Насколько надо быть ёбнутым, чтобы вламываться в дом высокопоставленного Фондовского управленца, пока тот дома?
Мэрион Уилер живёт в глуши хвойного леса. До ближайшего города путь неблизкий, до Зоны 41 - тоже неблизкий, но в противоположную сторону. А время сейчас, вдобавок, позднее, и она уже лежит в постели и читает, как вдруг от входной двери раздаётся глухое клацанье открываемого замка. Перепутать невозможно. Она поднимает голову и какую-то секунду смотрит в стену, прислушиваясь к мягким шагам в коридоре.
Оценив своё положение, она тянется к выданному на работе мобильнику. К дому не приставлена охрана - Отдел страдает от кадрового голода, опытные оперативники гораздо нужнее в самой Зоне - но сам дом и участок вокруг него защищены солидными электронными системами. Как выясняется, они все тоже отключены, как и сенсоры с камерами. Уведомления об этом ей не приходило. Кто бы то ни был, у него есть нужный пароль.
Но кто?
У Фонда есть свои враги. Да, список правдоподобных врагов, у которых есть причины для вражды, на удивление невелик, а список контор, которым хватило бы дурости убить или похитить кого-то её уровня, и того меньше. Но всё же такие найдутся, и операцию провернуть не так уж сложно - мало кому, не считая Совета О5, положен кортеж для разъездов. Самое сложное, попросту невозможное дело в этом вопросе - избежать лютейшего возмездия. Но что если кто-то решил, что сможет? Что если кто-то решил, что дело того стоит?
Уилер жмёт кнопку бесшумной тревоги. Кладёт телефон обратно на тумбочку и берёт пистолет. Выкатывается из кровати, запихивает на то место, где лежала, несколько подушек, а потом встаёт за дверью спальни, прислушивается и размышляет.
Эту дверь, дверь спальни, невозможно открыть по-тихому. Она адски скрипучая, так что если Мэрион захочет выйти наружу, это привлечёт внимание. Есть и чердак, но войти туда можно, опять же, с лестницы, и его тоже нельзя открыть бесшумно. На улицу можно попасть только выпрыгнув из окна, и этот путь кто-то обязательно отслеживает. Даже если она и выживет при прыжке, на прорыв придётся идти с вывихнутой лодыжкой.
Вопрос "Сколько их?" даже интереснее, чем "Кто?". Её могут взять числом, и в этом случае она, считай, уже мертва. Если незваные гости пойдут осторожно и попытаются её выкурить, то, по её прикидкам, она положит от силы восьмерых в стиле "один дома", но потом удача от неё отвернётся. Если они ворвутся на второй этаж и у них есть броня, то может хватить и двух, чтобы смять её сопротивление, даже учитывая узкое место на лестнице. Естественно, всё это строится на том предположении, что среди нападающих нет аномалий. Если есть, и они не входят в те где-то 30% аномалий, которые можно нейтрализовать пулей в грудь и в голову, даже после появления группы реагирования она может оказаться беспомощной. А группа появится в лучшем случае через десять минут.
Снова скрип. Вот же проклятый дом. Кто-то идёт по лестнице, не таясь. Но шаг мягкий, как будто человек разулся. Всего один? Почти не складывается.
За оставшиеся пять секунд Уилер успевает окинуть тёмную комнату взглядом в поисках оружия. Вязальные спицы точно лежат внизу, в гостиной, а ножи, притом хорошие - на кухне. Но до них не добраться. Слишком поздно. Дверь открывается. Похоже, мужчина хочет что-то сказать, но успевает произнести только "Я-ууаф", и потом всё обрывается. Он лежит на животе, щека вдавлена в густой кремовый ковёр, а Уилер сидит у него на спине, прижимая его запястья к полу коленями. Она бросает быстрый взгляд в сторону лестницы. Никого. В другую щёку мужчины упирается ствол пистолета.
- Откроешь рот - умрёшь, - шипит она. - Дёрнешься - умрёшь.
Мэрион бросает ещё один быстрый взгляд на окно, на лестницу. Прислушивается. Нигде ни звука, ничего не видно.
