Бах.
Бах.
Тук.
Тук.
Тук.
Шум мягко потрясал стены и полы небольшой однокомнатной квартиры.
Бах.
Бах.
Бах.
Тук.
Тук.
Резьба по дереву с Ричардом Никсоном раскачивалась взад и вперёд на своём крючке.
Бах.
Бах.
Рамка с плакатом Гитлера слегка постукивала о стену.
Тук.
Тук.
От тряски настенные часы, переделанные из лабораторной крысы, забеспокоились и перемотали время аж на три с половиной минуты вперёд.
БАХ.
БАХ.
Наконец, шуму удалось пробудить спящую Художницу.
ТУК.
ТУК.
"Блин!" — подумала Художница. Она быстро выкатилась из постели, раскопала небольшую скульптуру и поспешила к двери.
По другую сторону двери стояло нечто, похожее на рыбу-иглобрюха шесть футов ростом, но покрытое едва видимым пушистым мехом и с перепонками, как у сахарной летяги, на мускулистых руках. Существо было одето в брюки и рубашку с пуговицами. Оно поглядело на Художницу чёрными бусинками глаз и протянуло свою огромную четырёхпалую руку в ожидании.
Художница быстро сунула скульптуру в руку существа.
— Называется "Чистоплотность есть Благочестие", — сказала она.
Существо внимательно изучило произведение. Это была реалистично вырезанное из мыла изображение Мистера Пропера, торжествовавшего над маленьким изображением первоначального куска мыла. Иглобрюх посмотрел на Художницу.
— Ах да, контекст. Ну, если вы оставите его где-то на ночь, к утру любой живой материал в радиусе двух футов от него будет ликвидирован. Это отсылка к стерилизации популярной культуры, а также опасности слишком строгой чис-
Она не успела договорить, а существо уже открыло свой рот фута два шириной и жадно сунуло в него скульптуру. Задумчиво пожевало около минуты, затем проглотило. Видимо удовлетворённое, оно утопало прочь.
Художница облегчённо вздохнула: арендная плата за этот месяц была принята.
Порывшись в бардаке на своём столе, Художница просмотрела множество и множество чертежей, составленных ею за последние несколько месяцев. В её квартире было маловато места, чтобы сложить все схемы в полный чертёж, так что она имела только приблизительное представление о том, как произведение в итоге будет выглядеть.
Эта идея посетила её в ночном кошмаре: более десяти тысяч движущихся частей, семьдесят два незаконных мема, четыре человеческих мозга и карманное измерение размером с Юпитер. Это, возможно, сделает её бессмертной — если не убьёт её (и всех остальных), конечно.
Вернувшись к реальности, Художница начала собирать вещи. Сегодня у неё есть несколько дел, и придётся побегать.
Изнанка СоХо была, пожалуй, самым красочным местом на планете. Граффити, подобные встречавшимся там и сям по остальной части Манхэттена, здесь покрывали каждую поверхность, способную держать краску, а также некоторые из неспособных. Даже небо здесь медленно меняло цвета согласно спектру. Сейчас оно было светло-зелёным.
В отличие от сетки центрального Манхэттена, улицы здесь змеились туда и сюда, проходя над и под друг другом в пространстве невозможными способами, что делало квартал крупным и крошечным одновременно. Витрины громоздились друг на друга, ступени, лестницы и дорожки создавали слои на слоях и улицы на улицах. Её первым пунктом назначения был магазин металлических изделий в узком переулке у Бульвара Дюшана, известном как Аллея Селяви1.
За верстаком стоял мужчина с короткими чёрными волосами.
— Привет, Джейкоб, — сказала Художница, входя в магазин.
— Привет, чувак, — ответил он. Джейкоб всех называл "чуваками", и Художница была уверена, что её имени он и не знал.
Она заметила следы огня на стене. Одна из полок рухнула. На полу красовались лужи, похожие на моторное масло. Она спросила Джейкоба, что случилось.
— Приходили тут чудики из Церкви, хотели, чтобы я что-то для них собрал. Мол, "это воля того, кто должен быть единым", какая-то такая фигня. Когда я отказался, они обиделись, так что пришлось попросить Хэнка с ними разобраться.
Как будто по команде, в задней части магазина загромыхало сооружение из старых автомобильных деталей, смутно напоминавшее очертаниями человека и футов семь ростом. К его груди был привинчен автомобильный номер с надписью "ХЭНК".
— Он, конечно, как всегда, со всем разобрался. Так что ты хотела?
— Я пришла забрать детали, которые заказывала.
— Ах да, ах да, — он пошёл в заднюю часть магазина.
Постукивая ногой по полу, Художница рассматривала груды металлолома, которыми был усыпан маленький магазин. Она подумала, сможет ли окупить эти расходы, если что-то пойдёт не так. Затем она поняла, что если что-то пойдёт не так, то она и много других людей, вероятно, будут мертвы.
Через минуту он вернулся, держа большую кучу блестящих металлических деталей.
— Так, давай смотреть, — сказал он, — у нас есть пять передач Пенроуза.
Он положил на прилавок пять передач из нержавеющей стали, представлявших из себя не то спирали, не то круги.
— Три усиленных психощита, 30 на 60 на 2 сантиметра.
