Сад оставался всё так же невозмутим. Нетронутый человеком в течение сотен тысяч лет, его воды были прозрачны, трава зелена, а солнце большую часть времени занимало своё положенное место на голубизне небосвода. Изредка шёл дождь, меняя величавое спокойствие Сада на тоску и грусть, что дымчатой пеленой опускались на его земли. Но уже следующим утром дожди уходили, Сад высыхал и всё возвращалось на круги своя.

Тем не менее, сегодня всё же шёл дождь.

— C дороги! — прокричал Аарон, несясь по равнине к Вратам.

Страж же, будучи непоколебим и недвижим, проигнорировал его слова, лишь направив свой пылающий клинок в сторону незваного гостя. Мужчина метнул яростный взгляд на незрячий шлем гиганта, однако когда остриё меча начало искриться, испустив в сторону Аарона струю пламени, он, отскочив, достал из-за пазухи небольшую треногу с синим светящимся шариком на конце и, только Страж был готов выстрелить ещё раз, с размаху вонзил якорь реальности в землю.

На мгновение мир покрылся мириадами маленьких бликов, а земля завибрировала под ногами. Внутреннему взору Аарона открылись нити, тысячи повисших в воздухе нитей, каждая из которых играла собственную ноту в бесконечной песне вселенной. Но здесь эта песня звучала фальшиво, достигая пика диссонанса вокруг Стража, где она обращалась в хитросплетение визга, воя и стона. Но стоило якорю активироваться, нити разом настроились друг на друга и пришли в гармонию. Достигнув же Стража, это единое сплетение звуков охватило его, заставляя пламя из меча змеёй обвиться вокруг тела, сжимая, обжигая и изламывая его, не оставляя ничего, кроме побитого обугленного скелета, едва болтающегося в воздухе на тонких голубоватых нитях.

Аарон побежал к Вратам, но усталость с необычайной силой начала давить на него. Он опустил взгляд и увидел вместо своих рук конечности старика, чья жизнь была тронута дланью судьбы и растянута до непомерных масштабов. Его кожа стягивалась, а мышцы работали всё хуже и хуже. С каждым сделанным шагом гул якоря реальности за спиной затихал, пока окончательно не смолк, отчего тело мужчины сумело обрести свою изначальную форму. Добравшись до Врат, он распахнул их и вбежал внутрь.

Сказано было: когда Адам Эль Асем взял женой Еву, в ночь зачатия первого чада пригрезился ей сад Эдема. Дитя их родилось сыном, а когда подросло, возжелал Адам меч, дабы вложить в руку ребёнка. Cад дал ему тот меч. Когда насели на мир людской Дети Ночи и скорбные божества, Сад укрыл их. Таков был Эдем: при всей его бесконечности, те, кто в нём пребывал, всегда были близ желанного им места.

Именно поэтому Аарон Зигель разом обнаружил себя стоящим в луже крови у корней Древа Вечного Бытия, прикованный взором к бледному телу Софии Лайт, чьи стеклянные глаза смотрели в пустоту. Потоки тёмной, густой крови лились из запястий прямо на землю, а рядом лежало тонкое серебряное лезвие, помеченное краснотой последнего издыхания девушки.

У Аарона тряслись руки, а воздух комом застрял в горле, сперев дыхание. Он упал на колени возле девушки, заставив взметнуться вверх брызги крови, что осели на её лице. Кожа была холодной. «Как и во все прошлые разы», — подумал Аарон, и по его спине пополз жуткий холод, ледяной хваткой сжав сердце.

— Смерть! — закричал он, как кричал уже сотни раз. — Смерть! Покажись! Забери меня! Забери меня, но не трогай её! — но ответа не последовало, лишь дождь тихо барабанил по земле; каждая капля — как глаз молчаливого, безразличного бога. Аарон отчаянно оглянулся. Его одежда мокла от воды и крови, а разум стремительно метался в поисках хоть какого-нибудь решения, любого выхода. — Смерть! Сдержи своё обещание! Верни её! Верни её, чтоб тебя!