Мужчине на вид лет пятьдесят, он высокий и тощий. Он одет в дорогой тёмный костюм, подогнанный по фигуре. Лицо угловатое, густые седеющие волосы и очки без оправы - сейчас они, наверное, погнулись от резкого удара об пол. Украшения на нём неброские, платиновые - часы, запонки и кольцо.
Так они и застывают, словно немая сцена. Он лежит, не шевелясь, но пытается искоса смотреть на Мэрион, насколько это ему позволяют сбившиеся очки.
- Где остальные? - спрашивает Уилер.
- Только я, Мэрион, - отвечает он.
- Ты кто?
Пару секунд он молчит, потом медленно и неуловимо мрачнеет лицом.
- Я, э-э. Понятно. Значит, оно и вправду случилось. Мне всегда было интересно.
- Ты кто?
- Есть монстр, который привязался к тебе и поедает твои воспоминания, - отвечает мужчина. - SCP-4987. Ты дозированно скармливаешь ему бесполезные сведения, чтобы он не набросился на что-то важное. Ты смотришь игровые телешоу. Книга, которую ты сейчас читала. На тумбочке. Это же сборник любопытных фактов. Так ведь?
Уилер никак на это не откликается, хотя его слова верны. В момент кормления сущность проявляется как яркое, золотисто-белое пятно на краю поля зрения. Сейчас его нет.
Остальное она уже вывела логически. Всё до умопомрачения, просто оскорбительно, ясно.
Голосом, в который, несмотря на все её усилия, проскользнули нотки уныния, она спрашивает:
- Как тебя зовут?
- Адам, - говорит он. - Адам Уилер.
*
Естественно, она проследила, чтобы мужчину задержали.
Она даёт своим людям указание допросить его - легонько - и тщательно проверить все до единого слова, которые он скажет, а она пока что отдалится от расследования, чтобы не вносить лишних воздействий. Она подавляет в себе желание вмешаться, а именно зайти к "Адаму" лично и потребовать ответы. Она идёт в кабинет, ложится на диван и пытается прикорнуть, но польза от её попыток практически нулевая.
Через семь часов в дверь её кабинета стучится сотрудник Фонда. У него в руках пачка распечаток толщиной с большой палец, и кружка кофе термоядерной крепости. Первым делом Уилер берёт напиток, принимая его, словно меру распознавания "свой-чужой", и лишь потом впускает сотрудника. Она идёт обратно на диван и садится, нависая над кружкой и вдыхая кофейные пары.
Мужчина тяжко опускается в кресло напротив неё. Он обманчиво полный, вечно небритый, на вид ему можно дать лет сорок, и при этом он, безусловно, самый опасный человек в Зоне. Это инструктор Отдела по физической и боевой подготовке, а также командир их единственной мобильной опергруппы. Его зовут Алекс Гаусс.
- Они, это, - начинает он, - решили, что результаты должен принести я. Хотя я ни строчки в них не исследовал. Потому что мы "ладим". Так они и сказали. Лично я бы не сказал.
- Кто он такой? - спрашивает Мэрион, не отвлекаясь от кофе.
Гаусс открывает первую страницу отчёта, больше для демонстрации, чем по необходимости, и снова закрывает.
- Он ваш муж. Все слова сходятся, до единого. Вещественных доказательств - не счесть. Половина Отдела знает его лично, в том числе и я. Не могу не отметить ваше внимательное отношение и соблюдение протокола, но итог таков: SCP-4987 проголодался.
Уилер кивает. Оценка Гаусса совпадает с её собственной, составленной за ночь на основе очевидных фактов и внутреннего чутья. Откуда бы ещё, блин, взяться её фамилии? Она ж не урождённая Уилер. Но нужно было подтверждение со стороны.
- Такое раньше случалось? - спрашивает она.
- Нет.
- Ещё раз может случиться?
- Вам виднее, как никому другому, - пожимает плечами Гаусс.
