метрах сзади, на той же высоте.

Истребитель прошёл выше частного борта и начал заворачивать для замедляющего виража.

В радиоэфире воздушных сил SCP успела пронестись лишь одна фраза.

— Что этот гражданский творит?

Николай привстал с кресла и ринулся к стеклу. Ему не показалось — блестящий корпус истребителя плавно пролетал мимо.

Конечно, появления военных следовало ожидать, но Николай слишком был занят насущными проблемами. Было необходимо продемонстрировать, что они не могут полагаться на безопасное сопровождение. Прямо сейчас стоило связаться с диспетчерской, напугать, шантажировать заложниками… Но был ещё один вариант. Более радикальный и оттого более привлекательный. И Николай повторил ошибку Политеха, не продумав все возможные последствия и прислушавшись к импульсному решению.

«Остановить стальную махину на ходу я вряд ли смогу. Но самолёт — штука тонкая. Нужно лишь сконцентрироваться на каком-нибудь… Да хоть на одном из хвостов. Без вертикального стабилизатора самолёты не летают. Просто сконцентрироваться… Сконцентрироваться…»

— Извините, тут диспетчер передал, с вами кто-то хочет поговорить, кто-то из важного места, — второй пилот обратился к скульптору реальности. Но тот продолжал напряжённо смотреть на появившийся в поле зрения истребитель.

Миг-31 резко дёрнуло влево. В другую сторону отлетела металлическая пластина. Перехватчик сорвался в штопор.

Пожилой командир сделал несколько быстрых вдохов и схватился за сердце. Но, к счастью, до обострения не дошло — вскоре пилот успокоил дыхание и положил руки на колени.

Миг-31 за это время перестал вращаться, но из пике выйти не мог.

— Гидравлики в правом хвосте нету, датчики противоречивы, не могу восстановить управление, разрешите катапультирование! — прокричал пилот истребителя в гарнитуру. Опасность ситуации позволяла проигнорировать позывные.

— 720, катапультироваться разрешаю, — отозвался диспетчер.

Пилот не ответил вышке и просто дёрнул нужный рычаг.

Кресло с лётчиком отстрелило от падающего истребителя. Через несколько секунд раскрылся парашют. Николай этого уже не видел: у него появились новые проблемы.

— Передай диспетчерам, чтобы больше никаких истребителей, — с одышкой проговорил второму пилоту скульптор. — И кто там со мной хотел поговорить?

Второй пилот дал захватчику запасные наушники, по указаниям диспетчерской вышки настроенные на неизвестный закрытый канал связи.

— Алло, есть кто-нибудь? — спросил Николай.

— Да, я на связи, — отозвалась гарнитура. — С кем я говорю?

— Тебе знать не нужно, — холодно ответил скульптор.

— Судя по резкости, с тем, кем нужно… Я Дмитрий Алексеевич Панов, из спецслужб. Занимаюсь вашим вопросом, в курсе о недоразумении у Политеха и вашей поездке на карете скорой. Я здесь, чтобы поговорить. — координатор операции пытался поддерживать баланс между официально-деловым и разговорным тонами, чтобы расположить к себе собеседника, но не дать ему усомниться в серьёзности ситуации.

— Хм… Ну давайте, что нужно? — настороженно отозвался Николай.

— Поговорить мне с вами нужно, поговорить. Расскажите мне, что вы знаете, и, главное, что вы думаете об аномальном мире?

— Зачем мне откровенничать?

— Вы не обязаны. Но это будет вам полезно, так как я представляю крупнейшую организацию, работающую с аномальными явлениями. И, скажу по секрету, я верю, что случай у Политеха был явным недоразумением, вызванным исключительно вашим страхом и незнанием аномального мира. Я правда хочу помочь вам.

«Да, конечно же, он хочет помочь, а не просто заговаривает зубы в надежде, что я сам им сдамся. Хотя…»

Николай ненадолго задумался.

«Решение можно будет принять позже. Если я его выслушаю, ничего плохого не будет. И он прав, мне нужна информация об аномальном мире.»

— Ну, я рад, что вы меня понимаете, — Николай решил сделать вид, что попался на удочку собеседника, чтобы тот сам выложил больше информации. — Значит, аномальный мир и некие организации? Можно подробнее?

— Аномалии, как вы уже заметили, секретны от обычных людей. Но этих аномалий очень много, больше, чем вы могли видеть в массовой культуре. Поэтому и появляются различные организации. В том числе и наша. Мы независимы, никаких правительств, никаких олигархов. Скажу честно, не все организации отнеслись бы к вам хорошо. Но конкретно мы стремимся к сохранению всех аномалий, избегаем их устранения. Если вы думаете о тюрьме, то, отчасти можете быть правы: мы не можем оставлять угрозу в мирных городах. Однако у нас есть нормы этики для всех мыслящих существ. Развлечения, питание, социализация, это всё держится на высшем уровне и постоянно проверяется. Вы пока всё понимаете?

— Не понимаю, где гарантии, что всё будет именно так, — ответил Николай после длинной паузы, а про себя подумал:
«Хотя, думаю, моей гарантии будет достаточно.»

— Подумайте сами, какие гарантии я могу предоставить, когда вы от нас убегаете и у меня есть лишь эта голосовая связь? Я понимаю ваши опасения, в массовой культуре распространены идеи о спецслужбах, практикующих истребление аномалий или, того хуже, пытки и бесчеловечные эксперименты. И, не имея знаний об аномальном мире, вы испугались бойцов Росгвардии, хотя они, кстати, даже и не догадывались о ваших аномальных способностях. Но реальность не похожа на фильмы. У меня нет возможности предоставить вам доказательства, но вы можете подумать логически, мы — такие же, как и вы, люди, мы не хотим терять человечность, мы имеем в структуре организации комитет по этике, в конце концов. Если бы мы стремились вас уничтожить, то давно бы сбили самолёт — десяток пассажиров не пойдёт ни в какое сравнение с той потенциальной опасностью, которую представляли бы ваши способности, направленные на разрушение. Но наша организация и я лично не хотим такого исхода. Мы боремся за каждую жизнь.

