Да смажьте кто-нибудь петли у этой двери! Скрипят так, что голова раскалывается. Уже сколько лет я заперт в этой камере, а они до сих пор этого не делали. Ни разу!
До чего же скучно здесь в последнее время. Даже передвигаться не дают спокойно, постоянно у двери часовой стоит, чтоб его перекосило…
Хотя, грех жаловаться. По сравнению с прошлым моим заточением, здесь хоть какое-то разнообразие. Пусть редко, но дают возможность поиграть с живыми, спасибо доктору. Странный он. Не могу понять, о чем он думает, проводя все эти эксперименты. Но нужно отдать ему должное - страха при мне не испытывает. Здесь мало кто испытывает страх, это видно по глазам.
Одного не могу взять в толк: их такими готовят, или же в процессе работы они теряют данное чувство? Чертовски занимательное братство, которое они именуют Фондом. По-моему, я где-то уже имел счастье лицезреть подобное… Или несчастье? Поди, разбери теперь.
Эх, сколько воды утекло. Мир так стремительно изменился. Память о том, что произошло тогда - единственное, что связывает меня с живыми.
Но неприятно это вспоминать, если честно…
Я не смог спасти моих сыновей, меня попросту лишили такой возможности. Оборвали крылья новой жизни сразу, не дав насладиться и месяцем. Мой милый Жан был убит в лесу арбалетным болтом, который попал ему в шею. Кровь… его кровь лилась слишком быстро и он умер на руках своего брата. Слишком ужасно было смотреть на глаза Николя в тот момент. Пусть мне, уже мёртвому, смерть родной души и не была столь фатальной, но он не смог справиться с теми чувствами, которые накрыли его с головой. Сперва пустота и неверие, после осознание и ужас… Ужас того, что потерян самый близкий человек на всём уже не белом свете. А потом и слепая ярость. Гнев на тех, кто посмел вмешаться в течение жизни родной души.
Ник потерял рассудок. Не осознавая происходящего, он бросился на врага и был повержен холодной сталью в считанные мгновения, так и не успев забрать с собой кого-либо. Это был конец. Я потерял в одночасье всё, чем так дорожил. Всё было отобрано, нахально и дерзко, во имя чьего-то там правосудия!
Но началось всё не так…
Моя любимая жена погибла во время родов. Два ребёнка в утробе были слишком большой ношей для неё, несмотря на все старания повитух. И вот, в свои 22 года, я остался один с двумя отпрысками на руках, без надёжного крова и стабильной работы. Всем было наплевать на то, с какими трудностями мне пришлось столкнуться.
Первое время, пока было тепло, я просил милостыню у стен церкви, держа в руках двух славных младенцев. Какие же они были красивые… Розовые щёки, умные, понимающие глаза, белый пушок волос на голове. Одним своим видом они вызывали умиление, что давало возможность собирать неплохие деньги за день. Но потом пришла зима, и мне пришлось просить о помощи местных женщин. Удача не покинула меня, и судьба подбросила нам милую женщину, лишившуюся своих детей. Не знаю, в чём причина, но наследники погибали один за другим, не дожив и до месяца. Она с мужем приняли моих малышей, как своих, позволяя время от времени навещать их.
Так прошли годы. Я не терял времени и смог попасть на обучение к одному чудаку, известному в наших краях чародею.
Моё чадо подрастало. На зависть соседям, они росли здоровыми и сильными, ни разу серьёзно не заболев. Уже во времена их отрочества они пользовались широкой популярностью среди девочек, а став более взрослыми — прослыли на всю округу превосходными ухажёрами. Даже более старшие дамы не упускали возможности почтить себя в их компании.
Как отец, я был горд за них, как за своё потомство. Они были превосходны.
Тут им исполнилось восемнадцать лет, и пришла пора рассказать детям правду. Я пришёл в дом их новых родителей и мы поведали им о том, кто я такой для них на самом деле. Им был дан выбор: остаться с приёмными родителями, или же войти во взрослую жизнь вместе с родным отцом. Я ждал три дня их решения и был очень удивлён тому, что они выбрали меня.
В то время я не мог дать им богатой жизни. Всё, что у меня было на тот момент, так это старый, ветхий дом на окраине города и моё учение. О том, что я чернокнижник, рассказал им уже после их выбора. Не могу утверждать, что это повергло их в шок, но им было о чём подумать…
Вскоре я стал их учить всему, что знал сам. И снова я имел повод гордиться своим чадом: они схватывали всё на лету и быстро доросли до моего уровня, а после — и переросли меня. Наконец жизнь наладилась. Появилась работа в городе и за его пределами: вылечить тяжёлую болезнь, вызвать дождь или наказать обидчика. Приходилось действовать осторожно, сильно не бросаясь в глаза и принимаясь за дело лишь после рекомендаций бывших нанимателей. Но оно того стоило. Деньги шли к нам в карман стабильным потоком и вскоре мы переселились в новый, достаточно роскошный дом. И в тот момент, когда уже сам поверил, что череда неприятностей уже позади, судьба внесла свои коррективы…
Пьяный разбойник подкараулил меня в тёмном переулке и ,ударив несколько раз ножом в живот, забрал всё ценное. Не знаю, каким образом, но я смог дойти до дома, пусть мои сыновья и нашли меня при смерти у входной двери.