Он вынул три металлических прямоугольника и положил их рядом с передачами.
— И двенадцать деталей на заказ, изготовленных из мнимого металла, — он сделал вид, что поднимает несколько металлических деталей и кладёт их на прилавок. — Не против, если я спрошу, зачем тебе это всё понадобилось?
— Секретный проект. Если мне очень повезёт, то через пять лет это можно будет увидеть на выставке "Sommes-Nous Devenus Magnifiques?"
Художница взяла одну из передач в руки и внимательно рассмотрела. Замкнутая сама на себя назло евклидовой геометрии, деталь одновременно представляла собой спираль и полный круг.
Осмотрев щиты, она заметила сложное и искусное напыление сплава "телекилл". Будем надеяться, этого хватит, чтобы предотвратить резонанс.
Она сделала вид, что проверяет мнимый металл. Джейкоб потрудился на славу.
— Вы действительно превзошли себя, Джейкоб. Это фантастика, — сказала Художница, заворачивая детали в ткань и пряча в свой рюкзак.
— Искусство требует лучшего, — ответил Джейкоб. — Больше, чем что-либо.
Художница сунула Джейкобу горсть мятых купюр, обняла на прощание Хэнка и покинула магазин.
Следующая её остановка находилась в трёх этажах над одной из улиц. Взобравшись по пожарной лестнице, она увидела знак, гласивший: "Биологические Компоненты и Усовершенствования". Окна витрин были заперты изнутри, а дверь представляла собой сплошной кусок металла.
Открыв дверь, она увидела, что Фрэнк говорил по телефону. Она прикрыла дверь за собой так тихо, насколько это было возможно.
— В последний раз говорю, нет! Я уже говорил вам, что я могу сделать зиготу, но вам придётся найти кого-то еще, чтобы имплантировать её.
Фрэнк посмотрел на Художницу и закатил глаза.
— Нет, я не знаю, кто может сделать, потому что никто никогда не делал ничего подобного раньше.
Он прикрыл микрофон свободной рукой. "Это может занять некоторое время. Есть минутка?" Художница кивнула и села на китовый позвонок. Фрэнк вернулся к разговору.
— Послушайте, я куда рассудителен в общении с вами, чем мог бы быть любой здравомыслящий человек. То, что вы делаете — опасно, безответственно и, откровенно говоря, бессмысленно. Единственная причина, по которой я это делаю — это потому, что я достаточно уверен, что это вас не убьёт, а также потому, что вы мне платите.
Художница подавила смешок.
— Честно говоря, мне безразлично, Вы можете забрать его, когда он будет готов, отдать мне деньги и оставить меня в покое. Или скажите мне сейчас, и мы сразу перейдём к той части, где меня оставляют в покое.
Фрэнк помолчал.
— Хорошо, увидимся в пятницу. До свидания.
Он повесил трубку и уронил голову на руки.
— Богом клянусь, ваши меня доконают. Ну, этот внутриутробный арт-проект? Кому бы в здравом уме заблагорассудилось это сделать? Я стараюсь отговорить её, а она мне: "Нет, я уже заказала место в галерее за девять месяцев вперёд". Клянусь, иногда я забываю, почему сюда переехал.
— Тут аренда дешевле, — отметила Художница.
— Да, наверное, только поэтому. Что вы хотели?
— Мне нужно какое-то успокоительное для тех часов, которые вы мне продали. Он начинают спешить, когда кто-то стучит по стене.
— Вы же понимаете, что они не должны быть точным хронометром, верно?
— Я знаю, но они выходят из-под контроля, и я не могу их перенастроить.
Фрэнк пожал плечами и вынул из-под прилавка маленькую склянку.
— Капля этого должна замедлить сердцебиение достаточно, чтобы наверстать упущенное время. Поэкспериментируйте, найдёте правильную дозировку. Только не давайте им больше пяти капель за двадцать четыре часа.
— Спасибо, — сказал Художница, вручая ему горсть денег и немного мелочи.
— Что-нибудь ещё?
— Мой заказ ещё не пришёл?
— Нет, не дошёл, — ответил Фрэнк, почесывая голову. — Слишком опасно везти это сюда, так что они решили переправить через Пути. И всё равно они волнуются, как бы чего не случилось. Вы уверены, что я не смогу вам предложить что-то, менее чреватое концом света? У меня на складе несколько вещей, которые умеют делать то, что вы хотите.
— Нет, спасибо, — сказала Художница, — потенциальная катастрофа занимает центральное место в теме.
— Я бы мог вам сказать, что вы совершаете огромную ошибку, но вы наверняка не станете слушать меня.
Художница подошла к двери.
— Удачи с этой зиготой, — сказала она, возвращаясь на улицу.
— Спасибо. Пора бы мне на самом деле прекратить торговать этими девчачьими вещами.
Небо снаружи изменило цвет на золотисто-жёлтый. Девушка, сделав сальто, спрыгнула на тротуар. Посреди улицы вальсировала пара (на задворках СоХо автомобилей ни у кого не было, и никто толком не знал, зачем здесь вообще нужны улицы). Художница улыбнулась.
Но времени отвлекаться не было. Художница двинулась к галерее. Ей предстояло много работы.