Он провёл несколько часов, сидя рядом с телом Софии, в надежде, что всё это окажется лишь сном, и что он вот-вот проснётся где-то далеко-далеко отсюда. Через боль вдыхая воздух, он задавал себе одни и те же вопросы, не получая ничего в ответ. Это могло продолжаться вечно, если бы он не заметил перепачканный клочок бумаги в правой руке Софии. Аккуратно разогнув её холодные пальцы и развернув скомканный лист, он начал читать идеально выведенные слова …

…перед тем, как смять их в бесформенный комок бумаги. К этому моменту дыхание мужчины восстановилось, а взглядом можно было резать сталь. Дрожа, Аарон медленно поднялся и начал свой, казалось бы, тысячелетний поход туда, где травы уже давно утратили свою зелень, а воды потеряли прозрачность. Он уже был там однажды, когда Соблазн, затмив ему глаза, вёл прямо в бездну, а Предназначение крепко держал за руку. Пока он шёл, дождь усилился, небо затянуло тучами, а растения иссохли и погибли. Мужчина продолжал свой путь в сторону запустевших садов Старого Эдема, к кратеру невероятных размеров, растянувшемуся почти на километр в каждую из сторон.

Мокрая, твёрдая земля под ногами так и липла к ботинкам, пока он спускался вниз, а горячие слёзы прокладывали свой обжигающий путь по щекам. Окончив спуск, мужчина устремился к центру кратера. Там, уже как десять тысяч лет, недвижно лежало обезображенное тело ангела, с искорёженной и измятой от падения бронёй. Несмотря на тонкий слой пепла, покрывающий тело существа, сияющие слова «Утренняя звезда» выгравированные на шлеме, всё ещё были ясно различимы.

Невдалеке лежал блестящий предмет, хоть и зарытый в грязь, но сверкающий как новенький. Это был золотой меч, лучившийся чистой мощью и энергией. Аарон подошёл к нему ближе и, крепко схватившись, с невероятной лёгкостью вытащил оружие из земли. Глаза мужчины померкли, убеждения закрепились в нём, а в следующее мгновение он исчез. Лишь перепачканный клочок бумаги, слова на котором были так плавно и аккуратно выведены, упал на землю и был унесён потоками мутной дождевой воды.

«У подножья этой горы, — гласили слова в дневнике, — ведут свой дозор Смотрители. Я много лет потратил на изучение структуры данного комплекса, безуспешно пытаясь хоть одним глазком заглянуть в его глубины. Вход и выход тут только один — через запечатанные снаружи ворота, охраняемые целой оравой тяжеловооружённых солдат Багряной Десницы Фонда. Именно внутри этого комплекса вы найдёте последних двух Смотрителей, что не выбирались наружу с самого момента основания Фонда. Я убеждён, что единственные, у кого вообще есть право входить в эту крепость и непосредственный доступ к ней — сами Смотрители и никто более».

Кельвин продолжал читать: «Засим, позвольте откланяться, дорогие читатели. То время и силы, что были пущены мною на наблюдение и изучение этих тринадцати личностей, теперь принимают форму данного дневника. Что будет дальше — зависит от вас, ведь знания можно использовать как на пользу, так и во вред. А я, пожалуй, понаблюдаю за всем этим делом с безопасного расстояния, поскольку любое другое действие в моём случае означает самую верную смерть».

«Ваш верный слуга, — окончание оказалось на удивление простым, — Укулеле».

Кельвин закрыл дневник и отложил его в сторону. Склон, на котором он отдыхал, медленно скатывался вниз к долине, выходящей прямиком к стальным воротам Зоны 01. Хоть солнце уже и начало постепенно скрываться за горизонт, Кельвин отчётливо видел предстоявший ему путь: змеящаяся грунтовая дорога вела напрямую к вратам в самый охраняемый комплекс во всём Фонде — учреждение, что никому не удавалось прорвать.

