SCP Foundation

Когда я смотрю на то, что происходит в центральных кварталах Алагадды, я замечаю, что каждую улицу можно назвать главной, а самого центрального района и вовсе нет.
Каждый угол является местом изумительных банкетов, невыразимых кровопролитий или сладострастных оргий… Чаще всего смешением этих трех действ.
Блюда несравненного качества сделанные руками (иногда из рук) жителей Алагадды подаются круглосуточно.
Звуки музыки и радости, плача и страха эхом разносятся в ушах каждого.  Праздные люди, старые и молодые, любого вида и пола присоединяются к веселью. Присоединяюсь и я.

Нескончаемый блуд натолкнул меня на мысль, что население здесь должно очень быстро увеличиваться. В обычном городе, это предположение было бы верно, но здесь цифры и статистика имеют не столь радикальное значение. Однако я все еще задаюсь вопросом, почему в таком чарующем городском пейзаже не видно ни одного ребенка Алагадды? Было бы глупо предположить, что вся страна стерилизована. И было бы неправильно считать, что любое существо в Алагадде не способно к воспроизводству. С другой стороны это было бы очень эффективным методом при спаривании с любым существом в Алагадде… А затем можно быть убитыми этими существами, а затем по новому, и еще раз, чтобы лучше все прочувствовать. Говоря по правде, для меня это стало главным удовольствием на протяжении всего пребывания здесь.

На улицах Алагадды не бывает тихо, но вот любые действа в замках знати и Короля, кажутся застывшими и недвижимыми. Откровенно говоря, большинство зданий в Алагадде пусты, а их жители вышли на парады. Остальные же здания, в основном, представляют собой места, где все парады маршируют внутри и вне спиралей танца.

В полых проходах самых глубоких пещер, что над троном Короля, где никто не смеет ступать (и никто, разумеется, не ступит), слышится тихий смех и плач. Но нет, это точно не голоса Короля: эти намного тише. Вон!
Это голоса детей. Но как это возможно? В Алагадде нет детей. Остановись!

Я внимательно прислушиваюсь и жду, что же случится дальше. Смех ведет меня, сквозь бесконечные коридоры Королевского двора, обратно, на парад. ЗАЧЕМ?  Шум парада превращается в отдаленный бой барабанов, а детский плач становится все громче. Я следую за их голосами, которые эхом отражаются внутри полостей моей маски. Хаааахахагхм‽

Ясный рассудок сопровождает меня уже дольше, чем за все последние два тысячелетия, что я нахожусь здесь. Теперь это длится много дольше чем редкий всплох в сознании и, становится несколько обременительным. Возможно мне стоит вернуться обратно к празднеству.  Слишком поздно.

Я снова хожу среди праздной толпы, касаюсь непривычно гладкой холодной кожи веселящихся. С жаром я чувствую их тела и надеюсь, что приятное головокружение и чувство эйфории вернутся. Но силуэты проходит мимо, не замечая меня. Я больше не слышу музыки, только смех и крики… крики… крики. Какая чудовищная боль в ушах. Я кричу, пытаюсь возлечь на кого-то, слиться с ним, но меня не замечают. Да придет одиночество, и станет оно твоим концом!
"Почему я в одиночестве? Почему они не видят меня? Я говорю без остановки, но они просто не могут меня услышать! Я вернусь во дворец. Король, без сомнений, увидит меня." Пока нет. Король увидит тебя, лишь когда ты покаешься.

Дети кричат в моей голове. Она болит, она раскалывается. Это еще больше веселит их. Они кричат мне. Для меня. Мое сердце болит, а они смеются над моей эмпатией. Дети кричат и мучают меня. Они смеются над моей затихающей поспешностью, над нерешительным продвижением ко дворцу. Может это и не так, но они издеваются надо мной и над мои существованием,  над разумом и телом. "В Алагадде нет детей!" Пытаюсь выговорить я, но мой голос слишком тих, а дети смеются над этим, переполняя, заглушая мысли. Глупо. Очень глупо!

Я поднимаю свой взгляд к воротам Королевского двора и спрашиваю у стражника: "Ты слышишь эти детские крики?" Хотелось бы мне не слышать ответа. Охранник наклоняет голову и с замешательством отвечает: "В Алагадде нет детей" Хотя я и знаю это, но фраза беспокоит меня. У меня нет доказательств или авторитета, чтобы опровергнуть его слова. Одинокая слеза обжигает мою щеку.
Я ухожу, в одиночестве, в сопровождении несуществующих голосов. Они разрушают мое сознание, мои мысли. Меня. Неожиданно я понимаю, что стою на краю обрыва в самой высокой башне Алагадды. Бродя по залам и коридорам, что-то заставило меня оказаться в этом месте. Я падаю на колени, меня до глубины души мучает ветер. Я хватаюсь за живот и вспоминаю того ребенка, который был там раньше. Мое сердце сжимается. Ни одна тысяча лет этих детских криков не заменит того, что ушло. Моя боль - это не крики, но напоминание о том, чего не было и никогда не будет с тех пор, как В Алагадде нет детей.

Я чувствую наплыв усталости из-за этих детей, которые без остановки осаждают меня, и мой крик усиливающийся в пыльных колоколах надо мной, разносится над городом "Кто вы? Вы не живые! Не живые! Тогда откуда вы черпаете свою силы для борьбы со мной?  Что такого ужасного я сделала чтобы заслужить это наказание?
Ответьте мне и прекратите это безумие!  Да обрушится на вас гнев короля!"
Мой крик разносится над крышами города, но никто его не слышит. Сквозь слезы я вижу их, детей Алагадды. Подобно облакам плоти, они сворачиваются в воздухе, эти нерожденные зародыши, призраки бесчисленных бесконечностей. Они заполняют все вокруг и маячат перед глазами.
Я слышу ответы, но не могу сказать, кто отвечает мне.
Мои желудок заполняется ртутью и пузыри поднимаются в горле.

