Данная статья является переводом, требующим вычитки, и ещё не проверялась модерацией.
Страница может содержать стилистические ошибки и смысловые неточности.
Хаб «Этих скрученных сосен» » Аналоговое дитя
Воздух у реки был наполнен тёплым туманом, появившимся из-за недавно моросившего дождя.
Мира Райдер бродила в толпе, которая особо не поредела из-за непогоды, и ждала прибытия «Блюбека». Неподалёку от неё находилась Межштатная автомагистраль №5, по которой (а точнее по мосту Маркуам) двигалось много машин. За ней, частично скрываясь за серой пеленой, возвышался зелёный арочный мост Хоторн. Если бы она приблизила изображение и заново сфокусировалась, она бы смогла разобрать лишь поток спешащих куда-то велосипедистов.
— …но нейронных путей просто недостаточно, — говорила Алексия Норвуд. Другой киборг показал облачённой в перчатку рукой на голограмму нервной системы человека, которая была видна лишь им двоим. Внезапно кто-то прошёл через неё, разрушив иллюзию виртуальной реальности.
— Что насчёт переделки уже существующих? — Спросила Мира. Она нажала на часть виртуального мозга, от чего та начала светиться. — Нам вроде не нужен независимый контроль брови.
Алексия помотала головой.
— Недостаточно связей для этого. Можно, конечно, прибегнуть к коду Морзе или ASCII.
Оба отошли от толпы туристов, идущей к подводной лодке, и переместились к задней части здания Орегонского музея науки и промышленности.
— И это проблема, потому что?..
— Потому что в таком случае мы теряем преимущество в скорости и точности, которое может быть достигнуто при помощи прямого интерфейса.
— Да. — Они остановились напротив служебного входа. — А что если мы выкинем ручной ввод?
— В смысле?
Мира открыла дверь и пригласила Алексию войти.
— Не думай в интерфейс. Сделай перевод мыслей в язык в реальном времени, а потом придумай программу, которая интерпретирует это в инструкции.
— Это невозможно. — Она помолчала, а потом добавила: — Ну, по крайней мере с нашими технологиями.
— Мы же за этим пришли к Конраду, не так ли?
Алексия тихо кивнула, уступая Мире в этом споре. Она привычно отключила голограмму, махнув рукой.
Они вновь остановились, дойдя до тупика в служебном проходе.
— У тебя есть ключ? — Спросила Мира.
— Конечно, — ответила Алексис.
Она достала из кармана розу, выполненную из очень тонкой проволоки. Аккуратно зажав украшение между указательным и большим пальцами, она поместила его в соответствующую выемку в кирпичной стене. Затем механически произнесла: «Пусть Портленд остаётся странным».
Сразу после этого проволочный цветок начал увеличиваться. От него во все стороны по стене пошли трещины, и за разрушившимся кирпичным фасадом показалась стена из терновой лозы, которая в свою очередь начала отступать от сияющей розы, открывая окружённый шипами проход в другой мир.
— Только после вас, — сказала Алексия, убирая ключ в карман.
Обе женщины прошли через тоннель и попали в Три Портленда.
Парадоксально, но Три Портленда были одновременно продуктом человеческого творчества и в то же время результатом его отсутствия. Три места, каждое из которых было названо в честь предыдущего. У каждого были свой характер и своя история, который были очень похожи в своей оригинальности. В результате слияния и пересечения примыкающих к городам карманных вселенных образовался город, который образовал собственный стиль, не похожий на таковые у всех этих Портлендов.
Воздух в Трёх Портлендах был наполнен запахом хвои и соли. Улицы были заполнены толпами людей — анартистами, покупавшими всё необходимое, аномальными гуманоидами, болтающими за чашечкой кофе, членами фонда Манны, выпрашивающими пожертвования — куда бы Мира не взглянула, она везде видела гул аномального мира. Вдалеке была видна возвышавшаяся над городом Портлендская обсерватория.
Они свернули на боковую улицу, пройдя мимо того, что могло оказаться либо театральной постановкой битвы между магом и стреляющим лазерами роботом, либо, собственно, самой битвой, и зашли в местную кофейню, которая имела гордую вывеску «Это не ещё один грёбаный Старбакс, да», где они сели за крайний столик и стали ждать.
Вскоре пришёл Конрад Трент. Британский кибернетик имел почти сверхъестественную способность появляться ровно через две минуты после прибытия людей, с которыми он хотел встретиться, причём неважно было, на сколько эти люди поспешили или опоздали. Объяснения этому феномену не было — это было лишь рядовое событие для людей, вовлечённых во что-то аномальное.
— Доброго дня, леди, — сказал он, садясь за столик. — Какая сегодня погода в Портленде?
— Дождливо, возможны ещё дожди, — сказала Мира. — А что насчёт Портленда?