«Гладко говорит. И про сбитие правильно, после той резни у Политеха меня давно должны были отбомбить любой ценой, истребитель я уже видел. Чёрт, я так хочу, чтобы это было правдой… Но я не могу себе позволить риск. Чёрт…»

— Эй, вы на связи? — взволнованно отозвался Дмитрий.

— Да-да, я просто думаю… Знаете, я хочу вам верить. Но не могу, простите, не могу. Неужели вы никак не можете доказать всё сказанное?

— Я могу найти видеоролики. Конечно, можно назвать их фейками и подделками, но что в современном мире нельзя таковым назвать? Однако вам придётся сойти с самолёта, чтобы мы могли передать вам экран, пригодный для показа видео.

— Я подумаю.

— Прошу вас думать быстрее, так как к вам приближаются те организации, которые стремятся к истреблению аномалий.

Николая обожгло. Конечно, собеседник говорил лишь о своей спецслужбе, и, очевидно, были другие, которые хотели уничтожить угрозу, чего скульптор и боялся. Но это могла быть и простая манипуляция, с целью возвысить организацию Дмитрия Алексеевича в сравнении с потенциальными злодеями.

«Почему все взаимодействия аномального мира должны быть такими сложными?!»

— Я попробую думать побыстрее, но ничего не обещаю. Есть ещё что-нибудь?

— Нет, ничего. Спасибо за то, что дали мне шанс сказать вам правду. На случай новых вопросов, канал связи тот же, я всегда готов ответить.

Очередной разговор Дмитрия Панова прервался. Координатор был доволен собой по всем пунктам. Его теория о доброжелательности скульптора подтвердилась — тот действительно мало знал об аномальном мире и просто испугался представителей правопорядка. К тому же если Дмитрий не склонил собеседника на свою сторону, то, как минимум, выиграл время. А даже лишние пять минут могли спасти ситуацию: скульптор летел на юг, прямо навстречу Ил-76 с установленным ЯРС.

Взглянув на непримечательный комплекс зданий в сельской местности между Варшавой и Белостоком, обычный человек принял бы его за стандартную военную часть: забор под напряжением, солдаты по периметру, колючая проволока. Никакой случайный прохожий и не подумает, что база полностью принадлежит силам ООН и контролируется ими же. Тем более случайному прохожему тяжело будет узнать о конкретном отделе ООН, использующем базу.

В центральном здании комплекса кипела жизнь: сотрудники Глобальной Оккультной Коалиции оценивали различные данные, координировали оперативные группы и вели переговоры с прочими организациями. Подобный переполох, конечно, был вызван Зелёным из Санкт-Петербурга.

Евгений Степанович, командующий силами ГОК на этой операции, сидел в большом зале, наполненном разнообразными специалистами, и читал отчёт по дезинформационной кампании, ведущейся совместно с ДКАУ и Фондом. Второй миссии ничего не угрожало. Перестрелка у Политеха была списана на действия отчисленного за неуспеваемость студента. Про смерти бойцов Росгвардии умалчивалось, по официальной версии они устранили террориста. В Пулково задержка рейсов и скорая помощь на полосе объяснили тем, что одному из пассажиров на борту стало плохо. В обоих случаях все найденные свидетели самих аномальных явлений были обработаны, а видеозаписи удалены. Уровень недоверия официальным версиям в интернете находился в пределах нормы. По крушению Миг-31 работа только началась, но высоко в небе физически не могло быть свидетелей, способных создать проблемы.

Сам инцидент с Миг-31 был, конечно, крайне неприятным. Но, к счастью, единичным. До пилотов успели донести новые инструкции и все остальные истребители держались строго позади преследуемого самолёта, с момента взлёта которого прошло уже около двадцати пяти минут.

Секретарь Евгений Степановича после очередного звонка вскочил со своего места и вместе с рацией подбежал к начальнику.

— ДКАУ, сэр, — секретарь передал средство связи командующему операцией.

— Коалиция на связи, — проговорил в рацию Евгений.

Секретарь вопросительно посмотрел на отчёт о дезинформационной кампании, лежащий на столе командующего. Евгений кивнул и секретарь забрал бумаги.

— Евгений Степанович, здравствуйте, Зосимов говорит. Из диспетчерской поступает информация, что самолёт заворачивает на запад, в сторону Эстонии.

— Минуту.

Командующий встал и пересёк зал, чуть не столкнувшись с бегущим поперёк сотрудником. Евгений подошёл к столу, на котором лежало пять экранов, отображающих радары. Владелец стола следил за множеством точек на этих радарах и с кем-то общался через гарнитуру. Командующий уже хотел окликнуть сотрудника, как тот закончил свой разговор и сам обратил внимание на начальника.

— О, Евгений Степанович, как раз хотел к вам идти. Посмотрите, борт с сущностью повернул, — сотрудник указал пальцем на одну из точек. Читать информацию с радаров командующий не умел, но основную идею понял.

— Этого стоило ожидать, не собирался же Зелёный в Пскове садиться, — задумчиво произнёс Евгений. — Куда он теперь летит?

— Не могу знать, сэр. В нескольких минутах Псковское озеро, после него граница с Эстонией, больше ничего примечательного.

— Ладно, продолжай следить.

Евгений Степанович развернулся и направился обратно к своему столу, вновь включив рацию.

— Да, у нас тоже есть подтверждение.

— Отлично, — отозвался глава ДКАУ генерал Зосимов. — Скульп… Зелёный явно собирается пересекать границу.

— Собирается. Не волнуйтесь, силы ООН могут спокойно действовать и в Эстонии. Думаю, мы сможем договориться и о пропуске вашей авиации.

