SCP Foundation

Что-то там я точно переводил на сайте, но на ведение ручного списочка у меня не хватает ни памяти, ни времени, так что вот вам абсолютно ни у кого не украденная удобная табличка)

А также я перевёл три четверти SCP-001 - Так оно и заканчивается и массивно отредачил первую четверть.

Кроме того, основательно вычитал более полусотни чужих переводов.

В дополнение к переводам мною были написаны несколько авторских статей, указанных ниже.

В своё время я наткнулся на один занимательный рассказ, заигрывающий с нестандартными множественными окончаниями английского языка. Сразу после прочтения я загорелся желанием попытаться перевести это чудо. Собственно, данное желание было мною реализовано, а его результат я предоставляю ниже.

ЛИСЬЯ В КУРЯТАХ



РИЧАРД ЛЕДЕРЕР

Конкорд, Нью-Гемпшир

Недавно я решил с головой окунуться в изучение американских диалектов, и один друг рассказал мне о некоем фермере, по имени Эбен Множен, что использовал в своей речи крайне необычный подвид английского. Я лично посетил фермера Множена и провёл с ним беседу, расшифровку которой предоставляю ниже:

— Мистер Множен, до меня дошли слухи, что дела на вашей ферме в последнее время идут не совсем гладко.

— Что ж, юноша, буду честен: времена нынче суровые. А всё проклятущие лисья, что повадились в мои курята шастать.

— Прошу прощения, сэр, — перебил я, — вы хотели сказать «лисы»?

— Нет, не хотел, — ответил Множен. — Раз в полях у меня растут колосья, то и избавиться я пытаюсь от лисьев.

— Понимаю. Но, в таком случае, что такое «курята»? — спросил я.

— Так это совсем просто. Один цыплёнок, а много цыплят; один курятник, а много курят. Я понимаю, ты городской, к фермам не привычен, но даже тебе должно быть известно: курята — это дома для птиц, из доск сколоченные.

— Кажется, я начинаю понимать вас, мистер Множен. Но всё же, может вы имели в виду «досок»?

— Нет, я имел в виду доск. Для бутербродов у меня припасена колбаса, а в магазинах есть много колбас; вот и для строительства одна доска, порой — всё, что необходимо, а порой и кучи доск недостаточно. Ты меня, случаем, не держишь за одного из тех маразматичьев?

— У меня и в мыслях не было оскорбить вас, сэр, — я напряжённо сглотнул. — Просто, я всё никак не могу разобраться в вашей манере речи.

— Значит, умом ты явно не вышел, — гаркнул фермер Множен. — Один клок, много клочьев; один маразматик, много маразматичьев. Я лишь пытаюсь упростить язык, превратив все обычные множественные окончания в необычные. Ведь как только они все станут необычными, так сразу обретут статус обычных, и всем станет легче.

— Звучит более чем разумно, — пробормотал я.

— Вот и чудно, — сказал Множен, и искорка радости сверкнула в его глазах. — Так вот, о чём бишь я: эти дрянные лисья тут такой кавардак устроили, что за хвост заткнули всех вороньев и гиенол вместе взятых.

— Ага! — воскликнул я. — Вы явно не о каком-то новом лекарстве говорите. Вы имеете в виду тех вечно хохочущих собакоподобных зверей, так ведь? Одна кукла, много кукол; одна гиена, много гиенол. А «вороньев» — ну это просто прекрасно — один кол, много кольев; один ворон, много вороньев.»

— О, да ты, оказывается, совсем не глуп, дружок, — улыбнулся Множен. — Понимаешь, я поначалу надеялся, что хоть одна из моих кошкей сможет отогнать лисьев, но, так как у меня в доме завелось несколько крысей, то они перевели внимание всех кошкей на себя.

— Ох, вот и вновь я совсем ничего не понимаю, — признался я. — Что за «кошкеи» и «крысеи»?

— А нет, значит ты всё же глуп, — фыркнул Множен. — Если свеча у меня одна, а свечей много, значит кошка у меня одна и крыса тоже одна, а кошкей и крысей много.

