I. Худшая вещь на свете
Сотрудник службы безопасности Н. скучал на ночном дежурстве. Более нудного задания, казалось, и не придумаешь: сиди себе да смотри, чтобы никто не подошёл к SCP-100 без разрешения, или чтобы из неё никакой туалетный призрак не вылетел, а ни того, ни другого отродясь не случалось и, по мнению охранника Н., случиться не могло.
«Эх. Все СБшники — как СБшники, — грустно думал охранник. — Кетеров усмиряют, или там нападения всяких ПХ отражают. Звания и медали зарабатывают. А я что? Сижу сортир охраняю. Эх, жизнь моя жестянка, никаких приключений. Хоть бы комары налетели».
Однако никаких комаров в Зоне 19 не было и быть не могло, — за этим следили; потому потренировать свою воинскую доблесть охраннику было ну абсолютно не на ком. Он в очередной раз с хрустом зевнул, потом поискал в голове более приятные мысли, и остановился на обсуждении с самим собой различных частей тела доктора Райтс, — по дороге на пост он как раз её встретил. Однако нежиться в собственных мечтах ему пришлось недолго.
Ровно в полночь внутри SCP-100 раздался громкий хлопок, как будто там разорвалась шоковая граната. Дверь в тот же миг слетела с петель, из неё повалил густой жёлтый дым, невыносимо пахнущий горящей серой. В следующую секунду будка вспыхнула и разлетелась на части, открывая взору опешившего охранника нечто огромное и настолько неописуемо мерзкое, что сотрудник, составлявший впоследствии отчёт об инциденте, решил не заморачиваться и просто написал «Данные удалены».
Мерзкое нечто издало оглушительный рёв, от которого лопнуло несколько ламп под потолком, а со стен посыпалась краска.
— Я — могущественный Дуриэль, пожиратель душ и поработитель вселенных, и я пришёл положить конец существованию вашей жалкой цивилизации! — вещало чудище. — Готов ли ты, смертный, увидеть Самую-Худшую-Вещь-На-Свете, перед тем как я тебя рррастеррзаю?
Охранник тем временем уже израсходовал три обоймы патронов, а ужасное создание даже ничего не заметило. Понимая, что ему уже и так кранты, он чисто для порядку пальнул в демона из подствольника — и промазал.
Страшилище инстинктивно обернулось в сторону взрыва и вдруг заметило то, что осталось от SCP-100.
— Что за странный алтарь вы для меня воздвигли? — поинтересовалось чудище, недоуменно тараща свои многочисленные глаза на пылающие ошмётки. — Что это такое было, о смертный?
— Это… сортир… был… — запинаясь, пробормотал охранник.
— Не лги, несчастный! — громыхнула тварь. — Не вижу я там никаких сапфиров. Говори правду, а то рррастеррзаю досрочно.
— Не сапфир… Сортир, — поправил её охранник. — Ну, сортир. Нужду, знаешь, справлять, большую там, малую…
— Что?! ЧТООО?!! — возопил Дуриэль, схватил лапой кусок будки, осмотрел, обнюхал, пожевал и выплюнул. — Не может быть!!!
— …О горе мне! — причитало чудовище, вздымая к небу клешни и щупальца и совершенно не замечая усердного обстрела из двух пулемётов и огнемёта со стороны набежавших сотрудников СБ. — Я, ужасный и великий Дуриэль, ррразррушитель миров и рррастеррзатель богов! И мне суждено уничтожить ваш никчемный мирок, придя в него через ОТХОЖЕЕ МЕСТО!
— …О Шуб-Ниггурат! — рыдала тварь, своими причитаниями заглушая грохот орудий танка, на котором прикатила на выручку ближайшая Мобильная Опергруппа. — Какой позор! Бежать, скорее бежать отсюда — в глушь, в Нифльхейм! Подальше отсюда, пока надо мною не начала смеяться вся Преисподняя!