Телефон он уничтожил уже давно, опасаясь быть найденным Повстанцами после того, как покинул Адама. «Ничто больше не должно отвлекать». Всего семь сотен метров пути и тридцать метров железобетона отделяли его от цели. Тело Оливии он оставил в пещере неподалёку, скрыв её от живности и пытливых глаз. Уходил он с извинением и обещанием:

«Я всё исправлю и вернусь за тобой».

Оставив дневник на земле, он подхватил Копьё и начал спуск. Когда ночь накрыла долину тенью, а звёзды, одна за другой, начали появляться на небосводе, Кельвин осознал, что слышит лишь стрёкот сверчков и свист ветра. Ничто больше не нарушало тишину. И в этом безмолвии, голос Адама пробудился в разуме, неумолимым эхом вторящий:

«Пожалуйста, Кельвин, прошу. Молю тебя, не делай этого. Только не бросай меня».

Мужчина медленно подошёл к стальным дверям Зоны, осторожно оглядываясь в процессе ходьбы: вокруг не было видно ни единой живой души, что особенно подчёркивала царившая в долине тишина. Уже через мгновение он стоял перед двумя огромными, стиснутыми между собой стальными плитами. С долей сомнения Кельвин прикоснулся к воротам и слегка толкнул их вперёд. Двери, раз в десять выше его самого, распахнулись, не издав и малейшего звука.

Он сделал шаг вперёд из тьмы ночи, и его глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к тусклому свету помещения. Двери за спиной резко захлопнулись, и он оказался заперт в огромной комнате, из которой расходилось в разные стороны бесчисленное множество тоннелей и лестницы. В самом центре был расположен небольшой лифт. Кельвин подошёл к нему ближе и стал осматривать. Без сомнений можно было сказать: лифт, хоть и являлся старым, но сделан был вручную с дотошным тщанием и вниманием к деталям. В нём имелась всего одна кнопка, которая не нажималась без ключа. Кельвин отошёл в сторону и начал поиск иного пути.

В самом конце помещения он заметил дверь, отличавшуюся от остальных, с нанесённым на неё логотипом Фонда. Она была большой, и деревянной, а рамой ему служила арка из полированного камня, что была испещрена резными изображениями. Там были чудовища и чудеса; башни, уносящиеся за облака, и их противоположности, уходящие в тёмную глубь.

Раса гуманоидов, воспевающих мёртвого бога.

Огромная подземная машина, терпеливо ждущая своего часа.

Пустые, чёрные как смоль глаза.

Лица животных, у которых нет имён.

Металлический костюм из загадочного будущего.

Книжные стеллажи, тянущиеся в тёмную бесконечность.

Эти и многие другие изображения украшали арку, но Кельвину были интересны не они. Он наблюдал за фигурой, стоящей перед дверью.

Мужчина не знал кто это, хоть и чувствовал будто встречался с ним ранее. Огромный, метра три в высоту, неизвестный был с ног до головы покрыт стальными пластинами, обволакивающими его тело, словно ткань. На броне тут и там проступали яркие провода, а из спины выходили две стальные трубки. Сначала Кельвин не был уверен, человек ли это вообще, пока не увидел за забралом массивного шлема голубые глаза, пристально наблюдавшие за ним.

Кельвин поставил Копьё рядом с собой и спросил:

— Кто ты?

— Я Предназначение, часть «Багряной десницы», — ответил незнакомец, чей мощный баритон эхом отражался от стен помещения.

— Не припоминаю тебя в Южной Африке, — проговорил Кельвин, распрямляясь. — Что, не по душе стоять плечом к плечу с соратниками?

— Я есть воля Фонда, — продолжал гигант, — здесь — его средоточие.

Кельвин собрался с мыслями. Голос этот был явно ему знаком, но вот откуда? Это не давало мужчине покоя. К тому же, было в гулкой речи титана нечто зловещее, нечеловеческое.

— Мы знакомы? — спросил Кельвин спустя несколько секунд.

Фигура оставалась недвижима.