— О, да как обычно, — сказал он, махнув рукой. — Конечно же дождь, как и всегда.
— Понятно. — Она немного улыбнулась, отхлебнув кофе. Где бы вы ни были, в Портленде всегда дождь.
— Но довольно о погоде, — сказал Конрад. — Вы же не просто так пришли на встречу — так скажите же, зачем.
Алексия прочистила горло.
— Итак. Мы хотели бы попросить вас помочь нам кое с чем. Вы же…
— Вынужден вас остановить, — сказал Конрад, поднимая руку. — Я уже говорил вашему боссу, что мне не нужна работа.
— Это не для Андерсон, — сказала Мира. — Это… личный проект.
— Правда? — Он насмешливо поднял бровь. — И что же это за проект?
— Электронная телепатия, — сказала Мира как ни в чём ни бывало.
Кибернетик поднял вторую бровь.
— А. А, понятно. Такой личный проект. — Он отпил свой кофе. — Я думал Церковь и Андерсон дружат. Почему они вам не помогают?
Две женщины переглянулись. Конрад видел, как их челюсти двигались — они читали друг друга по губам.
Алексия повернулась к кибернетику и сказала:
— Это… сложно. Даже при поддержке нашего проекта компанией Дарка Андерсон предпочитает продукты, которые хорошо окупаются. Обычно это не проблема — большая часть того, что хотят максвеллиты, привлекательна и для простых людей (я сама являюсь подтверждением этого) — но рынку особенно не нужен электронный коллективный разум.
Мира начала спорить.
— Это не коллективный разум, это…
— Общее устройство для обмена мыслями, да, ты уже говорила это. Но это не отменяет того, что это может быть коллективным разумом.
Мира вздохнула из-за упёртости своего партнёра и продолжила пить кофе.
— В любом случае Андерсон не с нами. Это означает, что мы должны тратить свои время и деньги.
Конрад кивнул.
— Ладно, пока я с вами. Но почему именно я? Я в течение последних десяти лет — после закрытия Серебряной Длани — сам не делал ничего серьёзного.
— Ну, остальные тоже. Вы всё ещё ведущий специалист по нейроэлектронным интерфейсам — да что уж там говорить, мы всё ещё используем ваши разработки для протезов. Если бы кто-то построил рабочий интерфейс «мозг-компьютер», это были бы вы.
— Вы мне льстите, — сказал он, улыбаясь в ответ на комплимент. Он допил свой кофе, прежде чем продолжить. — Ладно, я в деле. Звучит как нечто весёлое.
Через неделю они встретились вновь.
— Вы уверены, что мы на правильном пути? — Спросила Алексия. Конрад дал им адрес, который должен был находиться где-то в Известковом районе, но адреса в Трёх Портлендах имели свойство меняться, особенно на краю города.
— Уверена, — ответила Мира. Она обошла группу людей, выполнявших элементальное жонглирование, особенно опасаясь огненных жонглёров. — Я, кажется, помню эту улицу.
Алексия скептически оглядела белоснежные дома вокруг — всё в Известковом районе, включая здания и дороги, было сделано из портлендского камня, что придавало району странный неоклассический вид. Она не понимала, как Мира могла отличить эту белоснежную улицу от других.
Но вскоре они оказались напротив бывшей мастерской, где когда-то, почти десять лет назад, работали Мира и Конрад. Благодаря портлендскому камню казалось, что здание было заброшено не десять лет, а десять веков назад. Иллюзию разрушала вывеска над дверью, гласившая «Серебряная Длань, кибернетика». Надпись состояла из ярких букв жирного шрифта.
— О, вот так дежа-вю, — сказала Мира. — Ничего не изменилось.
— Внутри оно отличается, — сказал Конрад, возникнув рядом с ними. — Мастерскую хорошо обнесли. То, что не забрала Андерсон, было растащено художниками — последнее, что я смог узнать, так это то, что ЧПУ-фрезер забрали во время Реконструкции для строительства големов из подручных материалов.
— Но зачем тогда мы здесь? — Спросила Алексия.
— Потому что я всё ещё арендую помещение, — ответил Конрад. Он достал из кармана связку ключей и открыл дверь. — И ещё потому, что тут есть подключение к старой сети прометеевцев.
Мира присвистнула.
— Всё ещё работает?
— Да. Спасибо парням из Редзона. Они поддерживают сервера в рабочем состоянии. — Конрад включил свет. — Ну, большинство из них. Защитная сеть упала уже давно, а вычислительные сервера были отключены за несколько месяцев до развала. Но всё остальное на месте.
Внутри здания ожидаемо царила пустота. Тихо гудевшие ртутные лампы резко освещали блестящий белый камень стен, что придавало помещению стерильный и безжизненный вид. Отсутствие станков и людей ещё больше подчёркивало сходство с гробницей.