С этими словами страхопудало исчезло, оставив после себя клубы вонючего жёлтого дыма и даже забыв напоследок рррастеррзать назойливых смертных.
SCP-100 же тихо-мирно догорел, и его пепел был признан не проявляющим аномальных свойств. Охраннику Н., сумевшему умелым ведением беседы нейтрализовать неведомого монстра, выдали медаль Фонда, которую, впрочем, тут же запретили кому-либо показывать из соображений секретности, отобрали и спрятали в сейф.
II. Носительница мировой скорби
— Итак, сотрудник, — строгим тоном произнёс доктор [ОТРЕДАКТИРОВАНО], начальник Крыла ██ Блока содержания биологических объектов Зоны 19. — Сейчас при мне растворите содержимое колбы в её любимом супчике, доставьте в камеру содержания объекта и проследите, чтобы она всё съела. Приступайте.
— Это что, яд? — хмуро спросил сотрудник, ответственный за кормление SCP-132.
— Разговорчики! — прикрикнул на него доктор.
Сотрудник принялся откупоривать колбу, провозился пару минут, беспомощно поглядывая на начальника.
— Да что вы смотрите на меня, как еврей на фашиста, — наконец не выдержал тот. — Давайте сам сделаю. А вы присаживайтесь и слушайте.
Сотрудник покорно уселся на краешек стула, а доктор подошёл к тележке с едой, открыл посудину и принялся понемногу выливать её содержимое в тарелку с супом, помешивая ложкой.
— Вот так. Вкус блюда это совершенно не испор… о боже, это что, летучая мышь?.. что они там едят, на своём Палау… Да, так слушайте.
Он продолжал размешивать супчик с проворством заправского бармена.
— Вот как вы думаете, зачем мы содержим эту женщину на глубине аж в целых восемь километров в камере, обитой телекиллом, словно какого-то суперкетерного кетера?
— Из-за её способностей… — отвечал сотрудник. — Для её же блага…
— Да, это так, — согласился доктор. — А в чём заключаются её способности?
— Она чувствует эмоции других людей.
— Не то что чувствует. Она их переживает, — поправил доктор. — А, поскольку на Земле, увы, преобладают негативные эмоции, то, как вы думаете, хорошо ли ей приходится?
— Думаю, не очень, — замялся сотрудник.
— «Не очень!», — передразнил его доктор. — Читали комикс о «Призрачном гонщике»? Помните его способность заставить негодяя почувствовать всю боль, которую тот причинил другим? Так вот наша Долорес что-то подобное ощущает, только на уровне эмоций. И она-то как раз ни в чём не виновата, за всю свою жизнь мухи не обидела, — и вот такой «дар» в награду. Вам когда-то было обидно или страшно, как десятерым людям одновременно?
— Нет, конечно нет, — замотал головой сотрудник.
— Так хоть попытайтесь представить, каково ей, — доктор подошёл к столу, открыл папку с личным делом и начал читать. — "…симптомы впитывания эмоций включают в себя мигрень, депрессию, боли, тошноту, судороги, ипохондрию, паранойю, галлюцинации…" А вся эта гадость ещё и вытекает потом из неё через нос и рот, — добавил он, закрывая папку. Представьте себе, что вы блюёте, только медленно-медленно. А о том, что эта жижа ей уже язву в пищеводе проела, вы знали?
— Я знал, — заговорил сотрудник. — Конечно знал. Но мы же её оградили…
— Да ни фига мы её не оградили, — отмахнулся доктор. — Телекилл эффективен только на 85%, а радиус действия её способности растёт… Ну не можем же мы её ещё глубже закопать! Знаете, каково ей там живётся — под землёй? Вы на подводной лодке никогда не плавали? Так вот, несладко ей там, несмотря на тонны дорогостоящего оборудования… А о побочных эффектах длительного контакта с телекиллом вы знаете? Мы предоставили ей сомнительный выбор — свихнуться либо от 100%-го впитывания негатива, либо от жизни в телекилловом гробу и наркотических препаратов.