— Если ты знаком с Фондом, то знаком и со мной, — ответил титан. — Мои слова — слова Фонда. Мой голос — голос Фонда.

Кельвина осенило: на несколько мгновений нахлынули воспоминания о том, как молодой и целеустремлённый агент Фонда с тёмными волосами и голубыми глазами, хохоча гулким баритоном, в одиночку сдерживал целый отряд Повстанческих оперативников. Как же его тогда называли? «Скорбь».

Кельвин взял в одну руку пистолет.

— Ну и что дальше?

— Мне указали оборонять Святилище, до возвращения О5-1. Без его дозволения, никто не проследует внутрь.

— Значит, его здесь нет? — мужчина почти беззвучно ругнулся. Если Смотритель сбежал, то явно не в ближайший посёлок. Уйдут ещё многие месяцы, чтобы обнаружить беглеца в той глубокой дыре, куда он забился. Кельвин не мог этого допустить.

— Нет, — незамедлительно ответил Предназначение, — он на месте, — и не сказав более ни слова, гигант отступил в сторону.

Кельвин замешкался. Пистолет всё ещё крепко сжат в руке. Протянулись несколько долгих секунд, за ними последовала ещё пара мгновений — ничего не происходило. Он расслабленно выдохнул, всунул пистолет обратно в кобуру и направился вперёд. С каждым шагом он становился всё ближе и ближе к неустанному взору Предназначения, но тот лишь смотрел на Кельвина, стоя в стороне. Переступив через порог, мужчина остановился.

— Предназначение, — проговорил он тихо, — к нам никто не присоединится?

— Нет.

— Убедись, чтобы так оно и было.

— Как прикажете.

Кельвин последний раз взглянул в спокойные глаза Предназначения, а затем ушёл во тьму коридора.

Проход не поражал размерами, но в его каменных стенах было вырезано множество детальных картин. Из-за непроглядной темноты мужчина видел лишь размытые образы и силуэты, но даже так понимал, что каждое последующее изображение завораживало и влекло к себе сильнее предыдущего. Ведя рукой по гладкой поверхности, Кельвин щупал пальцами твёрдые края лиц, строений, богов. В безмолвии туннеля шаги его сопровождались шёпотом — голосами, что не могли быть слышны, однако всё равно получали достаточную громкость здесь, в месте меж измерений.

Не теряя времени попусту, он прошёл в следующую комнату, представлявшую собой обширный зал с овальным столом посредине, освещённый множеством скрытых в высоте ламп. На стенах висело бесчисленное количество экранов, что показывали стремительно сменяющие друг друга изображения с камер видеонаблюдения. Он видел длинные коридоры, яркие прожектора, большие здания. Трансляции из лабораторий, полнящихся докторами. Изображения дверей, со стоящими рядом охранниками. Монстров — кошмарных чудовищ, бродящих туда-сюда по своим прозрачным клеткам. Уродливых демонов, выворачивающихся наизнанку, а после сворачивающихся обратно. Недвижимых статуй.

И среди всего этого многообразия находился самый большой экран. Когда Кельвин вошёл в зал, тот загорелся и начал показывать кадры его собственной жизни — все те события, что привели мужчину сегодня сюда. Он видел, как его, будучи двенадцатилетним, отправляют в исправительный центр для несовершеннолетних в Уэллвуде. Видел, как идёт в армию, а затем, как с ним связывается агент Повстанцев.

Видел, как тренировался среди других таких же оперативников. Как Дельта назначала его командиром. Видел первую встречу с Энтони. Первую встречу с Оливией. Их общую встречу с Адамом. Видел длинную череду боли и страданий, приведшую его в это помещение. С каждым кадром, что был снят словно бы откуда-то сверху и из-за спины, внутри Кельвина нарастало неприятное чувство. Мужчина видел, что вопреки собственным убеждениям, он не прорывался вперёд в одиночку, как всё это время думал, а только тянулся следом — свисал на нити: сверху покоилась его жизнь, а внизу зияла бездна.