- Мне виднее. Это точно. И вот что я скажу - я выдрессировала SCP-4987, чтобы он меня слушал и повиновался. Я кормлю его строго по расписанию. Он ест только те воспоминания, которые я разрешу. Паразита памяти с быстро развивающимся течением и стопроцентным летальным исходом перевели в хроническую форму и одомашнили. А теперь он что, сорвался с поводка? Такое разве складывается?
- Говорите "не складывается", значит не складывается, - осторожно отвечает Гаусс. - Но, исходя из личного опыта работы, что угодно может случиться дважды.
Уилер уже выждала нужное время и крепко прикладывается к кружке. Она смотрит на завитки пара, словно пытаясь разглядеть в них будущее.
- Но кто он такой? - спрашивает она снова. - На данный момент ты знаешь его лучше меня. Какой он? Он тебе нравится?
В ответ Гаусс корчит заковыристую рожу. Вопрос с таким подвохом, что видно за километр.
- Изложи мне свои личные впечатления об Адаме Уилере. Это прямой приказ, - чеканит Уилер, глядя ему к глаза.
- Неплохой достаточно мужик.
- "Неплохой достаточно"?
Гаусс прищёлкивает языком.
- Мне он не нравится, - признаёт он. - Лично. Ни вот на столечко. Мы уживаемся. Но он всегда заносчив чуть более нужного, всегда слишком умный. Он мне просто… против шерсти. Стал бы я за такое бросать человека за решётку? Нет.
- А мне он нравится?
- Вам… - начинает Гаусс, но тут же осекается, отводя глаза. Через какое-то время на его лице появляется тёплая улыбка, которую Уилер раньше не видела, за все их годы совместной службы.
- Ага, - произносит он. - Тот самый, единственный.
*
Полное имя: Адам Беллами Уилер. Дата рождения: 27 февраля 1962 года. Место рождения: Хендж, Дербишир, Великобритания. Родители: Розмэри Лиа Уилер, урождённая Вицт, и Джонатан ("Джек") Филип Уилер. Братьев и сестёр нет. Образование: Англиканская церковная начальная школа в г. Хендж, затем - средняя школа Всех Святых в г. Мэтлок. С ранних лет проявлял выдающиеся музыкальные способности. К 16 годам стал известен как один из наиболее признанных классических скрипачей современности. Поступил в Королевский колледж…
Уилер пролистывает три страницы.
…получив незначительную травму, находясь в турне в ████████, он столкнулся с SCP-4051, поразившим крыло госпиталя,где он проходил лечение. SCP-4051 имеют необычную разновидность антимеметического камуфляжа, к которой Уилер - равно как и 1 из 145000 людей по всему миру - оказался невосприимчив (что сохраняется до сих пор). Его попытки указать властям на поражение больничного крыла были перехвачены станцией прослушивания Фонда. Оперативник Мэрион О. Хатчинсон (100A-1-9331), на тот момент - полевой агент, расквартированный в…
И ещё страница.
общепринятые процедуры стирания памяти не оказали воздействия. Хатчинсон подала заявку на его исключение, аргументируя, что даже с немодифицированными воспоминаниями Уилер никак не смог бы разгласить подробности об SCP-4051. Заявка была одобрена. Впоследствии между ними возникла романтическая связь.
- Вот как, между ними "возникла романтическая связь", не хухры-мухры? Поведай мне ещё, биографический гений, яркий, как ведро серой краски. Я заинтригована.
Дальше в биографии нет никаких подробностей. Адам Уилер всю жизнь колесил по миру, выступал, читал лекции, иногда - дирижировал и сочинял. Это задокументировано чрезвычайно подробно и абсолютно бессмысленно. Проверки службы безопасности он успешно проходит, состоит под наблюдением и не представляет какого-либо риска вообще. В итоге он получает самый низкий уровень допуска, который обычно выдают посторонним людям, состоящим в долгосрочных связях с сотрудниками Фонда. Затем они женятся. Мэрион берёт его фамилию, что она при прочтении находит чуточку невероятным. И тэ дэ и тэ пэ.