Он замолчал и уставился на сотрудника. Тот смотрел в пол.
— Неужели нельзя ничего-ничего сделать? — тихо спросил он.
— На Луну мы её отправить не можем, — отрезал доктор. — Единственный выход — эвтаназия. Будь она на свободе — давно бы прервала свою жизнь, а мы у неё отобрали и эту возможность. Потому не вздыхайте вы так. Сейчас спустите блюдо ей и будьте уверены — таким образом вы приносите нашей бедняжке Долорес самое большое счастье в её жизни. И веселей, веселей! Вы же не хотите омрачить её последнюю радость своим кислым настроением, которое она наверняка почувствует.
«Не хватало ещё, чтобы она о чём-то догадалась» — добавил он мысленно, закрывая за сотрудником дверь, и вернулся к системе видеонаблюдения.
Женщина на экране приняла через окошко поднос с едой и приступила к ужину, временами жмурясь и причмокивая. Покончив с едой, она некоторое время бродила по камере, затем, не в силах противостоять навалившейся усталости, прилегла на кровать, свернулась калачиком и задремала. Ещё через пять минут её сердце остановилось.
— Порядок, — сказал доктор в телефонную трубку. — Объект устранён, а у нас теперь есть шесть кубометров отличного телекилла, — и не нашей жалкой пародии, а ещё того, старого-доброго прометеевского, с повышенной плотностью и без побочки, мммм, вкуснятина. И нечего впредь тратить столь ценный материал на всякую ерунду. Сейчас приступаем к демонтажу, вот только тело вывезем. До связи.
Он положил трубку, взглянул ещё раз на экран и, насвистывая песенку из одного популярного тарантиновского фильма, пошёл делать кофе, — демонтаж камеры и вывоз материалов с восьмикилометровой глубины займёт всю ночь, да и дело нужно подготовить ко сдаче в архив.
Тело Долорес кремировано, её прах развеян над родным островом. Наверное, она была бы не против. Дело сдано в архив. Номер 132 присвоен другому объекту. Обшивка камеры из 182-V демонтирована, поднята на поверхность и использована для изготовления [УДАЛЕНО] по срочному заказу [ОТРЕДАКТИРОВАНО]. В подземной камере законсервирован SCP-████, объект класса Кетер, который, однако же, не является живым существом и требует в основном лишь наблюдения и отсутствия поблизости людей, потому в камеру уже давно никто не спускался.
III. Божьи шалости
По субботам Триста Сорок Третий предпочитал отдыхать, — эту привычку Он завёл ещё на заре Своей божественной карьеры. Поскольку просто так сидеть и бездельничать было неинтересно, Бог, оставив иллюзию Себя в камере содержания и приняв незримый и бесплотный облик, бродил по Семнадцатой Зоне и занимался всякими мелкими и добродушными шалостями. Сегодня, например, заглянул к Своей строптивой дочурке, и стоило ей отвернуться, как Он перекрасил ей маки в белый, а розы в синий, а потом спрятался в серебряном зеркале и оттуда дразнился, — поди мол здесь Меня достань. Затем навестил старшего внука и немного пожурил: зачем, мол, взял и убил братишку? "Дедушка, — чуть не плакал Каин. — Я ж Тебе его в жертву принёс, приятно хотел сделать". — "Ну ладно, Бог простит", — отвечал Бог, и отправился проведать младшего внучка. Авелем Он всегда был доволен, — тот по-прежнему приносил своему Дедушке обильные и кровавые жертвы, правда, часто увлекался и терял голову в буквальном смысле. Вот и сегодня Творец только поправил внуку крышку саркофага и ушёл. Пускай отдыхает.
— Ну что ж, тут, слава богу, всё в порядке… — решил Бог и отправился в 19-ю Зону.