Он схватился за эту ниточку и начал искать её конец. Она вела мужчину от одного края света до другого, от самого дна бездонной пропасти прямо к порогу Смерти, и вот, привела сюда, в эту комнату, прямо к человеку в другом конце зала, сидящему на лестнице с приподнятой к экрану головой.

Мужчина был одет в тёмные брюки свободного покроя и белую рубашку с кровавыми пятнами на груди и рукавах. Тёмные полосы окропляли его лицо. Рядом лежало нечто, завёрнутое в пиджак, однако Кельвин не мог чётко определить чем оно было. Он сделал шаг к незнакомцу, однако тот никак не отреагировал.

— Ты О5-1? — спросил Кельвин.

Мужчина ответил, но голос его был столь тих, что Кельвину пришлось переспросить:

— Что?

— Аарон, — повторил тот. — Меня зовут Аарон

— Аарон? – вновь задал вопрос Кельвин. — Аарон Зигель? О5-1?

— Да.

Кельвин покачал головой и сказал:

— Второй Смотритель, где он?

Аарон не ответил, но тот холод, которым повеяло от него, был красноречивее всяких слов.

— Значит, остался только ты?

— Да, — проговорил мужчина. — Остался только я.

Кельвин достал пистолет и немедленно выпустил пять патронов в сторону Смотрителя. Он знал: все снаряды летели чётко в цель, однако на подлёте, с шипением и яркой вспышкой, они растворились в воздухе. Выстрелив ещё несколько раз с таким же результатом, мужчина прекратил огонь.

— Вставай, Аарон Зигель, — Кельвин всунул пистолет обратно в кобуру и снял со спины копьё. — Пора завершить начатое.

Смотритель не шевельнулся.

— Где ты достал это копьё?

Кельвин промолчал, и через секунду до него донёсся смех Смотрителя.

— Что смешного?

Аарон потёр глаз ладонью.

— Ты преодолел пространство и время, жизнь и смерть, чтобы встретиться со мной. И теперь собираешься убить меня копьём? — Аарон перестал смеяться. — Ты ведь даже не понимаешь, зачем сюда пришёл.

— Я здесь, потому что твоя смерть положит конец раковой опухоли под названием Фонд. Мой долг — избавиться от неё и позволить вселенной залечить раны.

Аарон вразвалку встал, и через приподнятые веки воззрился на Кельвина.

— Нет-нет-нет. Пойми, мы с тобой похожи: полны самых праведных убеждений, толкающих вперёд к действию. Не судьба привела нас сюда. Не предназначение. То была непоколебимая, неописуемая, нечеловеческая воля. И в миллионах других миров и миллиардах иных вселенных нам суждено встретиться именно здесь, именно в этот час. Меня сюда привели собственные убеждения, прямо как тебя привели твои.

Он спустился со ступеней, взяв в руку свёрток.

— Мы, подобно двум неостановимым силам, которые мчатся навстречу друг другу, — сказал Смотритель, доставая из свёртка сверкающий золотой меч. Как только он поднял клинок на вытянутой руке, изнутри донёсся измученный крик, и оружие воспылало белым огнём, облизывающим режущую кромку. В свете меча, Кельвин увидел взгляд Аарона. То был его собственный взгляд.

— Нам не о чем больше говорить, Кельвин Люсьен, — произнёс Аарон, опуская меч. — Сейчас мы испытаем наши убеждения, и лишь смерть решит, чьи были праведнее.

Кельвин кивнул.

— Покончим с этим.

КОНТЕНТ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

Примечание:Данная статья была заблокирована согласно протоколу «AO18+». Доступ для пользователей меньше 18 лет строго запрещён.

Для подтверждения своего возраста вам необходимо ответить на несколько вопросов.

Вопрос №4: ГСБ или НОД?
Это что вообще такое?
Терроризм это плохо.
За Кейна! Тиберий в массы! Смерть угнетателям! Не будущее для нас, а мы для будущего! Мир через силу!