Его личность никак не раскрыта. Нет ни слова об их отношениях. Отчёт бессодержательный.
Она вспоминает, как брала SCP-4051. Там никого не было. Она ничего не помнит.
*
До самого конца третьего по счёту допроса Адам Уилер считает, что у них благие намерения. Повторение одного и того же он принимает за склонность делать всё как надо и регламентированные требования. И только когда четвёртый по счёту собеседник начинает с "Ваше имя?", до Адама наконец доходит - он им не нравится и им безразлично, какое у него имя. Они пытаются сломать его, лишить способности разумно мыслить, превратить в труху, которую можно просеять через сито и выловить нужную информацию.
Это осознание тяжело ему даётся. Он просит увидеть свою жену, снова и снова, но его не слушают, а она никак не приходит, допрос перерастает в хладнокровную разновидность пытки. Вопросы всё падают и падают, и этот поток не прекращается ни от правдивых ответов, ни от лжи, ни от молчания, ни от разговоров на отвлечённые темы. Они допрашивают его до тех пор, пока он не засыпает, не договорив очередную фразу.
Просыпается он в камере содержания гуманоидов - модульной однокомнатной квартире, окна в которой голографические, стены - непробиваемые, а устройств слежения и датчиков различных аномалий - великое множество. Эта конкретная камера находится на минус первом этаже, но ему это невдомёк. Под тем, в кавычках, светом, что пробивается в окно жилой части помещения, вполне можно загорать.
Он вскакивает с дивана. Суставы скрипят, в горле пересохло. Он понимает, что спал в костюме, и костюм от этого помялся. Этого он терпеть не может - выглядеть не на все сто, или не выглядеть хотя бы презентабельно. От этой мысли не удастся избавиться, пока он не найдёт как минимум бритву и свежую рубашку.
Разбудило его громкое металлическое лязганье замка входной двери. Он поднимает голову, потирает глаза. Пришла его жена.
- Мэрион! О Господи.
Он вскакивает и устремляется ей навстречу. Она останавливает его за несколько шагов жестом руки и прохладной улыбкой. И от этого становится больно. Больнее, чем от чего-либо ещё.
Значит, так всё и случилось. SCP-4987 выгрыз ту часть Мэрион Уилер, которой он был небезразличен. Её не было не потому, что случилось что-то постороннее класса К. Она сама решила быть в другом месте, решила не проявлять интереса.
Поэтому он не обнимает её. Он встаёт на почтительном расстоянии.
- Как ты себя чувствуешь? Поспала?
- Я в порядке.
- Вижу, кофе уже попила. Ты поела? Давай я тебе что-нибудь соображу.
В камере есть примитивная кухня. Он заходит туда и принимается обшаривать шкафчики.
- Должно же здесь быть что-то съедобное. Хотя бы яйца и молоко. Стыдно признаться - я вроде как заснул там, где стоял, потом они меня сунули сюда, так что я ещё не осмотрелся. Или у вас здесь пусто, а еду просовывают в щель в стене?
- Мистер Уилер, - начинает Мэрион.
Адам отвечает раздосадованным взглядом.
- Ладно, - говорит она. - Адам. Присядь, пожалуйста. И ты прав, в шкафчиках ничего нет.
Он закрывает шкафчик и садится за стол напротив неё.
- Тосты из хлеба с отрубями и омлет, - предлагает он. - В омлет от души накрошить чеснока. Это нам сейчас нужней всего. Особенно тебе, потому что если я не сделаю тебе чего-нибудь существенное, ты опять будешь пить свои ужасные коктейли из клейстера целую неделю подряд. А то и вовсе есть перестанешь.
- Адам. Мы в браке уже семнадцать лет. Это верно?
- Да.
- Я тебя не знаю.
- Ну и ладно, - отвечает Адам. - Вряд ли это будет серьёзной проблемой. Ты мне много раз говорила о ваших людях, которые теряли самих себя на посту и потом восстанавливали собственную личность заново по кусочкам. Тебе это очень нравилось. Как будто смотришь, как бабочка выходит из кокона. Самые способные восстанавливались за десять недель. Представь, как быстро восстановишься ты сама.