Конрад пошёл в задний кабинет, отделённый ещё одной запертой дверью. Комната была наполнена мебелью — столы и столики, стулья, целая стена шкафов для документов — это то, что выжило после обноса помещения местными анартистами. При этом не было ни одного компьютера — их забрала Андерсон ещё десять лет назад, когда она купила бывший филиал Лабораторий Прометея.
Конрад сел за ближайший стол и вынул из рюкзака ноутбук с LAN-кабелем. Потребовалось меньше минуты, чтобы включить устройство и подключить его к сети здания. Вскоре трое увидели так знакомый им огненный логотип Лабораторий Прометея.
Добро пожаловать во внутреннюю сеть для сотрудников Лабораторий Прометея. Сообщение на странице авторизации было написано старым моноширинным шрифтом, который, казалось, не замечал течения времени.
Конрад быстро вошёл в сеть и начал искать что-то в старых файлах компании.
— В 1998 году главным достижением были электроды, вживлённые непосредственно в серое вещество. — Он показал МРТ-снимок мозга с вживлёнными электродами. — Весьма беспорядочно. Конечно, это даёт неплохие результаты, но мозг быстро разлагается из-за возникновения опухоли вокруг шрама.
В подтверждение его слов на изображении были признаки сильной травмированности мозга и опухолевого отторжения, будто тело пыталось уничтожить лишние предметы, вживлённые в мозг.
— А это, — Конрад показал другую картинку, — было главным достижением в 2004. Электрокортикография. Электроды, имплантированные на поверхность мозга. Точнее, чем электроэнцефалограмма, но хуже имплантов, вживляемых в сам мозг. Пенфилд и Джаспер использовали эту технологию ещё в пятидесятых для лечения эпилепсии, но лишь после развала Прометея мы начали использовать это для нейроинтерфейсов. И как вы видите, нам не хватало точности.
На картинке был показан срез мозга, нарисованный при помощи компьютерной графики, на поверхности которого были видны несколько круглых пятен от электродов.
— Но сейчас мы этим, конечно же, не пользуемся, — сказала Алексис.
— Да, вы используете миоэлектрические сенсоры и сращивание нервов. Проще и безопаснее, чем электрокортикография. Для ваших протезов этого достаточно. Не нужно напрямую взаимодействовать с мозгом, если достаточно использовать существующие нервные окончания и пути. Я считаю, что именно поэтому никто с тех пор над этим и не работал. — Он закрыл изображение и начал вновь что-то искать.
— Ладно, давайте предположим, что мы можем использовать это для нашего интерфейса. Но у нас всё ещё есть проблема перевода мозговых сигналов в слова.
— А вот и нет! — Сказал Конрад, восхищённо поднимая палец.
— Что?
Он нажал что-то на клавиатуре, а потом повернул ноутбук, чтобы женщинам был лучше виден экран. В его центре было всего одно слово.
Конрад, увидев недоумевающее выражение их лиц, объяснил:
— До того, как всё развалилось, медики и специалисты по безопасности работали над технологией полной регенерации тела. Не знаю, удалось ли им дойти до конца перед развалом — эта часть информации была в подсети Безопасности — но им удалось успешно переместить сознание между мозгами.
До женщин моментально дошёл смысл этих слов.
— Если сознание можно перемещать, то получается, что… получается, что один мозг может понимать мозговые волны другого, — сказала Мира.
— Что означает, что нам не надо расшифровывать мозговые волны, мы можем просто передавать их, — продолжила Алексия.
— Бинго, — довольно сказал Конрад.
Трое некоторое время сидели в тишине, созерцая и обдумывая это открытие.
— Нам потребуется как-то их фильтровать, — сказала Мира. — Не только мысли закодированы в этих волнах. Там управляющие мышцами сигналы, подсознательные импульсы и всякое такое. Мы не хотим посылать это — всякое может произойти с принимающей стороной.
— Ставлю на то, что приёмник будет марионеткой, — сказал Конрад. Он повернул ноутбук к себе и начал что-то печатать — Можно играться с другим человеком, как с куклой.
— Весьма оптимистично, — сказала Алексия. — Более вероятно это будет полный захват.
— Ну или так, — согласился Конрад.
— И всё же отфильтровать мозговые волны, которые кодируют мысли, куда проще, чем пытаться их расшифровать, — сказала Мира. — Мне всё сильнее и сильнее кажется, что мы справимся при помощи текущих технологий.
— О, да я и не возражаю, что это возможно, — сказал Конрад. — Вопрос в том, насколько это будет практично.
— Давайте узнаем.
Потребовались семь месяцев и усилия около пятнадцати человек, чтобы просто воплотить это в жизнь.
