Данная статья является переводом, требующим вычитки, и ещё не проверялась модерацией.
Страница может содержать стилистические ошибки и смысловые неточности.
Д-р Кэтрин Синклер воспользовалась копией “Плутонического кодекса”, чтобы отбиться от ожившего Джеффри Дамера, на полном серьёзе спрашивая себя, как её жизнь докатилась до такого.
Все культисты уже были мертвы и/или обезврежены (больше первое), но мертвецы все еще бродили вокруг. В таком случае заклинание, судя по всему, было очень надежным. Оно вероятно иссякнет к утру, но к тому моменту половина Дыры Ленивса вероятно будет уничтожена, зная Сигму-10.
Вслед за этим она наткнулась на Зону 87, прижимая книгу к груди, и пробежала мимо пустой стойки регистрации — весь город, включая О. и У. Синтетику, был эвакуирован. Она забежала в лифт, спустилась в подвал и направилась в сторону отдела оккультных исследований.
К ее удивлению кто-то ждал ее там внизу — Монтгомери Рейнольдс. Высокий, пухлый и с серыми волосами он разительно контрастировал с низкой рыжеволосой Кэтрин.
— …Я проспал приказ об эвакуации, — это была наглая ложь. Он решил остаться здесь.
— Хорошо, что ж, — она пихнула книгу ему в руки. — Сожги это. Прямо сейчас. В печь, вон там.
С тяжелой отдышкой, Монтгомеры швырнул "Плутонический кодекс" в печь.
— Теперь скажи: что происходит? Извини, что говорю это, но…
— Я херово выгляжу?
— Именно.
— … Ты не поверишь мне, если расскажу.
— А ты попробуй.
Она вздохнула и оперелась об стол перед ней, качая головой.
— …ты помнишь тот репортаж несколько недель назад? Как Путина разорвало от того, как кто-то проник в Кремлевский Некрополь и осквернил тело Сталина?
Глаза Монтгомери расширились.
— … Нет.
Кэтрин просто вытащила свой смартфон и включила “Dschinghis Khan — Moskau”.
Где-то в другой части Дыры Ленивса (которая была эвакуирована всего лишь третий раз за год, что является новым рекордом) снайпер прицелился в голову Иосифа Сталина. Она осознавала абсурдность ситуации: девушка наблюдала, как гниющий труп диктатора из другой страны, сгинувшей десятилетия назад, выступает с речью перед двумя дюжинами других зомби. Еще и на английском.
Серен Прайс вколола себе транквилизатор: последняя инъекция выветривалась, а ей было нужно выстрелить удачно. Ее дыхание было медленным, тело — расслабленным, прямо как у тигра перед броском на свою добычу.
— Восстаньте! Мои товарищи! Восстаньте из своих могил! Восстаньте против гнета жизни и здравомыслия! Мозги элиты дадут нам знание, сердца людей дадут нам силу и яйца буржуазии будут раздавлены нашими зубами. Мы мертвое большинство! Untote aller Länder, vereinigt euch!
Зомби издали восторженный гул.
“Серьезно?” — подумала Серен. — “Речь ему точно писали. Старина Ося должен быть более красноречивым”.
Она выстроила прицел так, чтобы пуля прошла сквозь голову Сталина и, желательно, нанесла минимальный ущерб зданию позади него: это был магазин фотоаппаратов, в котором по-прежнему продавались старые Kodak и Polaroid, а также пленка. Серен бывала там несколько раз, и магазинчик, так-то, неплох.
Она сделала вдох. Выждала паузу между ударами сердца.
И нажала на курок.
Голова лидера Кремля взорвалась изящным зеленым туманом. Незамедлительно, из улочек вокруг ворвались несколько членов опергруппы, стреляя в зомби практически с той же точностью, что и снайпер. За 25 выстрелов было ликвидировано 24 мертвеца.
Выстрел номер 25, к несчастью, отрикошетил от фонарного столба в витрину магазина фотоаппаратов, а сама пуля попала в идеального качества Polaroid образца 80-х.
— Почти никакого побочного ущерба, — раздался голос командира отделения в ухе Серен. — Вы все молодцы. Прайс, отдохни. Твои жизненные показатели очень плохи. С этого момента полегче с транквилизаторами.
— Да, сэр.
— … Мы имеем дело с зомби-коммунистами.
— С зомби-коммунистом, — ответила Кэтрин. — Сталин за свое существование уже второй раз пошел по пути додо. Тело возвращают в Москву завтра.