— Вы не понимаете. Зелёный совершил нападение на наши силы, убил с десяток человек. Устроил переполох в Пулково, сбил наш истребитель. На меня давят сверху, да и я сам не планирую после такого позволять ему сбежать в другую страну, — холодно проговорил Зосимов.

— То есть сбиваем? — Евгений остановился посреди зала.

— Да, я лишь хотел скоординировать с вами место атаки.

Проблемы в сбитии самолёта Евгений Степанович не видел: Зелёный своим манёвром наконец ушёл с курса над шоссе, а значит, свидетели и жертвы на земле выходили из уравнения. На самом же борту было зарегистрировано лишь несколько человек.

Проблема была в другом: профильные группы с полной аппаратурой в транспортных вертолётах летели вдогонку из Санкт-Петербурга и на перехват из Варшавы. Обе были чересчур далеко. Следовало понимать, что, учитывая непредсказуемый маршрут, эти группы могли и не успеть даже на более позднюю атаку… И лучше знать, где конкретно был сбит самолёт, чем искать выпрыгнувшего Зелёного. Тем более полностью бессильной Коалиция не была: военно-транспортный Ан-12 с ударной десантной группой ГОК уже пролетал над Псковом. Так что оперативники на месте падения будут, пусть и недостаточно оборудованные для противодействия конкретно изменению реальности. Зелёный тип обычно щёлкает такие группы без особых усилий, но в сегодняшнем случае, учитывая явную слабость сущности… Массированного огня с использованием тяжёлого аномального вооружения может хватить.

— Хорошо, сбивайте самолёт километров за десять-пятнадцать от Псковского озера, чтобы сущность не скрылась под толщей воды. Приведите ближайшие военные части в боевую готовность, на случай, если понадобится прочесать местность.

— Спасибо, Евгений Степанович, за понимание.

— Да ладно вам, и так пришлось бы сбивать. До свидания.

Связь прервалась. Командующий, так и не дойдя до своего места, вновь сменил направление движения. Нужно было предупредить всех о развитии событий и скоординировать действия оперативных групп. И сразу после этого связаться с ещё одним участником конфликта…

Дмитрий Алексеевич раздал всевозможные указания и сейчас в относительно спокойной обстановке завёл разговор со своим помощником.

— Ты-то что хоть думаешь со скульптором этим?

— А че-й тут думать? Сбить его и сё, — скороговоркой ответил помощник в своей стандартной манере, проглатывая слова.

— Тебя в ГОК перевести? — Дмитрий, конечно, пошутил, но всё же внутри был расстроен тем, что никто вокруг не хочет понимать возможность уговорить скульптора на сотрудничество.

— Как будт только ГОКу можно шмалять. С-час таки ситуация неприятная, скульпт-ра мы без якорей не выкурим.

— Так летит же Ил с якорем, летит, в пяти минутах уже!

— В п-ти минутах он был до поворота. А цель таки повернула и теперь от Ила летит, так что нагонять долго, скульптор за это время сто раз потеряться успеет.

— А во время падения он не потеряется, да?

— Ну так мы хотя б будем знать где он потеряется. Я карту смотрел, ща хорошее место, воды нуль, леса встречаются, но не так часто, как за границей.

— И всё равно нельзя так… Если миром вопрос можно решить, то…

Дмитрия прервал очередной звонок.

— Ладно, иди к себе, — сказал помощнику Панов, после чего снял трубку. — На связи.

— Снова здравствуйте, — прозвучал голос Евгения Степановича.

«Вспомнишь ГОК, и тут как тут…»

— Если вы по смене направления, мы в курсе, Эстонию уже предупредили, — Дмитрий пошёл на опережение.

— Можете отменять предупреждение. Самолёт будет сбит.

Дмитрия ошпарило, а Евгений продолжил.

— Решение совместное с ДКАУ, даже скорее их инициатива. Я лишь предупреждаю. Проблемы будут?

— Извините, но единолично принимать такие решения непозволительно. Мы ведём собственную работу со скульптором, психологическую, и имеем в этом некоторый успех, — Дмитрий пытался привести контраргументы, хотя и понимал, что ГОК уже не переубедить.

— И скульптор, конечно, не манипулирует вами, выигрывая себе время, — ехидно отозвался Евгений. — Успехом вашей психологической работы была бы посадка в Пскове. А сейчас, поймите меня, впереди озеро, там скульптору затеряться — раз плюнуть. Я вас спрашиваю не об этических вопросах, а о том, будут ли какие-то проблемы с вашими силами.

— Нет, мы не будем вам мешать, — ответил Дмитрий после недолгого молчания.

— Вот и хорошо. И ещё кое-что, у нас на подходе группы, но сами понимаете, Зелёные — сущности непредсказуемые. Вы помочь нам чем-нибудь можете? Оперативниками там, или якорями Скр… Ну…

— Скрэнтона, — напомнил Дмитрий. — Один такой до места удара доберётся с минуты на минуту. Больше ничем помочь не можем.

— И на том спасибо. Когда найдём место приземления скульптора, дам координаты для якоря. До связи.

В телефоне послышались механические звуки.

— До связи, — машинально ответил Дмитрий в пустоту.

— 195, готовьтесь открыть огонь по цели, две ракеты в хвостовое оперение — прозвучало в радиоэфире ВКС России. Конечно, для повышения шансов убийства скульптора стоило стрелять по кабине, но, как уже ранее на своём печальном опыте выяснил Миг-31, хоть как-то выходить из слепой зоны было слишком рискованно.

— Вышка, 195, принял, готовиться к огню, две ракеты в хвост.

— 195, принято верно.

В вышке воцарилась гробовая тишина. Агент ДКАУ внимательно следил за радаром. Ещё немного… Ещё чуть-чуть…

Агент кивнул диспетчеру.

— 195, огонь по цели, повторяю, атакуйте.

— 195, принял, огонь по цели.

