SCP Foundation

Вскоре после того, как Госпожа Начальница получила помощницу…

Совет Директоров корпорации «Доктор Развлечудов» сидел за круглым столом, в квадратном помещении, на самом верхнем этаже серого коробочного здания, вдалеке от игрушечной фабрики и Мастерских Чудес. Здания насчитывало огромное количество квадратных помещений, которые были разделены на такие же квадратные площади, и каждую из этих квадратных площадей занимал бухгалтер или менеджер, или помощник менеджера, или региональный представитель, или глава отдела, или днище отдела, или супервайзер, или супервайзер для супервайзера, или менеджер группы по разнообразию кадров, или вышибала разнообразных кадров, или менеджер по персоналу, или исполнительный директор, или исполняющий казни директор, или одна из множества других развеселых должностей.

Все эти многочисленные и разнообразные люди просто стояли и занимали свои квадраты, штампуя листы бумаги. На листках бумаги были слова, но люди в квадратах не читали слова. Их работой было штамповать бумагу и передавать ее в другой квадрат, а не читать.

Помимо всего прочего, гудели люминесцентные лампы.

Когда прибыл Совет Директоров, они прихватили с собой штамповщиков: было не положено, чтобы Совет Директоров обходился без своих придворных. Совету Директоров также было не положено каким-либо образом взаимодействовать со своими придворными, поэтому они сидели в своем зале заседаний и никогда его не покидали.

Что было положено Совету Директоров, так это не иметь глаз, чтобы их не могла сбить с толку неуместная информация. У них не было языков, чтобы они не могли произносить неуместные слова. Вместо этого из их ртов струились бесконечные бумажные ленты с вечно меняющимися котировками и показаниями фокус-групп; струились и исчезали в измельчителях, которые стояли у каждого между иссохших колен.

— То, что есть доктор, проявило инициативу… — голос был не громче шёпота, просто шелест выходящего изо рта воздуха. — Оно устранило из структуры свою сферу влияния…

— Будет ли польза от того, что есть помощник…

— Оно всё сделает, как сказано…

— Доктор не с нами, а значит, блюсти порядок теперь наша задача…

— Так и есть…

Ярко-фиолетовый Развлечудомобиль, весь такой хромированный, с откидным верхом и спойлерами, ехал вперёд по старой дороге. Базальтовая тротуарная плитка тянулась к расплывчатому горизонту, которому, казалось, нет конца: тонкая черная линия граничила с темно-красной землей, ровной и сухой от адского пекла трех солнц. Раздробленные куски древней каменной кладки валялись вдоль дороги, по краям которой тянулись переплетающиеся ряды ветхих искривленных деревьев с потемневшими плодами.

Д-р Изабель Развлечудова сидела в водительском кресле, одной рукой обыденно держась за руль, а другой - переключая радиостанции, в то время как огромные солнцезащитные очки с пластиковой оправой и инкрустированными стразами закрывали большую часть её лица. Девушка меняла станцию за станцией, прыгая со случайных щелчков и цифровых строк к слащавым балладам K-попа, к громким русским рэп-баттлам с помехами в эфире и к «Музыкальной феерии Тома Керри (хвала бессмертному Псу-Императору девяти миров)». В конце концов Изабель остановилась на оркестре союза межгалактических водопроводчиков.

Эмма, в свою очередь, сидела в переднем пассажирском кресле и изучала карту, подрагивающую от ветра. А явно довольный поездкой Джереми устроился между двумя девушками. Задние же сидения были забиты различными причудливыми вещичками: Веселым Набором Мыльно-Пузырчатых Пушек от Д-ра Развлечудовой™, Царапкой-Хваталкой Д-ра Развлечудовой™, Большой Пенной Лапшой Д-ра Развлечудовой™, банкой мороженного Грррранолавая Походная Смесь Веселого Путешественника™, Супер-Секретно-Сюрпризовой Коробкой Д-ра Развлечудовой™ и огромной кучей других побрякушек. Они забрали из лаборатории все, что казалось полезным.

— Знаешь, ты лучшая помощница, которая когда-либо была у меня, Эмма, — сказала Изабель.

— Я проработала с вами всего лишь несколько часов, мэм, — Эмма продолжала изучать карту.

— Правда? А кажется, что намного больше.

— И поправьте меня, если я ошибаюсь, но по-моему я единственная помощница, которая когда-либо была у вас, мэм.

— Верно. То есть, “верно” в том смысле, что “твоя мысль верна”, а не “верно” как “я понимаю, что мне следует поправить тебя, если твоя мысль не верна, но я и не сделаю этого, потому что она верна”… Впрочем, у меня был Г-н Дворецкий, когда я была очень маленькой, но в действительности он был просто помощником моего отца. В прошлом он дружил с одним другом моего папы, потерял старую работу, и отец взял его к себе.

— Где он теперь?

Изабель пожала плечами.

— Я… толком и не знаю. Он просто, типа, перестал появляться.

За этим последовала одна из тех долгих пауз, которые были так характерны для их разговоров, хотя по прошествии нескольких часов они стали гораздо менее неловкими. Отношения девушек быстро натурализовались, как при смешивании шоколада и зефира ¹: раз совместил воедино, и ты уже никогда не сможешь воспринимать их по отдельности, как и верить в то, что когда-то в прошлом одно существовало без другого.

— Так, эм, что там с ориентированием по карте?

— Всё хорошо.

— Впереди нас ждёт что-нибудь, из-за чего мне следовало бы волноваться?

— Не-а. Ещё некоторое время дорога должна быть прямая.

Изабель посмотрела на белый лист бумаги. Его поверхность представляла из себя меняющуюся макаронную массу, состоящую из тессерактичных линий красных, чёрных и синих цветов - изгибаясь, скручиваясь и поглощающая друг друга, они вонзали шипы через глаза прямо в мозг ².

Она очень быстро перевела взгляд обратно на идеально прямую дорогу.

— Доверюсь тебе в этом.

— Фабрика не составить нам проблем, пока мы в пути. Она узнает о нашем прибытии, только когда мы пересечем границу корпорации.

— И тогда начнётся веселье.

— Я полагаю, вы будете принимать решения по ходу дела.

— Вдохновение меня направляет.

— Тогда я разработаю запасной план.

— А я думала, что он у тебя уже есть.

— Есть, но мне кажется, что одного будет недостаточно.

Изабель усмехнулась.

— Из нас выйдет лучшая команда на свете.

Рев эхом разнесся по дороге: раздался он слева, причем достаточно громко, чтобы заглушить музыку по радио и шум ветра. Изабель выключила приемник и навострила уши, чтобы проверить, сможет ли она это услышать еще раз.

— Ты это слышала?

— Полагаю, что да, мэм.

— Нехорошо прозвучало.

Рев не повторялся в течение некоторого времени, и был сочтен непредвиденным обстоятельством, когда несколько событий произошло в краткой последовательности.

Огромная серая масса выбежала на дорогу, разрушая деревья и булыжники на своем пути. Изабель закричала и надавила ногой на тормоз. Развлечудомобиль развернулся кругом, визгнув шиной и подпалив резину. Существо рухнуло на дорогу, обломки посыпались вокруг него. Развлечудомобиль прекращает движение, покачиваясь взад-вперед из-за резкой остановки. Существо не двигается. Развлечудомобиль и его пассажиры - тоже.

Изабель открыла глаза. Ее очки из-за произошедшего хаоса слетели с ее лица.

— Ребят, вы в порядке?

— Да, — сказала Эмма.

Джереми гавкнул в подтверждение

Девушка оглянулась и увидела, что Эмма все еще на своем месте. Джереми перекатился на пол. Верные своему слову, никто из них не пострадал³.

Изабель с облегчением выдохнула и вышла из Развлечудомобиля, Эмма и Джереми - за ней.

Существо, которое повалилось перед ними, было гигантским. Побольше, чем гладкий серый холм, и достаточно крупное, чтобы его голова и верхняя часть туловища занимали всю дорогу, а задние ноги и хвост протянулись вниз по склону. Лежа на боку, чудовище превышало Изабель, по крайней мере, в два раза, обнажая свое белое брюхо. Широкая клиновидная голова усыпана ракушками. Гигантские зазубренные когти. Вонь соли.

Оно не двигалось. Изабель ткнула его носком туфли и напряглась, ожидая услышать или увидеть какой-либо признак дыхания. Но ничего.

— Думаю, оно мертво, мэм.

Изабель кивнула и ничего не сказала. Слова застряли в её горле. Она была осведомлена о смерти как о концепте: иногда люди и животные перестают двигаться и выглядят так, словно они спят, но на самом деле это не так и они уже не собираются просыпаться. Но все произошло так внезапно: существо ещё было живо, когда оно выпрыгнуло на дорогу, а теперь… не было. Ничто не должно умирать вот так. Глаза чудовища не были закрыты. А должны были, однако Изабель могла прямо увидеть бледно-желтый глаз существа, безучастно глядящий в пустоту.

Желудок Изабель заполнило болезненное кислотно-зеленое чувство. Его название она не знала, но зато знала вкус. Следы воспоминаний, вырытых из глубин подсознания. Старые отпечатки присутствия, чего-то однажды существовавшего, а теперь замененного пустым пространством. Погребенные ошибки и спрятанные потери.

Изабель осознала, что вся дрожит из-за этого, а чувство никуда не делось. Она попыталась избавиться от него, но безрезультатно. Существо было мертво. Оно погибло здесь, на дороге. Дорога была опасной, а Фабрика - тем более.

Изабель повернулась к Эмме.

— Нам нужно двигаться дальше.

— Это будет нелегко.

— Мы выкрутимся. А сейчас просто пошли…

Позади них раздались громкие булькающие звуки. Из тела существа. Эмма подбежала к Изабель, схватила девушку и подняла ее над головой.

— Я держу вас, мэм, — сказала Эмма, как будто совершенно ничего странного в этом не было. Изабель сказала что-ио, прозвучавшее как “и-и-и-ип”.

Живот существа был вспорот. Густой поток гнилой коричневой жидкости полился изнутри, испещренный осадочной черной пеной и комками неизвестной полутвердой грязи. Изабель, находящаяся над головой Эммы, была защищена от этого потока. Эмма, находящаяся под Изабель — нет.

Воздух был полон метана и бродильных сточных вод. Пар вырвался из лопнувших внутренностей. Поток замедлился и остановился.

Не говоря ни слова, Эмма подошла к чистому участку дороги и поставила Изабель. Позади нее Джереми выбрался из грязи и начал стряхивать с себя кровь.

— Спасибо, Эмма.

— Я здесь, чтобы помогать, — всё к югу от ее ключицы имело неприятный оттенок коричнево-черного, красноватого цвета рвоты. Пятна забрызгали ее очки. При этом она выглядела совершенно невозмутимо, словно стояла в очереди в продуктовом магазине или занималась чем-то подобным.

— Вы справляетесь, мэм? — спросила она.

– Я в порядке. Просто немного…

Пауза.

— Вам нужны объятия, мэм?

На мгновение Изабель взглянула на свою запятнанную кровью помощницу. Эмма не была предрасположена улыбаться, но, тем не менее, ее лицо выражало что-то на подобии ободрения. Стойкость и поддержку.

“Да, обнимашки бы помогли”, — решила Изабель.

И это были очень неловкие объятия, учитывая разницу в росте между двумя девушками, но неловкие объятия иногда не были плохи, особенно когда человек очень нуждается в них.

— Спасибо, Эмма.

— Ради этого я здесь.

Изабель выпрямилась: ее свитер теперь был совершенно грязный. Джереми подошел поближе с понятливым “Обнимашки? Я люблю обнимашки!” видом.

— Ладно, Джереми, и тебя тоже обнимашки, — Изабель схватила ее по-прежнему грязного корги и обняла его. — Нам нужно будет помыть тебя. А мне — помыть себя.

— У нас должно быть мыло в багажнике Развлечудомоби… о, нет.

Что-то начало выползать из туши на дороге. Что-то, похожее на мужчину: с гнилой коричневой кожей, вязкими волосами и крупными лоскутами кожи, свисающими почти как оборванная одежда. Он споткнулся, и базальт слышимо треснул под его ногами. Существо застонало, прикрывая глаза от солнца.

— Мэм… Я должна попросить вас бежать отсюда, — сказала Эмма.

— Что это такое?

— Мэм, вам нужно бежать. Прямо сейчас. Выберите направление и не останавливайтесь. Не позвольте им вас коснуться.

— Что? Эмма, я просто так не…

Две запавшие глазницы, теперь привыкшие к свету, теперь устремили взгляд на двух женщину и одну собаку.

— Изабель. Тебе нужно уходить. Сейчас же, — строгость в голосе помощницы проявилась столь же быстро, как и исчезла, после чего её тон вновь стал нейтральным. — С вами все будет хорошо. Я догоню.

Изабель нервно сглотнула и кивнула. Она действительно не могла придумать, что сказать. С Джереми на руках она побежала. Побежала подальше от дороги, вниз по склону, сквозь деревья, прочь.

Эмма, бежавшая на Гниющего неторопливой трусцой, подпрыгнула и ударила его ногой точно по шее. Гниющий упал на землю, Эмма — нет. Вспрыгнув ему на спину, она просунула руки под его усохшими конечностями, сплела пальцы с обратной стороны шеи и безупречно и в полную силу провела нельсон. Шея Гниющего хрустнула, как прокисшая виноградина под каблуком, и череп окончательно оторвался от позвонков.

Эмма поднялась на ноги и достала из кармана карту: макаронные линии на её поверхности все еще извивались. Женщина разорвала лист бумаги и бросила клочки в воздух.

Небо запульсировало в тенях пространства-времени, пустыня наводнилась тишиной, а земля рассыпалась в пыль. Путь начал сворачиваться как горящая бумага, сложенная подобно оригами. Размытие по краям как очки под дождем.

Ещё больше Гниющих взошло на поверхность дороги: мужчины, женщины, дети, привлечённые запахом своей разлагающейся добычи.

Эмма стояла там и наблюдала, как они приближаются, в то время как Путь вокруг неё распадался на куски.