— ГРУ устроит истерику, — сказал Монти, положив голову на руки и почесав бороду. — Ты не захочешь иметь спецназ у себя на хвосте. Я узнал это на собственном горьком опыте в Праге.
— …Я спрошу тебя об этом в другой раз, Монти, — она выключила музыку. — И мы имеем дело не только со Сталином. Кажется, что все воскрешения имеют общую тематику.
— И это?
Кэтрин включила другую песню: “Blue Eyed Blondes — Maneater”.
— Черт. Хотела врубить “Talking Heads”.
— Ближе к делу, Кэтрин.
— Но так атмосфернее, Монти, — она вздохнула и отложила телефон в сторону, убавив громкость. — Психопаты. Вот тематика.
— … Это просто 12-кратный пиздец.
— Разных цветов и запахов.
Члены МОГ Сигма-10 Руби и Блейк Уильямс, известные как “Чудо-близнецы” для остальной части опергруппы, направили их штурмовые винтовки на зомби, одетого в кожу другого зомби женского пола, извивающаяся туша которого находилась на другом конце парка для собак со следами укусов на теле. Сиськи кожаного костюма свисали вниз, и одна из них была готова оторваться от тела зомби, когда он с гортанным рычанием замахнулся ножом в направлении агентов.
— Хорошо, давай подумаем, — сказала Руби, медленно отходя назад. — Мы уже видели Лиззи Борден и Альберта Фиша. Как думаешь, это кто?
— Хммм… Носит кожу, большой нож… голый… Мне кажется, это Эд Гейн.
— … Да, похоже на правду, — Руби прицелилась. — Один точный выстрел.
— Готов, если ты готова, сестренка.
Из винтовок был открыт огонь, оторвавший Эду Гейну голову. Труп начал шарится по земле и подобрал себе замену у другого зомбаря, который уже был отправлен на тот свет.
— Ох, ну что за ебанное жульничество! — Блейк выстрелил пару раз в коленные чашечки, заставив мертвеца упасть на землю. — Руби, зажигай!
— Есть! — Руби достала зажигательную гранату, которую Сигма-10 прозвала ВЖУХ, выдернула чеку и бросила ее в ожившего психопата. После этого весь парк для собак был охвачен огнем, но, по крайней мере, Эд Гейн был мертв. Снова.
— Знаешь, что хуже всего? — спросила Руби, пока они наблюдали, как горит парк.
— Факт того, что мы только что уничтожили важную часть собственности Дыры Ленивса, что нам всем понадобится терапия после этого и что мы застали Эда Гейна нагишом?
— … Да. Все то, что ты сказал.
— Сукин сын.
— Ага, — Кэтрин снова взяла свой смартфон. — По крайней мере, теперь мы знаем, кто за этим стоит.
— Кто?
— Они называют себя “Правление Сатира”, — она подняла телефон и открыла запись из базы данных Инициативы Горизонт. — Культ, который поклоняется безумию и хочет положить конец миру…
— Вернув к жизни худших психопатов за всю историю? — Монтгомери почесал бороду. — Почему бы в таком случае не вернуть Гитлера?
— Даже у них есть стандарты, Монти, — Кэтрин получила текстовое сообщение, прозвучавшее органично с мелодией песни “Voltaire”. — …ты, блять, издеваешься надо мной, — она взяла со стола сумку и направилась к двери. — Давай, нам пора идти.
— Почему?
— Потому что они противостоят очень мрачной хуйне и им нужна наша помощь.
Елизавета Батори регенерировала быстрее, чем пули прошивали в ней новые дыры. Ложная вампирша была возрождена с помощью магии, специально созданной для нее. Она двигалась как робот, в поисках лишь одного: кровь девственниц. В ее голове не было ничего другого, даже ненависти, что должна была побеспокоить ее полусгнивший мозг. Но этого не произошло. Елизавета не могла чувствовать беспокойство.
К несчастью для МОГ Сигма-10, в их рядах было несколько человек, подходящих под описание “девственные” по стандартам графини. Поэтому они бросились в бегство, покинув музыкальный магазин, бывшего местом сражения, и, не прекращая стрельбу, вышли на улицу.
— Кто эта су… кто это в общем? — спросил по радио Реймонд Февраль, тяжело дыша.
— Графиня Елизавета Батори, также известная как самый продуктивный серийный убийца в истории, — сказала доктор Синклер по радио. — Она невероятно сильна. Ждите, пока мы доберемся до вас.