В начале была проблема фильтрации. В архивах Прометея ничего не нашлось, и потому задачу пришлось поручить глобальной сети максвеллитов. Решение нашли австралийский нейробиолог и германский программист, которые вместе разработали алгоритм фильтрации ненужных сигналов, базирующийся на длине волны и частотных шаблонах.
С созданием прототипа тоже возникли проблемы. Необходимые для электродов высококачественные сплавы были заказаны у поставщика в Трёх Портлендах, но для их изготовления были нужны высокоточные станки, которых не было в городе — после долгих переговоров с Андерсон Роботикс последняя разрешила использовать их оборудование.
Затем потребовалось найти опытного нейрохирурга для вживления электродов и добровольцев для тестирования системы. Первым оказался русский эмигрант, живущий в Мэне. В качестве последних выступили Мира и Алексия.
После этого недели и даже месяцы были потрачены на тестирование и отладку интерфейса. Они должны были убедиться, что с электродов идёт чистый сигнал, что они могут безопасно и точно стимулировать отделы мозга с их помощью, что алгоритмы фильтрации корректно работают — все известные проблемы должны были быть устранены до того, как они соединят свои мозги.
И лишь в декабре, в тот редкий день, когда во всех Портлендах не шёл дождь, они создали первое подключение.
Они находились в той самой мастерской, в которой вновь появилось оборудование. Комнату примерно надвое разделяла толстая чёрная штора, которую одолжили в одном из местных театров. Мира и Алексия находились по обе стороны шторы. Чёрный барьер пересекал стол с несколькими ноутбуками, за которым сидел Конрад. С этой позиции он мог наблюдать за обеими частями комнаты и сигналами, отображавшимися на экране ноутбука.
— Контрольное сканирование показало, что всё нормально, — сказал он. — Мы можем начать, когда вы будете готовы.
Мира улыбнулась и показала ему большой палец. Алексия глубоко вдохнула и кивнула.
Конрад начал что-то печатать на одном из ноутбуков. Вскоре он остановился и через секунду нажал клавишу «Enter» в самой сильной и эпичной манере, какую он мог изобразить. Клавиша издала удовлетворительный клик.
Мира тревожно ёрзала на стуле. Она была уверена, что интерфейс заработает. Они так долго его оттачивали, он должен был работать. Но в её мозге шевелилась маленькая мысль, которая беспокоила её и говорила, что ничего не получится.
Алексия нахмурилась, так как ничего, казалось, не произошло. Итак. Как она втайне и опасалась, технология не работала. Интерфейс невозможно было реализовать сейчас. Но какая-то часть её сознания продолжала настаивать, что оно должно заработать, нвдо лишь быть более терпеливой.
Конрад сосредоточенно смотрел на экраны. Интерфейсы обеих испытуемых обменивались данными, но при помощи лишь экранов нельзя было сказать, работает ли передача мыслей как положено. Он нажал несколько клавиш на ноутбуке и повернул его к Мире так, чтобы только она могла его видеть.
— О, а это умно, — одновременно сказали обе женщины, когда перед их мысленным взором предстало изображение слона. — Вы должны увидеть, думает ли она о слонах сейчас.
Конрад нахмурился. Графики высшей нервной деятельности обеих женщин стали одинаковыми — их отдельные мысли слились в одно общее сознание.
Существо, которое образовалось из Миры и Алексии, успело лишь осознать новизну возможности произнесения слов двумя ртами и восприятие звука двумя парами ушей, когда оно умерло из-за того, что Конрад нажал клавишу «Escape».
Мира и Алексия одновременно моргнули, постепенно осознав отсутствие мыслей друг друга.
— Это было… — Начали они одновременно.
— …непонятно, — закончила Алексия.
— …странно, — заключила Мира.
На мониторах Конрад видел, как происходила рассинхронизация мозговых волн двух женщин, как графики возвращаются в рамки их отчётливых моделей.
— С вами всё в порядке? — Спросил он.
— Вроде да. — Ответила Алексис.
— Кажется, — сказала Мира. — И что же произошло?
— Эээ, возможно взаимозацикливание, — сказал Конрад, что-то яростно печатая. — Мы не рассматривали возможность обнаружения принятых сигналов. Получается, что интерфейсы начали ретранслировать один и тот же набор мыслей, пока они не… слились.
— Что бы произошло, если бы ты не разорвал подключение? — Спросила Алексис.
— Не знаю. Может ничего. Возможно, взаимозацикливание пропало, когда ваши мысли синхронизировались. — Он невесело рассмеялся. — Ну или вам поджарило бы мозги. Это убило бы ваш коллективный разум в зародыше.
Все вдруг замолчали, обдумывая следующий шаг.
— Я думаю, что вопрос следующий, — в конце концов начал Конрад. — Это баг или фича?