SCP Foundation

Феном №: 6001

Modus: В отношении данного фенома не рассматриваются и не применяются какие-либо меры безопасности. С целью сканирования внутренней части проема был отправлен отряд из полумиллиона субмикронных зондов КФИ "Стеклянное Крыло".

Imprimis: Феном № 6001 — это микросингулярность размерами 0,0083917743 мкм, расположенная в Токио, Япония и другом Токио, Япония. Данная сингулярность связывает нашу вселенную с параллельной, далее обозначенной как A6K. В сравнении с основной реальностью, A6K обладает практически идентичными базовыми компонентами, включая локации, людей и феномы. При этом данные аналоги нередко значительно отличаются от базовых в плане подробностей и поведения.

Наиболее часто в A6K наблюдались такие отличия, как отсутствие сотрудничества, повышенное притеснение научной и технической деятельности, а также высокие показатели паранойи, агрессии и насилия со стороны практически всех разумных существ. Неясно, являются ли эти различия чисто причинными или связаны с природой самого A6K.

В то время как доминирующая научная организация A6K, известная как «Фонд SCP», осведомлена о Феноме № 6001, она не способна проникнуть в нашу реальность из-за своего ограниченного понимания и бесконечно малых размеров проема.

Addenda: Глобальное сканирование завершено. В полном составе был созван Компендиум, чтобы решить вопрос Единения с A6K.

Местоположение: Токио(?)

---

Я горбился почти пять минут, разглядывая SCP-6001. По крайней мере, я наблюдал за пустым пространством, где предположительно находился SCP-6001, согласно нашим наиболее чувствительным приборам. К настоящему времени это была чуть ли не ритуальная практика: я делал это раз в неделю - каждую неделю с тех пор, как мы обнаружили эту чертову точку. На самом деле, я был настолько сосредоточен, что только когда выпрямился, я осознал, что нахожусь в другой вселенной.

Облачное небо сменилось чисто-голубым. Душный городской воздух теперь был природно-свежим. А, и еще рядом появилась кошка.

Передо мной распростерся океан иномирного великолепия. Изометрический бетонный Токио заполнился округлыми, невероятно высокими небоскребами, служившими шпалерой для одного гигантского вида зеленого плюща. На каждом листе без проблем уместился бы автомобиль, если каким-то чудом удалось бы заехать на нём на сотню этажей вертикально вверх. Видимо, здесь это было возможно. Гладкие белые капсулы пролетали надо мной и вокруг меня, причем так быстро и бесшумно, что я видел их лишь размытыми полосами в небе. Странные конструкции в форме семян парили над горизонтом с литыми стеклянными сосудами, наполненными пышной зеленью внутренностей. Эти семена были полностью обернуты серебристыми полосками металла, закрученными в том направлении, в котором они все медленно вращались. Я не осмелился оценить их невероятные размеры или возможное предназначение, но они были истинно устрашающе прекрасными. Однако больше всего мое внимание привлек тот факт, что рядом, безусловно, появилась кошка.

Она сидела напротив меня на краю крыши. У нее была пятнистая оранжевая, белая и коричневая шерсть, скрытая настоящей накидкой, а именно - фиолетовым пиджаком. Под его воротником был длинный блестящий белый бант, удерживаемый странной черной брошью, имевшего форму прищурившегося глаза внутри глобуса на подставке. Кошачьи глаза, проницательные и зеленые, смотрели на меня через стекла маленьких золотых очков, балансирующих на ее носу.

Она заговорила со мной.

Кошка(?): Привет, Дэвид.

Каспиан: Эм. Здравствуйте… мэм?

Кошка(?): “Мэм” - это верно: в конце концов я трехцветная кошка. Ты можешь звать меня Примроуз. А поскольку мы оба ученые, то можем опустить формальности.

Она звонко рассмеялась и оглянулась на сюрреалистический горизонт Токио.

Примроуз: Местные были бы в шоке.

Каспиан: Так, эм, просто предположение, мэм, но я бы сказал, что я… оказался в Зазеркалье?

Примроуз: О да, и я оценила отсылку. Приятно видеть руководителя отдела иномирных исследований, который может сказать, что он провалился в кроличью нору. Добро пожаловать, Дэвид. Мы перенесли тебя на нашу сторону вашего “SCP-6001”.

Каспиан: Пооо…нятно. Хотя нет, простите, как раз ничего не понимаю. Почему я здесь?

Примроуз: Что ж, давай воспользуемся терминами, которые ты понимаешь! Межпространственное взятие проб, уровень 6. Стандартная процедура Фонда SCP. Знаешь о такой?

Каспиан: Я ее создал. Мы переносим небольшой элемент чужой реальности, обычно в изолированную среду, чтобы проверить… оу.

Я посмотрел вокруг. Я посмотрел на Примроуз. Я посмотрел на себя.

Каспиан: Оу.

Примроуз: Именно. У Компендиума схожие процедуры. Представь себя герметично закрытым комком грязи, Дэвид!

Каспиан: Ни грязи не вижу, ни герметичных контейнеров. Разве вы не должны просканировать меня на предмет контаминантов?

Примроуз: Уже.

Каспиан: Взять пробу крови для выявления патогенов?

Примроуз: Необязательно.

Каспиан: Парализовать меня, чтобы предотвратить распространение кинетографических мемов?

Примроуз: Излишне.

Каспиан: Препарироваться меня для…

Примроуз: Дэвид, ты уже позавтракал?

Каспиан: Я… чего?

Примроуз: Ты. Уже. Позавтракал? И еще один вопрос: что думаешь насчёт Парижа?

Местоположение: Кафе “Rhône”, 105 Boulevards du Montparnasse, Париж.

---

На этот раз я точно знал, где нахожусь - как из-за того, что место было мне знакомо, так и потому, что Примроуз очень четко произнесла адрес стулу.

Он было там на крыше, когда я "прибыл". Сделанный из цельного куска белого материала, он выглядел как безвкусный современный шезлонг. На вид просто пластик, а по ощущениям - бархат. Уселись мы в Токио. И в миг оказались уже в Париже. Если точнее, в небольшом дворике напротив кафе. В то время как Примроуз спрыгнула с подлокотника и быстро произнесла «Спасибо», я заметил, что вокруг стояли аккуратные одинаковые ряды таких же странных стульев. Подошли влюбленные, сели вместе, и, взявшись за руки, исчезли. Затем на стул вскочила собака и произошло то же самое. Я все еще наблюдал за спектаклем, а Примроуз тем временем заняла нам столик.

Каспиан: Общедоступная телепортация. Впечатляет.

Примроуз: Не правда ли? Я бы сказала, это одна из лучших работ Компендиума: “Вездесущий стул” теперь действительно вездесущ.

Каспиан: "Вездесущий стул"… Думаю, в нашей реальности есть нечто похожее.

Примроуз: Думаю, здесь ты обнаружишь немало сходств, Дэвид. В конце концов, наши реальности разделяют всего лишь 4.6 Примроузов.

Я усмехнулся.

Каспиан: Полагаю, это название вашей метрики для иномирной разнородности, основанной на одновременной квантовой неопределенности. Мы зовем их Каспианами. А ещё я полагаю, что вы не только комитет по встрече, доктор.

Именно в этот момент я понял, когда кошки улыбаются. По большей части все дело в глазах.

Примроуз: Ну разве не везунчик ты, Дэвид, с межвселенским двойником столь гениальным и обаятельным. С тем же успехом я могла быть унылым сверх-умным слизняком. Но да, я являюсь руководителем отдела межмировых разработок и исследований. И у меня на три докторские степени больше, чем у тебя, причем от учреждений получше, так что с этого момента ты зовешь эту метрику Примроуз.

Каспиан: Ох, конечно, мэм. Так, а вы тоже используете Сэндфордские Хронометры, чтобы…

Примроуз: Пожалуйста, если ты не против, давай оставим разговоры о работе. Я голодна, особенно внерабочее время! Извиняюсь за каламбур.

Каспиан: Серьезно? Если предположить, что солнце здесь работает так же, как и в моей реальности, я не могу поверить, что уже позднее 10 часов утра.