Здесь Ему тоже как-то быстро наскучило. Посмотрел на Скромника, поморгал на Скульптуру, прошёл сквозь чан с кислотой, даже не заметив злобно лежавшего в нём 682-го. Убаюкал Господина Одиночку, — чтобы не доставал своими постоянными мольбами. Собрал Свои Глас, Гнев и Ухо и переложил поближе друг к другу, заодно переписав в базе данных под один номер, — нечего их разделять1.
— А что это у Нас тут такое? — удивился Бог, входя в большую круглую комнату. Двадцать четыре сотрудника класса D, стоявшие на коленях по периметру камеры, мгновенно впали в блаженное забытье и дружно начали видеть добрые сны про детство, маму, пушистых котят и радужных пони.
Шар, располагавшийся посреди камеры, радостно завертелся и начал плавно подпрыгивать.
— Какая занятная вещица! — проговорил Бог, обходя вокруг 013-го и вглядываясь в его поверхность. — Да только не так всё было, ну что они опять как всегда, ей-богу.
Если бы у шара были плечи, возможно он бы ими пожал. Однако единственное, что он мог — это соглашательски попрыгать, что и сделал. Господь улыбнулся, прикоснулся к сфере и на минутку задумался. Потом отнял руку, вздохнул и слегка нахмурился.
— Видит бог, ведь говорил же Я им, что не надо Меня изображать. Даже заповедь написал… Вторую. Или третью, давно было, не помню. Вот есть у Меня Сынок-пацифист, Его и рисуйте, а Меня оставьте в покое, ради бога.
Он похлопал ноль-тринадцатого по блестящей макушке и продолжил:
— А они как дети — то нарисовать пытаются, то статуи лепят, господи помилуй, — вздохнул Господь. — И всё равно же ведь неправильно изображают, представляешь? Никто не может понять Мою внутреннюю суть.
Шар печально подпрыгнул, соглашаясь с Творцом.
— Ну, это ещё ничего. Видел бы ты, как они Святого Николая рисуют… Нарядили в красную шубу, нацепили шутовской колпак. Иногда такие иконы изображают, боже упаси! То он голую девицу щупает за предусмотренные конструкцией места, то вовсе в дымовую трубу испражняется. Вот скажи, Я для того им руки приделывал, чтоб они такую срань господню изображали?
Шар подкатился к Богу и потёрся о его бок, — да бог с тобой, мол, не расстраивайся. 343 добродушно засмеялся.
— Хотя тебя они сделали мастерски, не спорю. Знаешь что? Заберу-ка Я тебя с собой. Чтобы не вводил, значит, во искушение. Будешь Меня лично развлекать, а то Левиафан что-то совсем постарел, всё спит и спит. Ну что, Шарик, пойдём?
Шар мгновенно уменьшился до размеров подшипника и проворно юркнул к Богу за пазуху.
— Не бойся, никто про твой побег не узнает, а Я не скажу. Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест. Сейчас Я память о тебе отовсюду сотру, чтобы не волновались и не суетились.
В тот же миг круглая комната превратилась в красивую оранжерею с фонтаном посреди. Грешники класса D по периметру камеры обернулись большими растениями с крупными ярко-оранжевыми цветами и торжественно зашелестели. "Да будет комната отдыха, а то совсем уж заработались", — 343-й с довольным видом посмотрел по сторонам, затем сотворил Себе в потолке прямой портал в родную камеру содержания и начал неспешно возноситься к нему, попутно болтая с новым любимцем.
— Вот так, малыш, а то совсем у них тут неуютно было. И ещё, теперь все поверят, что этот маленький рай-на-земле всегда здесь был. Даже этот шалунишка Клеф поверит. Пути Мои неисповедимы, так-то, Шарик.
Портал закрылся, оба объекта пропали из виду, и о чём они ещё сегодня разговаривали, о том лишь сам бог весть.