— И это произойдет когда? — спросил Февраль, в перерывах между стрельбой из пистолета и чтением молитв на каждом вздохе: за то время, проведенное в составе юного церковного хора, он запомнил, что молитва по крайней мере поднимает боевой дух, если не больше.
— Слушай, нам тут тоже несладко! — рявкнул Монти по радио; машина, в которой они ехали, издавала слышимые визгливые звуки. — Нам пришлось вынести Бенито Муссолини и Джека Потрошителя по пути в город!
Февраль укрылся за деревом, прежде чем заговорить вновь.
— Погоди. Как вы узнали, что это был Джек Потрошитель? Его же так и не поймали.
— Он выглядел как Эбенезер Скрудж с мечом-тростью, — объяснила Синклер. — Мы как-то просто предположили.
— Понятно, — сказал Февраль, молясь себе под нос. — Где вы?
— Мы сейчас сворачиваем на Новел-роуд. Вы сказали, что она на Рок-стрит?
— Ага, — вздохнул Февраль… прежде чем разлагающаяся рука пробила дерево, едва не задев его голову.
— Монти? — сказала Синклер по радио. — Срезай.
— Хорошо.
Сверкнула ослепительная вспышка света, и внезапно Тойоту Приус занесло на остановку перед музыкальным магазином… который она впоследствии протаранила, уничтожив несколько гитар, укелеле и басов на витрине. Сам автомобиль, на удивление, поврежден не был.
Кэтрин Синклер вышла из машины вместе с Монтгомери Рейнольдсом: каждый держал в руке длинную тисовую трость. Они скрестили их с громким треск магической энергии, вместе прокричав:
— Revertere ad sepulchrum tuum, diabolus!
Вспышка зеленого света осветила территорию. Графиня даже не моргнула. В отличии от Кэтрин.
— Черт!
— Снова! — сказал Монти, скрестив свою палку с ее и выкрикнув заклинание еще раз. Графиня невозмутимо двинулась дальше. — Почему оно не работает?!
— Она слишком сильна! — Кэтрин ударила своим посохом об землю — вокруг нее сформировался световой барьер. — Нам нужно придумать что-то еще!
Монтгомери обернулся на музыкальный магазин.
— Кэтрин?
— Да?
— Ты знаешь о том, как часто говоришь, что музыка — это разновидность магии?
— Ага? — она начала понимать, взглянув на полусломанное укулеле.
— …ты знаешь, какую песню я больше всего ненавижу?
Кэтрин посмотрела на одну из гитар и усмехнулась. Она прикусила палец, чтобы пролить кровь, нарисовала на посохе линию крови в виде грубой музыкальной ноты и прокричала:
— Я взываю к Эвтерпе и Эрато! Сыграй мне песню, чтобы я могла спастись!
Сила чистой креативной энергии начала играть “The Lovin' Spoonful — Do You Believe In Magic”, и к действу включились несколько других музыкальных инструментов.
— Песня длится всего две минуты!
— Даже не думай подпевать, — сказал Монтгомери, поднимая свой посох и скрещивая его с тростью Кэтрин.
— Revertere ad sepulchrum tuum, diabolus!
С произнесенным заклинанием свет становился все ярче по мере того, как играла песня, и наконец, когда музыка стихла, его волна разлилась по городу. Графиня испарилась, и вскоре вслед за ней отправилось еще несколько мертвецов-психопатов.
Кэтрин истощенная упала на колени. Она смутно осознавала тот факт, что несколько членов Сигмы-10 аплодировали ей: она должна была чувствовать себя оцененной, но вместо этого ощущала острую нехватку хорошей выпивки.
На рассвете Кэтрин помогла чашечка медовухи в единственном хорошем баре в Дыре Ленивса — в “Черном Саду”. Она потерла голову и посмотрела на своего помощника.
— Монти?
— Да?
— Я, блять, ненавижу этот город. Если не оборотни-единороги, то рождественские елки-убийцы. Если не рождественские елки-убийцы, то ебанные зомби-психопаты, призванные культом, который поклоняется безумию. Если не это, то…
— Разве это не обычный денек здесь? — Монти похлопал ее по руке. — Давай. Отвезем тебя домой. Тебе нужно поспать.
— … Я беру медовуху с собой, — c этими словами она поднялась и пошла к своей машине. Монтгомери последовал за ней, и они поехали к восходящему солнцу. Домой.