Примроуз: Чудеса автоматизации, Дэвид. Больше рук - меньше работы, а у нас полно рук. К тому же у меня запланировано нечто более важное на сегодня.

Она хлопнула лапой по столу. Автоматически на уровне наших глаз появились голографические меню, сверкающие синим цветом. Прищурившись, я бы мог запросто разглядеть рой дронов размером с клеща, проецирующих каждый пиксель в пространстве. Когда кошка наклонила голову, из ее воротника вырвалась серия тонких многосоставных игл. Казалось, они следовали ее невысказанным командам, нажимая на кнопки меню, прокручивая его и выбирая блюда. Не могу сказать ничего про «руки», но у нее определенно было полно пальцев, которыми можно работать.

Примроуз заказала омлет. Как и я. В конце концов, в чужой монастырь - или в чужой Париж, где кошки разговаривают - со своим уставом не ходят.

Местоположение: Кафе “Rhône”, 105 Boulevards du Montparnasse, Париж.

---

Каспиан: Так, этот "Компендиум", на который ты работаешь…

Примроуз: Вместе с которым.

Каспиан: Прошу прощения?

Примроуз: Я и мои коллеги работаем вместе с Компендиумом, Дэвид. Все мы работаем. Никаких обязательств нет, мы не "наняты", но… что ж, когда у одного ребенка все игрушки, конечно ты хочешь с ним поиграть.

Каспиан: То есть, Компендиум - это научный институт?

Примроуз: Прежде всего, да. Его второстепенной задачей является все остальное. Мировое правительство, мировая экономика, мировой правопорядок - что угодно назови, Компендиум этим управляет.

Каспиан: То есть… у вас тирания.

Примроуз: Великодушная диктатура, но да, по сути это так.

Каспиан: И люди просто… не сопротивляются?

Примроуз: Боже мой, нет. Правительства? Определенно. Корпорации? Абсолютно. А простые люди? Представь иностранную державу, которая внезапно залетает на огонек и говорит: “Ну приветик. Что ж, мы теперь за главных. Вот вам всеобщее здравоохранение, прожиточный минимум, жилье, инфраструктура и полная свобода от кого угодно, кроме нас, а буквально все, что мы просим взамен, - это уважать основные права человека. Точка. Остальное мы предоставляем без налогов. В том числе стейки, произведённые этичным методом; мгновенный транспорт по всему миру и очаровательных говорящих животных. И в придачу лекарство от рака". Скажи мне, хоть кто-нибудь был бы столь привязан к имеющимся структурам власти, чтобы просто отказаться от всего этого?

Каспиан: Я… хорошо, справедливое замечание. Но я до сих пор не могу представить, что все просто подали лапу Компендиуму.

Примроуз: Скажи спасибо, что не общаешься с собакой, выражаясь таким образом. Нет, Дэвид, не все просто смирились - лишь практически все и достаточно постепенно. Знаешь, Компендиум не просто нагрянул с летающими танками и эктоплазменным напалмом. Он был серым кардиналом каждого государства целый добрый век. Когда Компендиум раскрыл себя публике, он уже контролировал практически все. Поначалу общественная реакция была немного грубоватой, но большинство скептиков заговорили по-другому после четырех или пяти лет буквально повсеместных улучшений. Упрямство было просто проблемой поколений. Бабушки и дедушки протестовали, мамы и папы ворчали, но дети иного и не знали. Когда вы можете объективно сказать, что «тогда» было ужасно, а «сейчас» - получше, сняв очки привычки и ностальгии, то изменить мир не так уж и сложно. Полагаю, что последнее действительно обособленное сообщество сдалось около 36 лет назад, и это был один упрямый-упрямый Портленд.

Примроуз наклонила голову.

Примроуз: Ты не одобришь?

Каспиан: Просто хотел узнать, в чьем доме я гость..

Мы позавтракали: я с помощью вилки и ножа, Примроуз с помощью сотни механических паучьих ножек. Это невозможно, но каким-то образом я почувствовал укол дежавю.

Местоположение: Кафе “Rhône”, 105 Boulevards du Montparnasse, Париж.

---

Омлет был фантастическим, но к его половине я все равно даже не прикоснулся. Во время завтрака меня кое-что отвлекло.

Я пронаблюдал, как по классической каменной кладке старого Парижа проходит странная процессия андроидов. Будучи гуманоидами, они отличались размерами, формами и цветами так же, как и люди. Шли они асинхронно, и многие носили скобы и хомуты, предположительно, декоративные, если только у них, как и у громадных шестерней, не было некой цели, мне неизвестной. Когда они проходили мимо, я услышал странный легкий гул, состоящий из щебета и воя, словно старая шумная аппаратура была на последнем издыхании. Это походило на песнопение. Словно религиозное.

Примроуз: Они паломничают. Надеюсь, твое любопытство удовлетворено и ты прекратишь пялиться. Тебе нужно держать себя под контролем.

Я прислушался. Так что вместо процессии я пронаблюдал, как Примроуз вылизывает свою тарелку.

Примроуз: Празднуется годовщина Второго Разбиения, когда их Механический Бог пожертвовал всей своей великой силой, чтобы подарить жизнь безжизненным. С божественным вмешательством наступил рассвет ИИ.

После всего услышанного у меня должно было бы возникнуть тысяча новых вопросов. Они и возникли, но для начала я решил разобраться с чем-то, что сильнее бросалось в глаза.

Каспиан: Так… здесь все животные говорят или… В чем дело?

Примроуз рассмеялась.

Примроуз: Ох, Батюшки… Как ты мыслишь! Ты и вправду прям как…

Вздохнув, она не стала договаривать. И замолчала. Что я отметил.

Примроуз: Нет, Дэвид, не все животные - лишь некоторые виды и то только по желанию. Многие отказываются. Ну то есть, я могла бы сейчас бездельничать на солнышке. А вместо этого я общаюсь с тобой и пересматриваю свою теорию относительно межвселенских закономерностей тектонической эрозии. Я выбрала второе, но и я ценю первое. Как бы то ни было, у каждого живого существа на планете будет такой выбор, когда-нибудь, хотя запуск ФАКТ-15 был одним из самых продолжительных за всю историю Компендиума.

Каспиан: ФАКТ?

Примроуз: Феномная адаптация и/или комбинирование технологий. “Феном” - это просто нечто странное, уникальное или достаточно необъяснимое, чтобы привлечь интерес Компендиума. ФАКТ-15, например, был создан при изучении австралийского говорящего паука, царства животных целиком и…

Примроуз снова замолчала, и вновь я это отметил.

Каспиан: Так… вы просто находите полезное применение для аномалий?

Примроуз: Попытайся не использовать слово “аномалия”, Дэвид. Особенно когда Странники могут быть поблизости, а они всегда где-то поблизости. И да, полезное применение - это один из факторов, но так думать о ФАКТах некорректно. Лучше подумай вот о чем: однажды Компендиум обнаруживает декоративный стул. Он может телепортировать кого угодно и что угодно при прикосновении. Он также разумен и чего-то желает. Ему нравится телепортировать людей. Он хочет быть полезным. Так что мы исследовали его по обоюдному согласию и обнаружили, что каждый атом его структуры содержит единые разум, желание и неповторимое феномное свойство. Тогда мы спросили его: “А не хотелось бы тебе сделать больше?” И вот этот стул повсюду, и его существование - блаженство.

Каспиан: Хах. То есть, я не хочу учить тебя твоей же работе, но почему бы просто не сделать из этих атомов булавки или браслеты? Зачем вообще нужны стулья?

Примроуз: Потому что он не хочет быть браслетом или булавкой. Это стул. Он хочет быть стулом. В этом вся суть ФАКТа. Дело не в том, как достичь максимальной выгоды, а в том, где феному будет лучше всего.

Примроуз хлопнула по столу. Меню превратилось в подробный чек на “17.141 BI". Со вторым хлопком голограмма высветила “ОПЛАЧЕНО”.

Примроуз: А теперь как насчет прогуляться?

Местоположение: Центральный парк, Нью-Йорк.

---

Шел я, засунув руки в карманы джинс. "Вездесущий стул" умыкнул мой белый халат в, как оказалась, какой-то очень большой платяной шкаф, где бы он ни был.