— Ясно. Я извиняюсь за такую нерасторопность, просто у меня на плечах головей немного — всего одна, вот и поспеть никак не могу, — извинился я, пробуя сымитировать манеру речи Множена. — Но, пожалуйста, давайте вернёмся к лисьям в ваших курятах.

— С удовольствием, — ответил фермер. — Итак, вскоре моя храбрая жёнушка, Уна Множен, не выдержала, подбежала к стене на кухне, где у нас висят сковородкы, схватила одну из них и помчалась за лисьями.

Мгновение я думал, что же это за загадочные «сковородкы», но после понял: раз одна губа может превратиться в губы, то и одна сковородка может превратиться в сковородкы.

— В общем, — продолжал фермер, — моей мадам не удалось догнать тех лисьев и показать, на что в умелых руках способны сковородкы. Так что она метнулась обратно в кухню, откуда начала закидывать лисьев посудами.

Тут уж мне пришлось основательно призадуматься, но вскоре я понял: рука одна, но делаем мы что-то руками, так и посуда одна, но жена фермера кидалась посудами.

— И уж этими посудами, — не умолкал Множен, — она смогла переполошить лисьев так основательно, что те теперь и подступиться к ферме не смеют. Скажу больше: в деревне вскоре узнали о поступке жёнушки, и так все загордились, что местных музыкантов прислали с ихими гитаром, трубом, дудком и барабаньми.

— Подождите! — выпалил я. — Дайте пару минут. Итак, одна миска молока, а много мисок с молоком, следовательно один музыкант с гитарой, трубой и дудкой, а множество музыкантов с гитаром, трубом и дудком.

— Ого, да ты, видать, один из тех генией, — воскликнул фермер.

— Может быть, — покраснел я. — Один жёлудь, много желудей, значит один гений, а много генией. Но позвольте мне вернуться к инструментам. Итак, когда один человек приходит в гости к другому, то они становятся людьми, так и один барабан, встретившись с другим, делает обоих барабаньми. Ух! Вот тут, признаюсь, пришлось поднапрячься.

— Какой же ты всё-таки умник! В общем, жёнушка моя так знатно отогнала тех лисьев, что к нам пришли люди ажно из городской газеты. Хотели, значит, фотья наделать моей Уны с посудами в руках и на фоне стены, где висят сковордкы.

Мозг мой уже работал на самой высокой передаче, а потому я вмиг разобрал этот кульбит мистера Множена. Крыло может быть одно, а когда их много — это крылья, так и фото может быть одно, а когда их много — это фотья. Я уже легко мог представить, как вся чета Множенов сидит у окшей и смотрит на испуганных лисьев. Да, окшей, ведь одно ухо, а много ушей, следовательно одно окно, а много окшей.

— В общем, — гаркнул Множен. — Я был доволен как слон таким отношением к любимой, но сильно меня это внимание не удивило. Видишь ли, у народа в этих краях принято уважать своих старшийов.

— Из пресса выходит жмых, а после долго дня на маслобойне остаётся много жмыхов, следовательно один старший превращается во много старшийов, — быстро проговорил я. — Аж слёзы на глаза наворачиваются от такой простоты. У вас случайно коробьев с салфесами не найдётся?

— А то как же, юноша. И, скажу честно, я всей душой рад, что ты смог подцепить мой упрощённый говор. Чудо может быть у человека одно, но может и вся жизнь быть наполнена чудесами; так и салфетка одна, но коробья должны быть наполнены салфесами. Ведь так говорить куда проще, разве нет?

Я был так благодарен фермеру Множену за обучение столь уникальному диалекту, что решил сводить его в одно из местных кафей. А уже после я связался с редактором лингвистического журнала «Word Ways», воспользовавшись одной из телефонных будков, и сообщил о своих находках.

Да-да, вы не ослышались. Один едок, много едоков; одна будка, много будков. Ну разве так не проще?