- Нет, - отвечает Уилер холодным, деловым тоном. - Боюсь, это невозможно.
- Что невозможно?
- Я не могу сейчас начинать новые отношения. Нечто серьёзное, вроде брака - совершенно точно не могу. У тебя есть номинальный допуск, ты знаешь, чем мы занимаемся. На мне лежит ответственность. У меня нет… "времени".
- Это не "новые", - с серьёзной миной отвечает Адам. - Это старые, просто на новый лад.
- Нет, - разъясняет Уилер. - Те отношения закончились, сейчас мы на какой-то другой стадии.
Несколько долгих секунд Адам смотрит на неё, сжав губы. То, что он услышал, ему определённо не по душе.
- Что ты помнишь? - спрашивает он.
Вопрос настолько открыт для интерпретации, что Уилер не может дать ответа вслух. Вместо этого она разводит руки в жесте, означающем "что?".
- Ты не помнишь меня, - поясняет Адам. - Понятно, что SCP-4987 съел ту часть тебя, которой было не всё равно, забудешь ты меня или нет. А вдобавок и ту часть, которая не забывала о полдниках. Спросить "что ты забыла?" будет глупо, поэтому я спрашиваю, что у тебя осталось. Расскажи мне всё, что ты помнишь, пожалуйста.
- Всё, что я помню?
- Да. С 1995 года по настоящее время.
Вопрос по-прежнему звучит нелепо и Уилер хочет было отмести его как фарс, но задумывается. Она мыслит, нешуточно пытаясь найти ответ на его вопрос. И находит пробелы. Остро не хватает конкретики. Это как услышать "скажи что-нибудь" и внезапно обнаружить, что забыла все слова.
- Я помню, что… работала, - произносит она.
И ехала домой, потом спала и возвращалась на работу. Большие и опасные здания. Курсы приёма препаратов, условия содержания, горы непонятных чисел, физзарядка. Бег. Расчёты. Не прекращающиеся ни на минуту расчёты. А то, в каких подробностях и в каком количестве она помнит крайне дурные сны, и вовсе нечестно.
Кроме этого - ничего. Громадный, глубокий чёрный провал с рваными краями.
- Ничего хорошего ты не помнишь, так ведь? Вообще ничего хорошего? - говорит Адам.
- Когда ты возвращаешься домой, в те вечера, когда вообще возвращаешься, ты валишься с ног. У тебя нелёгкая работа, но прошедшие несколько лет были хуже некуда, потому что ты пришла к завершению чего-то громадного. Ты уже объясняла, что не можешь сказать мне, чем ты на самом деле занимаешься, не убив меня тем самым. А я… поначалу я этого терпеть не мог, я до сих пор ненавижу твою работу, считаю её колоссальным фарсом… но в этом я тебе доверял. И я перестал задавать вопросы. Но я вижу, я понимаю по… по тому, как у тебя трясутся руки, по тому, что ты не говоришь вслух, и как ты спишь, что здесь у вас идёт какая-то война. И на ней гибнут твои люди. И она почти закончилась. И вы её выиграете.
- Так что я взбиваю тебе омлет, играю тебе на скрипке и вдвоём у нас получается наскрести процентов 30 того, что я счёл бы нормальной жизнью. Не потому что ты не справишься без меня - если придётся, ты всю вселенную сама одолеешь - но чёрт побери, ты не обязана делать это без меня.
- Это произошло не мгновенно. Но довольно шустро. Поначалу мы сошлись на музыке, Бах и Мендельсон. Оба любили табак, оба терпеть не могли "Секретные материалы". Потом перешли на кофе и вино. Потом - походы и наблюдение за птицами, смотрели поток Персеид. Любили киношки с Брюсом Ли. Смотрели "Закон и порядок" и "Свою игру", запоем читали книги. Нет, по правде говоря, книги - это больше по моей части. Теперь у тебя не хватает времени на долгосрочные усилия.
Он потирает пальцами переносицу. Любые два человека могут сойтись до такого уровня. То, что они прожили несколько лет в одном и том же месте, ничего не значит. Что же между ними было?
- Мы понимаем друг друга, - говорит он. - Лучше, чем все, кого я видел. Можем два месяца не видеть друг друга, пока я в турне или ты в загранкомандировке, а потом вернуться и продолжить разговор с того слова, на котором прервали. Мы связаны. Мыслим в одном пространстве. Ты всё это увидишь. Это появится снова, так же быстро. Просто дай этому возможность появиться.
До Уилер почти доходит. Она видит форму того, что описывает Адам. Форма далёкая и неясная, но если сконцентрироваться, то можно попробовать разглядеть её почётче. Это тревожит Мэрион по каким-то смутным причинам, которые она не в силах изложить целиком, но теперь она почти понимает, как в её жизни могло быть место такому. Как это могло вписаться в её быт и увязываться со всем остальным.
Но Адам только что произнёс нечто критически важное. Сказал слово, которое разом превратило брачную консультацию в боевую обстановку. Уилер не может оставить это без внимания. Усилием воли она рвёт одну нить разговора и хватается за другую.
- Какая война?
На этот раз Адам не совсем понимает, что происходит.
- Господи Боже. Война, Мэрион. Не знаю, как ещё её описать?
- Что за война? Сколько людей?
- Не знаю, - отвечает Адам. - Есть имена, которые ты перестаёшь называть, а когда я их вспоминаю - игнорируешь меня. Полагаю, тому есть причины. Я не знаю подробностей. Да и откуда мне? Почему ты их не знаешь?
Уилер молниеносно просчитывает логику. Само существование войны имеет смысл. Это подтверждает подозрения, которые у неё давно были. Война могла идти уже годы, но она этого не осознавала. Разумно даже то, что она могла сражаться на этой войне, одерживать верх и сама этого не знать, могла справляться со своими воспоминаниями или терять их в боях. Определённо это не первый случай, когда она открывает для себя эту войну. Разумно, что Адам с его природным даром, с его ментальной жировой прослойкой, мог находиться на краю этого боя и смутно осознавать его. А Отдел… в Отделе мучительно не хватало людей.
Вокруг неё пропадают люди.
- А что если… - начинает она и резко останавливается на середине мысли, словно эту мысль украли из её головы на ходу.
- А что если мы сойдёмся снова и… - вновь начинает она, и в этот раз крепко вбитый инстинкт хватает её за шиворот и отдёргивает от той мысли, которая - инстинкт в этом твёрдо уверен - её убьёт. Мэрион - как тот койот из мультфильма, уже забежал на воздух с края скалы, и подумать эту мысль значило бы посмотреть вниз.
Она чувствует шевеление SCP-4987 вокруг себя, абстрактно привязанную сущность, проблеск света у себя в глазу.
- Что-то не так.
- Ты это видишь? - спрашивает Адам, почёсывая глаз.
- А как ты это видишь?
- У меня умеренная невосприимчивость к антимеметическим воздействиям, - говорит Адам. Он знает, что это есть в его деле, и знает, что Уилер читала его дело, но похоже, что сейчас это нужно снова произнести вслух. - Я чувствую, что кто-то ковыряется в моей памяти, и могу сопротивляться. В каких-то пределах. Так что, Мэрион, я надеялся провести лёгкий разговор за кофе и гармонично подойти к этой теме, но сейчас перейду сразу к финалу. У меня такое впечатление, что SCP-4987 пытается меня убить.
- …Нет, - говорит Уилер. - У него иная модель поведения. Он не поддерживает свою жизнь, поедая людей. Он поедает воспоминания. И такого он никогда не делал. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем-либо вообще. С самых ранних лет. Он ручной. Делает ровно то, что я говорю. Даже когда я жду, когда мне скучно и я разрешаю ему есть краткосрочную память, он сидит и ждёт, пока не дадут команду есть.
- Тогда что он с нами делает? - Адам начинает нервничать и не отнимает руки от глаза. Он встаёт и пятится в сторону от неё. - Очень хотелось бы разобраться с этим побыстрее. Мы не знаем, как усыпить SCP-4987.
В голове, но не в ушах Мэрион слышен звук, как будто далёкий лай стаи собак. Она поднимается на ноги и подходит ближе к Адаму, в середину камеры содержания.
- Он пытается тебя защитить, - говорит она.
- Я… Каким образом он меня защитит, если сотрёт твою память обо мне?
- Не могу объяснить, - говорит Уилер. - И не могу объяснить, почему не могу объяснить. Я не знаю себя полностью. Существует ███████████ ███████.
- Существует что?
- Ты не должен быть здесь, - говорит она. - Не должен быть в моей жизни. Либо ты уйдёшь, либо погибнешь.
- Я тебя не оставлю, - говорит Адам. - Господи, мы же именно поэтому так сделали. Поженились, в смысле. Нам с первых дней в глаза бросалось, что мы должны быть вместе навсегда. Но я хотел зафиксировать это официально. Я встал перед всеми, кого уважал, и принёс им клятву, что буду защищать тебя. Всегда.
SCP-4987 оживляется. Уилер чувствует, как он носится по комнате, неразборчиво пытаясь донести до неё что-то нужное ему.
В момент внезапного холодного озарения она произносит:
- Наверное, я принесла такую же клятву.
Адам складывается пополам, оба его глаза уже ничего не видят. Хоть закрывай глаза, хоть заслоняй их ладонью, ничего не помогает. Бело-золотой свет мерцает, переходя в фиолетовый. Адам впадает в панику.
- Помоги. Помоги мне. Я не вижу.
Нетвёрдой рукой он ищет ладонь Уилер. Она позволяет ему взять её руку и притянуть к себе. Свет не меркнет. Адам несколько секунд обнимает Уилер и она держит его в объятиях, пока ему не становится ясно, что SCP-4987 полностью ей подконтролен и всё это было сделано намеренно.
- Ты и вправду так поступишь? Это же ваш девиз Фонда, вот, значит, какая цена вашему "сохранить"? Ты и сама не понимаешь, что собираешься с собой сделать. Ты даже меня не знаешь.
- По-моему, знаю, - отвечает она.
- Ты будешь чувствовать это всю оставшуюся жизнь. Каждое утро будешь просыпаться с мерзким холодным ощущением в животе, на том месте, где когда-то была настоящая жизнь. И будешь гадать, почему так.
- Я выиграю эту войну, - отвечает ему Уилер. - Одолею вселенную. А потом вернусь и узнаю, почему.
Адам не отпускает её целую долгую, долгую секунду. Теперь и он слышит лай, и даже может смутно осознавать, что же это такое за горизонтом так всполошило SCP-4987. Та далёкая точка, переданный через вторые руки ускользающий образ её формы, - этого хватило, чтобы привести его в ужас.
Он не теряет веры. Он знает, как быстро Мэрион может сложить головоломку, сразиться с вселенной, которая лишена для неё смысла, вычленить истину. Он знает, что вселенная ей по зубам. Но внезапный укол дурного предчувствия под сердцем заставляет его произнести:
- А что если проиграешь?
Она целует его. Это поцелуй незнакомого человека, Адам совершенно его не узнаёт. В тревоге он разрывает поцелуй и произносит снова, на этот раз шёпотом:
- Что если проиграешь?
*
Уилер выходит из камеры содержания, одним движением захлопывает дверь и закрывает засов. От тяжкого удара металла о металл содрогается всё здание.
За дверью ждут люди. Гаусс, Джули Стилл и несколько других сверяют свои записи. На их лицах шокированный вид.
- Заполните ему легенду, - говорит она. - Он никогда не состоял в браке. Переселите его куда-нибудь, где я никогда его не найду, сожгите все улики, потом явитесь ко мне на хирургическое стирание памяти. Себя обработаю в последнюю очередь.
Гаусс выглядит так, словно готов возразить. Она утихомиривает его взглядом.
- Мой муж умер, - говорит она.
Далее: Новые напасти