Классическая архитектура Парижа сменилась современностью Манхэттена со всеми его странными новыми перспективами. Большая часть города состояла из стекла (или, по крайней мере, из прозрачного материала) разных форм и размеров. Некоторые здания напоминали деревья с тонкими лифтовыми шахтами и тысячами ветвящихся конечностей, ведущих к маленьким прозрачным коробкам. Одна из таких, как гордо отметила Примроуз, была ее квартирой с видом на парк. Я сказал, что предпочел бы нечто более изолированное, получив в ответ бормотание о чем-то насчет «обезьян и их бетонных пещер». Другое сооружение было до краев заполнено чистой водой, где в водовороте искусственных течений плескались всевозможные виды земноводной жизни. Они буквально выливались на улицу из завихренных трубок в ходячие машины.

Каспиан: Странный, но прекрасный мирок у тебя тут, Примроуз.

Примроуз: Стеклянные дома, Дэвид…

Каспиан: Ага, я их вижу.

Примроуз: Я имею в виду, что у тебя нет никаких оснований называть нас “странными”. Я изучала твою реальность практически год. Вы просто кучка натуральных чудиков.

Каспиан: Тогда зачем я здесь?

Примроуз: Ох, Дэвид, я не имела в виду именно те…

Каспиан: Нет, ну действительно. Я тебе был нужен как "образец", но оказывается, что меня уже всего просканировали. Я могу списать завтрак на профессиональную этику. Но сейчас-то что я здесь делаю, Примроуз?

Тогда Примроуз остановилась. Она вскочила на ближайший камень у тропинки, поднявшись на уровень моих глаз.

Примроуз: Не хотел бы ты провести со мной день?

Каспиан: Извиняюсь… что?

Примроуз: Я прошу тебя провести целый день здесь, со мной, в моей реальности. Да ладно тебе, оглянись! Разве тебе не любопытно?

Каспиан: Разве любопытство не уби…

Примроуз: Это кошачья фраза, Дэвид. Ты не можешь использовать ее.

Каспиан: Океюшки… Зачем?

Примроуз: А вот в этом нюанс: ты не можешь спрашивать меня, зачем я это делаю… или как наши ФАКТы работают. На самом деле у меня могут быть серьёзные неприятности, если я расскажу тебе об этом. Ты единственный человек в этом мире с уровнем допуска, Дэвид, поздравляю. При этом ты сможешь увидеть чудеса мира сего, а очаровательная говорящая кошка станет твоим проводником. Считай, что это исследование. Считай, что это дипломатия. Считай, что это отпуск! Мне известно, что у тебя давненько его не было. Ну что скажешь?

Я остановился и в последний раз оглянулся. Рядом на траве семья устроила пикник. Дочурка играла с по-настоящему одушевленным медвежонком, сшитым из лоскутов. Мужчина бросил мяч своей собаке, а затем я пронаблюдал, как собака кинула его обратно. Я заметил огромного бугристого здоровякя ростом в два с половиной метра, не меньше, сидящего на ближайшем холме. Пока он играл на гитаре размером с него самого, вокруг него собралась толпа. Как бы далеко он ни находился, я все еще мог слышать французские детские песенки, которые он напевал.

Каспиан: Ну, как бы… из этого действительно могла бы выйти превосходная исследовательская работа.

Местоположение: "Nous sommes devenus Magnifiques", Гвинея-Бисау, Западная Африка.

---

Музей сам по себе был чудом, хотя к этому времени что-либо меньшее меня бы разочаровало. Издалека он казался пятью колоннами из замшелых камней - гладких речных булыжников, поставленных друг на друга каким-то великим великаном. Однако каждый «камень» представлял собой большую самостоятельную постройку из тонкого металла и белой керамики, построенную одна над другой без возможности перемещения между ними. Вот как бывает в пост-телепортационном мире. Внутри каждого округлого комплекса была отдельная выставка, и с Примроуз на хвосте я метался и погружался в одну за другой будто ребенок без присмотра. Я мог бы целый день провести в этом музее. Я мог бы всю жизнь там провести.

Я ходил вокруг большого аквариума, заполненного безжизненной мутной водой. В его центре стояла статуя мужчины с поднятыми над головой руками. Через некоторое время мне показалось, что я вижу там детей, плывущих с пустыми глазами. В страхе я бросился прямо к ним. Тогда же трое тех ребятишек высунулось из-за края резервуара и плеснуло на меня водой. Они захихикали, после чего вновь исчезли. Примроуз же мудро указала на пол, и, естественно, я стоял в четко обозначенной «брызговой зоне».

До сих пор я находил эту вселенную несколько стерильной и целомудренной. Посещение галереи Роберта «Бобо» Блайта это исправило. Ряды картин, резных фигурок и странных неомедийных голограмм изображали акты непристойного насилия и извращений; гедонистические оргии, которые представляли еду, секс, наркотики и нарциссизм таким диковенным образом, каким я никогда не мог себе представить в своих худших (или лучших) снах. Но на выходе я взглянул на старый масляный портрет самого художника, и тот показался мне весьма довольным жизнью парнем.

Конечно же, больше всего меня шокировала последняя выставка.

В самом верхнем «камне» музея находился амфитеатр с реечными деревянными ступенями и широким решетчатым стеклянным потолком. В его центре было нечто уединенное, огражденное только красной бархатной веревкой. Толпа людей (гуще чем массы, глазеющие на Мону Лизу) сбилась вокруг него: каждый вытягивал шею, чтобы получше разглядеть экспонат. Я и Примроуз вошли в ту комнату, и на мгновение я осознал, что не могу моргнуть.

Скульптура. Сама Скульптура.

Я хотел завопить, предупредить сотни зевак… но затем я понял, насколько чрезвычайно идиотской была эта затея. Я вздрогнул, когда Примроуз запрыгнула мне на плечо. Она улыбнулась, отчего я успокоился.

Это был не тот кошмар из арматуры и бетона, который я помнил. Щербатое нелюдское тело, которое я так хорошо знал, сменилось гладкими контурами стеатита, чем-то средним между народной канадской резьбой и пиком римской античности. Она была не более «человеческой», но все же гораздо менее тревожной. Коричневые и красные оттенки на ее «лице» теперь были яркими, почти люминесцентными, растекаясь плавным узором Роршаха. Однако разительнее всего отличалась ее форма. Тело Скульптуры было согнуто назад, причем прилично, образовывая плавный изгиб в области груди, отчего голова практически касалась пола. Ее руки повисли, но тысячи тонких металлических полосок изгибались и устремлялись вверх. Эти железные папоротниковые побеги образовывали большой абстрактный конус, доходящий до потолка и рассекающий солнечный свет на странные геометрические лучи.

Ужасающее зрелище, но даже я не могу отрицать, что это выглядело…

Примроуз: Прекрасно, не правда ли?

Каспиан: Погоди, ком от горла отойдёт, тогда отвечу.

Примроуз: Хах! Видишь ли, за ней не наблюдают лишь одну единственную секунду каждые 24 часа, прямо перед наступлением полночи. Всего лишь за это время она превращает себя в нечто совершенно новое, и так каждый день. Люди со всего света собираются, чтобы взглянуть на нее, хотя теперь это не такое уж и большое дело с появлением Вездесущего стула. И все-таки, сейчас дневной перерыв и она показывает…

Каспиан: А ты не волнуешься, что она может… ты знаешь…?

Примроуз: Может что? Навредить кому-то? Убить кого-то? О, она могла бы, если бы мы настолько наплевательски к ней отнеслись, чтобы запереть ее и оставить без наблюдения, погрязнув в собственных отходах.  Любой человек поступил бы так же. Это скульптура, Дэвид. Это искусство! Она останавливается, когда на нее смотрят, потому что ей хочется, чтобы на нее смотрели!

Каспиан: И полагаю, она сама вам это рассказала. Ты ранее упоминала “общение” с анома… с феномами. Как вы этого добились?

Примроуз: ФАКТ-5. Мы прикрутили к одной небезынтересной любительской радиостанции сок телепатического безхлорофильного растения, заняли всемирную феномную радиочастоту, но для начала освободили нескольких тысяч похищенных детей от русского фольклорного демона. Между прочим, это было лишь 3 шага из 197, а об остальных ты не получишь ничего. Что касается Скульптуры, то она не особо разговорчива. Мы разобрались по старинке: методом проб, ошибок и терпения. О, и веря, что она не могла быть просто бетонной машиной для убийства.

Каспиан: Я… не думаю, что смог бы когда-нибудь так доверять чему-либо. Не после того, как видел, на что эта… штука способна.

Примроуз нежно и слегка снисходительно мне улыбнулась.

Примроуз: Кажется, я знаю, куда тебя теперь отвести.

Местоположение: Нулевая Точка(?), Австралия.

---

Примроуз сказала: “Нулевая Точка, Австралия”, так что полагаю, именно там мы и оказались. А вот с виду об этом не скажешь.

Мы были внутри стеклянного купола: состоял он из знакомого полимерного стекла толщиной в полметра, которое я видел в 1000 камерах содержания. Строение было обширное, но не огромное, где-то размерами в небольшой терминал аэропорта. Снаружи мир был буйным и тропическим: деревья возвышались над куполом, а цветущие виноградные лозы росли на нашей стеклянной оболочке. Я едва ли ботаник, но чувствовал сюрреализм, будучи не в силах идентифицировать ни одно растение. Каждое из них было совершенно новым: деревья с многослойной корой, как бронированные пластины; цветочные луковицы, висящие на тонких волокнах, которые росли из жестких зеленых стеблей - это было похоже на удочку с приманкой.

Все это было так захватывающе, что я чуть не упустил 20-метровую рептилию, стоявшую прямо передо мной.

У меня перехватило дыхание. Я инстинктивно развернулся, чтобы броситься бежать, но споткнулся о собственные ноги. Я стал ползти назад от страха, поселившегося во всем моем приматном теле, ведь я смотрел в глаза хищ… наивысшего хищника, неубиваемого чудовища. Какая-то часть меня понимала, что между нами стена из небьющегося стекла. Другая же часть осознавала, что этого будет недостаточно, чтобы остановить эту тварь. Она неуклюже двинулась вперед. Я отпрянул. Затем между нами спокойно встала Примроуз. Она уселась.

Оно остановилось.

Примроуз: Он всего лишь на огонек.

Ящер задержался на месте еще на мгновение - его обширная паутина черных глаз-бусинок наблюдала за мной. Затем он развернулся. Все восемь его ног грохотали по земле при движении. По моему лбу струился пот. Примроуз пронаблюдала, как существо исчезает в лесу, после чего повернулась ко мне лицом.

Примроуз: Прости за это, просто хотелось самой это увидеть. Инстинкт убийцы Бессмертигона поистине легендарен.

Каспиан: Бессмерти… Боже милостивый, вы дали этой твари кличку?!

Примроуз: Кличку? Это название вида, гений. Мы так зовем всех их.

На полянах на западе, на холмах на востоке и в зарослях тропического леса впереди сновали драконы. Сотни драконов. Колоссальные тяжеловесные тела и костяные пасти с акульими клювами - так похоже на кошмар моего собственного мира. Но все они выглядели… здоровыми. Их конечности были покрыты бледными чешуйками синих, зеленых и желтых цветов. Их тела заросли лохматой шерстью: каждая прядь волос была достаточно толстой, чтобы ее можно было заплести в косу; все они были длинными, свисающими как ивовые пучки.

Каспиан: Это… они…

Примроуз: Да, они самые. Второе самое смертоносное животное на планете. Было третьим до того, как мы избавились от комаров. Конечно же, первое место по-прежнему занимают люди. Занимательные существа, эти Бессмертигоны. Бессмертные для всего, конечно, кроме самих себя. У них всё устроено почти как у львов, пополам с лобстерами. Как только одна особь становится слишком большой, старой и медленной, остальные члены стаи пожирают ее. Они были… что ж, было бы неуважительно называть их помехой, но на самом деле пока наши и их земли огораживала стена, а мы не попадались им на глаза, они убивали только дебилов-нарушителей и браконьеров. Мы знали, что они разумны. Попытки связаться были, но каждого посланника они съедали.

Каспиан: А потом что? Какое феномно-аномальное-вуду-чудо вы сотворили, чтобы провернуть это?

Примроуз: Ничего.

Каспиан: Ничего!?

Примроуз: Ну, ничего очевидного. Ничего прямого. Что-то мы точно сделали, потому что однажды они просто… перестали. Во время рутинного научного осмотра один из наших исследователей свалился прямо в гнездо Бессмертигонов, а гнездятся они десятками. Только вот они его не убили. Он просто ушел. Мы пытались отправить спасательный дрон, но он отказался! Вот уж точно безумный ученый: он обошел целое поприще этих существ во время их периода спаривания! Мы все полагали, что вот и настал конец исследователя Клефа. Можешь представить, насколько мы удивились, когда он вернулся целехонький.

Каспиан: Почему? Как!?

Примроуз: Как я уже сказала, мы не совсем понимаем, как. Однако мы спросили их, почему, и они ответили! Первое и единственное, что когда-либо сказали нам эти существа - это то, что мы “больше не отвратительные”. Думаю… это не может не радовать.

Я оглядел странные джунгли(?) Австралии. Примроуз села рядом со мной, и мы оставались там еще долгое время. Я видел бесчисленное множество других существ: одни были чужды мне, другие - до ужаса знакомы. Причудливые хищные собаки бегали стаями, лая друг на друга произвольными английскими фразами. Над головой пролетело скопление птиц, в сравнении с которым самолет показался бы карликовым, однако Примроуз велела мне не обращать на них внимания. Однажды мимо прошла процессия людей, одетых в плетеные листья и резные кости. Они направлялись к побережью, держа над головами длинный скелет угря, будто участвовали в китайском новогоднем параде. Молодая девушка помахала мне рукой. Я помахал в ответ. Как бы я ни старался, все никак не могу вспомнить ее лицо.

Каспиан: Странный, но прекрасный мирок у тебя тут, Примроуз.

Примроуз: Чей бы кот мяукал. Кстати, не говори этого. Это кошачья фраза. Только коты могут использовать ее.

Я рассмеялся. Примроуз тоже. Она спросила, был ли я голоден. Есть мне хотелось, как может хотеться лишь человеку, только что побывавшему на волосок от смерти.

У нас был поздний обед.

Местоположение: "Музей Всего Экстраординарного Германа Фуллера" и другое, Нэшвилл, Теннесси.

---

Мы вышли из пластикового белого НЛО в форме раковины моллюска - Примроуз назвала его “транспортной капсулой”. В это же время мы ели пиццу, которую подобрали в Детройте: похоже, столицей пиццы в этом мире был именно он. Поди разберись. Я с трудом мог поверить, что все это выращено в лаборатории - мясо, сыр и даже дрожжи. Восхитительный вкус. Я доел последний кусочек корки, вытер руки о джинсы и указал на капсулу.

Каспиан: Зачем вам вообще теперь нужны эти штуковины? Можно же телепортироваться.

Примроуз: Нам все еще нужно двигать диваны, Дэвид, а просить стул помочь перевезти диван было бы крайне бесчувственно.

Мы прошли через павильон, в центре которого расположился великолепный трёхъярусный каменный фонтан. Его чистая вода просачивалась наружу, образуя тысячи крошечных речек в швах каменной кладки. Насыщенный зеленый мох прорастал вдоль них словно дорожки на печатной плате. Вокруг нас возвышались полукруглые здания, расположенные ярусно и ступенчато таким образом, чтобы из центра павильона можно было увидеть каждое из них одновременно. Я чувствовал себя так, будто из округлых окон за мной наблюдает толпа гигантов.

Когда Примроуз предложила «больше музеев», я был удивлен. Именно так я и хотел провести время. Я не жаловался, но весь день меня мучило чувство дискомфорта. Все было слишком идеально. Эта реальность походила на прогулку по дому успешного брата или сестры, глядя на все их великие достижения и награды. Я испытывал едкое чувство ревности: было неправильно осуждать кого-то только за их успех.