Выждав несколько секунд на случай отмены приказа, один-девять-пять нажал кнопку пуска. Больше ничего не требовалось, так как борт уже был в захвате.

От правого крыла истребителя с толчком отделилась ракета типа «воздух-воздух». Заработал реактивный двигатель, и ракета быстро обогнала самолёт, с которого была запущена. Через три секунды пилот ещё раз нажал пуск. Вслед за удаляющейся первой ракетой с левого крыла полетела вторая.

В кабине цели же ничего не предвещало беды. Николай изучал бумажную карту, чтобы лучше ориентироваться после прыжка из самолёта.

Лайнер тряхнуло. По ушам ударил звук взрыва. Николая на кресле удержали лишь ремни. После резкой встряски пулевое ранение в плече отдалось пульсирующей болью. Заработало сразу несколько сигнализаций. Нос самолёта потянуло вниз. Из салона послышались крики немногочисленных пассажиров.

— Чёрт! — второй пилот стал суетливо осматривать датчики и активировать какие-то рычажки. — Псков-контроль, мэйдэй, мэйдэй! Половины гидравлики нет, хвостовые рули не реагируют, мы пикируем, мэйдэй!

«Всё-таки сбили…»

Скульптор надеялся, что успеет добраться до густых лесов. Что ж, придётся работать с тем, что есть.

Краем глаза Николай заметил проходящий вперёд инверсионный след. Не все ракеты попали. В любом случае скульптору было не до новых атак. Он отстегнул ремни и медленно, балансируя не без помощи аномальных способностей, стал пробираться к лобовому стеклу. Пилоты были слишком заняты попыткой спасти самолёт. Им можно было лишь посочувствовать. Как бы Николаю не хотелось, он не мог спасти многотонный борт с колоссальным импульсом.

Скульптор выдавил стекло и вылез на нос самолёта. Теперь пилоты обратили на него внимание. Николай поочерёдно посмотрел им в глаза. Взгляд командира судна был запуганным. Но, кажется, он уже смирился со своей участью. Второй пилот же смотрел со злостью. Николай понимал его — молодой лётчик имел право винить захватчика в том, что никто из людей на судне больше не встретится с семьёй.

У скульптора защемило сердце. Ему захотелось сделать что-нибудь. Спасти хоть кого-нибудь. Николай не мог позволить себе просто сбежать. Он вновь поддался своей импульсности и выдернул из кресла второго пилота.

Николай понимал, что ему будет тяжело держать тело другого человека вблизи, так как различия между людьми и их позами неизбежно приведут к различиям в силе сопротивления воздуха, а значит многие километры придётся противодействовать физике. И не следует забывать про момент торможения у земли и мягкого приземления, что с учётом набора большой скорости за время падения должно было стать крайне трудозатратным. А правое плечо всё ещё побаливало, сбивая концентрацию. Исходя из всего этого, Николай не решился брать с собой больше одного человека. А выбор между повидавшим многое пожилым командиром судна и только начавшим взрослую жизнь молодым пилотом был очевиден.

Второй пилот закричал. Любой гражданский, не имевший ранее дел с аномальным миром, закричал бы на его месте.

Николай, не обращая внимания на шум, глубоко вдохнул.

«Пора.»

От падающего самолёта отлетели два тела.

Николай попробовал пересчитать истребители, но остановился на шести штуках: этого было достаточно, чтобы понять, что зачистить небо уже не удастся.

Второй пилот быстро стал отставать. Скульптор сконцентрировался на удержании спутника рядом с собой — это требовало особых усилий, и Николай не отвлекался ни на что другое. Из-за этого он так и не заметил, что в нескольких километрах позади появился самолёт, по размеру явно превышающий истребитель. Самолёт, из которого стали выпадать небольшие разноцветные точки.

Дмитрий Алексеевич, как и всегда, был на телефоне. Но в этот раз на другом конце не было подразделений Фонда, не было связанных организаций, не было никого критически важного для миссии. Был знакомый Панова. Координатор пытался найти совета.

— В общем, что я тебе скажу, — после достаточно долгого молчания заговорил знакомый Дмитрия. — Дело — дрянь, не хотел бы быть на твоём месте. Скульптора бы, прибить конечно, тем более после удара по самолёту он вряд ли твоим рассказам продолжит верить. Хотя ты же предупреждал его о других организациях… Да и правда твоя, неэтично вот так вот аномальных людей с огнемётами встречать, я б его даже скульптором не назвал с таким уровнем способностей, воспринимать его можно как чувака с телекинезом, большего он обычно не проявляет. Советов у меня универсальных нет. Я человек прагматичный, я бы всё же помог ГОКовцам его пригвоздить, это безопаснее, чем отпускать на все четыре стороны. А, например, Комитет по Этике всем бы руки поотрывал, кто попробует пальцем этого скульптора тронуть, до явного проявления агрессии. Короче, выбирать тебе, исходя из твоего мировоззрения. Выбор из двух зол, так сказать.

— Спасибо, пожалуй, твой совет самый правильный, — Дмитрий вздохнул. Его собеседник был полностью прав — идеального решения ждать неоткуда, выбор нужно делать самому.

— Самый правильный совет в том, что правильных решений нет, вот так и живём, — знакомый Дмитрия усмехнулся.

Координатор тоже улыбнулся.

Зазвонил телефон, зарезервированный для связи с ГОК. Время на размышление кончилось.

— Мне пора, пока, — быстро проговорил Дмитрий и поменял трубки, отправив одну на сброс, а вторую — к уху.

— Сущность не попала в лес, приземлилась на поляну, наш десант уже смыкает окружение! — в голосе Евгения чувствовались нотки радости — Координаты направляю вашим напрямую!

— А что сейчас сущность делает? — Дмитрий не хотел выбирать. Совершенно не хотел.

— Предположу, что мечется и думает, как сбежать. Но капкан захлопнут.