Они никто. Они живут, верно. Не Живые. Из той же силы, что позволила тебе жить. Не верно, ты не сделала ничего ужасного и с тобой никто не борется.
Эта пытка, которую вы получили, дана за ваше путешествие в их поисках.
Они не хотят, да и не должны переставать отвечать.
Ваша судьба и ваше проклятье - жить в постоянных муках. Так же будет с каждым, кто ищет детей в бездетном мире.
Так сказал король. Приди и получи свой финальный приговор.
Парящие в неизвестности духи - расступитесь.

Я падаю с башни и мои сломанные кости содрогаются когда я снова встаю. Я возвращаюсь во дворец со стыдом и чувством вины. Стражник пропускает меня внутрь и я со страхом вхожу в Королевские ворота.

В темных камерах эхо разносит звуки маленьких слез, когда капли, срываясь с потолка, образуют небольшие лужи крови на полу. Я прохожу мимо этих камер и спускаюсь в лабиринт Королевского дворца. Дети кричат вокруг меня, умоляя, упрашивая, приказывая повернуть назад, но я отказываю им и продолжаю шагать вперед.  Ты даже не можешь представить себе нашу боль. Ты слышишь не наши крики, а лишь их отголоски в своей хиленькой голове. Встреться с Королем за все, что нам не безразлично. Мы не забыли и ему не позволим и вскоре ты увидишь, что никто в этом городе не ищет детей.
Я останавливаюсь возле глубоко омута из слез Короля; Я вижу разложившиеся тела в воде и перехожу по шаткому мосту на другую сторону.Детские крики эхом разносятся из-под моих ног, возникая в горлах давно умерших существ. Я чувствую, как подо мной дрожат пещеры, я слышу Его боль.

На конце моста стоит посол, и голоса начинают издеваться надо мной:
"На поляне стоит боксер и боец
И с собою он несет воспоминания о тех перчатках, что смогли уложить или поранить его"
Они наседают, пока я не начинаю кричать от злости и стыда
"Я ухожу, ухожу"
но боец остается на месте.
И они вновь начинают издеваться: "Эти голоса, что вы слышите, они ваши. Простые и одноцветные.
Король не спасет вас от мучений и боли"
Посол заливисто смеется, а я с плачем падаю на колени. Вороны присоединяются к детям и они поют и пируют на моей измученной душе и разлагают мой мозг.
Они кричат, кричат и кричат вновь.
Аааахахгхааа!
В своем отчаянии я спрашиваю, забыв, КТО стоит передо мной, "Кто эти дети, что напрасно кричат в пустоте?"
Посол хихикает и отвечает словами, которые, вне сомнений являются правдой, но я не могу их объяснить: "Вы знаете, что что-то происходит, однако не можете сказать что именно, не так ли?", жестокое и пустое лицо искривляется в пустой ухмылке и ревущий смех пронзает мои уши.
В Алагадде нет детей. Я слышу эту фразу снова и снова. Вскоре ему становится скучно, и он оставляет меня, с голосами и собственным одиночеством. Посол ушел, и я снова встаю.

Пока я спускаюсь в самую глубокую пещеру, дети Алагадды вновь и вновь повторяют для меня мои прегрешения и высмеивают мою глупость. Мы знаем, мы все видели, он сейчас среди нас. Может он и не звал тебя мамой, и ты никогда не слышала его голоса, но ты его узнаешь. Не так ли, Мамочка?
Я спускаюсь в его подземелье чудовищных пыток, где восседает Король на своем троне. Многие вещи постоянно меняются, но все же, остаются прежними.
Король не произносит ни слова, но тяжесть его присутствия, его безумие и его боль толкают меня вниз. Мои губы начинают дрожать, ведь среди нескончаемых криков я слышу знакомый голос, хотя и не могу сказать, откуда его знаю.

Я молю его о спасении от детей, что рыдают и выкрикивают мое имя. Теперь тебя будут судить, ведь ты увидела обнаженные трупы детей, которых здесь не может быть! И за твое любопытство тебя будут судить. ТЫ, мать всех нас и никого, наш создатель и наш убийца и наш проклятый предвестник.  В Алагадде нет детей и так это и останется!
Я замечаю, что голоса стихли, но не до конца, не исчезли. Они ждут меня с той стороны зала, не осмеливаясь войти в эту камеру и на секунду мое лицо озаряет улыбка, поворачиваюсь чтобы поблагодарить короля.

Но мое облегчение мгновенно улетучивается, ведь стены подземелья начинают реветь и сотрясаться, заставляя меня вновь упасть на колени. Они глумятся надо мной, заставляя уйти. Я смотрю на дверь и слышу смех детей, которые с нетерпением ждут моего возвращения. Я не смею пошевелиться, но пытаюсь воззвать к моему Королю, который сидит в своей тюрьме, на своем троне боли и страдания.Виновна! Виновна! Виновна!
Я говорю Королю о детях снаружи и умоляю его разрешить мне остаться; В ожидании ответа проходит вечность, затем еще одна.

Проходят эры, а я лежу неподвижно. Король собирает свой голос а дети набираются смелости. Они подступают все ближе и кричат мне в уши снова и снова… Пока наконец, к ним не присоединяется чудовищный звук, тысяч раздавленных насекомых и пыльных скрежетаний зубов. Он крушит мои легкие и замораживает мое сердце. Сырое бульканье давно забытых змей извивается в проклятых голосах Короля, заполняя комнату едким запахом смерти. Так в чертогах проклятых отвратный голос произносит для меня одну лишь фразу приговора: