Тупизм какой-то. Я здесь сижу уже минимум полчаса. Никто же не расстроится из-за одного только бейгла?
У пустынного конференц-зала есть некое своё обаяние. Что-то типа лиминального пространства, только вот оно мне нравилось больше, когда ему было свойственно пустовать. Теперь уже подозрительно поздно, а всё ещё никого. У входа не стоит глава отдела, встречающий посетителей, и не с кем обменяться любезностями. Есть только я да столик с угощениями, который мне страшно даже трогать, потому что я не хочу, чтобы меня считали сволочью, первой ухватившей себе бейгл.
Сверяю часы. «10:50». Двадцать минут прошло. «Угораздило же меня проебаться с номером кабинета». Я встаю, собираюсь уходить и с ужасом представляю, как на меня обращены взгляды всего зала, потому что я опаздываю на то, чем бы ни был этот инструктаж, на двадцать минут. А с другой стороны — всё равно. По чесноку, если вас и вызвали на инструктаж, то вы уже слишком вляпались, чтобы теперь попытаться свалить. Инструктажи — это кашка, которой Фонд обязан вас накормить, прежде чем пустить что-нибудь натворить. Прямо как на настоящей работе!
Я прохожу мимо столика с угощениями. «На эту тему есть исследования, и даже дети пятилетние справились. Да и вообще столик не для тебя готовили, а для того отдела, который забронировал кабинет». Мне нравится. Аргументный аргумент.
Я хватаю бейгл и отправляюсь вглубь Зоны 19.
«Да нет, кабинет верный».
Информационный стол конференц-зала переполнен людьми, сбившимися в кучу в поисках нужного кабинета. Удивительно, что персонал девятнадцатой не проваливается в логистике, учитывая прикол с инструктажами, которые отделы Фонда проводят в одно время, в одном месте, каждый год. Да и вряд ли они рады тому, что Отдел логистики в то же время проводит и свой инструктаж.
Мужчина за информационным столом с презрением глядит на меня. Справедливо.
— В кабинете пусто. Мне точно туда?
И тут наступает замешательство. Пока парень просматривает в списке каждый отдел, чей инструктаж назначен на 10:30, уровень раздражения в очереди за мной начинает расти. Вопрос простой, так что вот-вот он скажет:
— Не-а, я проверил. Торли, верно? Вы записаны на проведение инструктажа Отдела дереализации в переговорной 72-D. Вы не могли бы уступить следующему в очереди, было бы…
— Я только что из переговорной 72-D. Там никого.
— Ну, видимо, вы пропустили, инструктаж начался в 10:30.
— Послушайте, в 10:30 было так же. Совсем пусто. Кстати, что вообще значит «Отдел дереализации»?
— Вы уж меня извините, но мне нужно обслужить следующего в очереди. Не могли бы вы отойти?
И что мне теперь делать? Я возвращаюсь в пустынный кабинет, где царит полное отсутствие инструктажа. Останавливаюсь у входа. Свет включен, дверь открыта, на табло у двери так и сказано: инструктаж Отдела дереализации. 10:30-11:00. Я вхожу в тот же кабинет, в этот раз — с напущенным смятением. Прохожу мимо бейглов, сваленных неказистой грудой, и едва тёплого кофейника. Сажусь посреди комнаты. Кажется, что так и надо.
А потом я начинаю размышлять. «Всё это — какое-то бессмысленное разбазаривание места. Причём намеренное». Догадки о происходящем кружат в моей полной теорий заговора голове. И ни одна из них не осуществима в скрытной организации, жаждущей контроля, в которой я состою. Тем не менее.
Зона 19 огромна. Лучшее учреждение Организации несмотря на то, что год за годом новшества стекаются в другие зоны. Каким же образом тогда пустует подготовленная заранее переговорная? Неужели до сих пор никто не заметил, что здесь тихо? В частности — учитывая «офигенные» выходки, которые с годами стали проворачивать на большинстве инструктажей. Скажем так, когда кто-то впервые подмешивает вещества в пончики, или что там было, это ново. А когда отдел ещё пять раз повторяет розыгрыш, это уже просто грустно смотрится.
Впрочем, это не важно. Речь обо мне, здесь и сейчас. В пустом кабинете. Нет, даже не просто в пустом, а в переговорной, забронированной «Отделом дереализации». Отделом, которого во всех смыслах здесь нет. Это значит, что или отдел, чтобы впечатлить конкретно меня (без видимой на то причины), выделывается на своём инструктаже, или что этот кабинет — бюрократическая ошибка.
Подозрение быстро падает на второй вариант. Фонд — огромная секретная организация. В списке всех отделов могут быть и ошибки. Соглашение о сокращении отдела, объединении отделов или старое-доброе урезание бюджета — всё походит на причину, по которой Отдел дереализации остался только на бумаге. Какой-нибудь заработавшийся сотрудник АПАИБ забил на то, чтобы глянуть список отделов, которые запросили кабинет, и вот мы здесь.
Часы оповещают об окончании отведённого времени, я поднимаюсь и отправляюсь на выход. Окидываю взглядом кабинет, наполненный приемлемым количеством ничего, и на секунду задумываюсь, что может быть и третий вариант:
«Отдел дереализации реален, а я поглощаю их бейгл».
На выходе я хватаю ещё один бейгл из разложенного стройными рядами хавчика.
«Да и какая разница. Всё равно они никому не сдались».