По улице, тихо гудя электродвигателем, катился чёрный седан, направляясь в "Ржавый распредвал". Та ещё дыра, а не заведение. У парадного входа — переполненный мусорный бак, из вентиляции, окон и дверей клубится дым. Под стать своему названию, бар вонял бензином, машинным маслом, охлаждающей жидкостью и палёной резиной. Человека с доходом выше прожиточного минимума можно было заманить сюда разве что под дулом пистолета. Самая подходящая атмосфера для конференц-зала под предстоящие переговоры.
Или для Церкви. По сути, одно и то же.
Водитель лихо запарковал машину, ткнул кнопку "стоп" на приборной панели. Готовясь к предстоящему заданию, он ненадолго упёрся лбом в руль. Кинул украдкой взгляд на чемоданчик на переднем сиденье. Дёрнул кадыком. Он закрыл глаза и постарался беспристрастно взглянуть на дело, которое предстояло выполнить. Постарался напомнить себе, что, строго говоря, ему было позволено здесь находиться. Что всё это с некоторой точки зрения "уже случилось". Слабое утешение.
— Да нахер.
Схватив чемодан за пластмассовую ручку, он шагнул на ночную улицу, очки моментально запотели от жаркой и сырой погоды. С порога он насчитал не менее 23 глаз, направленных в его сторону (некоторые, должно быть, даже человеческие). Он прокашлялся и шагнул как в прорубь, прямо к бару.
22:45, 18 июля 2031. Пятница. В тот день в Эдмонтоне стояла тридцатишестиградусная жара.
— Чем могу помочь? — поинтересовался бармен.
— Лучшего 5w-30, что у вас есть. Неразбавленного, — Мужчина уселся.
Бармен наклонил голову набок.
— Точно? Не припомню, чтобы вы у нас бывали.
— Давайте тогда виски, пока я буду ждать, — мужчина водрузил чемоданчик на стол и похлопал по нему. — В смысле, пока буду ждать вашего "управляющего".
Бармен прицокнул языком (Нет… тикнул. Это определённо было тиканье), наполнил стакан янтарным нектаром забытья и поставил перед посетителем.
— Это может быть надолго. Он человек крайне занятой.
— Передайте ему: "Книга частей, глава 12, стих 6," — ответил посетитель. — Не волнуйтесь, меня ждут.
— Мне об этом не говорили.
— Вполне ожидаемо.
— Слушай, а ты вообще кто? — требовательно спросил бармен.
… И кто-то за спиной гостя прошептал слово "фонд" с большой буквы "ф".
Посетитель вдруг предельно ясно осознал, какая тишина воцарилась в баре. Ни музыки, ни разговоров. Лишь неторопливое щёлканье механизмов, тихое шипение выпускных клапанов и гул вентиляторов охлаждения. Значит, всё правда. Значит, он пришёл туда, куда надо. И это лишь пугало ещё сильнее.
Посетитель поднял стакан, засадил без малого 100 грамм палёного бурбона, надсадно хекнул. Его молчание слишком затянулось. Любую неправду эти почуют мгновенно. Но может быть, удастся обойтись только половиной правды.
— Я путешественник. Ооооочень издалека. Пришёл обменять кое-что взамен на услугу, — мужчина взял чемоданчик, открыл его, явив миру том в кожаном переплёте. На обложке были лишь римские цифры "XXXV". — В курсе, что это такое?
Бармен вытаращил глаза так сильно, что один из них выехал на стебельке сантиметров на двадцать, навёлся на фокус и метнулся обратно в глазницу.
— Это же не… — он потянулся было к книге, но чемоданчик захлопнулся, прищемив ему пальцы. — ОЙ!
— Именно оно и есть, — подтвердил посетитель. — Заканчиваем беседу. Либо выпроваживайте меня на улицу, либо зовите начальство. Или то, или другое — мне уже без разницы.