Дальше всё размыто… Но потом, когда я окончательно проснулся, то уже был в другом теле.
Я лежал на полу (как потом выяснилось, был в неизвестной мне пентаграмме), и видел только неясные силуэты моих детей. У каждого из них была повязка на левом глазу… Лишь потом ко мне пришло осознание, что они пожертвовали своими глазами ради того, чтобы я возродился.
Тяжело было в первый день… Они уже стали думать, что ритуал не получился, ведь я не смог двигаться. Лишь когда они заснули, мне удалось написать послание, в котором указал, что если рядом бодрствуют люди, то я сам не могу передвигаться. Тогда они в краткие сроки сделали мне амулет, и я имел возможность действовать при людях.
Моё исчезновение и травмы сыновей не остались без внимания. Поползли слухи и вскоре нами заинтересовалась инквизиция. Христианские фанатики, верящие в то, что чудеса творить могли только святые, в то время, как остальных приписывали к служению Антихристу. Каким образом они находили разницу — загадка, но с их лёгкой руки на виселицу или на костёр было отправлено уже немало невинных людей.
Члены ордена, проведя короткое расследование, приступили к действию. Как и полагается подлым псам Христа, они напали на нас ночью, начав своё действо с поджога дома, предварительно забаррикадировав входные двери. Нас спасло то, что в нынешнем состоянии мне не требовался отдых и я успел разбудить сыновей. Крыша уже начала прогибаться, когда мы сбежали через подземный лаз, заблаговременно вырытый сразу после покупки нового жилья. Выбравшись на улицу мы тут же были обнаружены членами братства, которые окружили пылающий дом широким кольцом. Их предводитель в этот момент громко читал какую-то молитву, не отрывая взгляда от пожара.
Мы бросились бежать через тесные переулки, постоянно виляя в надежде сбить след. Жан с самого начала нёс меня на руках, и мне оставалось только указывать своей соломенной культёй нужное направление. Однако, несмотря на все наши старания, погоня продолжалась и преследователи постепенно сокращали расстояние до нас. Вот уже видна долгожданная окраина, а за ней довольно густой лес. Бежать здесь было ещё сложнее, поскольку днём прошёл хороший дождь, оставив после себя грязь и большие лужи.
Всё-таки, нам удалось добраться до пролеска, а надежда на спасение вновь возродилась в наших сердцах. И в это время по нам стали стрелять из арбалетов. Жан получил смертельное ранение в шею и на полном ходу упал, роняя меня среди деревьев. Цепочка с амулетом разорвалась, а я покатился кубарем по мокрой земле.
Николя упал на колени подле брата, задыхаясь не только от долгого бега, но ещё от слёз и необузданного гнева. Прошли считанные секунды, и вот он уже мчится навстречу недругу, чтобы принять свою смерть.
Тела братьев они забрали с собой, как и амулет, зажатый в смертной хватке Жана. Я лежал весь в грязи и опавших листьях. Именно благодаря им мне удалось остаться незамеченным тогда.
Что же было потом? Смутно помню события следующего дня, вернее, ночи. Всё происходило как во сне, словно моим телом управлял кто-то другой. Я смог пробраться в казармы ордена и заколол найденным в лесу арбалетным болтом почти всех служителей инквизиции, которые спали в помещении. Колол прямо в ухо, убивая быстро и без особого шума. Услышав за дверью приближающиеся голоса я бросился к окну, предварительно опрокинув несколько горящих ламп на кровати, в которых смирно лежали ещё тёплые тела. Было несказанно приятно смотреть, как горит твердыня неприятеля.
Тут я упал навзничь, не в силах пошевелиться. Ко мне подошёл человек в капюшоне, поднял с земли и унёс прочь. Как оказалось, это был мой учитель и наставник. Но встреча с ним не оправдала моих надежд. Почти не говоря ни слова, он отнёс моё тело в какой-то особняк и, спустившись в подвал, положил меня в нишу в стене. Потом быстро и надёжно связал мне руки и начертил на стенке несколько символов. В глазах потемнело, тело уже не ощущалось. Последнее, что я помню, были прощальные слова моего учителя:
— Ты так ничему и не научился. Прощай, мой старый друг. Если так будет угодно судьбе, тогда ты, всё-таки…
А дальше только непроглядная тьма… Вплоть до того момента, как меня, наконец, вытащили из замурованной темницы. Казалось бы, что всё лишено смысла, но жизнь продолжается, и я намерен получить от неё максимум удовольствия…