Когда мы шли по мраморным залам музея естественной истории, я остановился у большого птичьего скелета, привязанного вертикально к медным шестам. У него было крупное брюшко и ужасно острый клюв, а шея походила на лебединую. Я всматривался сквозь ребра, пытаясь понять назначение странной массы костей. Они почти походили на внутреннее строение карманных часов. Примроуз подошла ко мне.

Каспиан: Так вот что происходит с феномом, который не вписывается в вашу маленькую утопию?

Примроуз: Это бедное существо скончалось само по себе, Дэвид. Когда феном "не вписывается", мы находим ему другое место, где это возможно. Обычно другую реальность.

Каспиан: То есть вы сваливаете свои проблемы на кого-то еще.

Примроуз: (…) Вау, ты всерьез настроен выставить нас злодеями, не так ли? Нет, Дэвид, мы находим решения. Некоторые фотофобные феномы гораздо счастливее в мирах, где отсутствует свет. Другие более кровожадные существа предпочитают окружение пожестче, менее цивилизованные места. Если здесь с ними ничего не выходит, мы подбираем феному соответствующую реальность и наоборот.

Каспиан: Аккуратненькая такая системка у вас.

Прежде чем Примроуз смогла ответить, я снова удалился. Мы отправились в музей техники, не проронив ни слова. Примроуз осторожно шагала позади меня. Я быстро прошел мимо многих экспонатов, которые, вероятно, посчитал бы интересными, но мне нужно было найти нечто конкретное. Мне нужно было найти то, чего здесь не хватало.

И глубоко в подвале музея я нашел.

В этой тускло освещенной комнате стоял большой ржавый аппарат - равная смесь из гаубицы и катушки Тесла. Демонтированная и выпотрошенная, но несомненно предназначенная для войны машина. Это было одно из многих парадоксально старинных орудий космической эры, украшавших стены и заполнявших стеклянные шкафы. Я мрачно и удовлетворенно вздохнул.

Каспиан: Что ж. Расскажи-ка. Для какой цели столь миролюбивому миру понадобились бы подобные машины?

Примроуз села у моих пяток, продемонстрировав кошачье замешательство. Все дело в ушах.

Примроуз: Так в этом все дело? Ох, Дэвид…

Каспиан: Вот не надо тут “Ох, Дэвид”. Хватит.

Примроуз: (…) Конечно мы воевали. Я никогда не утверждала обратное. Войны были по большей части холодные, но и без жертв не обошлось. В основу каждой империи легло хоть сколько-то трупов.

Примроуз без колебаний и стыда показала мне выставку.

Примроуз: Около века назад Странники открыто выступили против Фонда. Они узнали о том… ну, что Фонд считал необходимым злом, а они считали непростительным грехом. Я бы просто назвала это адской трагедией - то, что случилось с той девушкой… но, тем не менее, это привело к тому, что у двух могущественных групп возникли ожесточенные разногласия. Некоторые из первых союзов Компендиума были заключены в те дни исключительно по необходимости. Фонд объединился с Миротворцами, и вместе они построили Мастерскую поверх проклятой фабрики. Странники объединили маргинальные группы: Багровые Десницы и последователей Змеиного Короля. Они создали склады ужасного, невозможного оружия по обе стороны невидимого фронта. Собственно, так и появился ФАКТ-5. Он был орудием войны. У вас должна быть возможность разговаривать с феномом, чтобы отдавать ему приказы.

Каспиан: И… что произошло?

Примроуз: Оглянись же, Дэвид! Думаешь, мы бы оказались здесь, если бы война закипела? Нет, со временем запасы стали настолько крупными, а оружие - настолько невообразимо чудовищным, что ни одна из сторон не могла даже представить себе его использование. Потому они пошли на переговоры. Постепенно. Стали предлагать друг другу уступки, предложения и новые способы решения общих проблем. Затем вместе они обратили свое оружие против общих врагов - древних, ненавистных бессмертных, которых ни одна из сторон не могла победить в одиночку. Вместе они освободили ту девушку. После они приняли в свои ряды множество других групп, занимающихся паранормальным, а остальное уже история.

Я уставился на один из экспонатов. Он действительно выглядел как  игрушечный пистолет, покрашенный аэрозолем. Я слабо усмехнулся.

Примроуз: Готово, теперь ты прекратишь изгонять из меня дьявола?

Каспиан: Ладно, ладно. Я закончил.

Примроуз: Хорошо. Раз уж с этим покончили, то может ты, пожалуйста, попытаешься насладиться этим днем?

Каспиан: Прости. Я наслаждаюсь, Примроуз, правда, просто очень сложно не быть хоть чуточку скептичным, учитывая все, что я видел. Я… Я осознаю, что не являюсь самым “веселым” человеком, но я правда ценю все это. А еще ты подобрала идеальные места, чтобы поднять мне настроение. Я люблю музеи.

Примроуз: Знаю.

Я взглянул на нее.

Каспиан: Откуда конкретно ты это знаешь?

Примроуз совсем слегка дернулась.

Примроуз: Ты ученый, Дэвид. Ты задрот. Конечно же ты любишь музеи.

Прежде чем я успел ответить, Примроуз отправилась в другую секцию. Она была права. Я был ученым. Я изучал, делал заметки и теоретизировал… а потому у меня начала формироваться достаточно крепкая гипотеза по поводу кошки Примроуз.

Местоположение: Такна, Перу.

---

В тот вечер мы поехали на берег. То есть в самом деле поехали. В эпоху Вездесущих стульев и перевозных капсул автомобили выжили как нишевое хобби. Мы арендовали Porsche 483 1968 года выпуска, о котором я никогда раньше не слышал, но он, несомненно, был великолепен. Примроуз позволила мне сесть за руль, утверждая, что в противном случае я умру от горя. Мы мчались по старому, полуразрушенному шоссе, извивающемуся вдоль края обрыва. Уже темнело. Слева от меня гора светилась бледно-янтарным светом. Справа от меня океан был нарисован золотой полосой, тянущейся от нашей машины до заходящего солнца.

Мы съехали с дороги, чтобы посмотреть на пейзаж свысока. Примроуз села на ограждение. Я просто облокотился. С наступлением сумерек я стал все меньше и меньше доверять своим глазам. Мне что-то мерещилось? Конечно, на небе уже появилось несколько звёзд, но слишком много их отражалось в море. Чем темнее становилось, тем больше я видел и дивился.

Это были не отражения. Это был город там внизу. Огромный сверкающий город, простирающийся от обрыва до самого горизонта. Белый свет освещал массивные стеклянные купола, соединенные усикообразными трубками. Бесформенные блестящие спутники неслись рядами по дну океана, формируя полосы словно на скоростном шоссе.

Каспиан: Примроуз… Почему мы здесь, а не там? Ты не говорила, что у вас есть подводные города!

Примроуз: У нас их и нет.

Каспиан: Ч… ладно… Что это тогда такое?

Примроуз: Город. Он просто не наш. Атлантический Супергород принадлежит головоногим моллюскам. Осьминогам, по большей части. С нами они не общаются.

Каспиан: Оу. Типа, совсем?

Примроуз: У-у-угу. Уже как 50 лет. Они были частью Компендиум в общем итоге шесть недель, прежде чем потребовали независимости. Они просто не уживались с остальными обитателями Земли: все дело в каких-то эффектах от высшего мышления у существа, чьи нейроны распространены по всему его телу. Возможно, когда твои руки… ноги… неважно, когда они могут думать сами по себе, тебе не особо нужна компания. Так что мы отправили их обратно в океан.

Каспиан: Вы просто дали кучке спру…

Примроуз: Осьминогов.

Каспиан: Верно. Вы просто дали им продвинутый интеллект, а затем швырнули обратно в море, словно плохой улов? И они тогда построили… Я извиняюсь, ты сказала «Супергород»?

Примроуз: Развернувшийся от Анкориджа, Аляска и до самой Новой Зеландии.

Каспиан:Это вас совсем… не беспокоит? Уж очень продвинутыми они выглядят там внизу! А что, если они захотят захватить и поверхность тоже?