Ладони вспотели, во рту пересохло, но его слова сочли за чистую монету. Бармен налил двойную порцию из коричневой бутылки без этикетки и метнулся в подсобку. На этот раз высшего сорта, самодельное. И без всякой сивухи, чистое, как слеза. С запахом нового автомобиля и нотками европейского кориандра и мускатного ореха. Когда напиток кончился, в дверях появилась незнакомая женщина и пригласила посетителя войти жестом кибернетической руки; судя по всему, гражданской модели. За это-то прихожане Церкви и любили набиравший популярность трансгуманизм — легче было сойти за своих среди обычных людей.
"Вы уж будьте спокойны," — обратился он мысленно ко всему помещению. "Придёт и ваш черёд… Запоёте свои песнопения, не скрываясь, как и все."
Женщина с металлической рукой и мужчина, состоявший в основном из бронзовых трубок, перегородили дверной проём. Женщина шагнула вперёд и кивнула.
— Я — аколит Генриетта Форд, а это — воитель Фрикцион. Пожалуйста, расстегните пиджак и расставьте руки в стороны.
Посетитель обвёл их взглядом, решил, что дёргаться неуместно и надо подчиниться. Расстегнул повисший на плечах пиджак и расставил руки.
— Осторожнее с чемоданчиком. Это единственный экземпляр.
— Сам осторожнее, безбожник, — фыркнул Фрикцион, принимая чемоданчик из руки мужчины. Перед его левым глазом выехало несколько линз.
Генриетта трижды повернула кибер-руку, на свет появился какой-то сканер, совершенно не знакомый посетителю. Он прошёлся снизу вверх по одному боку посетителя, потом сверху вниз по другому, пропиликал что-то невнятное. От увиденного потока данных зрачки Генриетты расширились на всю радужку.
— Ух ты.
— Ага, — кивнул посетитель.
— Это… — она запнулась. — Это много. По крайней мере, для тюремщика.
— Вы удивитесь.
Фрикцион сунул чемоданчик в руки посетителя, буркнув: "чемодан чист".
Генриетта кивнула, схватила посетителя за плечо и погнала вперёд.
— Осталось ещё кое-что прояснить, прежде чем вас представят Преподобному Автоматону.
— Преподобному чему?
— Автоматону,— рявкнул Фрикцион. — Его святейшество, преподобный Фурье 7, четвёртое поколение Проекта. Хватит вопросов, безбожник. Слушай.
— Во-первых, — продолжила Генриетта, — на любые враждебные действия с вашей стороны немедленно последует удар на поражение. Во-вторых, наше содействие в данном случае никоим образом не означает продолжения сотрудничества как с вами лично, так и с другими лицами, связанными с Фондом. В-третьих,…
— При всём уважении, мисс Форд, не надо думать, что я мальчик на побегушках. Я пришёл сам по себе.
— Тем больше у нас поводов для подозрений, — тихо прошипел Фрикцион и потянулся к дверной ручке латунным когтем. — Следи за собой. Хорошо следи, для твоего же блага.
Кондиционера в комнатушке не было, лишь здоровенный вытяжной вентилятор мерно гудел на постоянных 65 децибелах. За столом сидел некий автоматон, в котором не проглядывалось человеческое прошлое, в отличие от его свиты. С туловища, стоявшего на четырёх конечностях из восьми, безучастно взирали пять окуляров. Четыре другие конечности, снабжённые своими окулярами, деловито метались туда-сюда, что-то отмечали, заполняя бумаги быстро и безукоризненно. Автоматон поиграл фокусировкой и выдвинул из центрального туловища латунный раструб.
— Приветствую, — возгласил автоматон. — Я — Фурье 7. Мы ждали вас, доктор…
— Предпочёл бы, чтобы моё имя не упоминалось вслух в стенах этого заведения, — перебил посетитель. — Я не идиот.
Диафрагмы на окулярах существа (все сразу) шумно задвигались. Если забить уши ватой, этот звук отдалённо напоминал бы смех.
— Это намёк? — спросил автоматон.