«Значит, мечется… Боится… Смирился с судьбой? Не хочет умирать? Да к чёрту всё!»

— Команду не дам, — сказал Дмитрий и сам удивился твёрдости своего голоса.

— Повторите? — удивлённо отозвался командующий ГОК.

— В связи с нарушением наших планов мы вынуждены полностью выйти из операции, — сухо пояснил Дмитрий, а свободной рукой уже начал набирать текстовое сообщение в Отдел Воздушных Операций о развороте Ил-76 с ЯРС.

— Вы… Вы обещали не мешать, если мы возьмём инициативу!

— Так я и не мешаю. А о помощи речи не шло.

— Ты это… Вы… — Евгений от шока не мог найти подходящих слов, его официально-деловую манеру речи как рукой сняло. — Вы же понимаете, что это саботаж? А если вот это вот чудо по вашей милости куда-нибудь решит наведаться, желая отомстить за атаку по самолёту?

— Понимаю. Я всё обдумал. Вопрос не обсуждается.

Дмитрий оборвал связь. Решение твёрдое. Не нужно ему лишних сомнений, и так тяжело на душе.

Хорошая новость — рана в плече успокоилась. Плохая новость — болела рана в туловище, причём достаточно сильно. Николай распахнул жилет: с внутренней стороны показалось несколько кустарно пришитых карманов, в которых лежали различные книги. Он не обратил на них внимания, посмотрев лишь на свою футболку, надрезанную в месте раны. Несколько швов, как и следовало ожидать, разошлось от нагрузки, но ситуация не была критической: кровь растекалась очень медленно.

Николай огляделся вокруг: второй пилот лежал на спине и смотрел в небо, тяжело дыша. Жив. Хоть один из… Он резко вспомнил про самолёт и задрал голову вверх. Небо было скрыто за облаками и увидеть судьбу лайнера Николай не мог, зато показалось ему кое-что гораздо более интересное: со всех сторон спускались парашюты.

— Пошёл, пошёл! — командир ударной десантной группы ГОК подгонял бойцов. Оперативники зарывались в кусты и прицеливались в скульптора, начавшего панически метаться в центре поляны. Пока было не ясно, зачем сущность взяла с собой гражданского, но он не мешал операции.

— Цель осведомлена, торопитесь там, — проговорил в рацию командир. — Тяжёлое вооружение, доложить о готовности!

— Говорит агент Гильотина, сущность на мушке, — отозвался один из стрелков, лежащий в кустах с крупнокалиберной снайперской винтовкой.

Ещё несколько снайперов доложили о готовности.

— Огнемётные системы успешно развёрнуты, подвозим к поляне. Готовность — тридцать секунд.

Вслед за огнемётчиками о готовности сообщили несколько агентов с ракетницами различных типов.

— Первый миниган развёрнут, второй спускается на парашюте. Будем готовы в сто секунд!

— Принято! — рявкнул командир, услышав доклады ото всех оперативников, несущих основную атакующую силу группы. — Аномальное вооружение, доложить о готовности!

— Энергетическая установка «Вулкан» нацелена на сущность и готова к применению!

— Система подавления сознания «Молитва» на позиции, идёт зарядка, готовность — две минуты.

— Отлично! Дожидаемся систем подавления изменений реальности и приступаем!

Скульптор начал идти к краю поляны, в сторону, где, как ему казалось, был наименее густой лес. Направление его движения не имело значения — оперативники уже покрыли весь периметр.

— Группе 7483, срочно! — из рации командира раздался голос Евгения Степановича. — Якоря Реальности отменяются, атаковать сущность на ваше усмотрение! Повторяю, атакуйте при первой возможности!

— Так, ладно, — командир группы был слегка озадачен, но тут же быстро восстановил позитивный настрой. — Внезапности не будет, профильных приборов тоже, но Зелёный слаб, долго не протянет. Парни, мы не можем позволить ему достичь гражданских поселений! Приготовиться к атаке со всех вооружений, миниганы и «Молитву» подключайте по готовности! Атакуем на счёт три!

Николай приближался к лесу. Спасение. Никого ещё не было. В эту сторону не спустилось ни одного парашюта.

— Один!

Конечно, они могли приземлиться здесь до того, как Николай пришёл в себя после падения, однако всё равно противников в этом месте должно было быть меньше, чем в остальной части круга…

— Два!

Нужно было лишь добраться до леса, не оставаться на открытом пространстве. В лесу скрыться будет легко. Нужно лишь…

— Три!

У Николая перехватило дыхание. Он вышел на предел своих сил, отбивая внезапно начавшийся дождь из пуль. Николай готовился к внезапной атаке, напрягался, тратил силы на то, чтобы развернуть пулю, которая могла появиться с любой стороны. Но в таком масштабе… Николай сжал зубы. Какие-то пули было особенно тяжело останавливать — один снаряд упал в считанных сантиметрах от глаз…

Первые секунды — самые тяжёлые. Но их удалось пережить. Николай начал приспосабливаться к ситуации, и защищать себя стало чуть легче.

Командир ударной группы наблюдал за ситуацией. Град свинца из винтовок сыпался на Зелёного. Несколько ракет взорвалось в непосредственной близости, но, кажется, он смог купировать взрывную волну. Огнемёты пока не применяли — неэффективная дальность, они понадобятся только если цель приблизится к лесу.

— Говорит агент Гильотина, цель справляется с крупным калибром, — стрелок заговорил в рацию.

— Гильотина, продолжайте попытки, вскоре сущность устанет, — ответил командир. — Не вижу луча «Вулкана», что там у вас?

— Сэр, проблема с циркуляцией энергии, уже исправлено, но нам нужно перезарядиться. Подключаемся к атаке через сорок секунд.

— Подключайтесь как только сможете. К миниганам и «Молитве» тоже относится!

Командир опустил руку с рацией и вновь присмотрелся к скульптору, которого было тяжело увидеть за пулями и дымкой от взрывов.