Примроуз: Сказано очень в духе А6К, Дэвид. А что, если не захотят? Если они просто не хотят общаться с нами, это не значит, что они враждебны. Не все уживаются вместе, но не все и стремятся тебя убить. Если оценивать провалы ФАКТа-15 по враждебности, то осьминоги расположилось где-то между медузами и тлей… а насекомые так-то практически устроили Ад на Земле.

Каспиан: А что насчёт медуз?

Примроуз: Момент осознания, а затем крайне вежливое «Спасибо, не надо».

Мы рассмеялись, а затем насладились немного тишиной. Так мне вспомнилось кое-что из прошлого.

Каспиан: Лиза была бы от этого в восторге.

Примроуз: Лиза?

Каспиан: Просто мой старый друг. Морской биолог. Она изучала эту аномальную коралловую субстанцию, когда… что ж, в реальности на моей стороне иногда может быть чуток опасно.

Примроуз: Мне жаль.

Я кивнул. Мы наблюдали за волнами.

Примроуз: Я тоже кое-кого потеряла однажды.

Каспиан: Правда? Извини, не хочу быть грубым, просто учитывая все сегодня увиденное, я отчасти ожидал, что вы все добились бессмертия.

Примроуз: Нет. То есть, да, технически. Мы знаем, как устроить конец смерти. Даже пытались некоторое время. Именно это научило нас, почему окончание жизни так важно.

Каспиан: А если поподробнее?

Примроуз: Ты знаешь, я не могу.

Каспиан: Тогда как насчет твоего друга? Каким он был?

Примроуз: (…) Он был задротом.

Я хотел узнать больше, но Примроуз подняла лапу, взглянув на небо.

Примроуз: Нам нужно ехать. Уже наступает ночь.

Каспиан: Погоди, серьезно? А разве ты не можешь видеть в темноте? Или что, страшилища пробудились?

Примроуз не ответила.

Каспиан: Ох Боже, неужели страшилища таки пробудились?

Примроуз: Нет, они сейчас все в Тасмании. Просто не хочу, чтобы ты меня позорил, Дэвид. Ты не знаешь все здешние традиции, а ночь не принадлежит нам.

Примроуз приподняла подбородок. Я поступил также, и моя челюсть отвисла, ударившись об землю.

Огромные серебристые облака охватили небо, хотя всего несколько секунд назад оно было совершенно чистым. Хотя выглядели они как облака лишь издалека, а одно, что было над нами, почти касалось вершины горы. Это были перья. Миллионы перьев, вместе порхающие на нитках белого шелка, переплетенные в ком неправильной формы. Изредка я видел, как титаническая мускулатура погружалась в «облако» и покидала его: серая, безкожная, нечеловеческой сегментации, она была некой невообразимой частью живой машины внутри всего этого.

Города под морем были круглыми, стеклянными и освещенными ярким искусственным светом. Города, покоящиеся на этих облаках, были все идеально квадратными, костяными и излучали лунное сияние, не связанное с каким-либо небесным спутником.

Примроуз: Всё потому, что мир общий на всех. Поужинаем?

Местоположение: Дотонбори, Осака, Япония.

---

Примроуз притащила меня туда, где от меня будет "минимум проблем". Там, где мы решили поужинать, сидело всего трое: бар был тесной лавчонкой без нормальной вывески. Примроуз утверждала, что здесь подается лучший рамен в мире. Учитывая, что это был не мой мир, я поверил ей на слово.

Мы сделали заказ, и нас обслужили в течение трех минут. Каким бы восхитительным ни выглядел мой суп, я был гораздо больше сосредоточен на поваре. Это было безликое, парящее в воздухе существо - его внешность напоминала дизайн русалки, будто бы созданный Х.Р. Гигером. Хвост оканчивался широкой острой лопаткой, которая была покрыта кусочками муки и лапши. Примроуз склонила голову, пока существо ее обслуживало. Я поступил так же. Суп был превосходным, хотя с чесноком немного переборщили.

Посреди ужина Примроуз подскочила вверх, выглядя так, словно бы прозрела. Все дело в усах. Она извинилась и выскочила за дверь. Я был рад, что мы заплатили заранее. Мгновение спустя в бар вошел новый посетитель, которому пришлось наклониться довольно низко, чтобы протиснуться внутрь. Краем глаза я заметил, что он был очень и очень волосатый.

Я украдкой поглядывал на него, пока мы ели. Существо - или, я полагаю, феном - ростом было не меньше двух метров. Табурет под ним прогнулся из-за его веса. Покрыт же он был густой каштаново-коричневой шкурой - тонкой, как волосы у меня на голове, и намного более ухоженной. На плоском лице было три безволосых круга на месте рта и глаз, оба лоснящиеся и черные. А запах от него отдавал сухим горным воздухом.

Оно не могло не заметить, как я на него пялился. Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки, когда наши глаза встретились.

Медленно кивнув мне, оно продолжило поедать свою лапшу.

Не желая и далее испытывать удачу, я поставил миску на стойку и выбежал наружу под ночное небо. Там я обнаружил Примроуз, ждущую меня с большой бутылкой, которую держали ее пальцы-иглы из воротника. На этикетке был нарисован единственный черный символ кандзи.

Каспиан: Примроуз, что это?

Примроуз: Это, Дэвид, очень крепкий ликер.

Каспиан: И что ты собираешься делать с этим очень крепким ликером, Примроуз?

Примроуз: Что ж, я собираюсь его выпить, Дэвид, и ты мне в этом поможешь.

Каспиан: Разве нашей целью не было, чтобы я не выделялся, насколько это возможно?

Примроуз: Такова была моя оригинальная задумка, да, но это же скукотища. Мой новый план заключается в том, чтобы оправдывать все твои возможные промахи опьянением! Все пройдет как по маслу, если ты и впрямь будешь пьян.

Каспиан: Я думал, что буду заниматься исследованием.

Примроуз: А я думала, что ты в отпуске! Ну давай! Солнце садится, ты - гость в этом странном мире, никому не нужно ничего докладывать… Расслабься! Подчинись местным традициям! Верь своему экскурсоводу! Просто… черт возьми, выпей со мной, Дэвид.

Я вздохнул.

Каспиан: Ладно, один глоток и только из вежливости.

---

Каспиан: Передовая (ик!) пространственная теория - это чертов комиксный абсурд, безумный ты комок шерсти!

Примроуз: И это…! И это я слышу от мужика, который все еще измеряет колебания реальности в и-иебаных Юмах! Че ты-то знаешь, ты, полумартышка!?

Кажется, мы пели караоке перед этим обсуждением. Несколько следующих часов в моей памяти сохранилось в виде рассыпанного пазла: я помню кусочки, но не в целую картину их не собрать. В свою защиту скажу, что я выпил намного больше, чем один глоток.

Я помню, как мы шли то по одной улице, то по другой, но везде были эти кошмарные, захватывающие создания. Над головами буквально проплывали толпы сияющих призрачных фигур, как если бы небо было глубоким темным прудом. Между моими спотыкающимися ногами катилась одушевленная песчаная дюна, внутри которой смешались кусочки куриных костей и рыхлый гравий. После того, как мы натолкнулись на семью итальянских туристов, которые по какой-то причине щебетали как цикады, произошёл диалог на повышенных тонах. Пока дело не дошло до драки, мы нырнули в шумный бар.

Примроуз: Четко определенные объед… объединяющие свойства в разных реальностях, которые не могут быть объяснены случайной вероя… вероятностью…

Каспиан: Атомы могут быть выстроены столь многими, черт возьми, (ик!) способами! Биология следует другим универсальным процессам! Есть гравитация - будут скелеты. Есть фотоны - будет глаза. Ты…

Примроуз: Я говорю не только о пролифер… профиле… профи-рации углеродная жизнь в квази-несовместимой экологии! Я имею в виду религиозную и культурную рекуррентность! Только Зеркало Зеленого Камня…

Каспиан: Социальные иерархии! Мозги морщатся, чтобы осмыслить неизвестное! Тик… (ик!) текущее…

Думаю, Йети: Что по поводу теории межпространственного субатомного засеивания Хэнлоу?

Примроуз: Ох.. пффф! Хэнлоу! Да мне опровергнуть Хэнлоу раз плюнуть! Этот шатающийся шарлатан…

Каспиан: Не говори о нем в таком тоне! И еще кое-что, малютка-модница! Малютка пиджак и бант! Оранжевый. И фиолетовый. Не сочетаются!

Примроуз: Ох, я тебя поцарапаю.

Каспиан: Они конфликтуют!

Примроуз: Ты хочешь, чтобы я тебя расцарапала!?

Большая летающая сфера: ❄︎♒︎♓︎⬧︎ ♍︎□︎■︎❖︎♏︎❒︎⬧︎♋︎⧫︎♓︎□︎■︎ ♓︎⬧︎ ◻︎□︎♓︎■︎⧫︎●︎♏︎⬧︎⬧︎ ♋︎■︎♎︎ ✋︎ ♒︎♋︎⧫︎♏︎ ♋︎❒︎♍︎♒︎♓︎❖︎♓︎■︎♑︎ ♓︎⧫︎📬︎

Каспиан: Да! Да! Слышала!? Этот парень… (ик!) этот парень сечет!

Примроуз: Ох, ну коне… конечно ты согласен со сферой!

В какой-то момент мы снова вышли на улицу с как минимум пятью новыми нетрезвыми друзьями. Мы потеряли их так же быстро, а я и против не был, уж больно шумными были эти маленькие птички. Но я также потерял Примроуз за углом, а вот это уже значило, что я и сам так-то потерялся.

Даже воодушевленный крепкой выпивкой, я слишком нервничал, чтобы спрашивать дорогу, пока не нашел другого человека, что заняло у меня на удивление много времени. Под фонарем возле больницы стоял мужчина в черном костюме. У него не было для меня ответов, но он предложил мне сигарету. «Обычно я бы не стал, - сказал он мне, - но это твой последний день в этом мире. Как по мне, все равно считается». Я понятия не имею, откуда ему было известно о моей сделке с Примроуз или что он вообще имел в виду, но мужчина все равно был очень приятным.

Не зная, что еще предпринять, я наткнулся на стоящую посреди дороги электронную будку. Её голографический знак был такой же, что и на брошке Примроуз - глобус и глаз. Когда я отошел на несколько шагов, появилась вторая голограмма - андрогинный человек целиком из синего света.

Каспиан: Эм… п-привет?

Будка(?): Добрый вечер! Чем я могу вам помочь?

Каспиан: Я… эм, я ищу кошку…

Будка(?): Вам предоставить список приютов для животных? Или вы желаете связаться с регистратурой кошачьего сообщества…

Каспиан: Нет… нет, я ищу… простите, я не местный. Я из того места… Она называла его A6K…

Будка(?) Вы бы хотели подключиться к текущему разбирательству Компендиума по поводу Единения с A6K?

Каспиан: (…) Да?

Тогда будка все мне показала. Это неплохо меня отрезвило.

Местоположение: Какой-то холм.

---

Только об этом я и попросил кресло - о каком-то холме. Я был неподалеку от некоего маленького городка: подобные можно найти где угодно, но я почему-то знал, что оказался в Америке. На том холме рос большой дуб, и я довольно долго сидел у него в одиночестве.

Со временем Примроуз нашла меня. Она притащила бутылку с собой.

Примроуз: Дэвид! Слава Богу! Я обскакала все крыши в поисках тебя, ты, глупый старый троюродный брат бонобо!

Каспиан: Привет, Примроуз.

Примроуз: Ого-го! Дэвид, ты все это время был каким-то мульти-печеночным феномом? Выглядишь трезвым!

Каспиан: Ммм. Там был торговый автомат: весь такой черный, с клавиатурой, и он спросил, готов ли я сделать запрос. Ну, я и попросил о чем-то, что меня отрезвит. На вкус было похоже на те отвратные конфеты в форме сердечек и с корицей… но оно сработало.

Примроуз: Оу! Что ж… рада за тебя! Теперь у тебя освободилось место для остатка этой бутылки!

Каспиан: Зачем я здесь, Примроуз?

Примроуз затихла. Ее хвост прижался к земле.

Примроуз: Ты не должен был спрашивать об этом.

Каспиан: А я спрашиваю. Зачем я здесь?

Примроуз: Дэвид, да ладно тебе. Такая ж ночка веселая была…

Каспиан: Скажи, почему я здесь, Примроуз.

Примроуз: Слушай, просто… Я слишком, ну слишком пьяна для этого разговора сейчас…

Каспиан: Черт возьми, Примроуз, расскажи, зачем я здесь!

Примроуз: Потому что я хотела провести лишь еще денек со своим лучшим другом, окей!?

После крика воцарилась тишина. Несколько чернокрылых птиц слетели с ближайшего дерева, но после этого все стало мучительно тихо.

Каспиан: С Дэвидом Каспианом этого измерения.

Примроуз: (…) Да.

Каспиан: Что-то с ним случилось.

Примроуз: (…) В реальности на моей стороне тоже может быть опасно иногда. Не каждая сингулярность ведет… в хорошее место.

Я откинулся на дерево и уставился на темную листву наверху.

Каспиан: Извини. Я подозревал об этом, но… Мне жаль, Примроуз.

Примроуз: Да, что ж… тебе и должно быть. Весело пьянствовать - одно дело, но теперь придётся поднять обороты до мрачного пьянства, так что…

Каспиан: Мне все еще нужно знать, зачем я здесь.

Примроуз: Чт?!.. Я же только что рассказала тебе!..

Каспиан: Не по личным причинам, а по срочным. Примроуз, в чем суть текущего голосования Компендиума? Что произойдет с моей реальности, если победит вариант “За”?

Примроуз посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами. Она поставила бутылку.

Примроуз: Единение.

Каспиан: И что это значит?

Примроуз: Это значит, что Компендиум устроит то, что предпринял здесь… но на той стороне. Все станет лучше. Станет под его контролем.

Каспиан: (…) А… если победит вариант “против”?

Примроуз: Сингулярность нельзя закрыть, Дэвид. Сам знаешь. Разрез в реальности по определению должен быть мощнее, чем сама реальность. Она останется навсегда. Поэтому… либо ваша реальность перспективна, либо она проблема. Либо Компендиум объединяется с A6K… либо он ее уничтожает.

Местоположение: Какой-то холм.

---

Когда мы впервые встретились, из какой-то странной межвселенской вежливости я посоветовал Примроуз парализовать меня. 22 часа спустя она именно так и поступила.

Я замер на вершине холма, прижав колени к груди. Я не мог моргнуть. Я не мог дышать. Кровь застыла в моих жилах, отказываясь проходить через сердце. Шестерни моего разума резко, с визгом остановились.

"Единение",

Или уничтожение.

Когда этот шторм тревоги поутих, совсем немного, моя голова взорвалась от неистового потока возможностей. Они раскинулись передо мной обрывистыми извилистыми путями. Может быть, я мог бы добежать до стула. Я мог бы попросить его перенести меня обратно на крышу. Я мог найти способ вернуться в свою реальность, предупредить их.

А следует ли их предупреждать? Изменит ли это что-либо? Поверят ли мне вообще? Смогут ли они остановить Компендиум? Нанесут ли первый удар? Может быть, я сейчас решаю, уничтожить ли этот мир, или мой собственный? Как я вообще могу доверять людям, которых знаю меньше дня? Как я могу доверять руководству, которое даже никогда не видел? А как я могу доверять своей собственной реальности? Я-то и свой Совет никогда не видел!

Я развернулся, чтобы взглянуть на Примроуз и… не смог понять, какую эмоцию она изображает. Она как будто надолго задержала дыхание

А затем она начала смеяться.

Она упала спиной на землю и продолжала хохотать, катаясь во влажной траве.

Каспиан: (…) Никакого вторжения не будет, не так ли?

Примроуз: Во имя Хранителя Врат, нет! Ох, милостивая Мать в небесах, ох, Пантеон Старый и Новый, ты действительно самый доверчивый человек, которого я когда-либо встречала!

Каспиан: Я совсем недавно здесь, Примроуз! Конечно я доверчивый! Боже! Что тогда “Единение” вообще значит!?

Примроуз перевела дух и улыбнулась мне.

Примроуз: Контакт. Единство подразумевает связаться с вашей реальностью и предложить дискурс. Только и всего, больше ничего!

Каспиан: Тогда и зовите это контактом!

Примроуз: Компендиум - это научный институт, Дэвид. Им нравится использовать причудливые словечки.

Я наконец выдохнул. Упав обратно на траву и раскинув руки, я уставился на звезды.

Каспиан: Ну ты и сука, Примроуз.

Примроуз: А вот и поделом тебе. Я же просила не спрашивать, зачем.

Каспиан: (…) Так, они просто хотят с нами поговорить.

Примроуз: Для начала. Со временем, когда мы все привыкнем друг к другу, мы начнем присылать гуманитарную помощь… может какие-нибудь низкоуровневые технологии, если захотите. Это все еще своего рода вторжение - просто очень медленное и полностью на добровольной основе. До того момента, как вы скажете нам “Отвалите!” И мы тут же отвалим.

Каспиан: А что, если по этому поводу возникнут разногласия? Что, если одна часть нашего мира захочет, чтобы вы помогали, а другая - нет?

Примроуз: Не имеет значения, все будет единогласно. Как только вы, ребята, сможете прийти к некоему консенсусу, создать некий альянс - общий научный совет для улучшения мира, так сказать, - тогда вы сможете вновь с нами связаться.

Каспиан: И такое у вас бывает… часто?

Примроуз: Достаточно часто! У нас всегда такие голосования устраиваются, когда мы натыкаемся на новое измерение. Однако не часто требуется сзывать весь Компендиум. Обычно, когда решается вопрос Единства, все довольно банально. Чаще всего, ничего не происходит. Может это и просто «разговор», но мы осознаем дестабилизирующий эффект, который он может иметь. В конце концов, как ты сам сказал, что, если одни люди захотят, чтобы мы помогали, а другие - нет? Это может привести к союзу… или вызвать глобальную войну.

Каспиан: И…  вы не уничтожаете реальности, когда побеждает вариант “против”.

Примроуз: Нет, Дэвид, конечно же нет. По иронии судьбы, пространственные разрывы - это единственный феном, который мы действительно содержим. Мы запираем и застилаем его, а потом следим. Уничтожение всей реальности… Я даже не думаю, что Компендиум способен на такое! Наверное. Были редкие случаи, когда мы предлагали… «милосердие», полагаю, но это были измерения, где буквально все полетело к черту. В вашей реальности не все так плохо, и вы определенно не представляете угрозы. Вы просто… ну, очевидно, вы нешуточная серая зона.

Я не знал, как на это ответить. Было почти что неправильно, что на горизонте не было какой-то грандиозной катастрофы, некой ужасной изюминки этого приключения. Я так и лежал, будто познал дзэн, в своем полном неверии во вселенную(ые).

Примроуз вздохнула и улеглась рядом со мной.

Примроуз: Дэвид, я знаю об альтернативных реальностях больше, чем кто-либо в моем мире. И уж точно больше, чем ты, без обид. Я занимаюсь этим примерно на 60 лет дольше. Сказать по правде, я понятия не имею, почему наши миры такие разные, но в то же время такие похожие. Я не знаю, что есть курица, а что - яйцо: ваш народ или ваши феномы. Ваша враждебная реальность делает вас агрессивными и недоверчивыми? Или это ваше недоверие и агрессия делают вашу реальность враждебной? Дело в вас? Дело в обстоятельствах? Неужели A6K - всего лишь одна большая буря в стакане, вышедшая из-под контроля? А если рассматривать нас? Мы просто фундаментально отличаемся от вас или являемся продуктом некого неясного эффекта домино, возникшего тысячи лет назад, когда один человек решил быть добрым по отношению к другому?

Примроуз пожала плечами.

Примроуз: Эта наша научная область - изощренный клубок из ниток. Кстати, это тоже кошачья фраза. Ты не можешь использовать ее.

Я на мгновение взглянул на Примроуз.

Каспиан: 60 лет, говоришь?

Примроуз кивнула.

Каспиан: Сколько же тебе?

Примроуз сильно ударила меня по лицу, а затем направилась к стулу.

Уже наступал рассвет.

Местоположение: Токио

---

Вот и все, мы снова на крыше. Мой лабораторный халат появился со мной, вися на спинке стула. Я поблагодарил его дважды и сказал, что сегодня он прекрасно поработал. В ответ раздался приятный тихий стук.

Примроуз села там, где я впервые увидел ее, но теперь она повернулась ко мне спиной. Я подошел и встал рядом с ней, пронаблюдав, как встает солнце во второй раз: теперь над огромным покровом невероятной архитектуры ярко-зеленых и блестяще-белых цветов. Я так и не спросил, как они вырастили такой большой плющ. Я решил, что и не стоит спрашивать. Мне не нужно было знать. Это было прекрасное зрелище, и этого достаточно.

Примроуз: Не думала, что будет такой небольшой перевес.

Я взглянул на Примроуз.

Примроуз: Итог голосования, я имею в виду. Я знала, что Благотворительность поддержит затею. Они любят помогать беспомощным, а ваш мир - это само определение беспомощности.

Каспиан: Примроуз…

Примроуз: Восхождение тоже, может быть. И мой голос должен чего-то стоить. К тому же собачья коллегия только и печется об инклюзивности, но амфибийный блок может быть так тяжек на подъем!

Каспиан: Примроуз…

Примроуз: А как проголосует люд из леса, можно было только догадываться. С ними всегда так. Ночные жители, однако, прям удивили, учитывая, как ваши люди поступили с ними… но что, черт возьми, вообще нес Коллектив? Ты понял хоть что-то из….

Каспиан: Хей, Примроуз?

Она перестала говорить, но на меня не взглянула. Несмотря на то, сколько я узнал о кошачьих эмоциях в этом мире, я вообще не мог прочитать ее. Но я мог угадать, что она чувствует.

Каспиан: Спасибо за сегодня.

Ответа не последовало.

Каспиан: И, эм… прости, что заставил тебя вытащить кота из мешка по поводу… ах, прости, это ведь тоже исключительно кошачья фраза?

Примроуз: Ты можешь использовать ее…

Каспиан: (…) Странный, но прекрасный мирок у тебя тут, Примроуз.

Примроуз: Это может быть и твой мир, знаешь.

Тогда настала моя очередь молчать. Я пронаблюдал, как небо превратилось из тускло-оранжевого в бледно-многообещающий синий.

Примроуз: То есть… Я не смогу просто вытащить тебя из A6K снова, когда портал будет запечатан, но нет толковой причины, по которой я должна отправлять тебя обратно! Я уверена, что смогу придумать какое-нибудь оправдание для Компендиума: какой-то долгосрочный межкультурный транспространственный… кванто-квартинговый… Ааа! Я разберусь! А если ты беспокоишься о своих SCP-людях, мы можем отправить обратно клона или андроида… Или вот еще! Недавно в Непале мы обнаружили эти похожие на человека чечевичные формы жизни! Они могут только пускать слюни и спотыкаться, но я сомневаюсь, что твоя дурацкая реальность заметит подмену!

Я лишь слабо улыбнулся. Слова Примроуз в конце концов превратились в тихое бормотание, и когда я повернулся, чтобы взглянуть на нее, голова кошки была низко опущена.

Каспиан: Это правда был удивительный день.

Примроуз: (…) Ты ведь не расскажешь им, правда? Своим начальникам?

Каспиан: Фонду SCP? Ох, святой Боже, нет. Я что-нибудь сочиню им… хотя я, кажется, знаю кое-кого, кто захочет меня выслушать. Любит хорошие истории, и язык за зубами держать умеет.

Примроуз кивнула. Я сунул руки в карманы лабораторного халата. Без особых фанфар и слезных прощаний я понял, что пора уходить.

Но перед этим я попросил Примроуз о последней услуге.

Она поворчала, но согласилась.

Я погладил ее по голове,

и исчез.

« SCP-6000 | SCP-6001 | SCP-6002 »