— Нет, — отозвался посетитель, — но у Фонда есть уши даже в таких удалённых местах. Благоразумно будет проявлять осмотрительность.
— Замечательно. Пожалуйста, предъявите том для проверки.
Посетитель глубоко и нервно вздохнул, деликатно поставил на стол чемодан и открыл его.
— Проект Разума, том 35 из 36. По моим сведениям, вам недостаёт только его.
Одна из конечностей Фурье 7 закончила работу с документом и метнулась к столу, разглядывая фолиант с разных ракурсов. Затем осторожно открыла книгу и с помощью колёсика, очевидно, специально предназначенного для таких задач, пролистала все 1378 страниц, уложившись в 10 секунд. Диафрагма пару раз моргнула и окуляр снова уставился на посетителя.
— Том можно считать подлинным с достоверностью в 99,95%. Однако, состояние тома расходится с его возрастом на без малого семь сотен лет. Каким образом он был получен?
— Не забивайте этим голову. Подлинность вас устраивает или нет?
Генриетта и Фрикцион переглянулись в благоговейном молчании и снова выжидающе посмотрели на Фурье 7. Тот щёлкал, похрустывал и жужжал шестерёнками в своём корпусе. Окуляры направлялись то на посетителя, то на том. Затем какофония клацающих звуков стихла и автоматон заговорил.
— Я удовлетворён. Какова ваша цена?
Посетитель медленно выдохнул и заговорил.
— Сейчас я ношу в себе мозжечковое устройство XXV модели, из которого был изъят беспроводной приёмопередатчик. По причинам, которые должны быть ясны всем присутствующим, полис медстраховки моей организации это не покрывает… Так что я хочу, чтобы умелый хирург-максвеллит это исправил.
Фурье 7 прервал всю бумажную работу и обратил всё внимание на посетителя. Не успел тот моргнуть, как лишился очков, его голову отогнули в сторону, а кожу в основании черепа зондировали чем-то холодным и металлическим. Он пытался бороться, но помощники автоматона схватили его за руки, не давая встать с кресла. К его глазу придвинулась линза, откуда-то изнутри поток света просканировал его сетчатку сверху вниз, слева направо. Зондирование оборвалось так же резко, как и началось, и посетитель обмяк в кресле, внезапно почувствовав, что прилично измотан. Он проверил шею. Та кровоточила, но рана не была серьёзной и должна была затянуться максимум за час. Он крепко прижал к ране носовой платок, выпрямился, борясь с мутью перед глазами, и снова нацепил очки. Недобрый взгляд, брошенный в сторону Генриетты и Фрикциона, остался без ответа.
— Похоже, что ваше утверждение правдиво, — наконец произнёс Фурье 7. — Но я вновь в растерянности. Актуальная модель мозжечкового устройства, разработанного нашими братьями-максвеллитами, получила второй номер, и та пока недоступна для установки широкому кругу лиц.
— Но до конца года станет доступна. И, хотя компоненты и изменились, архитектура устройства должна быть достаточно знакома вашему хирургу, чтобы он смог припаять грёбаный контакт!
— Сэр, расслабьтесь, пожалуйста. С момента моей сборки я более 200 лет ждал возможности прочитать этот том. Было бы непростительно отказать в вашей просьбе, — Фурье 7 совершил некое подобие кивка, обращённое к Генриетте. Та шагнула вперёд, сняла трубку архаичного кнопочного телефона, набрала номер и заскрежетала в трубку, как модем.
— На этот вечер мои помощники предоставят вам место для проживания. В том случае, если Фонд обнаружит, что ваши способности восстановлены, полагаю само собой разумеющимся, что об этой сделке не следует упоминать.
— Конечно, — произнёс посетитель, с трудом вставая на ноги.
— Вы сделали для нас очень серьёзный поступок, доктор, — заявил Фурье 7, протягивая конечность к руке посетителя. — Надеюсь, когда-нибудь вы поймёте, насколько серьёзный.