Николай понял, что долго не продержится. Он успел восстановиться после падения, но сейчас у него уже всё болело. Сильно ныла вскрывшаяся рана. Нужно было искать выход. С Росгвардией было, конечно, в разы проще. Зато теперь скульптору помогало огромное количество адреналина в крови.

Николай пытался контратаковать. Он отправил несколько пуль в кусты, откуда виднелись дульные вспышки. Из этих мест стрельба действительно затихала. Но это ничего не значило, стрелки могли просто менять позицию после обнаружения. Да и их поражение тоже ничего бы не дало. Очевидно, что основные цели — те, что отстреливают ракеты и эти сверхмощные пули, которые удавалось остановить в считанных сантиметрах. Нужно было лишь проявить чуть внимательности… Найти закономерности, понять, с какой стороны летят самые опасные боеприпасы. И тогда можно контратаковать… Николай остановил ещё одну особо мощную пулю. Направление есть.

— Мухомор убит, — прозвучало в радиоэфире. Скульптор уже смог скосить одного обычного стрелка и ранить троих, но только сейчас ему удалось попасть в снайпера.

Случайность?

В пятидесяти метрах от командира разнеслась взрывная волна. Несколько деревьев упало, замертво свалились два оперативника, один из которых стрелял с РПГ, а второй подавал ракеты. Никакого огня, никакого шума — признаки того, что взрывная волна вызвана стандартной манипуляцией скульптора: резким сжатием и затем расширением воздуха в указанной области.

Значит, не случайность.

— Снайперам и ракетчикам атаки прекратить, сохраняйте себя до вступления в бой прочего оружия! — прокричал в рацию командир. Миниганы и «Вулкан» должны были заработать с секунды на секунду, а ещё командир успел вызвать фугасную бомбардировку.

Николай почувствовал сильное облегчение. Он справился с ракетами и мощными пулями. Даже обычных патронов в него стало лететь меньше, видимо, стрелки ушли на перезарядку. Это шанс. Скульптор рванулся из последних сил к лесу. Уйти с прямой видимости. После обстрела со всех сторон, когда Николай в поле как на ладони, небольшие стычки среди деревьев будут лёгкой прогулкой. Деревья были совсем близко… Из них показались языки пламени, на которые Николай даже не обратил внимания. После всего пережитого каким-то огнём его явно не остановить… Резко сбоку что-то ударило. Это был не взрыв со своим накрывающим воздействием. Не мощная пуля с большой скоростью. Это было нечто похожее на дробь, слишком частую дробь. Мелкие удары брали не качеством, а количеством. Сотни в секунду. Николай инстиктивно попятился от новой волны атак, хотя это не особо помогло. Внезапно то место, где он стоял секунду назад, пронзил ярчайший луч света…

— «Вулкан» промазал, перезаряжаемся, готовность — пятьдесят секунд.

«Этот промах будет стоить нам жизней нескольких оперативников Зелёный мощнее, чем мы ожидали. Хотя выбора не было — если бы не мы, он бы успел улизнуть. И, в конце концов, первый миниган заработал, сейчас будет второй, «Молитва» на подходе, «Вулкан» продолжит попытки, авиация уже работает. Он не жилец.»

Николай понял, что он не жилец. Мелкая дробь, которая, вероятно, исходила от какого-то сверхмощного пулемёта, слишком сильно отвлекала его. Вернулись мощные пули и ракеты. У Николая были силы на какой-то выпад, но он не мог покрыть все угрозы сразу. Сейчас приоритетной целью был пулемёт, но непрекращающийся град пуль не давал сориентироваться в дальности. Нужен был другой выход. Николай панически осматривался вокруг. В лесах ничего не было. Скульптор взглянул вниз и тут же понял, что упустил своё спасение: ещё в начале битвы он мог зарыться под землю. Сейчас сил для такого манёвра не хватало. Практически потеряв надежду, Николай взглянул вверх и опешил от увиденного: к нему очень быстро приближались два неизвестных снаряда. Авиабомбы? Артиллерия? В любом случае их радиус должен быть гораздо эффективнее, чем радиус собственных атак. Нужно было лишь скорректировать курс точек в сторону пулемёта… Сконцентрироваться… Последний рывок…

Командир увидел два ярких взрыва от фугасных бомб. И это было явно не местоположение скульптора. Первый миниган затих.

— Снайперам и ракетчикам остановиться! Сброс фугаса прекратить, сущность его заметила и использует в своих целях!

Когда командир принимал решение об использовании авиабомб, он понимал, что Зелёному будет крайне легко подправлять их курс. Был расчёт на отвлечение цели прочими атаками, но группе не повезло. И всё же командир не винил себя. Зелёного нужно уничтожить, любой ценой, и лишь группа 7483 отделяет сущность от возможности добраться до крупного города. Использование авиабомб было явным риском, но риском оправданным, с высокой наградой в случае успеха. Группе просто не повезло.

— Сэр, сущность стала дёрганно перемещаться по поляне. Видимо, боится, что мы вновь сможем сделать выстрел из «Вулкана». Думаю, мы больше не попадём в неё, эффект неожиданности утерян.

— «Вулкан», стреляйте только при хорошей возможности, старайтесь не раскрывать своё местоположение.

Теперь в рукаве оставалась лишь «Молитва». Устройство для подавления сознания не очень соответствовало своему названию. Вернее, соответствовало, но только при работе по площади. Чтобы собственная группа не пострадала от действия устройства, необходимо было понизить его мощность. При точечном воздействии на Зелёного «Молитва» могла вызвать лишь небольшие головные боли и путанные мысли. Лишь очередной раздражающий фактор, который вместе с «Вулканом» и вторым миниганом всё же может довести дело до конца. И, в конце концов, если всё пойдёт плохо, можно и пожертвовать собой, запустив «Молитву» на полную.

Сейчас «Молитва» уже стояла в кустах и была практически заряжена. Конечно, прибору не был необходим прямой визуальный контакт с целью, но процесс наводки при точечном воздействии это ускоряло в разы. Так или иначе Зелёный будет слишком сконцентрирован на более активных целях.

— Сэр, мы готовы, запускаем «Молитву»!

Командир улыбнулся.

Николай скривился. Голова дико заболела. И причём тут детская площадка? Вспомнились правила дорожного движения…

«Сопротивляться! Они воздействуют на мозг!»

Щука нерестится один раз в течение года. При 3-6 градусах Цельсия.

Если курица раньше яйца, то откуда она появилась сама? Если яйцо раньше курицы, то откуда появилось яйцо? Если они созданы одновременно, то кто их создал?

«Сопротивляться! Я ещё могу себя контролировать!»

Николай с поразительной точностью вспомнил узор на ковре, висящем на стене в квартире бабушки.

В голову полезло что-то про малиновый щербет, но было это уже не так настойчиво.

«Спокойствие и концентрация, работает!»

Николай, кажется, начал отличать чуждые мысли от своих собственных. Боль в голове это не убрало, но дистанцироваться от всякого мусора удавалось.

Слева вновь полетела мелкая дробь. Вдобавок ко всем этим раздражителям Николай обязан был выписывать пируэты по полю, чтобы больше не подставиться под этот энергетический луч. Нужно было что-то менять… Кардинально… Устранить что-нибудь важное, важнее ракетчиков, важнее пулемётчиков, что-нибудь, что может всё разрушить…

У Николая появилась идея. Глаза скульптора забегали по лесу, окружающему поляну. Последние силы он бросил на свой авантюристский план. Николай выискивал глазами вспышки. И он нашёл место, где их меньше всего…

«Если что-то важное и есть, то оно не должно привлекать внимания. Значит, оттуда не будут стрелять. Играем Ва-банк. Нужно лишь сконцентрироваться и…»

Дикая боль пронзила голову командира. Стрельба прекратилась. Многие бойцы также скрючились в агонии, отовсюду слышались звуки падения людей в траву и кусты.

Командир согнулся, но вспышка боли быстро прошла. Он встряхнул головой и, поборов начинающуюся панику, заговорил в рацию.

— Отчёт!

Никто не ответил. Командир взглянул на поле боя. Зелёный тоже лежал, но уже начал шевелиться.

Через несколько секунд по рации пошли первые донесения.

Бойцы пытались понять, что им делать. Кто-то докладывал о погибших или лежащих без сознания. Можно было подметить, что доклады от тех, кто находился вблизи «Молитвы», просто отсутствуют.

«Значит, так выглядит её аварийный выброс,» — догадался командир. — «Чёртов Зелёный, как он её нашёл?!»

Виновник всей неразберихи уже быстрым шагом уходил в лес. Его встретило несколько вялых очередей и одна струя огня. Зелёный даже не отвлёкся на их устранение, просто ускорился. Заработал миниган, но сущность было уже не остановить.

«Вулкан» стоял недалеко от «Молитвы» и ответственные за него сотрудники не отзывались. Битва была проиграна.

За окном смеркалось. Казалось, все проблемы для Николая кончились ещё несколько часов назад, когда он отбился от десантников. Но в голову продолжали лезть воспоминания о прошедшем дне. Николай анализировал события и пытался понять, как он мог избежать проблем или решить их быстрее.

Всё началось с Политеха. Когда Николай обнаружил свои способности, он сразу догадался, что вряд ли является единственной аномалией на Земле. Раз уж паранормальщина существует, то наверняка её встречают и простые мирные люди. Немалое количество мирных людей. И доказательства у них могут быть весомее, чем низкокачественные записи конспирологов. В конце концов, что мешает Николаю или такому, как Николай, выйти на условную Красную площадь и продемонстрировать толпе людей настоящую магию? Аномалии обязаны быть крайне заметными, но мир в них не верит, значит, наверняка, спецслужбы используют крайне эффективные методы для подавления паранормальщины и информации о ней. И Николай боялся, что в эти методы входит немедленное устранение аномалий.

Конечно, не хотелось прятаться, хотелось просто сдаться властям, может, всё-таки не убивают сразу, может, просто есть особые тюрьмы для аномалий… Но Николай решил не рисковать. Ему нужны были гарантии. И вскоре идея гарантий пришла в голову.

Николай твёрдо решил использовать шантаж. Создать бомбу. Грязную бомбу. Замедленного действия. Лежащую где-нибудь в городе-миллионнике. Лишь Николай будет знать, где она. Лишь Николай сможет приходить к бомбе и отсрочивать таймер, не давая ей взорваться. Устранение Николая приведёт к гибели множества людей и заражению огромных территорий, ведь маленькую бомбу в огромном городе найти невозможно — это просто иголка в стоге сена.

Говоря точнее, бомб будет несколько в различных городах. На случай, если Николаю спецслужбы просто не поверят. Тогда после первого взрыва они станут более сговорчивыми.

Конечно, идея была не совсем хороша. Что, если Николай не успеет даже вякнуть что-то про бомбы до того, как его прибьют? Что, если за Николаем установят тайную слежку? Да и грязные бомбы наилучший урон наносят при взрыве в воздухе, а тут лишь распыление радиации с поверхности: нечто похожее на Чернобыльскую аварию, на всё воля ветра.

В любом случае иметь такой туз в рукаве было гораздо приятнее, чем не иметь. Тем более у человека с аномальными способностями не будет никаких проблем с добычей радиоактивного вещества. Нужно было лишь разобраться с устройством бомбы.

Николай пытался искать информацию в интернете, но сайты противоречили друг другу. Тогда появилась новая идея.

Политех, кафедра экспериментальной ядерной физики. Следовало лишь посетить библиотеку, собрать побольше научных книг по теме. Именно такие книги Николай во время погони прятал в своём жилете, а сейчас листал в поисках нужной информации.

С самого начала всё пошло неудачно. Николай нарвался на вахтёра. Вместо того, чтобы решить вопрос на месте, вступил в драку. Победил без проблем, используя аномальные способности, но из этических соображений добивать вахтёра не стал. Зря.

Вахтёр успел оклематься и вызвать полицию. Пришлось уже менее гуманно разбираться с сотрудниками правопорядка. И всё равно Николай потратил в библиотеке слишком много времени. Подоспела тяжеловооружённая Росгвардия. Николай до конца пытался не выдавать свои способности, даже во время разборки с полицейскими старался максимально реалистично изобразить взрыв. Однако после пулевых ранений стало понятно, что иного выхода нет.

«Вот к чему приводят импульсные решения… Хотя бы ещё денёк поносил в голове идею с Политехом, придумал бы заранее как и с вахтёром справиться, и с потенциальным появлением полиции. Эх, идиот!»

Сами пулевые ранения оказались большой проблемой, не дающей сразу сбежать с места происшествия. Николай не был врачом и боялся лезть в своё собственное тело без подходящих знаний. Ещё не дай бог какой-нибудь важный нерв или сосуд прижмёт. Пришлось шантажировать врачей скорой. А потом о незаметном побеге не могло быть и речи: его наверняка уже вычислили по камерам. Спецслужбы наверняка уже сидели на хвосте. К счастью, на подобный случай Николай придумал план достаточно давно.

Аэропорт. Самолёт. Под сотню заложников, которые скуют властям руки. С сотней, правда, не получилось, но хоть что-то. А затем — пересечение границы. Дело было не в том, что Николай надеялся на гуманность Европы. Нет, он боялся всех спецслужб. Однако пересечение границы должно было выиграть время. Был небольшой шанс вызвать бюрократическую задержку, если координация действий двух стран окажется плохой.

Николай делал вид, что летит куда-то в Псков, но точно не на запад, чтобы раньше времени не напрягать спецслужбы.

«И вновь импульсное решение с этим истребителем… Я же знал, что меня при любых обстоятельствах будут вести, но где-нибудь поодаль. Это ничего бы не изменило. Возможно, именно атака на истребитель испугала их, позволила признать меня слишком крупной угрозой…»

В самолёте Николай смог поговорить с неким Дмитрием Алексеевичем. Его слова звучали сладко… Хотелось верить. И Николай поверил. Более того, Николай ему верил до сих пор, даже во время создания бомбы. Постоянно приходилось отгонять желание бросить всё и пойти сдаваться этой «Организации». Но всё же идея с подстраховкой засела слишком глубоко в голову. Так было надёжнее.

План сброса хвоста был близок к успеху. Спрыгнуть сразу после пересечения озера, затеряться в лесах… Самолёт сбили. К этому Николай тоже был готов.

«В этот раз импульсное решение было правильным, хоть пилота спас…»

Вот к чему Николай не был готов, так это к тому, что рядом окажется десант с очень мощным вооружением. Отбиться от них помогло только чудо.

В сравнении с адом на лесной полянке, все предшествовавшие и последовавшие приключения — просто цветочки.

Отбившись, Николай пробежался по лесу, ускоряясь при помощи своих аномальных способностей. Вышел к озерцу и, смотря в него, слегка подправил некоторые черты внешности. Так, чтобы точно не задеть ничего важного под кожей: добавить горбинку на нос, нарастить бороду, изменить морщины, поправить родинки и всё подобное. Лицо стало неузнаваемо. Вскоре Николай вышел к дороге, быстро поймал попутку. На подъезде к Пскову образовалась пробка. Гаишники проверяли все машины подряд. К счастью, количество проверок негативно влияло на качество. Они только и успевали, что сверять лица по фотографии. Николая не узнали.

Псков, конечно, не миллионник, но тоже сойдёт. Николай прошёлся по индустриальному району и быстро присмотрел заброшенный завод.

И теперь на последнем этаже стояла дюжина бочек. Николай нашёл несколько перспективных вариантов радиоактивных изотопов и решил для уверенности использовать все. В одних бочках будет кобальт-59, в других цезий-137, в третьих уран-236. Весь пол здания уже был усеян взрывчаткой. Николай брал идеи из катастрофы на ЧАЭС — тепловой взрыв одновременно и разрушит оболочку, выпустив вещество, и спровоцирует начало радиоактивного распада. Большое количество энергии, выпущенное взрывом, а также последующий пожар продолжат в течение некоторого времени подогревать радиоактивный ресурс.

Четыре бочки были уже заполнено. Взрывчатка была на местах. И с каждым килограммом созданного вещества Николай всё больше сомневался. Он чувствовал себя террористом.

«Раз уж я придумал этот план… Что мне мешает просто соврать? Не строить никакой грязной бомбы, но правительству сказать, что такая бомба есть. Фактически, единственное отличие существования бомбы от её несуществования в том, что, если мне не поверят, то через время произойдёт взрыв, доказывающий, что я не шучу. Разве я должен творить эту хрень ради такого маленького преимущества? Конечно, у них могут быть аномальные детекторы лжи, но если такое и есть, то, скорее всего, есть и что-то, что позволит им прочесть мою память и понять, где бомбы спрятаны… Зачем я это делаю?!»

Всё сложнее было подавлять желание сдаться. Николай замедлил работу.

Он не мог решиться. Он не знал, что делать.

Николай слишком переволновался.

«Что отличает меня от террориста сейчас? Что?!»

Концентрация улетучилась, мысли заскользили.

«Полиция, Росгвардия, самолёт… Это не моя вина, но может лучше будет без меня? Вокруг меня слишком много мирных жертв…»

Генерируемый в бочке Цезий предательски заискрил. Николай слишком волновался и уже не мог его контролировать.

Несколько искр упало на взрывчатку.