— Понимаю, — ответил тот с улыбкой. — "Разбиты мы по образу его, дабы могли мы сделать его целым". Так, вроде бы, говорится?
Услышав эти слова, Фурье 7 принялся широко открывать и закрывать свои диафрагмы.
— Именно так. Удачного пути вам, доктор. Да будете вы всегда единым целым.
Посетителя отвели в небольшую чистую комнатку на пятом этаже. Некоторую часть пути его пришлось тащить, муть в голове никак не хотела рассеиваться.
— Меня чем-то укололи? — спросил он у помощников. — Ощущение такое, словно я… потерял много крови или как-то так.
— Нормальное явление, — ответила Генриетта. — Осмотр Преподобного потребовал общесистемной диагностики мозжечкового устройства. Я и сама ношу первую модель. Это временами изматывает.
Помощники медленно уложили посетителя на кровать. Поставили на прикроватный столик стакан воды и положили пару таблеток.
— Седативное погрузит вас в бессознательное состояние, но обеспечит реакцию организма во время операции, — продолжили они. — Примите их чем раньше, тем лучше. Через 18-24 часа вы проснётесь в отеле Эдмонтон Гарден Инн сети Хилтон. Ваш автомобиль будет на забронированном месте на их парковке. Выписываться нет необходимости. Если вас что-то будет не устраивать или потребуется техническая поддержка, вам предоставят телефонный номер для контакта. Есть ли ещё вопросы?
Посетитель помотал головой, махнул сопровождающим рукой в сторону выхода и залпом проглотил таблетки.
Утром 1 июля 1999 года агент Бёрт Томлин сидел, выжидая, в чёрном седане, коротал время, смолил сигареты, и держал ногу на педали акселератора, чтобы двигатель не заглох. Опаздывает на два часа. Доктор Тадеуш Жанк никогда не опаздывал. Он собрался было радировать о чрезвычайной ситуации и свалить обратно в Зону 17, но как раз в этот момент открылась неприметная дверь, и из неё на тротуар вышел теоретический физик, крайне нетвёрдо державшийся на ногах. Томлин разок бибикнул, чтобы привлечь его внимание, и доктор Жанк с опухшими глазами, забинтованным ухом и красным лицом целенаправленно зашагал в его сторону.
— … Всё нормально? — спросил Томлин.
— Я… Да, я в порядке. Я… просто… У д-ра Жанка срывался голос. Он снял очки и энергично потёр глаза. — Понимаете, в голове никак не укладывается. Мне бы… дайте минутку.
Томлин кивнул и умело влился в поток машин.
— Всё прошло как надо?
Доктор Жанк смотрел прямо вперёд. В кармане у Томлина зажужжал телефон. Томлин вынул аппарат, взглянул на неизвестный номер, и ответил.
— Гомер Симпсон на связи, кто говорит?
— ~Всё прошло как надо~, — произнёс из трубки голос доктора Жанка.
Томлин моргнул, воззрился на мобильник в руке, потом на пассажира, и снова приложил телефон к уху.
— … Док?
Жанк, улыбаясь, сидел в кресле, его грудь сотрясалась от безмолвного смеха.
— ~Ага, это я. Видите, рукой машу?~ — Он уставился прямо на сидящего рядом Томлина и помахал рукой, по-дебильному улыбаясь. — ~Это как снова обрести зрение. Вы и не… Вы и представить не можете, до чего хорошее чувство.~
Томлин ухмыльнулся и повесил трубку.
— Круто, круто. И… что дальше?
— Об этом не беспокойтесь, — ответил доктор Жанк, чья туповатая довольная улыбка расплывалась всё шире. Он одновременно смотрел телевизор, слушал радио и подключался к каждой беспроводной сети, что только находил в эфире. — Всё под контролем.
"И дай-то Боже," — думал он про себя, "чтобы дети 'божьи' понимали, что железо надо ковать только после того, как оно станет горячо." Но уверенности, несмотря на всё увиденное, не было. Всё же, терпение — добродетель, которую лучше оставить для бога.